Москва.

1. Дача «Волынское» («ближняя») - 2 этажа, ок. 1000 кв. м.
2. Дача «Семеновское» («дальняя») - 1 этаж, ок. 800 кв. м.
3. Дача «Зубалово» расположена на 14-м км по Рублевскому шоссе, 2 этажа, около 500 кв. м, 12 комнат.

Кавказ.

4. Дача «Новая Мацеста» («Зеленая роща», Сочи) - 2 этажа, ок. 200 кв. м.
5. Дача «Пузановка» (Сочи) - 1 этаж, ок. 100 кв. м.
6. Дача «Ривьера» (Сочи) - не сохранилась.
7. Дача «Блиновка» (Сочи) - 2 этажа, ок. 200 кв. м
8. Дача «Холодная речка» (Гагра) - 2 этажа, ок. 500 кв. м.
9. Дача «Рица» (Абхазия) – четыре комнаты (сгорела еще в советские времена). «Рица», вблизи озера Рица, одноэтажная дача площадью 200 кв. м.
10. Дача «Новый Афон» (Абхазия) - 2 этажа, ок. 200 кв. м. «Новый Афон» — двухэтажная дача , 200 кв. м, шесть комнат. Экскурсоводы рассказывают посетителям, «что есть тайный ход к морю с этой дачи»
11. Дача «Сухуми» (Абхазия) - дача расположена на территории Сухумского ботанического сада Академии наук Грузии, здание двухэтажное, занимает более 600 кв. м, до 20 комнат (сохранилось до наших дней).
12. Дача «Мюссеры» (Абхазия) - одноэтажная дача, около 300 кв. м, шесть комнат (Сталин отдыхал здесь неоднократно, начиная с 1933 года, сохранилась до наших дней).
13. Дача «Боржоми» (Грузия) - постройка конца XIX века, двухэтажное здание, 300 кв. м, девять комнат.
14. Дача «Цхалтубо»(Грузия) - двухэтажное здание, более 200 кв. м, пять комнат (сохранилось до наших дней).

Крым.

15. Дача «Кореиз» - 2 этажа, ок. 600 кв. м. Сталин жил здесь во время Ялтинской конференции в 1945 г.
16. Дача «Головинка» - 1 этаж, ок. 150 кв. м.
17. Дача «Трапезниково» - 2 этажа, ок. 300 кв. м.
18. Дача «Явейная» - 1 этаж, ок. 150 кв. м. Сталин на ней ни разу не был, хотя она была построена для него.

Сталин также бывал на подмосковных дачах в Липках на Дмитровском шоссе (была взорвана в октябре 1941 года, затем восстановлена), в «Горках-10» (35-й километр от Москвы по Рублевскому шоссе), а также на даче в Кисловодске.

МОЯ НОСТАЛЬГИЯ

Советскому мальчику посвящается…
Любознательному, разностороннему,
пытливому, впечатлительному,
навечно оставшемуся там,
куда нам нет возврата…

