Конечно, представители правопорядка посетят меня второй раз, я прочитал это молчаливое обещание на усатой мордочке инспектора, страдающего тяжёлой одышкой и неистребимым скептицизмом. И я второй раз поведаю им о пережитом кошмаре, не изменив ни слова в своих показаниях. Да, я абсолютно ясно осознаю, насколько невероятно выглядят моя история, прекрасно понимаю, отчего легко усомниться в её достоверности, и в полной мере отдаю себе отчёт в том, что она вместо того чтобы давать простые ответы, которых все так жаждут, поднимают новые вопросы. Учитывая тот факт, что я нахожусь в числе первых подозреваемых, её публикация способна лишь усугубить моё и без того незавидное положение, но я не имею никакого права утаивать те ужасающие вещи, свидетелем которых являлся. Не только из-за того, что я и теперь, после всего пережитого, продолжаю верить в очищающую силу истины, но и потому, что на сей раз впервые в жизни явственно ощущаю настоящую угрозу, злобно сопящую в затылок каждому жителю Эквестрии.
Трудно писать всё произошедшее одним лишь умственным помрачением, хотя, мне очень хочется списать последнюю ночь, проведённую в печально известном поместье Ашдримов на предельно реалистичные галлюцинации. Возможно, что мой не слишком упорядоченный образ жизни, тяга к неведомому и бессонные ночи, проводимые в пыльных архивах, действительно исказили моё восприятие, вложили коварную иллюзию в мой ум, заставили поверить в существование зла грандиозных, космических масштабов, но это никак не объясняет доставшийся мне осколок иссиня-тёмного стекла, в который я не могу взглянуть без содрогания и днём, ни исчезновение моего друга, ни аномального атмосферного явления, наблюдаемого многими пони в ту роковую ночь.
Интересным видится факт, что местных жителей, похоже, не слишком удивило произошедшее. Несомненно, они были перепуганы чередой таинственных исчезновений, не поддающимися описанию ночными звуками и чернильными пятнами грозовых туч, облепившими звёзды и луну, погрузив всю округу в глубочайший мрак, под чьим непреодолимым покровом и произошли те разительные перемены в окружающем ландшафте. Местные определённо знали, что это или другие подобные несчастья обязательно произойдут, знали ещё с того момента, когда им стала известна фамилия моего приятеля. Их страх был ближе к тому роду чувств, что испытывают просвещенные пони перед мордочкой буйствующей природы, что порой в яростном исступлении посылает землетрясения и лесные пожары на наши головы. Но если в последнем случае, дабы обезопасить себя и близких, пони стремятся предпринять хоть какие-нибудь действия, в замутнённых глазах коренных жителей тихого Мёркмейна я встречал лишь удивительнейшее смирение и необъятный фатализм. Не так давно мне стало известно, что своими скупыми показаниями, они поставили нашу доблестную полицию в тупик, заставив их признать всех проживающих в Мёркмейне пони, цитирую: "Малообразованными суеверными увальнями". Несмотря на такие заявления, расследующие пропажу Фаша Ашдрима служители закона спешат убраться с участка до наступления ночи, а у древней башни, по совместительству обсерватории, уныло взгромоздившейся на вершине безжизненного холма, даже днём не задерживаются, больше чем на полчаса.
Сам я был долгое время знаком с Фашем только по переписке, однажды он начеркал мне не слишком содержательное письмо, в ответ на мою статью о сновидцах, опубликованную более двух лет тому назад. Несмотря на краткий и сдержанный язык, который я обнаружил в письме, я сразу понял, что за сухими строками скрывается джентлекольт, которому действительно есть что рассказать. Моя догадка подтвердилась, во мне Фаш наконец нашёл долгожданного слушателя, не обременённого предосудительностью, а я смог обзавестись новым материалом для размышлений, поисков и статей. Постепенно наше общение вышло за рамки сновидений и сверхъестественных феноменов, и вскоре я мог звать Фаша другом, настолько, насколько это позволяли границы нашего знакомства, выполненные из бумаги и чернил.
И вот однажды нам предоставлялась чудесная возможность встретиться и пожать друг другу копыта, судьба расщедрилась на настоящий подарок: в одном из писем Фаша я узнал, что он к своему искреннему удивлению оказался наследником обширного земельного участка на другом конце Эквестрии, в Нью-Нейланде. И то, что для него являлось другим концом нашей страны, для меня оказалось родным краем, наследуемый участок и построенный на нём особняк располагался в полуста милях от моего родного города, где я провёл всю детство. Из последующих писем я узнал, что этот дом являлся ни чем иным, как заброшенным поместьем Ашдримов, чей род бесславно угас век назад. Вокруг обветшалого родового гнёздышка, сохранившего лишь невнятные намёки на былую величавость, и обширных прилегающих территорий, захваченных сорными травами и колючими кустарниками, ходила недобрая молва о сомнительных делах чуть ли не тысячелетней давности. Когда-то я планировал подробно изучить связанную с ними историю, но отсутствие свободного времени и наличие неразгаданных дел, которые не желал бросать на полпути, заставили меня отказаться от этой затеи. Впрочем, я это сделал без особого сожаления, ибо слухи вокруг тех мест всегда оставались только слухами, сколько я себя помнил, да и похожими историями может похвастаться почти каждое заброшенное строение в Нью-Нейланде, если его возраст переваливает за определённую черту. Однако странные условия наследования, на которых настоял далёкий родственник Фаша, подогрели мой интерес и я, набравшись наглости и смелости, открыто заявил знакомому, что желаю увидеть его вживую и вместе с ним ознакомиться с доставшемуся ему владениями, ничуть не утаив главного мотива, направляющего моё любопытство. Перечитывая эти строки, я вновь и вновь проклинаю свою интуицию, которая никогда меня не подводила, когда речь шла о нахождении загадок и всегда молчала, когда дело доходило до попытки постичь их истинную природу, или сопряжённую с ними опасность.
Я встретил Фаша после полудня на вокзале. Мой друг оказался невысоким единорогом с шерстью и гривой в сдержанных холодных тонах, чьи подслеповатые глаза всё время рыскали вокруг, словно искали только что оброненный бумажник. Определённо его невозможно было назвать красавцем, вероятно, не последнюю роль здесь сыграли близкородственные браки Ашдримов, о которых я был наслышан, устыдившись подобных мыслей, отбросил недостойные предрассудки и тепло поприветствовал Фаша. Я помог ему с багажом и предложил переночевать у себя, чтобы не тратить деньги на гостиницу, но мой приятель, прибывший с другого края Эквестрии, даже и не помышлял об отдыхе. Он уверил меня, что всё равно находится в таком состоянии духа, что просто проворочается всю ночь, ни сомкнув глаз. В результате за чашкой кофе в привокзальном кафе было решено, что двое суток на ногах не сильно нас измотают, и мы можем себе позволить подобную выходку.

