Пыня начал свое правление с того, что справился с вызовом ваххабитского сепаратизма в Чечне и на Северном Кавказе в целом. Он ответил на взрывы домов в Москве и Волгограде совершенно адекватно. Тем самым он доказал свое право на власть и свою легитимность. Он продолжал укреплять суверенитет и сделал в этом направлении очень многое. Где-то он поступал правильно, где-то останавливался на полдороги, но всегда отвечал на вызов, продлевая и заново утверждая всякий раз эту легитимность, это право на власть. Многое даже слишком многое вызывало в его правлении критику, негодование, сомнение, сожаление, подчас отвращение. Особенно его окружение, его экономическая политика (провальная), его нежелание проводить настоящие патриотические реформы — в идеологии, образовании, культуре. Но когда наступал критический момент, Пыня давал на него суверенный ответ. И снова подтверждал свое право на легитимную власть — даже за счет рева недовольных. Общество его принимало.
Сегодня он столкнулся с самым серьезным вызовом — не просто с пандемией, но с обрушением глобального миропорядка. Пыня никогда по-настоящему не ставил этот миропорядок под вопрос, лишь настаивал — подчас весьма жестко — на том, чтобы Россия была в нем субъектом, а не объектом. Само это заключало в себе определенное противоречие, так как либо однополярность, либо Россия, и то и то не получится. А вот и получится, утверждал назло геополитической логике Пыня, и ему на самом деле удавалось балансировать между Сциллой и Харибдой, всякий раз снова и снова проходя по грани — в Грузии, Украине, Сирии — везде и всегда.
Но теперь открытый мир рухнул, общества закрылись, и на глазах складываются совершенно новые условия — в политике, экономике, управлении, мировоззрении. Путину снова предстоит дать на это ответ. Именно такой ответ и есть залог его легитимности и сохранения у власти — а отнюдь не поправки к Конституции, столь поспешно и довольно некрасиво внедренные с отложенным, но и не принципиальным с правовой точки зрения, от которой уже вся ситуация отклонилась на почтительное расстояние, зрения, голосованием. Это не просто шанс остаться у власти, это самое настоящее испытание — почти что "начинай с начала". При этом опереться не на что — прецедентов, как вести себя в условиях борьбы с эпидемией при распаде единой глобальной модели (экономической, политической, правовой и т.д., ведь все общества закрыты) нет.
Все происходящее не может оказаться чисто техническим сбоем. Мол, все наладится. Ничто не будет таким, как было еще вчера — в этом согласны все серьезные аналитики, политики и эксперты, даже если они толкуют то, какими будут перемены, диаметрально противоположным образом. А значит, Пыня должен сделать принципиальный и фундаментальный выбор. Который он избегал делать на протяжении всех 20 лет своего правления. Это еще более глубокий и решающий выбор, чем предыдущие. Только от этого зависит, сохранится ли он или...
В любом случае, как сам Пыня получил право на власть, совладав с Чечней и угрозой распада России, так легитимная власть в нынешних условиях будет у того, кто справится с пандемией коронавируса. Кто даст на нее адекватный политический, экономический, управленческий и идеологический — исторический! — ответ. В условиях Чрезвычайной Ситуации (Ernstfall) легальность отходит на второй план, вся система перезапускается. И снова и снова наглядно доказывается точность формулировки Карла Шмитта: суверенен тот, кто принимает Решение в условиях Чрезвычайной Ситуации. Кто будет реально биться с коронавирусом и нести за исход этой борьбы всю полноту личной ответственности, тот и есть истинный национальный лидер России.