Моя ностальгия, подобно мозаике, сложена из цветных осколков-впечатлений, оставшихся от советского детства в красном галстуке. Никогда больше я не воспринимал с такой полнотой все разноцветное многообразие окружающего мира, наполненного щедрым светом, большими деревьями и знойной тишиной улиц провинциального городка. Никогда я не видел столько солнца и зелени, никогда больше я не мчался по улицам на велосипеде, подгоняемый теплым ветром, не знал я что такое скука, хандра и испорченное годами здоровье. Моя советская жизнь была полна детских забав, приключений и увлечений, но за день я успевал сделать многое, потому что детское ощущение времени намного отличается от взрослого.
С возрастом ощущение быстротечности времени обостряется. Чувство сожаления о том, что не сделал, не успел, не досказал, не долюбил ребенку просто незнакомо – это уже наше, взрослое. В детстве время тянется долго-долго, день становится полярным даже в нашем южном городишке, а ночь длинна, и ее хватает на звезды, полчаса маминых криков «Дима, домоооой!» и удивительные сны о далеких странах и мирах, в которых меня нет, но в которых я обязательно побываю. Когда-нибудь… А мой день – это глава, да что там глава, целая часть ненаписанной книги, мой день нельзя описать двумя словами, он даже не вместится в формат школьного сочинения, потому что он полон событиями и впечатлениями, а еще больше он оставляет после себя новых задумок. Даже если он заполнен не только играми, а, о ужас, еще наполовину сидением в школе и домашними уроками. Но есть такая замечательная вещь, как летние каникулы.
Уррра! Меня переполняет чувство восторга! Мне не идти утром в школу, мне не надо зубрить уроки, разве это главное в жизни?! Главнее всего слазить с фонариком в старинное бомбоубежище за червями, сходить на рыбалку, запустить бумажную ракету, наполненную всамделишным охотничьим порохом, напечатать фотографии, слетать на велосипеде за кормом для аквариумных рыб на центральное городское Лебединое озеро, записать фантастический рассказ в общую тетрадку, сварить себе суп с лапшой и сушеными грибами, которые продают старушки на базаре, потом обязательно почитать «Приключения Тома Сойера», принесенного отцом, перебрать коллекцию радиодеталей и пополнить ее за счет сломанного приемника, накануне выменянного у друга на набор марок. А мой летний день начинается просто. Когда я просыпаюсь, одно ухо прижато головой к подушке и абсолютно ничего не слышит, а другое улавливает звуки гимна СССР за стеной у родителей. Слышу шуршанье маминых тапок, с трудом открываю один глаз и вспоминаю. Мы же договаривались с другом о рыбалке! Но есть одна сила почище всякой чудовищной гравитации у границы черной дыры, про которую я вычитал из фантастической книги, да так и не увиденной накануне ночью в самодельный телескоп. Эта сила не дает мне оторваться от подушки, эта сила манит меня в запредельные миры детских снов, она тянет и тянет меня обратно, и я все глубже погружаюсь в глубину, увлекаемый невыносимым желанием поспать. Но тут срабатывает некий аварийный сигнал и я с трудом освобождаюсь из сетей коварного бога Морфия, встаю голыми ступнями на холодный крашеный пол, плетусь в туалет, потом наскоро пью холодный чай из граненого стакана в мельхиоровом подстаканнике, на котором изображен профиль Ильича, надеваю кеды с приклеенной сбоку резиновой блямбой - футбольным мячом, беру удочки и червей и выхожу во двор. Через минуту из темного прямоугольника двери подъезда медленно появляется такое же чудо с заспанными глазами и парой бамбуковых палок.
- Здорово! – говорю.
- Здорово, - мрачно отвечает невыспавшийся приятель, - ну что, пойдем на рыбалку и сазанов больших наловим?
Я смеюсь. Только вчера мы совершенно загоняли купленный отцом кассетный магнитофон «Воронеж-404», и минут пятнадцать орали наперебой в микрофон про эту самую рыбалку и сазанов.
