Имею доложить вам, о достойные квириты и благородные матроны, что в Риме произошли события, перед которым меркнет даже драма, случившаяся далеко на востоке, где парфяне и персы начали кидаться друг во друга камнями из катапульт и попутно утопили умбрийскую ладью с персидскими же подданными…

Итак, третьего дня на Форуме объявился некий Глорий Макарий, известный в империи и за ее пределами тем, что лет десять назад выдумал игру Curriculum Orbis, сиречь «Мир боевых колесниц». Любому желающему в этой игре выдавалась игрушечная колесница, - на выбор, бриттская, парфянская, римская или галльская, - в нее запрягались всеразличные мелкие животные вроде хорьков, кошек или даже бобров, а целью невиданной забавы было опрокинуть колесницу противника.

Что тогда началось в Риме и окрестностях описанию не поддается! Гонки на маленьких колесницах проводились на Форуме и на площадях Вечного города, играли грязные плебеи в Субуре и приближенные самого Цезаря Августа на Палатинском холме. Из-за этого увлечения распадались семьи, - свидетельствую, что лично знаю одну матрону, бросившую постылого мужа, всецело отдавшегося колесничной пагубе и даже отказавшегося исполнять из-за этого священные супружеские обязанности! Ученики схолий, забросив зубрежку латинских глаголов, тащили к вилле Глория Макария выклянченные у родителей монеты и даже завернутые в тряпицы яблоки, медовые лепешки и прочую снедь, которую домашние рабы давали отрокам, чтобы те могли перекусить в перерывах между уроками… Лишь бы добыть у хитроумного Макария колесницу получше и запрячь в нее, допустим, не презренную крысу, а благородного горностая!

Бывало, идешь степенно по римской Via Sacra, размышляя о добродетелях и морали, а мимо тебя проносятся крошечные колесницы, за ними же с гиканьем и присвистами мчатся их владельцы – сопливые малыши в замызганных туниках, патриции, подобравшие полы роскошных тог, грохочущие калигами легионеры и даже почтенные жрецы из храма Юпитера! Ну а за ними поспешают рабы достойного Макария, не забывая собирать с безумцев по сестерцию-другому за всяческие глупости – украсить колесницу веточками лавра, приделать к ней третье колесо, посадить на место возницы деревянную куколку или напоить впряженную кошку настоем Valeriana, чтобы бежала быстрее и мявкала громче.

Дело кончилось тем, что распродавшие тысячи тысяч колесниц Макарий с соратниками построили себе роскошный дворец на острове Кипр – злые языки поговаривают, что возвели его на развалинах дворца царя Менелая Лагида! – и зажили себе безбедно, изобретая новые способы извлечь с учеников схолий еще медовых лепешек и медных монеток. Но тут вдруг Макарий объявился в Риме, взобрался на ростры Форума, и возгласил, что Риму… Вообразите только, не хватает демократии! А потому, он бросает Curriculum Orbis, и собирается избраться в Сенат, дабы нести счастье и процветание народу Рима!

Известно же, что для создания сенатской партии необходимо пройти множество процедур, собрать людей в провинциях, а так же получить негласное одобрение префекта Претория, а то и самого Божественного Августа! Но судя по уверенному виду Глория Макария, согласие получено, и теперь он сможет приложить свои таланты в сфере облагодетельствования граждан – другой вопрос, как он собирается это делать? Ибо пока квириты на Форуме не услышали ни ясной программы, ни методов достижения неизвестных пока целей. Ибо рассуждения о всеобщем благе, достоинствах старой республиканской демократии и благолепии это одно, а вот способы – совсем другое.

