Ходаковский: Да, военная диктатура
Командир батальона «Восток» откровенно рассказал «Фонтанке», почему он, как и другие лидеры мятежного Донбасса, должны исчезнуть с политической арены.

Ходаковский предельно честно рассказал о существующей в ДНР военной диктатуре и тотальной коррупции, но призвал понять его правильно.

Мы не справляемся с информационной войной, потому что нет ни квалифицированных специалистов, ни тонкого понимания технологий, чтобы что-то противопоставить. Действуем достаточно топорно. Но цели и задачи, которые мы преследуем, они не могут быть реализованы, если мы не будем эту политику поддерживать сейчас. А это, естественно, связано с ограничением мыслей. Пока мы вынуждены действовать именно так. Это пространный ответ, но это попытка призвать встать на нашу сторону и посмотреть на ситуацию с нашей специфической стороны. Мы наращиваем сейчас со своей стороны пропагандистскую работу в нормальном ключе, без применения технологий, мы просто полные профаны в этом вопросе.

- У вас в Конституции ни слова про военную диктатуру не сказано.
– Послушайте, мы же не будем лукавить. Мы понимаем, что только такая форма позволит нам сейчас удержать ситуацию в стабильном состоянии.

- Ну, так дьявол кроется в деталях. Вы говорите, что разрешение требуется в случае задержания на долгий срок или ареста. А речь идет о том, что в ДНР существует практика задержать человека без предъявления ему обвинения, и не на 48 часов, как это в той же Российской Федерации. Здесь до 30 суток может тянуться это. И человек даже нигде не зарегистрирован, и он может исчезнуть из поля зрения близких, родственников, друзей. Задержали, и все — нет человека. Это же страшно?

– Это как минимум ненормально. Ненормально, но поймите правильно, что вся эта ситуация явилась достаточно неожиданной для меня.
Конечно, у нас сейчас абсолютно не сформированные правовые взаимоотношения, у нас нет нормально работающей системы, которая бы определяла и сроки задержания, и квалифицировала, например, продление содержания под стражей, и вообще выносила, в конце концов, какие-то приговоры. И у нас из-за того, что это не работает в полной мере, часто люди находятся в ограниченных условиях дольше, чем того требует сама ситуация. С другой стороны, объективно некоторые вещи, даже когда мы знаем, что человек работает против нас, и человек имеет определенную репутацию, они, эти вещи, не подлежат правовой оценке, это нельзя прописать ни в одном законодательстве.

Мы создали штрафподразделения, в которых люди искупали кровью. У нас есть подразделения, где 20 процентов личного состава – это люди, которые имеют судимости. Но большая часть из них уже отсеялась в процессе, их уже, наверное, нет в живых.

я понимаю прекрасно, что с разношерстной публикой, которая сейчас составляет наш политический бомонд, наша, так сказать, квазиэлита, – это та субстанция, которая состоит зачастую из людей агрессивных, малоуправляемых.

Но, по крайней мере, мы начинаем об этом говорить, цепляемся за нечаянно оброненные Тимофеевым (министр доходов и сборов ДНР. – Прим. ред.) или Захарченко слова по поводу того, что вот власть у нас коррупционная и оторвалась от народа.

Если 80% населения хочет в Россию, даже если Россия не особо хочет их принимать, наверное, надо же не переубеждать, что их желание извращенное. А наоборот — транслировать это желание и оформлять в какую-то конкретную позицию. Это моя позиция. Кто-то из моих коллег, я знаю, хочет остаться в рамках этого анклава. Я же понимаю, что если эта территория войдет в состав России, то фамилия Ходаковского останется только в Интернете, и причем вряд ли в позитивном ключе. И все мои позиции и положения будут просто дым, который развеется, потому что придут нормальные, здоровые, российские функционеры, бюрократы. Например, станет это придатком Ростовской области, и здесь ростовский губернатор будет определять, как ему жить. И где мы будем? http://www.fontanka.ru/2016/02/12/056/