Почему Икс очч умный фильм?
Когда герои начинают снимать свое кино можно заметить, что в сцене — помимо взгляда камеры — всегда присутствует то, что можно было бы назвать взглядом присутствующим и отсутствующим одновременно. Но именно потому, что взгляд этот смотрит в другую сторону, и в то же время находится здесь, постельная сцена между героями в сцене может совершиться. Любители порно — а именно его в Иксе и снимают — скорее всего часто с этим сталкивались. Когда разыгрывается сценка, в которой или в комнате кто-то спит, пока двое других по-тихому совершают небезызвестный акт; или то же самое происходит когда неподалеку тот же третий занят своими делами, будь то родитель или супруг одного из главных героев. Вариации разные. В первых двух эротических сценах Икса также есть третий. Но присутствует в кадре он в речи — речи о строгом и злом Отце. Именно Отец не видит, и на фоне его присутствующего не-видения сексуальный акт разворачивается. Далее на съемки в порно соглашается девочка-звукооператор. Слово Отец в самой сцене не упоминается. Кто третий? Парень-оператор, который свою девушку снимает, а после сам того не выдерживает и заканчивает так, что это требует отдельного разбора? Конечно нет. Тот третий в сцене точно также появился в речи, но чуть ранее. О нем говорит сама героиня Ортеги. Третий взгляд в ее сцене это те самые слова о настоящей любви и чувствах. Именно перед ними, как перед отсутствующим Отцом, все происходит. И здесь может показаться, будто секс представлен как трансгрессия. В общем, как мы его и понимаем. Нарушение запрета, морали. Попадание в то место, где мы можем по-настоящему наслаждаться. Но в фильме после третьей, есть и четвертая сцена. В ней происходит что-то действительно ужасное: любящий муж занимается сексом с со своей женой. Выглядит она супер отвратительно. И нас только спасает от этого ужасного зрелища то, что представлено оно так гротескно, в виде полового акта двух стариков. Представь трудно что бы было, будь они еще и красивыми. Это ведь ничто иное как идеальный секс. И именно он ужасен. Как воплощение идеального образа. Идеальный он потому, что между этой парочкой — даже несмотря на лежащую под кроватью Мию Гот, которая подобно маленькому ребенку, не видит что происходит, но улавливает говорящие звуки типа скрипов кровати и материнских вздохов — по-видимому нет никого третьего. Они наслаждаются непосредственно, и наслаждение не запрещено никаким законом, никаким взглядом — оно полностью с ним совпадает. Не в этом ли ужас