Но как знать, о граждане, вдруг человек, сумевший продать неимоверное число игрушечных колесниц, запряженных белыми мышами, привнесет в Сенат Рима новые веяния и мысли – ибо нынешний состав Сената не вызывает ничего кроме зевоты, уныния и желания срочно пойти в кабак…

Ссылка: https://www.znak.com/2020-01-13/sozdatel_world_of_tanks_pokidaet_kompaniyu_radi_partii_pryamoy_demokratii

Да что же происходит в обитаемом Универсуме, о граждане?! О достойные квириты и почтенные матроны?! Отчего старому и усталому легату Гаю Анониму не уйти на покой? Вкушая отдых на скромной вилле в Калабрии под сенью оливковых дерев и сочиняя нравоучительные трактаты из истории Рима и иных народов?

Намедни прискакал ко мне гонец из самого Рима и поведал о небывалых событиях. Известно, что после Навмахии Таврической (которая подробно описана здесь: https://legatus-pretor.livejournal.com/63313.html) утлые плоты умбрийских варваров год стояли в гаванях Великого Рима и, наконец, по благоволению Цезаря Августа их решено было вернуть умбрам – вместе с командами, переданными ранее. От последних, заметим, смысла не было никакого – работать не хотят, жрут римский хлеб, на оном толстея вне всякой меры, ума в голове не прибавляется, а podex растет несоизмеримо.

Так вот. Из гавани Таврики сии злосчастные плоты галерами римскими перетащили в открытое море, там их забрали умбры и увлекли эти сомнительные плавательные средства к своим берегам. Говорят, встречать их прибыл сам Зеленикс – новый вождь умбров, в прошлом площадной фигляр, показывавший наивным селянам всякие смешные трюки, главным из которых было колочение приапически воздвигнутым мужским естеством Зеленикса по медным клавишам ради извлекания музыки.

Всего ночь спустя Умбрию огласили горестные вопли. По гавани, раздирая ногтями неумытые лица, бродили варвары с тоскою в голосе оглашая следующее. Богомерзкие римляне стащили с наших плотов великолепные египетские светильники! Благоуханное масло, коим светильники заправляли! Были злодейски покрадены даже ночные вазы из фарфора – те самые, что изготовляются только в сказочном царстве Цинь, украшаются рисоваными хризантемами и миртовыми ветвями, а исторгать в них своё содержимое надлежит только консулам, навмархам и прочим именитым людям!

Умбрский раб с одного плота вселюдно голосил прямо на площади, что римляне коварно схитили XX (прописью – двадцать!) его набедренных повязок, из них три шелковых с изящной росписью, три хлопковых с иероглифами египетскими, три шерстяных, с древними символами умбров в виде вил и священного поросёнка, а такожде неисчислимое количество прочих драгоценных набедренных повязок...

О боги, боги! Мы, римляне, шесть полных лет наблюдаем это безумие. Боги, доколе же?! Юпитер Великий, дай же нам покой от умбров! За что нам наказание в виде их ночных ваз и набедренных повязок?! По счастью случилось так, что преторианская гвардия взяла с собой ученых рабов, кои в точности зарисовали все, что было на умбрийских плотах – но кому же это интересно?! Не было там циньских ваз, а лишь дешевые глиняные горшки, измазанные варварами. Не было египетских светильников. А уж вместо набедренных повязок не было ничего и подавно – ибо умбр дикий таковыми брезгует...

Я стар и имя мое почти забыто. Но боги, избавьте впредь меня от таких новостей – старик Гай не служит дуракам, мне лучше заниматься трактатами и мемориями...

https://www.obozrevatel.com/society/s-korablej-ukrali-dazhe-bu-trusyi-vsplyili-novyie-dokazatelstva-varvarstva-rossii.htm

>>06925
Сейчас я объясню на примере из моей монографии. Вот смотри. Конец прошлого века. Туннельный соцреализм, как мы сегодня классифицируем. Советский Союз при последнем издыхании. Молодой и модный питерский художник в компании друзей, обкурившись травы, подходит к помойке, вынимает из нее какую-то блестящую железяку – то ли велосипедный руль, то ли коленчатый вал – поднимает ее над головой и заявляет: «Чуваки, на спор: завтра я продам вот эту хероебину фирмé за десять тысяч долларов». Тогда ходили доллары. И продает. Вопрос заключается вот в чем: кто и когда дал санкцию считать эту хероебину объектом искусства, стоящим десять тысяч?

