>>20814144
Кек, взять и убить кучу народа, лишить страну армии на долгие годы, вырастить поколение в комплексом вины за то, что ты Японец и продолжать даже сейчас управлять большей частью внешней политики страны. Напоминаю, что Япония до сих пор не свободна. Американские политики решают что и как делать в Японии. Японские спецслужбы ОБЯЗАНЫ предоставлять всё, что у них есть американцам. Если я начну тебе перечислять все договоры и обязательства перед "американским хозяином", большая часть которых действует и сейчас, могу потратить весь день. Попытка сейчас начать совместные проекты с Россией, встречает со стороны администрации США огромное сопротивление. То, что сейчас делают Синдзо Абэ и правительство - пытаются усидеть на двух стульях. И договоры с хозяином соблюдать, и территорию попытаться вернуть. А всего-то что американцам нужно, извиниться, не один раз. ПРОСТО ИЗВИНИТЬСЯ! Вот всё как у Швитых просто. Напомнить сколько раз после войны Япония извинялась перед всем миром за содеянное? Спойлер, продолжает извиняться и сейчас, в годовщины событий. Японские политики ссут ходить в храм Ясукуни, хотя у многих там предки. А вдруг обвинят в попытках восстановить милитаристическое прошлое? Некоторые ходят, но рискуют карьерой. Про годы американской оккупации в Японии я вообще молчу. А на тему нападения СССР на Японию, не понимаю что тут не так. Япония относилась к странам Оси, СССР воевал на стороне союзников. Не понимаю, что вызывает у тебя такое удивление? Нападение и вся операция, кстати, только держись, не падай, была согласована с твоими любимыми звёздно-полосатыми ребятами и даже для Японии новостью не являлась. А если вспомнить регулярные провокации со стороны Японии, бои на озере Хасан и многое другое, а также просьба от местного правительства помочь освободиться от японского ига, ничего удивительного. Ах, да, хохлёнок, вишенка на торте, специально для тебя, СССР был многонациональным государством, Украина тоже была в его составе. Есть много Украинских героев, в том числе и воевавших в Японии. Имя Дмитрия Лозы тебе ни о чём не говорит? Он вот пишет что украинский патриот, немцев бил, японцев бил. Так что нападали и воевали и Украинцы. А то что-то в последнее время, появилась у хохлов тенденция. Если кто-то что-то в СССР делал хорошо или был большим молодцом, учёным и т.д., то хохлы говорят что это из их народности. А вот войны и убийства делает исключительно "русня". Странно это как-то получается.

Я начал корчиться.
– Помогите! Помогите! – Я с трудом выдавил из себя эти слова, а затем выкрикнул их еще раз и задохнулся от отчаяния. Давление становилось невыносимым.
Время, казалось, остановилось. Я кричал, терял сознание, приходил в себя, снова кричал и снова терял сознание. Постепенно оцепенение прошло, и я стал пытаться понять, что же произошло. Большая бомба. Американцы сбросили новую бомбу. Неужели? Во время полетов я слышал по радио из Сайпана их предупреждения. Они предлагали нам сдаваться, утверждая, что очень скоро на Страну восходящего солнца обрушится невероятная сила.
Ирония судьбы! Пилот-камикадзе умирает на земле недалеко от родного дома! Я едва не рассмеялся. Какая нелепая смерть! Сверху из дыры посыпалась пыль. На меня смотрел птичий глаз. Еще пыль. Глаз закрылся. Я застонал. Чувствуя, как разрываются легкие, я издал еще один стон. Никакого ответа. Вздохнув изо всех сил, я последний раз издал крик о помощи.
– Потерпи, – произнес чей-то голос. – Я уберу доски!
Какие прекрасные слова! Во время ожидания мне показалось, что я провел под завалами несколько дней. Меня раздавило? Я умру сразу после освобождения?
Звуки стали громче… еще голоса. Наконец навалившаяся на меня тяжесть ослабла, тьма сменилась светом.
