Треду не хватает красивой кулстори.

В ночь с двадцать четвертого на двадцать пятое мы заседали у Строри — сам хозяин дома, я, Гоблин и Тень. Мы пили водку под гороховый суп и обменивались впечатлениями, благолепно и без всякого беспокойства. Но в половине первого ночи кто-то принялся настойчиво трезвонить во входную дверь. Это оказался незнакомый мужчина лет тридцати вместе со своей спутницей — невзрачной кривоногой бабенкой. Последняя прямо с порога обратились к Строри вот с какой просьбой:

— Пустите нас погреться! — жалобно попросила она. — Мы знакомые ваших соседей, приехали в гости — а их дома не оказалось. Мы видим — вы не спите, разрешите посидеть с вами до утра?

— Говно вопрос, — кивнул Строри. — Заходите.

Он посторонился, а через несколько минут гости были уже на кухне и присоединились к трапезе. Сначала все было путем, но через пару часов мужчина (назвавшийся Алексеем) залил глаза, и начался карнавал.

— Моя женщина хочет спать, — громко заявил он, обращаясь к Строри. — Постелишь нам свежее бельё в большой комнате, а потом ступайте гулять. Не люблю, когда мне мешают!

— Чего? — поначалу не понял Строри, но Алексей тут же расставил все точки над i, поднявшись из-за стола и заорав во весь голос: — Стели бельё и уебывай!

Дело не ограничилось одними словами — для пущей убедительности Алексей схватил в руки пилу-ножовку и принялся размахивать ею, подпрыгивать и угрожать. Тогда я взял любимую Строрину дубинку (метровую лыжную палку в оплетке из кабеля, внутрь которой просунут толстенный арматурный прут) — и замахнулся на охуевшего от выпитой водки «гостя». Но ударить не успел — слишком скученно сидели мы на маленькой кухне, слишком мало места оставалось на замах. Бросив пилу, Алексей подскочил ко мне и вцепился в дубинку обеими руками. Мы принялись тянуть палку каждый на себя, бешено крича и пинаясь ногами, а затем повалились на пол и выкатились в коридор. Не помню, как мы оказались на лестнице — но там мне удалось завести под Алексея ноги и перекинуть его через себя. Так как он продолжал крепко держаться за дубинку, по лестничному пролету мы покатились вдвоем. Пересчитав все ступеньки, мы вывалились из парадной на недавно выпавший снег.

Пока мы катились, я успел заметить краешком глаза, как выбегает на площадку спутница Алексея. Сделала она это на свою беду: не успела она появиться в дверном проеме, как Строри оглушил её бутылкою из-под водки. Мгновенный взмах руки, вспыхивает в желтом свете пустая тара, слышится глухой удар — и лишь затем раздается звонкое пение рассыпающихся осколков. На улице мы оказались с Алексеем лицом к лицу — сидя на земле и упершись друг в друга ногами. Алексей крепко держал палку обеими руками, одним концом к себе, а я намертво вцепился в загиб арматуры, торчащий из другого конца. Секунду мы отдыхали, а затем дернули изо всех сил — и арматурный прут с визгом покинул обрезиненные ножны. Начинка досталась мне — а вот лыжная палка в оплетке из кабеля осталась у Алексея. Почему-то это внушило ему неоправданные надежды.

— Тебе пиздец! — вскакивая на ноги заорал он. — Теперь тебе пиздец!

Лучше бы он не вставал. Первым же хлестким ударом арматурного прута я осушил ему по колену, потом заебенил по локтю, а потом принялся мордовать как попало — по локтю, по горбу, по колену и всяко еще.

— Брось палку! — страшным голосом кричал при этом я. — Немедленно брось палку, пидарас! Сам не свой из-за полученных тумаков, Алексей растерялся и решил подчиниться моим требованиям. Как только он бросил свою палку на землю — я перехватил поудобнее прут и принялся мордовать его с удвоенной силой. Через пару минут я загнал его к кирпичной помойке, запихал в ПУХТО и закрыл массивной металлической крышкой. Заперев остальные дверцы, я принялся поджигать выпирающий на стыках мусор — желая насмерть удушить Алексея в едком и вонючем дыму. Так он меня разозлил!