А больше абзацев пока не вмещается

Учитель разбудил меня, как обычно, за полстражи полтора часа до рассвета.
— Вставай, Старри, звёзды ворочать будешь! — его размеренный, усиленный и сфокусированный магией голос колокольчиком на входной двери прозвенел в моих ушах.
Невнятно пробурчав что-то в духе "дахорошосейчас", я неуклюже скатился с койки на прохладный каменный пол. Лето уже началось, и жар иногда держался даже ночью. Протерев глаза кончиком копыта, я перевернулся со спины на живот и всё-таки удосужился встать. Потянув телекинезом за край одеяла, я чуть не уронил какой-то фолиант, который вчера стащил у учителя из библиотеки. Пришлось сначала переложить томик под заглавием "Хербология сиречь травоведение" на тумбочку и лишь потом начать заправлять постель заново.
Корытце с теплой водой для умывания уже стояло за порогом моей комнаты, и я попытался засунуть туда всю мордочку целиком. Стало чуть легче, но шальная прядь волос теперь висела, не дотягивая до правого глаза лишь полудюжину линий. Наскоро вытеревшись полотенцем, я пошел вниз, в главную залу.
Двери были распахнуты, и Грей Вандерер, как и всегда, уже стоял в центре свеженачерченного десятифутового круга.
— Подойди поближе, мой юный ученик — добродушно ухмыльнулся серый единорог.
Я привычно прошагал по выложенному коричневато-серым от времени камнем полу, прислушиваясь к отзвукам глухого цокота своих копыт и, бдительно переступив резкие белые штрихи мела — загривком ощущая текущие сквозь них потоки магии — не дожидаясь указаний учителя, закрыл глаза, вглядываясь в бездну по ту сторону век.
Зал предстал передо мною в уже почти привычном, но всё ещё захватывающе величественном обличье: некогда сотканный из магии, вплетенной в камень, он всё ещё хранил на своей структуре отпечатки рогов и копыт наших древних предшественников.
Начертанный же круг создавал колонну-цилиндр, пробивающую крышу, сквозь которую было видно уже начинающее светлеть небо. Я потянулся мыслью вверх и замер в ожидании, размышляя.
Как известно с начала текущего эона, дабы передвигать небесные светила, требуются как минимум шесть одарённых единорогов. Однако в таком крайнем случае их магия начинает истощаться в попытках охватить собою пространства за пределами неба, большие, чем доступно разуму, что приводит либо к ускоренному старению, либо к безумию. Потому в рамках мирного договора по всем землям, населённым пони и не только, расставлены башни, в каждой из которых обитают обычно два единорога: учитель и ученик. За эти удобные — и даже зачастую хлебные, ведь "налог на звёзды" проходит и собирается именно через такие башни — для того, чтобы учить юных колдунов, места всегда шло нешуточное соперничество. Но, как заявил мне Вандерер, когда мы отправились сюда, здесь, на южных границах Нейланда, "вся эта суета метрополии кажется пустой и глупой" — и неудивительно, что в метрополии он приобрёл репутацию эксцентричного чудака.
Сперва, конечно, сама мысль об анахоретстве в столь малоцивилизованных местах казалась мне столь же дикой. Но недолгие размышления привели меня к тому, что обширный корпус знаний об Искусстве, известный моему учителю, не изменится, как и моя нелюбовь к табунам поней, от того, где я буду находиться. Потому минуло уже полтора года с той зимней ночи, когда я отправился вперёд в неизведанное, и за эти полтора года я держал в руках и перо, и плуг, и меч, и разгонял облака к удивлению юных пегасов, и мариновал ламинарии, накрученные на вёсла лодочников, под наставления жены городского головы, удивлявшей меня мягким старопегасьим акцентом; но несмотря на всё это, моим главным практическим занятием являлась небесная механика.
Остатки получаса, отпущенного мне на подготовку, закончились, как и истончились блеклые звезды на рассветной стороне неба, и гигантский шар огня, находящийся на грани между Здесь и Там, начал медленно ползти к горизонту, направляемый моими незнакомыми мне собратьями по Искусству. Под мерное ржание-насвистывание наставника потянулся к обжигающему источнику света и я, подталкивая его с верной стороны, под завывание недвижных ветров внешнего пространства, уже не укрываемый от них завесой чужого разума...
Открыв глаза, я обнаружил себя твердо стоящим на всех четырёх копытах, что удивило меня настолько, что я чуть не приложился об пол своим многострадальным подбородком.
— У тебя получается всё лучше и лучше, знаешь ли ты об этом, Старри? — обратился ко мне Вандерер, продолжая смахивать метелочкой мел с пола, крупицы которого в лучах продолжавшего карабкаться по небосводу Солнца кружились в каком-то потустороннем танце в воздухе.
— Хех, да, я заметил, что я на ногах. Кстати, что это там было ближе к концу? — то, что я не мог восстановить последовательность своих ощущений, не мешало мне припомнить, что что-то отвлекло фокус Внимания моего наставника от светила.
— Я не смог опознать с первого раза, но что-то знакомое, и где-то далеко на севере. Бланка, насколько я в курсе, всё ещё обретается при дворе Аморе, и я надеюсь, что она пошлёт своему старому другу весточку. А ты пока пойди вздремни, я разбужу тебя к двенадцатому часу и мы посмотрим, как твои дела с хербологией.
Коротко кивнув, я развернулся и отправился в свою комнату, неуверенно поднимаясь по ступенькам, где завалился на кровать и перестал ощущать своё тело, едва сомкнув глаза.