– Ты в порядке? – услышал я. – Тихо, тихо… лучше не двигайся. Лучше не…
Я стал выбираться, и весь мир закачался передо мной. Как все кружилось! Я упал. Чьи-то руки подхватили меня и положили на землю. Кажется, люди в белых халатах.
– Что случилось? – прохрипел я.
– Мы не знаем. Новое оружие врага.
– С тобой все будет хорошо, – сказал другой человек. – Просто полежи здесь, пока силы не вернутся. Твои кости целы. Все будет хорошо.
Они повернулись, чтобы уйти.
– Подождите! – испугался я. – Не уходите!
– Хиросима разрушена… Все погибли или умирают.
Оставив меня с этими мыслями, расплывчатые фигуры исчезли.
– Не уходите.
Бессмысленно. Я заплакал, но плач причинял такую боль, что мне волей-неволей пришлось успокоиться. Только потом я узнал, что моими спасителями были солдаты из армейского госпиталя, которые нырнули под свои койки, когда произошел взрыв. Они сами чудом спаслись. Также я узнал, что пролежал под завалами почти шесть часов – с восьми пятнадцати до двух.
Сначала определить тяжесть полученных повреждений мне было трудно, но, полежав полчаса на свежем воздухе, я с трудом поднялся на ноги. Пока я стоял, покачиваясь, мое зрение нормализовалось. Передо мной раскинулась кошмарная картина. Такого мне еще никогда не приходилось видеть. И никому не приходилось.
Люди пытались описать Хиросиму после атомной бомбардировки в роковой день 6 августа 1945 года. Никому это не удалось и не удастся. То, что случилось, было далеко за гранью человеческого сознания.
Некоторые картины до сих пор стоят у меня перед глазами. Большой город превратился в груду камней. Сто двадцать девять тысяч пятьсот пятьдесят восемь человек были убиты, сгорели или пропали без вести. И все это за несколько секунд.
Пошатываясь и оглядываясь вокруг остекленевшими глазами, я почувствовал влагу. Пошел черный дождь. Какое-то мгновение я не мог вспомнить, как попал сюда и зачем. Вокруг все сровнялось с землей. Отовсюду неслись крики, стоны и вопли. Невероятно! Перед глазами у меня по-прежнему все плыло, и я еще не мог четко различать людей.
Улицу Сиратори засыпало обломками домов. Руины напоминали раздавленные коробки из-под клубники. Вокруг валялись тела. Вдалеке еще стояли самые прочные здания, похожие на обгоревшие скелеты. Некоторые из них покачивались, готовые в любую минут рухнуть. Огонь бушевал.
Сквозь пыль я посмотрел на солнце. Ничего, кроме грязного пятна. Я опустил глаза и понял, что судьба снова пощадила меня. Около дома стоял небольшой бетонный резервуар с водой на случай пожара. Упав прямо к нему, я попал в треугольную зону, частично защищенную от рухнувших стен. Эти стены защитили меня от взрывной волны, которая даже траву превратила в пепел. Часть воды из резервуара вылилась, а часть испарилась.
Быстрый осмотр показал, что глаза мои сильно ввалились. Руки были обожжены, на правой икре красовался синяк, не считая многочисленных царапин на всем теле. Словно пьяный, я побрел не разбирая дороги и очень скоро наткнулся на кучу тел. Один или два человека были живы и старались выбраться. Почерневшая масса зашевелилась, и появилась голова. Лицо напоминало поджаренный кусок мяса. Единственный глаз подмигнул мне. Носа не было, а рот бесшумно кривился.
– Сейчас я помогу тебе, – сказал я и стал разбрасывать трупы. Ухватившись за мертвую руку, я потянул и повалился назад. Плоть разломилась, как вареная картошка, и оторвалась от локтя, обнажив блестящую кость.