Жизнь нашему «гостю» спас брат Гоблин — оттеснив мня в сторону, он отпер ПУХТО и уставился на Алексея.

— Возьмите все! — взмолился к нему Алексей, а когда рассмотрел как следует лицо Гоблина, нашел нужным добавить: — Только не убивайте!

С этими словами Алексей вынул из кармана и стал протягивать нам свой кошелек. Я почти поддался на эту провокацию, но Гоблин меня остановил — перехватил за руку.

— Э-э-э, маленький брат! — рассудительно произнес он. — Мы не в лесу! Нельзя его здесь грабить! Лучше мы нассым ему в кошелек!

Через пару секунд мы забрались на ПУХТО и, строгими окриками побуждая Алексея держать руку повыше, полностью обоссали ему бумажник и часть пальто. После этого Гоблин отпустил нашего гостя — и тот ушел, сильно хромая и волоча на горбу свою окровавленную супругу. Когда он совсем скрылся из глаз, меня вдруг посетили продиктованные жадностью сомнения:

— Все же надо было ограбить! А-а-а!

— Не надо! — остановил меня Гоблин. — Чует мое сердце, на этом дело не кончится!

Как всегда, прав оказался Гоблин. На следующий день Строри, пришедшего домой пообедать, прямо на кухне подстерегал участковый милиционер. Пользуясь служебными полномочиями, он проник в квартиру мимо Строриной мамы и теперь пил чай. Видимо, угощением он остался доволен — раз принялся настаивать, чтобы мы нанесли ему ответный визит. Отказать было неудобно, так что нынче же вечером мы отправились на разбор полетов в местный отдел. Изначально дело складывалось не в нашу пользу. Достаточно было бросить взгляд на лицо Алексея и на голову его жены, чтобы все встало на свои места. Четверо подонков измордовали семейную чету! Не знаю, чем бы кончилось дело, но нас здорово выручил сам потерпевший. Это случилось, когда он взялся излагать свою версию происходящего, не стесняясь при этом никого — ни нас, ни присутствующих при разговоре сотрудников милиции.

— Этот урод, — брызжа слюной и тыкая в Строри пальцем кричал Алексей, — отказался постелить моей жене чистое бельё! Ты, сука, еще за это ответишь!

Тогда милицейские чины принялись расспрашивать его об имевших место обстоятельствах — и Алексей не счел нужным что-либо скрывать. Без всяких обиняков он поведал органам следствия, как именно он попал к Строри в квартиру, какие предъявил требования и каким был наш ответ. У слушавших его ментов челюсти отвисли от такой наглости — так, что они поначалу даже не поверили словам Алексея.

— Что, так и сказал: «Стели белье и уебывай?» — спросил один из них. — Прямо вот так и сказал?

— Да, так и сказал, — подтвердил Алексей. Ментам таких «объяснений» показалось более, чем достаточно.

— Так, — сурово объявил дознаватель. — Выйдите все, кроме потерпевших!

Мы вышли в коридор — но через тонкую дверь нам хорошо было слышно, как дознаватель орет на Алексея:

— Врываешься пьяный в чужие квартиры и устраиваешь там хуй знает что! Чего же ты ждал, пидарас?! Какого к себе отношения?!

Короче, все обошлось.

Начало истории о трёхнедельном автостопе по Рашке-Беларашке-Украшке. Начинается, однако, с автобусной поездки:

Начало и околопсковщина.

