Фильмы Балабанова насаждали вполне определенные идеи: воинствующий индивидуализм, неприкрытые ксенофобию и расизм, культ силы, восхваление мещанства в его уголовном варианте, эстетический примитивизм, бытовой имморализм, идентификацию по биологическому (а не социальному) признаку.

Не случайно на роль положительного героя был выбран ветеран Чеченской войны, легко и спокойно, как машина, убивающий людей. Конечно, людей нехороших: кавказцев-рэкетиров, «братков», американцев вообще и негров в частности, «хохлов»… Словом, пришел солдат с войны (внимание: неправой!) — и давай наводить свой, новый порядок. Вообще-то, в этом нет ничего нового: у американцев такие фильмы появились как раз во время Вьетнамской войны (их аналог Чеченской) — «Рожденные терять», «Инцидент», а кульминации эта тема достигла, разумеется, в «Рэмбо». Итак, «Брат» — это наш «Рэмбо». А относительно того, что такое «Рэмбо» и с какой целью был снят этот фильм (тоже нашумевший в свое время), двух мнений быть не может. Балабанов отрабатывал социальный заказ: помочь обществу избавиться от «вьетнамского синдрома» (в нашем случае, видимо, «афганско-чеченского») и реабилитировать агрессивно-имперские настроения.

И эта роль — роль «простого русского парня» с подчеркнуто простыми русскими именем и фамилией «Данила Багров» — совсем не случайно была поручена Сергею Бодрову, уже примелькавшемуся по программе «Взгляд», с его предельно открытым, честным, наивным лицом. Помнится, кто-то говорил, что человеку с таким лицом можно поручить роль Эйхмана — и евреи простят ему Холокост. Нужен был, то есть, не просто положительный герой, а положительный бесспорно, в силу самого факта своего существования, без всяких дополнительных обоснований.

Поскольку главный герой должен был пропагандировать воинствующий, превосходящий даже пресловутые протестантские образцы, индивидуализм, Данила в «Брате» и был изображен «волком-одиночкой», ни в ком по большому счету не нуждающемся, и одиноким предельно. Каждый раз, когда зрителю казалось, что очередная встреча закончится дружбой или любовью, выяснялось, что это просто иллюзия: в реальности никто — ни Немец, ни трамвайщица, ни тем более наркоманка Кэт — не вызывали в Даниле никаких подлинных чувств, не были ему нужны. Это — сознательная идеологическая установка: зрителю внушалось — нельзя никому верить и ни к кому привязываться, можно и нужно рассчитывать только на себя, никакой сентиментальности, никакого коллективизма — «отрыжки тоталитаризма», нужно строить свою судьбу и карьеру, идя по трупам (в фильме это — не образное выражение, а образное воплощение: действительно трупы). Это та составляющая «новой национальной идеологии», которая активно направлена против «коммунистического коллективизма».

В связи с этим вполне естественным оказывалось, что главный положительный герой Данила — киллер. Ничего другого он не умеет, конечно, но и киллер — нужная и уважаемая в обществе профессия (собственно, в 90-е так оно и было). Говоря иначе, зрителю внушалось, что «чисто каанкретные паацаны» — это вполне нормальные, обычные люди и их образ жизни тоже — вполне нормальный и обычный. Именно так и надо жить, если хочешь чего-то добиться в жизни. Озверевший от ужасов капитализма обыватель, ставший уголовником — вот он, пример для подражания.

Данила Багров поразил кинокритиков своими открыто ксенофобскими филиппиками — в адрес кавказцев, евреев, американцев (еще в «Брате-1»). В «Брате-2» ксенофобия просто стала преобладающей темой и окрасилась в откровенно расистские, ку-клукс-клановские тона. Не случайно именно эта составляющая фильма вызвала такой восторг у наших ультраправых (а заодно и КПРФовских «патриотов», увидевших в Багрове не только «защитника русского народа» и «мстителя за развал Советского Союза» («Вы мне еще за Севастополь ответите!»), но и «борца с американским империализмом»). Но и в этом на самом деле не было ничего нового — в далеком 1970 году в той же Америке много шума наделал ныне почти забытый фильм Джона Эвилдсона «Джо». И главный герой этого фильма тоже поражал зрителей и критиков постоянными ксенофобскими филиппиками. И, кстати, гору трупов нагородил не меньшую, чем Данила Багров: «покрошил» целую коммуну хиппи…

Именно ксенофобская («патриотическая») составляющая насаждаемых с экрана взглядов резко выросла от «Брата» к «Брату-2» — в точном соответствии с тем, как она выросла и в настроениях социальных верхов, и в составе строившейся «новой национальной идеологии» в период власти Путина. Знаменитое «Вы гангстеры? — Нет, мы русские!» в «Брате-1» прозвучать еще не могло, как и претензия за Севастополь. И уж тем более это касается сцены, в которой выполнен знаменитый наказ «мочить в сортирах», поскольку когда снимался первый фильм, это основополагающее указание еще не было высочайше произнесено.

Но если кругом — враги и положиться можно только на себя, то как, по какому принципу искать если не «братьев по оружию», то хотя бы союзников в такой тяжелой борьбе, как борьба со всеми? Оказывается, по признаку кровного родства. У Данилы есть старший брат, которого играет Сухоруков. Вот этот брат и есть тот, с кем вместе надо действовать. Потому что брат. А то, что он бандит и убийца и вообще запомнился отечественным зрителям по эпохальной фразе «Стволы нужны! Стволы — вот наша сила!», это неважно. В «Брате-2» это «кровное родство» будет ненавязчиво распространено на русских вообще («русские своих на войне не бросают!»). Итак, «кровь и почва». Всё понятно?

За образцовое выполнение социального заказа А. Балабанов был, разумеется, отмечен вниманием «верхов». «Брат-2» был признан лучшим фильмом года в 7 номинациях из 11 (!); отвратительный — но зато идеологически правильный – журнал г-на Грымова «Fакел» назвал Балабанова «великим режиссером» (великим, понимаете, великим!!!) и утверждал, что когда, дескать, «мы» (видимо, «новые русские» à la г-н Грымов) «хватаемся за пистолеты и городошные биты, защищая свое национальное достоинство (есть такая нация — «новые русские», и у нее есть отдельное «национальное достоинство»), это, конечно (sic!), справедливо». По балабановским «шедеврам» была создана компьютерная игра, призванная укреплять «национальное достоинство». Наконец, был устроен грандиозный концерт в «Олимпийском» — с показом по телевидению, вылившийся в праздник продажности поп-рок-тусовки и укрепления «патриотизма». Западные корреспонденты (например, Эндрю Хиггинс из «Уолл-Стрит джорнел») однозначно восприняли это как насаждение ксенофобских (и, в частности, антиамериканских) настроений.

«Новая национальная идеология» — уголовно-ксенофобская — продолжала и дальше насаждаться средствами кино и телевидения: балабановскими «Жмурками» и в особенности «Войной», «Азазелем» и «Спецназом», «Турецким гамбитом» и «Бригадой», наконец, удостоенной высочайшей похвалы «9 ротой».