– Художник? – предположил я. – Нет. Вряд ли. Тогда все художниками работали бы. Наверно… тот, кто купил?

– Вот именно! – подняла Маруха палец. – Какой ты молодец – зришь в корень. Тот, кто купил. Потому что без него мы увидим вокруг этого художника только толпу голодных кураторов вроде меня. Одни будут орать, что это не искусство, а просто железка с помойки. Другие – что это искусство именно по той причине, что это просто железка с помойки. Еще будут вопить, что художник извращенец и ему платят другие богатые извращенцы. Непременно скажут, что ЦРУ во время так называемой перестройки инвестировало в нонконформистские антисоветские тренды, чтобы поднять их социальный ранг среди молодежи – а конечной целью был развал СССР, поэтому разным придуркам платили по десять штук за железку с помойки… В общем, скажут много чего, будь уверен. В каждом из этих утверждений, возможно, будет доля правды. Но до акта продажи все это было просто трепом. А после него – стало рефлексией по поводу совершившегося факта культуры. Грязный секрет современного искусства в том, что окончательное право на жизнь ему дает – или не дает – das Kapital. И только он один. Но перед этим художнику должны дать формальную санкцию те, кто выступает посредником между искусством и капиталом. Люди вроде меня. Арт-элита, решающая, считать железку с помойки искусством или нет.

– Но так было всегда, – сказал я. – В смысле с искусством и капиталом. Рембрандт там. Тициан какойнибудь. Их картины покупали. Поэтому они могли рисовать еще и еще.

– Так, но не совсем, – ответила Мара. – Когда дикарь рисовал бизона на стене пещеры, зверя узнавали охотники и делились с художником мясом. Когда Рембрандт или Тициан показывали свою картину возможным покупателям, вокруг не было кураторов. Каждый монарх или богатый купец сам был искусствоведом. Ценность объекта определялась непосредственным впечатлением, которое он производил на клиента, готового платить. Покупатель видел удивительно похожего на себя человека на портрете. Или женщину в таких же розовых целлюлитных складках, как у его жены. Это было чудо, оно удивляло и не нуждалось в комментариях, и молва расходилась именно об этом чуде. Искусство мгновенно и без усилий репрезентировало не только свой объект, но и себя в качестве медиума. Прямо в живом акте чужого восприятия. Ему не нужна была искусствоведческая путевка в жизнь. Понимаешь?

Я неуверенно кивнул.

– Современное искусство, если говорить широко, начинается там, где кончается естественность и наглядность – и появляется необходимость в нас и нашей санкции. Последние полторы сотни лет искусство главным образом занимается репрезентацией того, что не является непосредственно ощутимым. Поэтому искусство нуждается в репрезентации само. Понял?

– Смутно. Лучше я гляну в сеть, и…

– Не надо, ты там всякого говна наберешься. Слушай меня, я все объясню просто и по делу. Если к художнику, работающему в новой парадигме, приходит покупатель, он видит на холсте не свою рожу, знакомую по зеркалу, или целлюлитные складки, знакомые по жене. Он видит там…

Мара на секунду задумалась.

– Ну, навскидку – большой оранжевый кирпич, под ним красный кирпич, а ниже желтый кирпич. Только называться это будет не «светофор в тумане», как сказала бы какая-нибудь простая душа, а «Orange, red, yellow». И когда покупателю скажут, что этот светофор в тумане стоит восемьдесят миллионов, жизненно необходимо, чтобы несколько серьезных, известных и уважаемых людей, стоящих вокруг картины, кивнули головами, потому что на свои чувства и мысли покупатель в новой культурной ситуации рассчитывать не может. Арт-истеблишмент дает санкцию – и это очень серьезно, поскольку она означает, что продаваемую работу, если надо, примут назад примерно за те же деньги.