Трудно сказать, почему я это делаю. Из-за нищебродства, глубоко сокрытой ли экстраверсии или, возможно, из-за принятия чужих стереотипов? Как бы то ни было, я снова отправился в путешествие автостопом. "Что же здесь трудного?" - подумают некоторые. Если ты среди них, то на секундочку переместись в аморфное тело, связанное нитями лени с неприспособленной для общения психикой, но, возможно, достаточно дружелюбной душой и ты, скорее всего, почувствуешь некую тяжесть и в голове появится резонный вопрос "зачем". Поскольку я уже привык игнорировать его, долго я не метался. Когда между импульсом и реальным делом не стоит никаких стен логики, то и дело движется быстрее.
В Пскове находился отнятый Вавилоном у свободы мой лучший друг. Не совершив ничего дурного или противоречащего социальным и религиозным догмам, Филиппу пришлось на целый год бросить профессиональную спортивную карьеру, семью, Два.ч и друзей, чтобы деградировать в рядах русской армии. Не имея в арсенале никаких средств поддержки, кроме моральной, мы сговорились с его отцом и купили билеты на автобус, поскольку идея бесплатных путешествий и связанных с ними неудобств не вписывалась в рабочий график взрослого человека.
Тикеты были на второе января, поэтому дома я исполнил традиционный ритуал новогоднего обжорства, поудивлялся дождю, а в первый день нового года заряжался энергией для предстоящих недель тягостных лишений в пути.
Утром назначенного дня я потеплее оделся, о чём почти сразу и пожалел, взял панцирь со шмотками и поехал на Обводный Канал. Встретившись там с батей моего друга, мы двинулись к вокзалу, на входе в который сидели менты и внезапно собака. Вот уж не думал, что автобус - это перспективный способ перевозки того, что нельзя.
Одной из приятных особенностей билетного проезда является возможность спать в дороге. В детстве автобус был пыткой: укачивание, характерная вонь, тряска. Сейчас же он воспринимался как убаюкивающая колыбель: приглушённый свет, умеренные покачивания, неожиданно удобные кресла. Поэтому в Пскове я оказался внезапно. Из теплоты салона мы вышли в, пусть и близкое к плюсовой температуре, но весьма промозглое утро.
Прыгнув в городской автобус с нужным номером, мы, однако, поехали не туда, хотя кондуктор не поленился взять с нас деньги. Элитная часть вдв находилась за городом, хотя и совсем близко. В Пскове я уже был, но весьма мимолётно. Вот и в этот раз я знакомился с городом через стёкла, за которыми мелькали дома. Маршрут был окраинный, поэтому мы двигались мимо деревенских частных домиков, что, как я уже знал, было в порядке вещей для небольших городов. Необычным во всём этом мне казался материал домов. Почти все новые и воздвигаемые строения были из кирпича. Я мало что понимаю в строительстве, но знаю, что это чрезвычайно дорого, по крайней мере, в Петербурге.
Пока ехали, можно было ужаснуться тому, что в этом населённом пункте есть ещё одна тюрьма для безвинных: в загонах стояли военные машины и люди. Нашей конечной была станция Черёха, на которой мы и вышли. Остановка была прямо напротив ворот части, но при этом пройти туда можно было лишь рискуя жизнью, ибо ни светофора, ни хотя бы зебры нигде не было.
На пропускном пункте сидел симпатичный парень, что несколько не стыковалось с моим наблюдением, что в армию редко попадают красивые люди. Филипп, впрочем, тоже был исключением.
