>>5005983
на самом деле, пыня был образцовым ребенком. почти таким же образцовым как ленин.

Когда Ленин был маленький, он почти ничего не боялся.
Он смело входил в темную комнату. Не плакал, когда рассказывали
страшные сказки. И вообще он почти никогда не плакал.
А его младший брат Митя тоже был очень хороший и добрый мальчик. Но
только он был очень уж жалостливый.
Кто-нибудь запоет грустную песню, и Митя в три ручья плачет.
Особенно он горько плакал, когда дети пели <Козлика>.
Многие дети знают эту песенку:

Жил-был у бабушки серенький козлик,
Вот как, вот как, серенький козлик.
Бабушка козлика очень любила, очень любила.
Вздумалось козлику в лес погуляти, в лес погуляти.
Напали на козлика серые волки, серые волки.
Оставили бабушке рожки да ножки, рожки да ножки.

Несомненно, песенка грустная. Но плакать, конечно, не надо было. Ведь
это -- песня. Это нарочно, а не на самом деле.
Безусловно, козлика жалко. Но только он отчасти сам виноват -- зачем
без спросу пошел в лес гулять?
В общем, у Мити всегда дрожал голосок и дергались губенки, когда он
вместе с детьми пел эту песню.
А когда Митя доходил до грустных слов: <Напали на козлика серые волки>,
-- он всякий раз заливался в три ручья.
И вот однажды дети собрались у рояля и запели эту песню.
Они благополучно спели две строчки. Но когда дошли до грустного места о
том, как козлик пошел в лес, Митя начал всхлипывать.
Маленький Володя, увидев это, обернулся к Мите, сделал страшное лицо и
нарочно ужасным и громким голосом запел:

На-па-а-ли на-а коз-ли-ка серые вол-ки...

Тут Митя, конечно, не выдержал и зарыдал еще больше.
Старшая сестра сделала брату замечание -- зачем он дразнит Митю.
И на это маленький Володя ответил:
-- А зачем он боится? Я не хочу, чтобы он плакал и боялся. Дети должны
быть храбрыми.
Митя сказал:
-- Тогда я не буду больше бояться.
Дети снова запели эту песенку. И Митя храбро спел ее до конца. И только
одна слезинка потекла у него по щеке, когда дети заканчивали песенку:
<Оставили бабушке рожки да ножки>.
Маленький Володя поцеловал своего младшего братишку и сказал ему:
-- Вот теперь молодец!