Немного про космические дела.

На поверхностный взгляд "Ангара А5" и Falcon 9 очень похожи. У обоих кислород-керосиновое топливо. Обе ракеты относятся к классу тяжелых, "Ангара А5" может даже больше поднять на низкую околоземную орбиту: 25,8 т против американских 22,8 т. Зарплаты в Центре Хруничева, где производят "Ангару", раз в пять ниже, и, казалось бы, ничто не мешает российским ракетостроителям забороть американского "шарлатана" и "пиарщика".

Теперь о разнице:

Численность рабочих
Центр Хруничева — 25 тыс
SpaceX — 8 тыс

Стоимость
“Ангара А5” — около $100 млн
Falcon 9 — около $70 млн (одноразовый вариант)

Количество ракетных ступеней
“Ангара А5” — 4 ступени
Falcon 9 — 2 ступени

Количество основных элементов конструкции
“Ангара А5” — 8
Falcon 9 — 3

Количество ракетных двигателей
“Ангара А5” — 7 шт
Falcon 9 — 10 шт

Суммарная масса ракетных двигателей
“Ангара А5” — 11600 кг
Falcon 9 — 4700 кг

Стартовая масса
“Ангара А5” — 759 т
Falcon 9 — 550 т

Сухая масса
“Ангара А5” — 43,7 т
Falcon 9 — около 30 т

Площадь миделя (влияет на коэффициент лобового сопротивления)
“Ангара А5” — около 35 кв м
Falcon 9 — около 22 кв м

Количество типов ракетных двигателей
“Ангара А5” — 3 типа ракетных двигателей от разных производителей: 1-2 ступень РД-191 (Химки), 3-я ступень РД-0124 (Воронеж), разгонный блок С5.98М (Воронеж) или 11Д58М (Королёв).
Falcon 9 — 1 тип двигателей: Merlin: отличия между 1-й и 2-й ступенью только в форме сопла.

Расстояние между заводами-изготовителями ракеты и ракетных двигателей
“Ангара А5” — 500 км (при производстве в Москве), 2700 км (при производстве в Омске).
Falcon 9 — менее 1 км (все части производятся в Хоторне).

Расстояние между производством ракеты и космодромом
“Ангара А5” — 780 км (Москва-Плесецк), 5500 км (Москва-Восточный), 3500 км (Омск-Восточный), 2000 км (Омск-Плесецк).
Falcon 9 — 3600 км (Хоторн-Канаверал), 210 км (Хоторн-Ванденберг).

Вышеприведенные данные показывают, что “Ангара” выигрывает только в мощности ракетных двигателей, но это преимущество нивелируется разницей в стартовой массе. Наша ракета мощнее, но в то же время тяжелее в полтора раза и лобовое сопротивление выше. Большое количество элементов конструкции усложняет обслуживание — ракетный пакет надо собрать перед стартом и заправить, а это время и количество занятых рабочих рук. Расходов добавляет сложная, а значит более дорогая конструкция стартовых сооружений. Пакетная схема из нескольких модулей чисто геометрически проигрывает моноблочной схеме, именно поэтому SpaceX сразу взялся за разработку сверхтяжелого моноблочного BFR, еще до успешного запуска Falcon Heavy, собранной по пакетной схеме.

Серьезное влияние на конечную цену ракеты имеет простота ее изготовления, и тут “Ангара”, которую производят в четырех городах, безоговорочно проигрывает Falcon 9, который создают практически в одном цеху. Проблема не только в транспортных издержках. Несколько заводов, занятых в производстве одного изделия повышают риски задержки сроков, т.к. действует морское правило: “скорость эскадры определяется скоростью самого медленного корабля”.

Falcon 9 проще по конструкции, легче по массе, легче в производстве и обслуживании — именно этим определяется его низкая рыночная стоимость. Никакой магии или мифического демпинга тут нет, просто грамотный подход к производственным задачам.

В таком сравнении намного выигрышнее выглядит проектируемый “Союз-5”, который повторяет моноблочную конструкцию “Зенита” и, возможно, позаимствует что-то и от Falcon 9. Хотя и у него останутся сложности с производством различных элементов конструкции в разных городах. Придется нести транспортные издержки на логистику между Химками, Воронежем и Самарой.