Мы идем на берег реки с бетонированными берегами, забираемся под мост и там, у самой станции, перекачивающей воду Волги в городскую речушку Кутум, ловим мелких сазанчиков на единственного червя, поскольку банка с остальными червями успевает скатиться по бетонному откосу в реку. Настроение великолепное, несмотря на то, что пришлось один раз даже съехать в одежде и с удочкой по скользкому склону в царство Нептуна вслед за червями. Но целый день впереди, я успеваю обсохнуть на июльском солнце, а ведь еще надо не только слазить в подвал старого дома, чтобы найти, по слухам, спрятанный там неким стариком сундук с кладом, а и поковыряться на берегу Волги, у самой кромки воды, где за ночь волны, возможно, вымыли из грунта несколько старых монеток и каких-нибудь железяк. Домой я прихожу с тремя сазанчиками в целлофановом пакете и пятью килограммами ржавого мокрого железа, с которого капает на полы вода, перемешанная с илом. Дома бабушка, она колдует у газовой плиты над обеденным борщом и еще жарит мне любимую картошку на большущей чугунной сковородке. Я высыпаю железки на газету и начинаю их перебирать. Попадается несколько монеток 1924 года, но в основном всякий железный хлам, ржавые гвозди и подозрительные обломки, в воображении превращающиеся в осколки гранат или даже бомб. Через несколько дней все равно это странным образом исчезает. Несомненно, в этом виновата мама, как я подозреваю. Вполне вероятно, что если бы мама не проводила время от времени таких «профилактических мероприятий», то в одно прекрасное время я мог бы один выполнить однодневный школьный план по сдаче металлолома. Но я не обижался на маму, так как меня в тот момент занимали другие более важные проблемы. После разбирания археологически ценного, нет, даже не так, а как бы сказал некто в кепке, «архиважного» железа я, поерзывая на стуле от восторга, смотрю от и до передачу «Этот фантастический мир», которую ведет космонавт Леонов. В прилагаемом к Леонову спектакле обыгрывается сюжет рассказа Ивана Ефремова «Тень минувшего», а Юрий Богатырев в главной роли смотрит на базальтовую стену с фотографическим изображением древнего мира мезозойской эры, тамошними болотами, усаженными древовидными хвощами, папоротниками и прочими голосеменными. Ух, вот это здорово!
Воображение дорисовывает отдельные эпизоды и вот я уже превращаюсь в палеонтолога, геройски путешествующего по миру в поисках окаменевших чудовищ. Потом я записываю краткое изложение увиденного спектакля в общую тетрадь и у меня появляется свой рассказ про динозавров. После рассказа идея о динозаврах не отпускает меня. Дело в том, что старший брат моего приятеля, живущего прямо над нами, из-за катастрофической нехватки диафильмов для «волшебного фонаря» стал рисовать фломастерами и ручкой собственные фильмы на прозрачной фотопленке. Выходит у него неплохо, идея просто великолепна, и целый час я трачу на разукрашивание пленочного целлулоида мезозойскими ящерами. Потом тащу диапроектор и шедевр диафильмного искусства в ванную комнату. На стене ванной весь результат кропотливой работы, около десятка рисунков-кадриков, пропущенных через диапроектор, расплывается в бесформенное цветное пятно, на котором жирно выделяются кривые буквы странного слова «иугондон»(1)! Но важен даже не результат. А процесс. Процесс, скажем, по проявлению фотографической пленки, а потом печатанию фотографий-позитивов – это вообще волшебство. Неважно, что фотографии зачастую выходят блеклые, когда их вытаскиваешь на свет, а мама моего забывчивого приятеля еще и обнаруживает на стене ванной сохнущую галерею здоровенных фоторепродукций с набора игральных карт-фотографий непристойного содержания, купленных двоюродным братом приятеля по случаю в поезде Москва-Астрахань.