Пока моего друга пытались вызвать, мы стояли на улице, лолируя со скульптуры, изображающей парашют, окаймлённый Железными крестами, выглядело это не очень патриотично.
Фил вышел и он заметно похудел. Пропали щёчки, появились скулы. Все были рады встрече. Мы сели на автобус и поехали в сторону автовокзала. Обычно, я не палю годноту, но в Пскове есть хорошая едальня. Я не знаю адрес, но нужно ехать от автобусной стоянки в сторону спортивного стадиона и на противоположной стороне дороги она находится около ближайшего торгового центра. По меркам бывшей столицы, здесь цены хорошие, ибо в полтора раза меньшие. Людей мало, а сидеть удобно. Времени у нас был вагон и мы никуда не спешили.
На Филиппа трудно залупаться, ведь он большой и спортивный, поэтому проблем с сослуживцами у него не было. Но, по его словам, лучше бы его пиздили, лишь бы не заправлять кровать по линеечке. Увы, русский режим бессмысленен и беспощаден. Физухи там много, она изнуряющая, но при этом абсолютно бесполезная. Для профессионального спортсмена выпасть на год из режима тренировок - это существенный удар по будущему. Так, видимо, русское правительство поддерживает спорт в стране, устраняя достойных.
Протусовавшись целый день, пора было прощаться. Существовала возможность систематических увольнений в честь праздников, поэтому я решил ещё побыть в окрестностях и как можно дольше своим обществом поддерживать дух моего друга. Его отцу же нужно было мутить билеты обратно.
В Пскове я никого не знал, у меня был лишь телефон анона из /соц/, откликнувшегося на идею Глобальной Раковой Коммуникации - эвенте, призванном найти мне вписки среди обитателей Двача в разных городах и, собственно, обмена традициями сходок разных городов и аккумулирования этих знаний во мне. Забегая вперёд, скажу, что на этом всё и закончилось, ибо кроме него никто идею не поддержал.
Вообще, я всегда сомневаюсь, стоит ли мне описывать тех людей, которых я встречаю и которые как-то со мной взаимодействуют. По разным причинам это может быть нежелательно. С другой стороны, без них не было бы всех моих историй. Излишние подробности могут выдать моего нового знакомого, поэтому обойдёмся общими сведениями.
Я позвонил по номеру и, познакомившись, спросил куда мне ехать. У парня было истинно двачерское имя, что меня повеселило, а ему добавляло поводов для гордости.
Когда мы встретились, было уже темно и мне нужно было что-то решать с ночлегом. У себя приютить он меня не мог, но предложил поискать хороший чердак с вай-фаем и розеткой. Предложение было заманчивым, но у меня был вариант лучше. Дело в том, что я всё равно собирался навестить ребят из экопоселения, название которого и так знают все, кому стоит знать.
Мы пошли в сторону трассы на Изборск. В разговоре выяснилось, что никакого движения двачеров в Пскове, в общем-то, нет. Какие-то попытки собраться бывают, но последствия стихийны и непостоянны, поэтому никаких культурных традиций здесь не сформировалось. Город оказался гораздо меньше, чем я предполагал. Жителей здесь было чуть больше двухсот тысяч, а самое высокое здание шестнадцатиэтажное.
Мой новый знакомый к автостопу причастен не был, хотя и любопытствовал в этом направлении. Мы достаточно быстро добрались до знакомого мне по прошлым поездкам края города и настало время для "досвиданий". Обменявшись контактами, я пошёл на максимально приметное в кромешной темноте место, а он, видимо, домой.

