>>6147
У Скаруффи "Фотоувеличение" на восьмом месте в списке лучших. Пишет о нём так:

"Фотоувеличение" знаменует начало нового этапа, в котором внимание больше сосредоточено не на отношениях между двумя людьми, а на отношениях между человеком и реальностью. Мораль фильма перекликается с идеями Пиранделли: человек в конце концов понимает, что может продолжать существовать, только притворяясь. Разница между камерой (которая видит вещи такими, какие они есть) и человеком (который видит вещи субъективно) в том, что последнему приходится жить. Весь фильм развивает тему двусмысленности: преступление могло быть галлюцинацией невменяемого или подавленного ума фотографа. Все, включая камеру (то есть самого режиссера), делают вид, что верят в то, что теннисный мяч настоящий.

Приключения фотографа происходят в все еще оживленном Лондоне (с Веруськой, беззаботной молодежью и бит-группой), хотя он уже переживает волну бунта (во время марша протеста). Это глубоко дегенеративное общество, в котором чувства, ставшие излишними и уничтоженные отношением к личности как к товару и угрозой атомной катастрофы, заменяются развратом.

Теперь невозможность общаться стала полной: фотограф не заботится о понимании, а только о том, чтобы заниматься своим делом, в то время как его друзья ничего не делают, чтобы помочь ему.

Увеличение масштаба также является высшей метафорой иллюзии: от фотографии, на которой видно то, что ускользнуло от невооруженного глаза, до финальной партии в теннис - весь фильм обыгрывает границы и отклонения восприятия. Это также притча о взаимосвязи между внешним видом и внутренним смыслом. И снова именно благодаря притворству индивиду удается выжить и остаться в живых, притворству, что трупа никогда не существовало.

Хотя эти двое молодых людей, вдохновленные идеализмом движения хиппи, не в силах избежать участи смерти и одиночества, на которые Антониони обрекает своих героев, они являются представителями позитивного поколения, которое пытается спасти мир от рабства потребительства, даже если оно еще не окрепло достаточно, чтобы противостоять жестоким репрессивным действиям истеблишмента. Благодаря им прежнее отчаяние превращается в грусть, а также благодаря детской прихоти в конце, которая выражает все бессилие юношеского идеализма, но также и огромную силу фантазии и воображения.

Этот фильм подчеркивает отход в стиле от комментариев об отчуждении; больше никаких комедий нравов или типологических анализов, а только абстрактные басни о состоянии человека, в которых образы теперь заметно преобладают над диалогами, интеллектуальный элемент пронизан фантазией, а социальная идентичность теряет большую часть своего значения.

Этот этап в значительной степени основан на использовании цвета и звука, оставляя позади некоторые из устоявшихся интеллектуальных тем, но приобретая как поэтическую силу, так и ясность. Вымысел, вообще говоря, может быть такой же неправдой, как и фантазией, таким же подозрением, как и сном. Мораль этого этапа заключается в том, что люди могут преодолеть свои неврозы, связанные с реальным миром, с помощью воображения другого человека.