Сообщалось, что при оптимизации производства и высоком спросе на пуски “Ангары” стоимость тяжелого варианта может быть снижена в полтора-два раза. Но с 2014 года в ней так и не возникла потребность. При высокой цене и отсутствии летной практики на коммерческом рынке спроса на “Ангару” нет поэтому единственный способ нарастить ее производство — внутренний госзаказ, но и тут новая ракета ничего не может предложить пока летают старые. Фактически, на “Ангару” поднимется спрос только в одном случае — если Россия откажется от всех остальных ракет.

Вышеприведенные аргументы поневоле заставляют задаться вопросом: как наши инженеры могли допустить сразу столько грубейших хозяйственных ошибок? Но тут надо учитывать, что они работали фактически еще в советской парадигме, когда надо задействовать всю существующую кооперацию. То есть "Ангара" выполняла еще и социальные задачи, предоставляя работу и Химкам, и Королёву, и Воронежу, а теперь еще и Омску. Илону Маску было проще, он сразу начинал решение задачи со стоимости производства и на “пустом месте”.

Будущее "Ангары" теперь возможно только в роли политической подстраховки на случай угрозы утраты Байконура. Ракета сделала свое дело — сохранила ракетостроительные кадры в сложный переходный период, позволила вырастить новое поколение конструкторов, которым теперь надо ставить актуальные задачи с рыночным потенциалом. Реальные же космические дела сегодняшнего дня, что государственные, что коммерческие, будут решаться более дешевыми "Союзами" и "Протонами", а потом и "Союзом-5".

Настоящий российской конкурент для Falcon 9 — это “Протон Средний”, облегченная модификация популярного прежде на мировом рынке “Протона-М”. Роскосмос наметил полный отказ от “Протонов” в 2025 году, до этого времени можно успеть создать и “Союз-5” и довести его характеристики до сравнимых с “Ангарой А5” и конкурентных с Falcon 9. Тогда можно будет забыть об “Ангаре”, как в свое время забыли о “Буране” — прекрасном инженерном проекте, который не нашел никакого практического применения.

>Суета вокруг Ирана

Интересные события продолжают разворачиваться на фоне выхода США из иранской ядерной сделки. Так, не прошло и двух недель после заявления Трампа, как французская Total вышла из проекта Южный Парс. Теперь британская BP приостановила бурение на месторождении Rhum в Северном море, по версии СМИ, опасаясь санкций в отношении Ирана. Текущую ситуацию вокруг Ирана «Нефтянке» прокомментировал директор ГК «РусИранЭКСПО» Александр Шаров.

В настоящее время 50% газового месторождения Rhum владеет BP, другие 50% принадлежат иранской нефтяной компании (IOC). Как заявляют в британской компании: «Пока мы определяем ясность относительно потенциального влияния на месторождение недавних решений правительства США в отношении Ирана».

Как комментирует «Нефтянке» директор ГК «РусИранЭКСПО» Александр Шаров, прекращение добычи газа на месторождении может быть никак не связано с санкциями. «Это похоже на британские игры. Британцы «играют» со своими ближневосточными партнерами еще с тех времен, когда British Petroleum была англо-персидской нефтяной компанией, а позже стала просто BP. Не факт, что в случае с месторождением Rhum инициаторами заморозки добычи выступили британцы, а не сами иранцы», — считает эксперт.

Факт выхода французской Total из проекта Южный Парс, контракт на разработку которого компания подписала в 2017 году, также, по мнению Александра Шарова, не должен пугать рынок. Он напоминает, что французам есть, что осваивать в Иране: «Не стоит забывать, что Total забрала себе обратно одно из нефтяных месторождений от иранских властей, которое российская «Зарубежнефть» так и не проявила решимости осваивать. Это месторождение готово забрать китайская компания CNPC. Кроме того, можно вспомнить реакцию иранского правительства, когда знатные нефтяники из Maersk отдали отведенное им месторождение той же Total».

Пока европейские компании постепенно «линяют» из совместных с иранской стороной проектов, ЕС заявляет о намерении придерживаться подписанного в 2015 году соглашения СВПД (предусматривает заморозку иранской ядерной программы в обмен на снятие санкций) даже после выхода из него Соединенных Штатов. Иранская же сторона заявила, что готова продолжить соблюдение соглашения только в случае компенсации со стороны ЕС финансовых потерь, которые Иран может понести вследствие санкций.