>>3638
Машина поймалась достаточно быстро. Люд здесь, как я уже заметил, привычен к разного рода путешественникам, ведь этот край богат на интересное.
Моим попутчиком оказался реставратор, которому сходу понравилась идея экопоселения. Поскольку моим внутренним детектором он был идентифицирован, как хороший и близкий нашим идеям человек, то я пригласил его заехать и лично посмотреть на всё. Он согласился, чем облегчил и мою задачу, ведь после поворота нужно было бы на ощупь пробираться сквозь поля и деревья в поисках дороги, а фары автомобиля всё упрощали.
Я вызвонил ребят и наш приезд уже не был неожиданностью. Нас напоили чаем, водителю напоказывали фоток и он поехал по своим делам, а я остался ему благодарен.
Старая Земля с лета никак не изменилась, прибавилось, разве что, гостей, которых я ещё не знал. И дети.
Время было позднее, я расстелил своё походное лежбище, отдавая сознание Морфею.
Утро получилось заполуденным. Перешагивая через спящие тела, будоража храпящее подобие тишины скрипом половиц, я проследовал на кухню, где уже кипела жизнь. Я был рад видеть тех, кого знал и было приятно узнать тех, кого ещё не видел. Мне рассказали о последних новшествах в жизни поселения: вылечили пса, построили баню и в рядах поселенцев больше нет учителя. С человеком-то, к счастью, всё в порядке, а вот с профессией пришлось расстаться. История получилась и забавная, и неприятная одновременно. Постоянный житель экообщины перед работой слегка поприветствовал Джа самым угодным для бога образом. На повороте в деревню, в которой находилась школа, неожиданно появилось предупреждение о возможном пропускном режиме в связи с близостью границы. Паспорт педагог никогда с собой не брал и, как ты уже догадался, попал в поле интересов погранцов.
Персона без бумажки для системных биороботов - это как муха для паука. Они тут же сделали свои выводы: преступник, перебежчик, сука, враг, террорист, а, главное, наркоман! Парня задержали, вынудили сдать анализы и нашли там то, чего находить не стоило. После всего он пошёл к директору и честно рассказал всё, что произошло. На что ему предложили уволиться по собственному желанию, ибо бумаги, наверняка дойдут до вышестоящего начальства и, несмотря на всё хорошее, что он делал для школы, его всё равно выгонят, так что лучше уж самому уйти. Так он и сделал, а община осталась без денежной подпитки.
Важным для меня новшеством была готовая баня. Я знал её в младенчестве, когда она едва на полметра возвышалась над землёй, я видел её обнажённые пазы, не замазанные глиной, накладывал на неё брёвна, помогая росту. Теперь же она предстала перед моими глазами величественной красавицей, с крышей, дверями, внутренним убранством. Отдельных слов восторга достойна печка. Слепленная из комков глины и других подручных материалов, она имела в дизайне невероятно уместный штрих - человеческий череп. Ей-богу, когда я открыл дверь, из мрака бани на меня глядели пустые глазницы. Я уже даже подумал, что, лулза ради, кто-то из тусовки ушёл в нирвану, завещав останки для декораций, но всё оказалось гораздо проще, череп был вылеплен одним из умельцев. Полёт фантазии я всецело одобрял. Искусственный каркас для головы был органично вписан в бесформенность печи, при этом не выделялся, а как бы случайно выглядывал, не навязываясь и не перетягивая внимание на себя излишней выпуклостью и доминацией над безликими комками.
Пёс Душистик больше не страдал от своих почек, всё так же еле ходил, подтаскивая задние лапы, и повадился срать в доме (надо же оправдывать своё погоняло?).
В целом, жизнь не изменилась. Идеология подверглась незначительным, но неизбежным поправкам, какие-то люди уехали, какие-то приехали, вторая юрта достраивается, спиздили наковальню.