Борясь с тошнотой, я продолжал освобождать несчастного. Один или двое стали мне помогать. Остальные в оцепенении наблюдали. Стоны вокруг слились в один гул, а я продолжал работать.
Через несколько секунд я увидел несчастного, нижняя часть туловища которого была придавлена балкой. Человек шесть стали поднимать ее с помощью рычагов. Когда они освободили беднягу, он издал последний вопль и умер. Из его живота хлынула кровь. От бедер до лодыжек он был раздавлен, но тяжесть балки сдерживала внутреннее кровотечение.
Я тупо продолжал работать. Люди вокруг меня двигались, как полузамерзшие насекомые. Многие держались за голову. Большинство было обнажено. Некоторые, в основном женщины, пытались прикрыться. Другие оставались совершенно равнодушными к своей наготе. Я понял, что моя одежда тоже превратилась в лохмотья. Уцелевшая штанина треснула, как сухая корка, когда я зацепился за доску с гвоздями. Я походил на свирепое животное. Я был безумен и понимал это. Редкий момент, когда человек мог посмотреть на себя со стороны. Я действительно мог видеть себя – странное существо, которое видели и другие.
Один раз меня окликнула женщина. Она лежала на земле и не могла подняться. Пытаться помочь ей было бессмысленно, поскольку малейшее прикосновение вызывало у нее страшную боль. Ее тело быль изуродовано до неузнаваемости. Волосы превратились в пепел, куски плоти отваливались, как старые обои. Часть горла была вывернута наизнанку, и я видел синие пульсирующие вены. Губы пытались произнести какие-то слова. Какие? Я прислушался к хрипу женщины и понял: «Убей меня. Пожалуйста, убей меня».
Я застыл на месте с открытым ртом. Свет угасал в ее глазах. Вдруг мое тело содрогнулось от страшного стона. Я закрыл лицо руками, зашатался и споткнулся. Бесчисленные фигуры с такими же страшными ожогами! Они брели в разные стороны, как прокаженные.
Примерно через час я оказался у женской школы Яманака. В восемь пятнадцать утра четыреста девочек выстроились на площадке, чтобы выслушать ежедневные объявления перед началом занятий. Взрывная волна разбросала их, сорвав с тел все, кроме ремешков. Часы, кольца и пряжки вплавились в плоть. Школьные таблички, висевшие у них на шее, сгорели прямо на груди.
Родители осматривали тела девочек. Я видел, как убитая горем мать прижалась к мужу. Оба тряслись от рыданий. Я видел лица, искаженные от чего-то большего, чем горе и отчаяние, слышал истеричные вопли.
Усилия опознать погибших были тщетны. Тела четырехсот девочек полностью сгорели. Остались только зубы – ужасные улыбки на плоских сожженных лицах. Запах гари – смесь запахов удобрений и рыбы – ударил мне в ноздри, и меня стошнило.
Некоторое время спустя я увидел армейский грузовик, побежал за ним и упал.
– Подождите! – кричал я. – Подождите!
Грузовик укатил прочь. Люди в кузове тупо смотрели на меня. Они не могли отличить меня от гражданского. Я упал лицом в грязь. Еще один грузовик проехал мимо. Я поднял руку, но и он скрылся из вида. Нет, ярдов через сто машина остановилась и подала назад. В третий раз за день я поднялся с земли и, удивляясь, откуда взялись силы, побежал. И добрался до грузовика…
В шоковом состоянии я перебрался через реку Ота, направляясь обратно в Хиро. На ее берегах раскинулся ковер из людей – кровоточащие фурункулы. Тысячи ползли к воде, и их стоны слились в единую ужасную панихиду.
Огромное количество людей лежало на отмелях, пытаясь охладиться. Многие там и умирали. Ота была переполнена живыми и мертвыми. Некоторые просто тонули. Трупы плавали у берегов, или их относило течением. Матери, отцы, пожилые и молодые люди – бомба никого не пощадила.