Еще час уходит на складывание из тетрадных листов и запуск с лоджии восьмого этажа современных образцов отечественного самолетостроения. Не все модели проходят успешные испытания, большая часть из них усеивает нижние балконы и тротуар под домом, и только один ухитряется продержаться в воздухе дольше десяти секунд, и гордо парить в доброй сотне метров от дома, исчезая в синеве поднебесья.
Вот обеду я уделяю много внимания. Обед – дело святое, особенно когда подкреплен хорошей книжкой, а иначе просто не работает такая штука, как пищеварение. Ну, абсолютно не работает. Кухня, вопреки ворчанию бабуси, превращается в читальный зал библиотеки, а сам обед – в чтение «Тома Сойера», прерываемое поглощением жареной картошки и иногда – громким хохотом над особенно смешными местами, особенно про кота и болеутолитель. До сих пор мне так и не представилась возможность испытать на кошках действие валерьянки! Длится обед час, а то и два (редко - три), в зависимости от того, что на сегодня запланировано и насколько интересна книга, читаемая за обедом. Если уж фантастика, а ее как раз редко удается почитать, то обед может закончиться и ужином. После обеда, если он короткий, на выбор – печать фотографий при красном свете, разборка старого радиоприемника на запчасти с применением здоровенного паяльника, склеивание и заполнение горючей смесью ракеты на завтра, разумеется, с неизбежной проверкой работоспособности смеси пороха и канцелярского клея, чтобы горело дольше, вытачивание поплавков из пенопласта или отливка свинцовых грузил, сборка самострела, испытание дымовушки из целлулоида, ловля на удочку отцовских аквариумных рыбок непосредственно в аквариуме, запуск туда же игрушечного пустотелого водолаза с трубкой на шлеме, через которую надо вдувать воздух, была у меня такая игрушка, или, как вариант – запуск батискафа из стеклянной банки с помещенным внутрь хомяком-подводником, который успешно прошел медкомиссию на центрифуге из обычной бельевой веревки и игрушечной лейки моей сестры, потом вырезание из деревяшки подводной лодки с двигателем из круглой резинки-венгерки, починка старого рефлектора-обогревателя с вольфрамовой спиралью или производство настольного вулкана с помощью марганцовки и капли глицерина.
Через пару часов квартира наполняется дымом и странными запахами, то ли сгоревшей проводки, то ли совершенно новейших химических соединений, полученных в результате кропотливых химических опытов с лекарствами из домашней аптечки, с целлулоидной оправой от старых бабушкиных очков и ячменным кофе из картонной коробки. Открываются все двери и окна, в которые совершенно неожиданно улетает ручной волнистый попугайчик, не вынеся частых медицинских экспериментов с эфиром в бутылке, присланным двоюродным дедом аж из самой Киргизии из города Фрунзе, для того, чтобы внук занимался конструированием авиамоделей на базе купленного авиамоторчика с пропеллером, работающего на смеси из эфира, керосина и касторового масла.
После непродолжительных поисков попугая (через одноглазый бинокль) я бегу во двор, где играю в футбол и получаю пару незначительных царапин, которые вечером мама замажет йодом. Футбол перерастает в войнушку – мы начинаем лукаться камнями в ребят из соседнего дома и весьма успешно, кто-то уже с плачем и свежим синяком бежит домой, а мы разбегаемся по подъездам, так как пострадавший от наших снарядов на поле боя грозится вернуться со старшим братом, который побил какого-то там Мохаммеда Али на мировом чемпионате по боксу. Там же, во дворе, у мусорника, за которым я прячусь, некий добрый волшебник оставляет связку старых журналов «Техника-Молодежи», которые я тащу домой и кропотливо изучаю от корки до корки, невзирая на нехватку страниц. Вечер заканчивается разбором дневных полетов, просмотра сквозь слезы диафильма с «иугондоном» совместно с мамой и дополнительной экзекуцией по этому поводу, так как мама не разбирается в породах динозавров абсолютно, для нее название динозавра – просто неприличное среди нормальных людей слово, а чудовищное зеленое пятно на стене похоже на что угодно, но только не на допотопную зверюгу.
Собственно, обиды забываются, когда голова касается подушки. Вспоминаю детскую легенду о том, что если за окном растянуть поперек черную нитку, то ночью на нитке можно увидеть пляшущих чертенят. Главное, не улыбнуться их веселым па, выделываемым на нитке, а иначе чертенята начинают душить прямо в постели. Так вот, после безуспешного привлечения чертей к искусству хореографии, я полчаса рассматриваю звезды в одноглазый бинокль, а потом так и засыпаю в обнимку с ним, чтобы вернуться в дивный мир моих сновидений. День, насыщенный открытиями и приключениями, заканчивается; на завтра запланированы не менее важные дела, а особенно запуск ракеты, призванной донести до о