>>3639
Я люблю это место. Привязался к ребятам ещё с первого приезда, горжусь ими и уважаю. Там даже работать прикольно, потому что делаешь это не потому, что кто-то тебя вынуждает, заставляет или осуждает за бездействие, а для того, чтобы было что поесть и как согреться. Впрочем, это удел любого занятия, результат которого ты можешь оценить и пощупать, в отличае от зарабатывание абстрактных денежных банкнот, которые сами по себе ничего не несут. Да, на них можно приобрести блага, но гораздо приятнее это делать напрямую, а не через бумажных посредников.
Из всех деревенских занятий мне по душе заготовка дров. По всей видимости, во мне дремлет что-то активное, пробуждающееся в моменты таких вот первобытных актов. Перед тобой бревно и ты должен его уничтожить, разломить на части, поработить и использовать в своих целях. Витальность мужчины, которая чужда этому веку, может проснуться и тогда трудно остановиться. Нелепая поза, взмах, удар, уничтожено! Следующий...
Остановился я там на несколько дней, за которые успел вдоволь наобщаться. Когда чуть похолодало, я смог подбить ребят сходить на озеро, чтобы угареть по закалке. Когда мы подошли, то из реальности выбивалась ровная гладь воды. Приблизившись, стало понятно, что водоём по всему периметру покрыт прозрачным льдом. Погода была совсем не подходящая, да и зрелище было необычное. Чистый, незамутнённый каток, сквозь который отчётливо виднелась вода. Я попытался топнуть по льду, проверяя прочность, но она оказалась достаточной, чтобы выдержать. Пришлось кидать с причала разные увесистые штуки, чтобы проторить путь для купальщиков. Поскольку я, поддаваясь своим неконтролируемым приступам эксгибиционизма, первым делом разделся до гола, то ноги во время прорубеломательных работ уже успели изрядно заледенеть. Мы бросились в воду и, как полагается, пробултыхались около полуминуты.
Многие русские, вопреки традициям, не знакомы с блаженством посткупательных в проруби ощущений. Для таких вот коллаборционистов и предателей духа славян поясню, что, выходя из воды, тело начинает гореть, а через минуту, если ты не дрогнул и продолжил нежиться в порывах ветра, то тебе даруется сильнейшее тактильное переживание, ближайшим аналогом которого я могу назвать то чувство, когда ты прожевал мятную жвачку и если перенести это во все участки твоего тела, то получится то отдалённое, что ты можешь получить от моржевания. Однажды попробовав и не найдя ничего похожего, возвращаешься вновь.
На обратном пути мы разделились, вокалист Кранштейна пошёл искать железные ништяки с металлоискателем, а я и основатель посёлка пошли к дому. По пути затёрли за випассану, нарвали можжевеловых веток для бани и, что немаловажно, смогли поесть его ягод, которые вырастают раз в несколько лет.
Мне довелось впервые видеть баню по-чёрному. Порядки были, к счастью, екатерининские, поэтому ни женщины, ни мужчины не стеснялись чресел и парились вместе. Меня отхлестали веником смиксованным из можжевеловых и еловых веток, что отдавало налётом садизма, хотя ощущения гораздо круче, чем от софткорного берёзового.
Тем временем, на улице выпал снег, а Филипп позвонил и сказал, что увольнения отменяются, пояснив, что это всё "военные мутки". Эта новость делала сроки моего пребывания в околопскове размытыми.
Оставался с ребятами я ещё несколько дней. Побывал на собрании, которое в этот раз было больше похоже на балаган, что, в очередной раз, говорит о том, что кого попало пускать в "проект" не стоит. Но ох уж эти анархисты, всё им толерантность подавай, сами же мучаются.
Удалось пообщаться с археологом и хоть немного прояснить для себя вопрос, в какой степени исторические теории высасываются из пальца. Мне казалось, что на 100%, но его аргументы были убедительны и теперь я допускаю крохотный процент здравого смысла. Не могу, к сожалению, грамотно объяснить то, что он мне говорил, скажу лишь, что прежде, чем высрать очередную гипотезу, инфу дёргают из очень многих источников, из разных районов и на основании множества деталей. Что, врочем, не делает даже самое стройное предположение верным на все сто, но хотя бы вносит хоть какую-то логику в хаос необъяснимого. Так совпало, что последним местом его работы как раз были окрестности Изборска и он много знал об этих краях. Предлагал как-нибудь скататься на экскурсию. Но в ближайшем будущем этому было не суждено сбыться.
На Средней Земле, наконец, обосновались мои знакомые по индийскому трипу. Хотя и в этот раз толком не удалось пообщаться. Одним из интереснейших пополнений у них был сибирский бездомный, который отказывался жить в доме и соорудил себе типи в лесу. У чувака не было ни ботинок, ни паспорта, зато было плохо скрываемое безумие.
Причиной моего отъезда послужило желание некоторых гостей уехать назад в Петербург. Я решил, что мне удобно было бы доехать с ними до Пскова, а там уже отправиться в Минск. Они отправлялись на фургоне и мест было много.
Мы собрались уезжать достаточно поздно, около часа дня. Я тепло распрощался с ребятами, мне подогнали десять белорусских тысяч на всякий случай. Потом присели на дорожку. Потом попили чай на дорожку. Потом снова попрощались, видимо, на дорожку тоже.
Проезжая мимо Средней, мы зашли попить чай и попрощаться. На дорожку? А там, тем временем, собиралась делегация в музей народноси сето. Топать было шесть километров, а машина вмещала кучу народа и мы их подобрали. И тоже поехали туда. И купили экскурсию за двести рублей на всех, и смотрели на усадьбу, и ели самодельный хлеб, и трогали старую приблуду для изготовления льна, и узнавали что сето были двоебожниками, и клали монетки на их второго после Иисуса бога Пеко, отвечавшего за плодородие, и предлагали экскурсоводу приехать посмотреть на наш быт, и ходили через дорогу к русской женщине, угаревшей по традициям сето, и знала она об экопосёлке, и показывала нам свой музей, и рекламировала свою книгу, и обнималась со мной, и прощалась с нами, и уехали мы на трассу, и высадили мы среднеземельцев, и поехали мы, и перестаю я писать, начиная с "и".