«Европа ничего не сможет компенсировать Ирану. Единственное, на что может рассчитывать Иран — на компенсацию со стороны европейских компаний в случае их возвращения через несколько лет опять на иранский рынок. Также хочу напомнить, что далеко не все иранские деньги были разморожены в Европе за период санкций 2015–2018 года. Часть этих размороженных средств выдавались за европейские «инвестиции». Это вам про честность и порядочность Европы», — отмечает Александр Шаров. «Европа, возможно, будет компенсировать часть ущерба своим компаниями от американских санкций. Но эта компенсация будет доступна только значимым европейским компаниям — большинство европейских компаний понесет явный ущерб. При этом упущенная прибыль или замороженные европейские «инвестиции» в Иране даже не будут приниматься в расчет», — добавляет он.

Россия в сложившемся конфликте поддерживает Иран и тоже собирается придерживаться соглашения по ядерной программе. Грозят ли нам новые санкции в связи с поддержкой позиции Ирана?

«Мы и так под санкциями и, к сожалению, не из-за работы российских компаний в Иране, поскольку этой работы просто нет. Но санкции все равно есть — BakerHughes оценивает антироссийские санкции в сфере нефтегазовых технологий как гораздо более жесткие, чем антииранские. Это оценка, которая была сделана еще до 8 мая 2018 года (Трамп объявил о выходе США из ядерной сделки). Возможно, Америка предъявит России что-то из иранского досье в общем пакете обвинений при следующем этапе ужесточения санкций. Но ужесточение санкций будет в любом случае, даже без учета Ирана», — говорит Александр Шаров.

По его мнению, все претензии США к России по Ирану беспочвенны, поскольку отечественные нефтегазовые компании в Иране не работают. А значит, и опасаться за заморозку совместных российско-иранских проектов пока рано. «Такие проекты есть. Но в реальности в течение последних двух лет ничего не происходит. Да, Россия подписывает меморандумы с Ираном, участвует в тендерах на разработку месторождений, «Зарубежнефть» и «ЛУКОЙЛ» даже снимают в Тегеране офис. Но реальной деятельности и реальных результатов нет. И с санкциями это не связано», — комментирует эксперт, добавляя: «Иран — интересный для России регион со множеством перспектив. В стране нефтехимических заводов в два раза больше чем в России, российские компании закупают в Иране газовый конденсат, полимеры и нефтехимию. Кроме того, Иран на четвертом месте в мире по запасам нефти и на втором — по запасам газа. При этом себестоимость нефтедобычи составляет $8–10 за баррель. Я надеюсь, что при новом нашем правительстве будет, наконец, дан старт совместным проектам. Иранцы готовы работать с российскими компаниями. Мяч на нашей стороне».

Оценивая дальнейшие действия США после выхода из ядерной сделки, Александр Шаров говорит: «США должны были отдать часть замороженных иранских денег 12 мая. Трамп решил сэкономить очень приличную сумму денег и объявил о возобновлении санкций 8 мая. Могу напомнить, что шахские деньги так и не отдали никому — ни наследникам шаха, ни иранской республике. Даже Израиль, в отличие от Штатов, со скрипом, но отдает Ирану шахские долги. Война невозможна, так как американцы из нее явно не выйдут решающими победителями, а потерь в своих войсках у них будет предостаточно. Иранцам также война не нужна, тем более, что они оценили уже отнюдь не блестящую боеспособность своих войск в Сирии. Иранцы реалисты, и это все учитывают, поэтому сделка продолжится, но с очень большими корректировками. В конечном итоге американцы продадут Ирану Ирак, Ливан и Йемен, попутно возьмут деньги с арабских стран, Европы и даже Израиля. В итоге можно сказать одно — США иранские деньги не отдадут, а европейским компаниям будет неудобно масштабно работать в Иране. Для России сейчас начинается вторая попытка после 2012 масштабного входа на иранский рынок. Третьей попытки может уже не быть».

Что же касается ущерба для Ирана от американских санкций, то по прогнозу эксперта, страна потеряет не только долю на европейском рынке, но и на других рынках, политически зависимых от США. «Иран поставляет треть своего экспорта на европейский рынок — порядка 2,8 млрд баррелей. Покупателями являются Total, Eni, Repsol, Orlen и другие компании. Скорее всего, экспорт в Европу сократится до уровня 2013–2014 годов, то есть на 250–300 млн баррелей. Но все эти объемы с большим удовольствием заберет Китай и заместит иранской нефтью саудовские объемы, тем более что иранцы будут вынуждены дать скидку на свою нефть в размере $4–5 за баррель. Так что в итоге иранцы потеряют по нефти в среднем около $2–4 на каждом барреле экспортируемой нефти или примерно $2–3 млрд в год», — заключает Александр Шаров.