>>18295687

> 1-2 пик - как боролись с голодом в деревнях

В январе — начале февраля 1933 продовольственная помощь отдельным колхозникам и единоличникам оказывалась РПК, РИК, посевкомами (в ряде случаев исходя из информации ГПУ) за счёт мобилизованных внутренних ресурсов колхозов и районов. Вскрытие фактов заболеваний и смертности на почве голода, а также оказание помощи отдельным семьям, проводилось совершенно конспиративно через органы ГПУ и уполномоченных — членов бюро РПК, работающих в тех селах. В январе 1933 года по распоряжению Кагановича Одесской области было выделено 1000 тонн муки из союзных ресурсов.

7 февраля постановлениями Политбюро ЦК ВКП(б) для Одесской и Днепропетровской области было выделено по 200 тысяч пудов зерна (ржи) на продовольственные нужды «рабочих совхозов, МТС, МТМ, а также партийного и беспартийного актива нуждающихся колхозов».

8 февраля ЦК КП(б)У издает постановление, в котором, «ввиду имеющихся случаев голодания в отдельных мелких городах и отдельных семьях колхозников», потребовал от обкомов партии и облисполкомов «не оставлять ни одного такого случая без принятия немедленных мер к локализации, обратив при этом особое внимание на проверку того, нет ли в том или ином случае симуляции или провокации». В этих целях областям было предложено немедленно принять меры к максимально возможной мобилизации ресурсов внутри колхозов, районов, городов и областей и в семидневный срок представить т. Чубарю данные об изысканных областью внутренних ресурсах и о той дополнительной помощи, которую необходимо оказать в централизованном порядке.

В первой декаде февраля УССР для снабжения хлебом Донбасса было выделено 90 тыс. тонн зерновых, поставленных из Нижне-Волжского края.

18 февраля по постановлению ЦК ВКП(б) было выделено 2,3 млн пудов продовольственной помощи, из них Днепропетровская область должна была получить 1 млн пудов; Одесская — 0,8 млн; Харьковская — 0,3 млн пудов и 0,2 млн пудов были оставлены в резерве. Также было выделено 4 млн пудов фуражной ссуды и 20,3 млн пудов семенной ссуды. В постановлении указывалось, что отгрузку этой помощи необходимо начать «немедленно»[65].

20 февраля за подписями Косиора, Постышева и Чубаря Сталину была направлена телеграмма следующего содержания: «На основе проверенных нами данных дополнительную помощь колхозам, главным образом на продовольствие, необходимо предоставить следующим областям: Киевской в объёме 1 млн пудов, Черниговской — 600 000 пудов, Харьковской — 500 000, Винницкой — 500 000, Донецкой — 400 000, всего 3 млн пудов. Также необходимо оказать помощь фуражом в объёме 1,8 млн пудов. Из этого: Киеву — 450 тыс. пудов, Чернигову — 250 тыс., Харькову — 350 тыс., Виннице — 250 тыс., Донбассу — 400 тыс. пудов, Одессе (северные районы) — 100 тыс. пудов. Кроме того, необходимо предоставить помощь единоличникам на посев».

24 февраля из резерва ЦК КП(б)У Киевской области было отпущено 60 тыс. пудов. В конце февраля в наиболее тяжёлых районах (Днепропетровская и Киевская области) были развёрнуты пункты питания и сеть детских яслей. Кроме централизованной помощи проводилась работа по мобилизации местных ресурсов.

25 февраля в газете «Правда» было опубликовано постановление ЦК ВКП(б) и СНК СССР (принятое 18 февраля — см. выше) о выделении семенной ссуды: 20,3 млн пудов (320 000 тонн) для УССР и 15,3 млн пудов (240 000 тонн) для Северо-Кавказского края[66]

11 марта из резерва ЦК КП(б)У было выделено 140 тыс. пудов: Киевской области — 80 тыс., Донецкой — 40 тыс., АМССР — 20 тыс. пудов.

