>>4390343

>у Орды настоящее братство

Сплетаемся в объятьях братских.

Крепкие руки орочьи крепкие тела обхватывают. Целуем друг друга в уста. Молча целуем, по-мужски, без бабских нежностей. Целованием друг друга распаляем и приветствуем. Батраки между нами суетятся с горшками глиняными, мазью тролльской полными. Зачерпываем мази густой, ароматной, мажем себе уды. Снуют глупые батраки аки тени, ибо не стоит у них ничего.

— МАННОРОТ! — восклицает Гром.

— Кровь Маннорота! — восклицаем мы.

Встает Гром первым. Приближает к себе Манкрика. Вставляет Манкрик н в воеводы верзоху уд свой. Кряхтит Гром от удовольствия, скалит в темноте клыки белые. Обнимает Манкрика старший головорез Транок , вставляет ему смазанный рог свой. Ухает Манкрик утробно. Траноку Назгрим заправляет, Назгриму — Саурфанг, а уж Саурфангу липкую сваю забить и мой черед настал. Обхватываю брата зеленого левою рукою, а правой направляю уд свой ему в верзоху. Широка верзоха у брата Саурфанга. Вгоняю уд ему по самые ядра багровые. Саурфанг даже не крякает: привык, ордынец коренной. Обхватываю его покрепче, прижимаю к себе, щекочу черной бородой. А уж ко мне Тралл пристраивается. Чую верзохой дрожащую булаву его. Увесиста она — без толчка не влезет. Торкается Тралл, вгоняет в меня толстоголовый уд свой. До самых кишок достает махина его, стон нутряной из меня выжимая. Стону в ухо Саурфангу. Тралл кряхтит в мое, руками молодецкими меня обхватывает. Не вижу того, кто вставляет ему, но по кряхтению разумею — уд достойный. Ну, да и нет среди нас недостойных — всем гоблины уды обновили, укрепили, обустроили. Есть чем и друг друга усладить, и врагов Вождя наказать. Собирается, сопрягается гусеница ордынская. Ухают и кряхтят позади меня. По закону ордена воины с шаманами чередуются, а уж потом чернокнижники пристраивается. Так у Грома заведено. И слава Вождю...

По вскрикам и бормотанию чую — чернокнижников черед пришел. Подбадривает Гром их:

— Не робей, зелень!

Стараются молодые, рвутся друг другу в верзохи тугие. Помогают им батраик глупые, направляют, поддерживают. Вот предпоследний молодой вскрикнул, последний крякнул — и готова гусеница. Сложилась. Замираем.

— МАННОРОТ!!! — кричит Гром.

— КРОВЬ МАННОРОТА! — гремим в ответ.

Шагнул Гром. И за ним, за головою гусеницы двигаемся все мы. Ведет Гром нас в купель. Просторна она, вместительна. Теплою кровью наполняется, заместо ледяной.

— Маннорот! Маннорот! — кричим, обнявшись, ногами перебирая.

Идем за Громом. Идем. Идем. Идем гусеничным шагом. Стоят муде наши, вздрагивают уды в верзохах.

— Маннорот! Маннорот!

Входим в купель. Вскипает кровь пузырями воздушными вокруг нас. По муде погружается Гром, по пояс, по грудь. Входит вся гусеница ордынская в купель. И встает.

Теперь — помолчать время. Напряглись руки мускулистые, засопели ноздри молодецкие, закряхтели орки. Сладкой работы время пришло. Окучиваем друг друга. Колышется кровь вокруг нас, волнами ходит, из купели выплескивается. И вот уж подступило долгожданное, дрожь по всей гусенице прокатывается. И:

— МАННОРОТ!!!

Дрожит потолок сводчатый. А в купели — шторм девятибалльный.

—МАННОРОТ!!!

Реву в ухо Саурфангу, а Тралл в мое вопит:

— МАННОРОТ!!

Вождь, помоги нам не умереть

Неописуемо. Потому как божественно.

Райскому блаженству подобно возлежание в мягких гамакахх-лежаках после кроваво-орочьего совокупления. Костры горят, пиво в ведерках на полу, еловый воздух, Батраки музыку играют для ушей наших расслабленных. Гром наш после совокупления любит музыку с Дренора послушать. Возлежим расслабленные. Гаснут огни в мудях. Пьем молча, дух переводим.