Блоггеры говорили с Муженко и прочими офицерами ГШ.

...Для примера приведу ответ НГШ по поводу одного из скандалов. Кто помнит, под Саур-Могилой погибла группа спецназа, вызволяя летчика. Виноват тогда был, конечно Муженко и об знает весь Фейсбук - загубил, мол, лучших. Версия второй стороны несколько отличается.
Сбит самолет, оба летчика выпрыгнули. Спецназ идти их искать не горит желанием вплоть до полного отказа. Муженко: Я набираю их командира и спрашиваю:
- Летчики летают доставать ваши задницы, когда вы влипаете?
- Летают...
- Так почему вы не идете? - Почесали репу, нашли двух добровольцев - полковников, на секунду. Те пошли, одного летчика нашли и вывели. Я их тут же представляю к наградам. И тут же выстаивается очередь желающих идти спасать второго летчика, хотя приказа такого не было, т.к. была инф-я, что это уже не актуально. Но группа из 12-14 человек ночью устремляется, без согласования, на поиски. И погибает, попав в засаду.
Кто со мной согласится, что видение ситуации немного становится иной?

Или про Дебальцево - почему не давали приказ на отступить? А потому что:
Муженко - "один батальон отступил сам, без приказа. Второй отступил сразу до Винницы, а третий - до Львова. Пока срочно не подогнали 30-ю бригаду и не дали ей закрепиться у горла недокотла, если бы я дал команду на отход - это было бы неконтролируемое бегство и с последующей контратакой противника вглубь обороны."

Я понимаю что найдется миллион опытных тактиков, которые умнее, но мне такое решение выглядит разумно. Никто не ожидал, что так будет, что оголится линия фронта, что батальоны будут уходить без приказа, что возникнут направления удара противника там, где не ждали.

Понятно, что не все так просто. Что батальоны часто отходили, оставшись без связи и прочего, что есть еще миллион факторов. Равно как и понятно то, что кто-то ищет повод удрать, кто-то примет тяжелое решение, а кто-то не сделает этого никогда - но не нам их судить. Но ответ на вопрос - почему так долго не было приказа на отход я получил и считаю его убедительным. Остальное - историкам, суду и прочим профи.

Дайте денех от иконы российского неполживого либерализма.

В колонке для издания The Washington Post председатель Московской Хельсинской группы Людмила Алексеева ищет поддержки у "западных спонсоров, инвестировавших в область прав человека в России".
В этом году исполняется 25 лет со дня распада Советского Союза и возрождения России. Одной из наиболее примечательных особенностей этого возрождения стало быстрое создание, после 70 лет советских репрессий и атомизации, большого, активного и эффективного гражданского общества в России. История правозащитного движения в России это и история моей жизни, потому что я была диссидентом в советскую эпоху, а сегодня с гордостью возглавляю Московскую Хельсинскую группу, старейшую правозащитную организацию, работающую в России.
В 1990 гг. наша страна была бедной, и правозащитные организации не могли найти себе финансирование в России. Нам повезло заполучить западных спонсоров, которые поддерживали нашу работу. Даже когда Россия встала на ноги, во многом благодаря резкому росту цен на нефть, нам по-прежнему было нелегко найти финансовую помощь в России для работы в области прав человека. Для этого было много причин, не последней из которых было то, что потенциальные спонсоры не хотели рисковать гневом Кремля, поддерживая потенциально щекотливые проекты.
За 15 лет нахождения Владимира Путина у власти Кремль постарался представить ценности защиты прав человека как чуждые России, особенно это стало очевидным после событий на Украине два года назад. Критика правительства приравнивается к нелояльности или, что еще хуже, предательству. В соответствии с законом, принятом в 2012 г., более 100 правозащитных групп, получающих даже незначительное иностранное финансирование, были обозначены как "иностранные агенты", что в России может означать только одно - "предатели".
Продолжением этой охоты на ведьм стал прошлогодний закон о запрещении "нежелательных" иностранных организаций, которые якобы подрывают обороноспособность России, ее безопасность и конституционный порядок. Целью этого шага является изолирование российских правозащитников и углубление пропасти между Россией и Западом.
Сегодня только ничтожно малое количество спонсоров готовы продолжать финансирование работы по защите прав человека в России. Это легко понять. Все спонсоры хотят видеть результаты своих инвестиций, но каких результатов можно ожидать здесь, где, как кажется, опускается новый "железный занавес"? Кто хочет, чтобы на их совести осталось то, что лидер правозащитной группы, которую они поддерживают, оказался в заключении или того хуже?
У меня нет ответов на трудные вопросы, но я отказываюсь терять надежду. Также поступают сотни активистов, готовые рискнуть всем - своей свободой, своими семьями - ради продолжения работы по защите прав человека в России. Спонсоры должны найти способы поддержать их.
Если бы сегодня я встретилась со всеми западными спонсорами, инвестировавшими в права человека в России, я бы поблагодарила их за доверие, которое они оказали нам 25 лет назад, в начале надежд, и попросила бы их не оставлять своих российских партнеров теперь, когда начинаются трудности.