75 лет назад в Кремле состоялся торжественный прием в честь командующих войсками Красной армии, на котором Иосиф Сталин произнес свой знаменитый тост «за русский народ».

С одной стороны, ничего шокирующего вождь тогда не сказал. Еще с середины 30-х в СССР шел грандиозный поворот в национальной политике – от варварской эксплуатации «великодержавной русской нации», которая должна была «расплачиваться за грехи имперского прошлого», к признанию ведущей роли русских в деле построения социализма. Из небытия оплеванного и втоптанного в грязь «отсталого буржуазного гнета» массово возвращались русские национальные герои – полководцы, ученые, писатели, поэты, музыканты, историки и даже князья с царями.

Делалось всё это, разумеется, не из чувства исторической справедливости, а с целью идеологической накачки народных масс в преддверии колоссальной мировой бойни. Слова Сталина являлись подтверждением того простого факта, что именно русский национализм стал одним из решающих факторов победы наравне с «великим делом марксизма-ленинизма».

Увы, всё это были лишь слова, слова, слова. Если идеологическая эксплуатация в рамках левацкой «позитивной дискриминации» была приостановлена (она возобновится в 50-х гг.), то экономическую «позитивную дискриминацию» никто и не думал отменять. Например, учрежденный еще в 1923 году дотационный фонд, выкачивавший из российских губерний чудовищные суммы в пользу союзных республик, успешно просуществовал до конца СССР. Только из него советское правительство ежегодно забирало у жителей РСФСР треть всего заработка в «помощь» нацреспубликам. Важно при этом понимать, что ни русские, ни жители союзных республик о существовании этого фонда ничего не знали – всё постигалось на личном опыте.

Когда в годы сытого застоя среднестатистический Реваз приезжал из солнечного Зугдиди в провинциальный город где-нибудь под Липецком, то он приходил в ужас от грязно-серой спивающейся нищеты «главенствующей нации». В голове у Реваза возникал закономерный вывод: наша маленькая солнечная родина находится в плену у грязных жестоких варваров, которые заставляют нас учить их варварский язык и перенимать их культуру.

В свою очередь, среднестатистический Володя из-под Липецка, каким-то чудом выбивший путевку в Сухуми, попадал в волшебную сказку хлебосольных кавказских господ, где по чистым улицам рассекали красивые автомобили, миловидные женщины с усиками разливали вино и угощали фруктами, а за взятую про запас бутылку водки даже не били сапогами в лицо («кто здэс эту дрань будэт пить да»). В голове у Володи возникал закономерный вывод: пока я вместе с мужиками подыхаю на своем химическом градообразующем, чтобы раз в два месяца торжественно съездить в Москву за колбасой, солнечный братский народ почему-то живет куда лучше, хотя на химическом градообразующем здесь никто отродясь свое здоровье не гробил.

Таким образом, сталинская политика национал-большевизма, базировавшаяся на экономической «позитивной дискриминации», не была и не могла быть жизнеспособной. Формула «русским – похвальный тост и портрет Пушкина на стене, всем остальным – деньги русских и результат их труда» в итоге не устроила ни русских, ни всех остальных.