>>2971969
Неужели таки находятся точки соприкосновения в музыке? На самом деле охуительная вещь под некоторыми другими субстанциями. Я же не говорил, что в том оккультокиберпанковом сне всё действие было под
http://www.youtube.com/watch?v=Q1hW6Ks678s
Кстати, только совсем недавно читнул описание материала из твоей библиотечки оккультиста. Зачем Бумажного Демона ебанутым назвал? Он прикольный, хоть и с Пророком Хаоса собачился одно время.
>>2972032
Ориентировочно в понедельник, но я вообще всё лето буду пропадать большими кусками.
>>2972044

>Трипфаг стишки на мунспике постит и какие-то стены текста.

Это песня, киберпунк-глэм-индастриал-рок
http://www.youtube.com/watch?v=QITyk-4JRS0
И кусок из лавкрафтоподрожательства с сверхвысокой концентрацией соответствующих клише. В наличии перегруженность словами, неспешное повествование о событиях которые уже произошли, изолированные деревни, древняя родовая тайна, башни, в общем всё, за что я люблю Лавкрафта.
Хотя я конечно понимаю тех, кого, например, в Реаниматоре или Хребтах бесит бесконечный повтор одного и того же (Причём иногда даже одними и теми же словами), но чёрт возьми, это Лавкрафт.
>>2972218
О привет, Табурет (Если это ты), спасибо за внимание конечно, но как сам, как жизнь?

Алсо, Лавкрафт, используя Картера, как горе-писаку, иронизирует сам над собой:
По его мнению, у меня была нездоровая склонность заканчивать свои рассказы описанием всяческих кошмарных видений и звуков, которые лишают моих персонажей не только мужества и дара речи, но и памяти, в результате чего они даже не могут поведать о случившемся другим.
И внезапно этот подход Картера Говарда вполне правилен, могу потом написать по этому поводу, если кому интересно

Раздумывал тут над гнозископом ещё раз и понял, что главный риск как раз заключается в бесконтрольном регрессирование элементов оного до матриц Грофа и обрыве внешних связей. Хотя регрессировать должен только один, в идеале, условный бур. Блин число диванных конструкций так велико, а мои попытки смоделировать квазисоциальные структуры настолько ничтожны, и труднопроверяемы, что пора видимо оставить идею. С самыми сложными конструкциями точно не имеет смысл морочиться. Наверно стоит внести со временем немного формализма в мои бесформенные фантомные идеи, кибернетика на службе строительства психонавто-оккультных ячеек, лол.
Хотя, как у нас говорят, что можно обсуждать с человеком, который не штурмовал Юггот в рядах первой броне-астральной дивизии?