8 Кб, 181x160Сколько лет, сколько лет -
Все одно и то же:
Денег нет, женщин нет,
Да и быть не может.
Сколько лет компилял,
Сколько лет старался, -
Мне б скопить капитал -
Ну а я игрался.
Ни кола ни двора
И ни рожи с кожей,
И друзей - ни хера,
Да и быть не может.
Только игори одни,
Только прон со спермой,
Комом все блины мои,
А не только первый.
Примерно так должно звучать https://www.youtube.com/watch?v=fW5ATOzKqEU
Все одно и то же:
Денег нет, женщин нет,
Да и быть не может.
Сколько лет компилял,
Сколько лет старался, -
Мне б скопить капитал -
Ну а я игрался.
Ни кола ни двора
И ни рожи с кожей,
И друзей - ни хера,
Да и быть не может.
Только игори одни,
Только прон со спермой,
Комом все блины мои,
А не только первый.
Примерно так должно звучать https://www.youtube.com/watch?v=fW5ATOzKqEU
>>53912 (OP)
Пушкин, залогинтесь.
Пушкин, залогинтесь.
Я счастлив до боли, я смог победить,
Восторг распирает и радость в глазах.
Всех прежних себя, что мечтали творить,
Безжалостно стер, обратил в мелкий прах.
И каждым моментом бескрайнего дня
Спешу насладиться, как раньше не смел.
Ведь ночь - отказалась давно от меня,
В ней правят мечты - тени брошенных дел.
Но шёпот мне часто мешает уснуть,
Белеют костяшки на сжатых руках.
Хочется крикнуть, что-нибудь пнуть,
Сложно противиться сонму в ушах.
Он жалеет, что часто сдавался без слов,
И кричит, сам с собою входя в резонанс.
Сотней злых, непокорных, чужих голосов,
Тех что были бы мной, если б выдался шанс.
Сон не смоет печаль, не подарит покой,
Он прибежище множества горестных дум.
Я уже проиграл, я уж не молодой,
Нужно лишь не мечтать, жить очистив свой ум.
тысяча лет рифмования. Хотя к концу заебался, ну и хуй со мной.
Восторг распирает и радость в глазах.
Всех прежних себя, что мечтали творить,
Безжалостно стер, обратил в мелкий прах.
И каждым моментом бескрайнего дня
Спешу насладиться, как раньше не смел.
Ведь ночь - отказалась давно от меня,
В ней правят мечты - тени брошенных дел.
Но шёпот мне часто мешает уснуть,
Белеют костяшки на сжатых руках.
Хочется крикнуть, что-нибудь пнуть,
Сложно противиться сонму в ушах.
Он жалеет, что часто сдавался без слов,
И кричит, сам с собою входя в резонанс.
Сотней злых, непокорных, чужих голосов,
Тех что были бы мной, если б выдался шанс.
Сон не смоет печаль, не подарит покой,
Он прибежище множества горестных дум.
Я уже проиграл, я уж не молодой,
Нужно лишь не мечтать, жить очистив свой ум.
тысяча лет рифмования. Хотя к концу заебался, ну и хуй со мной.
>>53944
Жизнь на муки дана человеку.
Бог за что-то нас всех невзлюбил.
Камень - на шею, с ним бросился в реку,
Но я худой, так что лёд не пробил.
Навеяно стишком из телевизора:
Что жизнь? Проигранная битва,
Круговорот пустых сует.
Весь вечер резал вены бритвой.
Она жужжит, а толку нет...
Жизнь на муки дана человеку.
Бог за что-то нас всех невзлюбил.
Камень - на шею, с ним бросился в реку,
Но я худой, так что лёд не пробил.
Навеяно стишком из телевизора:
Что жизнь? Проигранная битва,
Круговорот пустых сует.
Весь вечер резал вены бритвой.
Она жужжит, а толку нет...
бумп
1,2 Мб, 2904x1944Ориджинал, лол
И в лабиринтах квартир большеглазые звери
Цедят сквозь зубы чифир, обнимая курок.
Взглядом счастливых больных недосмотренных серий
Смотрят нам в сердце, запутавшись в плесени строк.
Слышится сдавленный смех молодого солдата
В мире, что бросил себя за решеткой окна.
Стены нам стали тюрьмой ты, наверное, рада?
Рада, конечно, ведь завтра начнется война.
Звери глядят мне в лицо своим детским оскалом,
В песне молитвы все больше назойливых «бля».
Здравствуй, родная. Ты нас очень долго искала,
Братская яма в тяжелой планете Земля.
Эра пустых недосмотренных снов и сюжетов
Нас поджидает за каждым из наших «люблю».
И если вдруг ты когда-то решишься на это
Я научу тебя делать потуже петлю.