>>3640
В Пскове мы отужинали в уже знакомом мне заведении и настало время прощаться, ведь ребятам предстояла долгая дорога, а мне неопределённость с местом ночлега, ведь ночью стопить было весьма бесполезно.
Я вызвонил анона и мы снова встретились. Я помнил, что он может организовать вписку на уютном чердаке. Пока шли, он рассказал мне немного о своей деятельности. Помимо основной работы, у него есть очень забавное хобби: он держит собственную интернет сеть. Я не буду палить подробности, опишу лишь забавный способ перекидывания витухи с дома на дом. Дело происходит ночью, он с подельником забираются на крыши домов, которые необходимо связать, привязывают к витухе верёвку с грузом и кидают на максимальное расстояние, стараясь не попасть по электропроводам около дороги. С противоположного дома тоже сбрасывается конец, на котором, по понятным причинам, витой пары ещё нет. Когда дело сделано, нужно быстро бежать вниз, пока не поехали редкие машины, связать две верёвки, вернуться на крышу и начинать натягивать. Он с досадой отмечал, что дело упростилась бы, продавайся в его колхозе радиоуправляемый вертолёт, коих, например, в Питере навалом. Но подобный способ зато был интереснее. Бизнес такой сверхприбылей не приносит, но является поводом для счастья, а значит нужен и полезен.
Поскольку этот чувак ещё и подделывал ключи на собственном аппарате, то проблем с проникновением в подъезды у нас не было. Он предложил мне на выбор кучу мест, но одно мне понравилось особенно. Проблема была в том, что там не было открытых точек вай-фая, на что анон мне предложил принести из его дома роутер. Идея была заманчивой и мы пошли к нему. Взяв всё необходимое и вернувшись назад, мы встретили на последнем этаже курильщика.
- Куда вы идёте? - спросил мужик.
- Зашли погреться. - вру я, чтобы дождаться, пока он свалит и уже зайти через закрытую дверь на чердак.
Но тут анонимус достаёт ключи и начинает открывать дверь.
- А там что, не заперто? - спрашивает жилец.
- Заперто, просто у нас элитный пропуск. - отвечает анон.
Это было хоть и весело, но неправильно. Понятно, что подавляющему большинству строго похуй, что и как происходит на их чердаках, но кто знает этих ватников? Вдруг бы его насторожили два незнакомых парня, да ещё и с рюкзаком. В целом, ничего страшного бы не было, если бы кто-то вызвал ментов и меня бы выгнали, кроме того, что тогда мне некуда было бы идти спать, ведь ключей у меня нет. Мы сменили чердак на соседний, а там и не понадобился роутер, ибо сеть и так была. К сожалению, лампочка там была выкручена и, пользуясь фонариком, мы нашли максимально удобное место рядом с розеткой для ночлега.
Аноним был очень гостеприимным и всё беспокоился о том, как бы сделать мне всё максимально комфортно. Подарил мне три универсальных таблетки от домофонов, открывающих до 15% дверей в СНГ. Когда мы уже вроде бы попрощались, он вернулся с коробкой от плазменного телевизора, внутри которой был пенопласт. Таким образом у меня появилась даже удобная кровать.
Хорошо поспать, впрочем, у меня не получилось. Несмотря на два свитера и куртку, минус давал о себе знать, когда я не двигался, а спать двигаясь, согласись, проблематично.
В шесть утра я решил выдвигаться, сел в уже знакомый автобус до Черёхи и, насколько это возможно, попытался подремать. Ехать мне было до конечной, поэтому проблем возникнуть не могло. Уже к семи я был на трассе, вокруг не было фонарей и надеяться мне можно было только на чудо.
Простоял я долго, около двух с половиной часов, никто даже не остановился. Машины проезжали редко и очередная пролетевшая мимо меня уже воспринималась как данность и я даже не оборачивался. Но через какое-то время меня кто-то окликнул:
- Э, чё стоишь? Залезай.