Те, кто принимал решение о Крыме, при этом не могли не понимать, что далеко не все видят военные действия там, где их видит Кремль. В конце концов, это Кремль вооружен тайным знанием, которого нет у простых граждан. Да и внутри правящей коалиции должны были быть какие-то другие партии, помимо «партии войны». Как минимум там должна была быть «партия геополитического самоутверждения более продуманного и долгосрочного, чем атаки на соседние территории». Таким образом, первым и до сих пор актуальным последствием тех событий стала необходимость непрерывно оправдывать цену, которую Россия платит за ведение своей неочевидной войны.

Отсюда огромные расходы на пропагандистское обеспечение – оно должно непрерывно объяснять гражданам, что против России ведется война, что оппозиционная политика равняется войне. Но оправдывать цену, которую платит страна, где пятый год беднеет население и вечно откладываются в сторону вопросы ремонта жилья, улучшения здравоохранения, строительства мостов и дорог, становится все труднее. Ведь поля сражений находятся (помимо сознания Путина и его коллег) вне территории России. Сражений люди не видят, а вот свои полуразрушенные дома – видят. Должна за происшедшим стоять какая-то великая ценность, которая выше низменной цены. Нужна миссия. Если есть высокая цена, то должна быть и высокая миссия.

Из самих действий Кремля и политической риторики его лидеров следует, что эта миссия включает геополитическое самоутверждение России. Крымом нужно было показать, кого Запад позволяет себе надменно поучать, кого пренебрежительно не замечать, меняя режимы в соседних странах. Показать, что Россия – великая держава, которая всегда может поставить собственный геополитический интерес во главу угла. Показать, что Россия удерживает призовые места в высшей лиге геополитической борьбы (формулировка из недавней статьи Владислава Суркова).

Утверждение миссии происходит не абстрактное, а ориентированное на конкретный пример. Этот пример для подражания, а одновременно и предмет ненависти – США. Российские политики действовали, исходя из определенного восприятия, прочтения внешнего мира, главным действующим лицом которого является надмирная и всесильная Америка.

То процитированное выше выступление Герасимова было воспринято на Западе как изложение российской доктрины (ее назвали «доктриной Герасимова»), и комментаторы сбились с ног, доказывая, что генерал в своем выступлении описывал свое прочтение действий Америки, а не излагал российские планы. Бесполезно: вы и сегодня найдете в англоязычной среде бесконечные ссылки на «доктрину Герасимова» как на действующий российский документ.

Какова доктрина Кремля во внешнем мире – мы точно не знаем: это наверняка множество многостраничных секретных документов. Но знать их и не интересно. Сама логика миропонимания диктует определенное политическое поведение внутри страны, и мы его каждый день видим. В глазах Кремля оппозиция – это пятая колонна, оппозиционная политика, в том числе раскрытие случаев коррупции, борьба за свободу слова в сети, – это продолжение войны иными средствами, военные действия с помощью троянских коней, в роли которых может выступать в том числе и интернет. Российский истеблишмент, действуя в России, зеркально отображает свое понимание действий «великой Америки» в мире.

Америка, в понимании российской правящей группы, делает что хочет и ей за это ничего не бывает. Вот и Кремль делает что хочет – внутри страны. И – внутри страны – Кремлю действительно ничего не бывает. Это и есть главное последствие ан