Эта обыденность нам полюбилась до рвоты
Кто бы ты ни был, крути в том же духе наш мир.
Добрые звери со взглядами мертвой пехоты –
Вечные дети уже не Советских квартир.
Цедят сквозь зубы чифир, обнимая курок.
Взглядом счастливых больных недосмотренных серий
Смотрят нам в сердце, запутавшись в плесени строк.
Слышится сдавленный смех молодого солдата
В мире, что бросил себя за решеткой окна.
Стены нам стали тюрьмой ты, наверное, рада?
Рада, конечно, ведь завтра начнется война.
Звери глядят мне в лицо своим детским оскалом,
В песне молитвы все больше назойливых «бля».
Здравствуй, родная. Ты нас очень долго искала,
Братская яма в тяжелой планете Земля.
Эра пустых недосмотренных снов и сюжетов
Нас поджидает за каждым из наших «люблю».
И если вдруг ты когда-то решишься на это
Я научу тебя делать потуже петлю.
Эта обыденность нам полюбилась до рвоты
Кто бы ты ни был, крути в том же духе наш мир.
Добрые звери со взглядами мертвой пехоты –
Вечные дети уже не Советских квартир.
Я помню путь свой до последней точки
Мне светофор нацелился в висок.
Во мне звенели отмороженные почки
и я отправился на следующий виток.
По лабиринту черных сочинений
Слепых детей, что были рождены
Чтобы возвысить плеснелое «Ленин»
С орбиты обезглазженой страны.
Не принимая красное на веру
Как выжить в этом мире нихт ферштейн.
Целуя взглядом безволосую Венеру
Я покупаю розовый портвейн.
И пробираюсь в пищеводе строя
Среди бездомных озабоченных судьбой
Плюющего им под ноги конвоя
Густой патриотической слюной.
А я стою, как будто не бывало
Животных обнимающих меня
И если моей жизни будет мало
Я брошу пить второго ноября.
прохожий обернется против воли
Чтобы метнуть мне в спину злобный взгляд.
Две тысячи двенадцать – больше боли
Для нас, простых, потерянных ребят.
Мне светофор нацелился в висок.
Во мне звенели отмороженные почки
и я отправился на следующий виток.
По лабиринту черных сочинений
Слепых детей, что были рождены
Чтобы возвысить плеснелое «Ленин»
С орбиты обезглазженой страны.
Не принимая красное на веру
Как выжить в этом мире нихт ферштейн.
Целуя взглядом безволосую Венеру
Я покупаю розовый портвейн.
И пробираюсь в пищеводе строя
Среди бездомных озабоченных судьбой
Плюющего им под ноги конвоя
Густой патриотической слюной.
А я стою, как будто не бывало
Животных обнимающих меня
И если моей жизни будет мало
Я брошу пить второго ноября.
прохожий обернется против воли
Чтобы метнуть мне в спину злобный взгляд.
Две тысячи двенадцать – больше боли
Для нас, простых, потерянных ребят.
Я помню путь свой до последней точки
Мне светофор нацелился в висок.
Во мне звенели отмороженные почки
и я отправился на следующий виток.
По лабиринту черных сочинений
Слепых детей, что были рождены
Чтобы возвысить плеснелое «Ленин»
С орбиты обезглазженой страны.
Не принимая красное на веру
Как выжить в этом мире нихт ферштейн.
Целуя взглядом безволосую Венеру
Я покупаю розовый портвейн.
И пробираюсь в пищеводе строя
Среди бездомных озабоченных судьбой
Плюющего им под ноги конвоя
Густой патриотической слюной.
А я стою, как будто не бывало
Животных обнимающих меня
И если моей жизни будет мало
Я брошу пить второго ноября.
прохожий обернется против воли
Чтобы метнуть мне в спину злобный взгляд.
Две тысячи двенадцать – больше боли
Для нас, простых, потерянных ребят.
Мне светофор нацелился в висок.
Во мне звенели отмороженные почки
и я отправился на следующий виток.
По лабиринту черных сочинений
Слепых детей, что были рождены
Чтобы возвысить плеснелое «Ленин»
С орбиты обезглазженой страны.
Не принимая красное на веру
Как выжить в этом мире нихт ферштейн.
Целуя взглядом безволосую Венеру
Я покупаю розовый портвейн.
И пробираюсь в пищеводе строя
Среди бездомных озабоченных судьбой
Плюющего им под ноги конвоя
Густой патриотической слюной.
А я стою, как будто не бывало
Животных обнимающих меня
И если моей жизни будет мало
Я брошу пить второго ноября.
прохожий обернется против воли
Чтобы метнуть мне в спину злобный взгляд.
Две тысячи двенадцать – больше боли
Для нас, простых, потерянных ребят.
Фу
бумп
бумп
бумп