>>373 (Del)
Некогда, глядя в даль моря, говорили "Бог"; ныне же учу я вас говорить "Сверхчеловек".
Бог – это некое предположение; но я не хочу, чтобы домыслы ваши простирались далее вашей созидающей воли.
Вы можете создать Бога? – Так не говорите тогда ни о каких богах! Но Сверхчеловека создать возможно.
Быть может, это будете не вы сами, братья мои! Но переделать себя и стать отцами и предками Сверхчеловека – да будет это лучшим созданием вашим!
Бог – это предположение; но я хочу, чтобы предположения ваши были заключены в границах допустимого.
Вы можете помыслить Бога? – Но пусть воля к истине означает для вас, что всему надлежит преобразоваться в человечески мыслимое, человечески видимое и человечески ощущаемое! Собственные чувства ваши должны быть продуманы до конца!
И то, что называете вы миром, должно быть сперва еще создано вами: ваш разум и воображение, ваша воля и ваша любовь – вот что должно стать миром! И поистине, для блаженства вашего, о познающие!
И как вы переносили бы жизнь без этой надежды, вы, познающие? Непозволительно вам сродниться с непостижимым и неразумным.
Но открою вам все сердце свое, друзья мои: если бы боги существовали, как бы вынес я, что я не бог? Итак, никаких богов нет!
Вот этот вывод сделал я; куда же он ведет меня?
Бог – это вымысел: но кто испил бы всю муку этого вымысла и не умер? Неужели нужно отнять у творящего веру его, запретить орлу парить в горных высях?
Бог – это мысль, которая все прямое делает кривым и все неподвижное – вращающимся. Как? Значит, и само время отбросить, и все преходящее считать за ложь?
Мыслить подобное – это вихрь и кружение для костей человеческих и тошнота для желудка: поистине, болезнью кружения называю я такие мысли.
Скверным и враждебным человеку называю я учение это о едином, цельном, неподвижном, сытом и непреходящем!
Все непреходящее есть только символ! [1] Поэты же слишком много лгут.
Но о времени и становлении должны говорить высочайшие символы: им надлежит восхвалять все преходящее и быть оправданием ему!
Созидание – вот величайшее избавление от страданий и облегчение жизни. Но чтобы явился созидающий, необходимы страдания, и многое в жизни должно преобразиться.
Да, много горечи – горечи умирания – вместит ваша жизнь, созидающие! Так становитесь вы защитниками преходящего и несете оправдание ему.
Чтобы сам созидающий стал новорожденным младенцем, должно ему стать роженицей и претерпеть муки ее.
Истинно говорю вам, через сотни душ проходил путь мой, через сотни колыбелей и родильных потуг. Сколько раз уже расставался я и ведаю последние, разрывающие сердце часы.
Но так желает созидающая воля моя, моя судьба. Или правильнее будет сказать: именно такой судьбы жаждет воля моя!
Все чувствующее страдает во мне, заключенное в темницу: но воля моя неизменно приходит ко мне как освободительница и вестник радости.
Воля освобождает: вот истинное учение о воле и свободе – так учит вас Заратустра.
Не желать, не оценивать, не созидать – пусть эта усталость будет всегда подальше от меня!
Даже познавая, чувствую я только радость воли моей, радость порождения и становления; и если познание мое невинно, то оттого, что живет в нем воля к порождению.
Прочь от Бога и от всех богов отвращает меня эта воля; к чему было бы творить, если бы они существовали!
Но снова и снова влечет меня к людям, к творчеству пламенная воля моя; так молот устремляется на камень.
О люди, в камне дремлет образ, образ образов моих! О, почему в столь грубом и безобразном камне суждено было ему покоиться!
Ныне же молот мой неистово разрушает темницу его. Пусть от камня летят осколки: что мне до этого?
Завершить хочу я начатое: ибо тень посетила меня – самая тихая, самая легкая тень однажды приблизилась ко мне!
Тенью явилась ко мне красота Сверхчеловека. О братья мои! Что мне теперь - боги!

Так говорил Заратустра.