13 марта было распределено 40291 пудов муки (Киевская — 27472, Винницкая — 9157, Харьковская и АМССР по 1831 пудов). Утверждён проект постановления «О ПРОДОВОЛЬСТВЕННОЙ ПОМОЩИ», в котором, в частности, указывалось:

ЦК особо обращает внимание обкомов на необходимость оказания помощи в первую очередь детскому населению. Для этой цели создать особый централизованный фонд, выделив в первую очередь 700 тонн муки (500 тонн за счёт невыкупленных грузов, 200 тонн за счёт экономии в хлебопекарнях), 170 тонн сахара (150 тонн за счёт Наркомснаба, 20 тонн за счёт невыкупленных грузов), 100 000 банок консервов (за счёт нераспределённого резерва Наркомснаба), 50 тонн круп и 500 пудов подсолнечного масла, изъяв его из Укрмлина.

Распределить этот фонд по областям следующим образом:

по муке: Киевской области — 450 тонн, Харьковской области — 30 тонн, АМССР — 30 тонн;
по сахару: Киевской области — 50 тонн, Винницкой — 15 тонн, Днепропетровской — 40 тонн, Одесской — 30 тонн, АМССР — 5 тонн, Харьковской — 10 тонн;
по крупе: Киевской — 15 тонн, Винницкой — 7 тонн, Днепропетровской — 15 тонн, Одесской — 10 тонн, АМССР — 3 тонны;
по консервам: Киевской — 35 000 банок, Винницкой — 15 тыс. банок, Днепропетровской — 30 тыс. банок, Харьковской — 10 тыс. банок;
по подсолнечному маслу: Киевской — 250 пудов, Днепропетровской — 250 пудов.

Обязать ЦК УЧХ (укр. Українського Червоного Хреста) на период март-июнь включительно развернуть сеть детских площадок с пропускной способностью 50 тыс. детей в день с полным обеспечением детей питанием. Всю эту питательную сеть развернуть в течение 10 дней. Обязать общество «Друзья детей» через Красный Крест взять на себя питание 10 тысяч детей. С целью улучшения снабжения рабочих предприятий, снабжаемых по второму и третьему спискам: Тульчина, Проскурова, К.Подольска, Полонное, Дудаевцы, М.Подольска, Шепетовки, Житомира, Умани, Б.Церкви, Коростеня, Фастова, Николаева, Зиновьевска, Первомайска, Херсона, Кременчуга, Лубен, Б.Токмака, Мелитополя, Бердянска, Молочанска — признать необходимым, чтобы обкомы, Наркомснаб и Вукоопспилка взяли под особое наблюдение снабжение этих городов.

Обязать СНК ежедекадно заслушивать сообщение т. Михайлика и Розита о выполнении настоящей директивы и о состоянии снабжения рабочих этих городов:

а) Дополнительно к выделяемым областями централизованным фондам снабжения выделить из фонда, находящегося в распоряжении ЦК КП(б)У, хлеб, заготовленный после 1 февраля, для снабжения хлебом рабочих и служащих предприятий этих городов 735 тонн (в муке) на март месяц со следующим распределением: Винницкой области — 145 тонн (Тульчин — 15 тонн, Проскуров — 25 тонн, К.Подольск — 25, Шепетовка — 20); Киевской области — 200 тонн (Житомиру — 70 тонн, Умани — 50 тонн, Б.Церкви — 35 тонн, Коростеню — 35 тонн, Фастову — 10 тонн); Одесской области — 120 тонн (Николаеву — 60 тонн, Зиновьевску — 10 тонн, Первомайску — 10 тонн, Херсону — 40 тонн); Харьковской — 135 тонн (Полтаве — 40 тонн, Кременчугу — 80 тонн, Лубнам — 15 тонн); Днепропетровской области — 135 тонн (Б.Токмаку — 30 тонн, Мелитополь — 60 тонн, Бердянск — 40 тонн, Молочанск — 5 тонн).

б) Выделить дополнительно для рабочих этих городов сверх плана 500 тонн кондитерских изделий.

в) Утвердить постановление ВУСПС о выделении из суммы соцстраха 600 тыс. рублей на улучшение диетпитания рабочих этих городов.

г) Поручить т. Чувырину представить в однодневный срок проект распределения по областям фонда в 6 милл. рублей на улучшение общественного питания в этих городах.