Про национальные традиции. В Ингушетии освободили из зала суда мужчину, убившего сестру за то, что она опозорила семью. Это называется "убийство чести" и случается в республиках государство-образующую национальность которых называть нельзя. За что убивают женщин на Кавказе? Знакомый московский дагестанец рассказывал мне такую историю: когда-то поехал в Махачкалу, к нему пришли два родственника из горного села и предупредили, что собираются убить его сестру, так как она позорит их семью. Они ее видели выходящей из ресторана с незнакомым мужчиной некавказской национальности. Мой знакомый - парень здоровый и просто побил своих родственников. Чем возможно спас свою сестру и ее будущего мужа. Но, говорят, в Дагестане с этим явлением уже справидись, в Чечне подобных историй вводе не слышно. А вот Ингушетия отличилась. Суд за убийство чести дал два года, а он уже год пробыл в СИЗО, потому вышел на свободу. Судьи поняли убийцу - состояние аффекта, ведь он был очень возмущен своей сестрой!

А теперь расскажу, что там произошло? И это самое интересное. Насколько лет в Ингушетии зажигал местный пикапер Исса Альтемиров. Он соблазнял замужних дам, его брат Хасан записывал видео их встречи в квартире, а потом Альтемировы шантажировали женщин: угрожая показать видео мужу требовали денег либо спать с другими мужчинами по их указанию.

И вот один из мужей догадался о происходящем. Братьев Альтемировых задержали, но во время задержания Иссы на квартире оказались две молодые женщины. Одетые. Оперативную съёмку сотрудники слили в интернет, на видео одна из женщин называет свое имя. Съёмку видит ее брат, идёт к ней и убивает тремя ударами ножа, как мы уже знаем в состоянии аффекта.

Потом оказывается, что жертв очень много. Хасана Альтемирова несколько раз пытаются убить, похищают, простреливают ногу, а в больницу к нему вваливается около сорока оскорбленных мужей и родственников. Но он выживает. А Исса сбегает из автозака, но впоследствии его находят и при попытке сбежать второй раз он выпрыгивает из окна и разбивается. Вроде как сам.

Увлекательная история? Как кино, правда? А ещё она интересна тем, что показывает, что в таком строгом традиционном обществе, где подавляются сексуальность, на самом деле много проблем подобного рода. Это и понятно. Живут-то на самом деле не в средневековье, смотрят кино и интернет, а внешне всё ничего лишнего себе не позволишь.

Зачем нужно знать национальность преступников

Вот уже несколько месяцев в стране кипит общественная дискуссия: можно ли называть в СМИ национальность преступников. В Госдуму от имени парламента Чечни даже внесён соответствующий законопроект, хотя по сути он противоречит логике российского законодательства: дело в том, что, по нашему закону, человек, становящийся объектом уголовного расследования, лишается права на защиту персональных данных. И попытка «защитить» информацию о национальности преступников, по сути, является предоставлением им привилегии.

Все отлично понимают, что чаще всего происхождение преступников легко опознать по фамилии и по месту рождения. Значит, на следующем шаге защитники анонимности этнокриминала потребуют новую привилегию – запрещено будет называть и фамилии. Этнопреступникам присвоят условную фамилию типа «Иванов» и условное место рождения, например, – Ивановскую область.

И о соответствующих происшествиях мы будем узнавать из новостей сформулированных как-то так: «Такого-то числа гражданин Иванов, уроженец Ивановской области, ударил ногой в лицо пятилетнего сына повздорившего с ним гражданина Синичкина». И самое главное – всем будет все понятно. Поведенческий почерк-то не подделаешь.

Во второй половине 2021 года в России чрезвычайно обострилась проблема этнокриминала. Как завозного из-за границы, так и внутреннего – из тех регионов, где не все граждане отождествляют себя с неким усреднённым общерусским поведенческим образцом. Крутые ребята могут, к примеру, ударить и начать душить женщину, за то, что она попросила их убрать ноги со стола. Ну, а то, что избиваемая женщина не принадлежит к одному с поддонком клану лишь развязывает ему руки.

Подобных историй за последнее время было множество. И каждый раз преступление становилось общественно резонансным именно потому, что преступники выходили за известные этические и поведенческие границы, -- что принято в нашем обществе, а что не принято. Например, у нас существует категорический запрет нападать на детей.

И тут достаточно вспомнить случай в Новых Ватутинках, где общественность встала на уши именно потому, что, повздорив с отцом, подонки подняли руку на ребёнка. Дальше пошли схоластические дискуссии, кем считать сыновей азербайджанца и казашки, можно ли их именовать «кавказцами», имеет ли значение тот факт, что они имеют российские паспорта...

Хотя на примере теракта в петербургском метро в апреле 2017 года, совершённого недавним гражданином России, уроженцем Ошской области Киргизии, этническим узбеком, совершенно понятно, что само по себе наличие орласто-коронастого паспорта не значит почти ничего и говорит в основном о чудовищном провале наших миграционных служб на пути отбора кандидатов на гражданство.

Но важно тут не то, что тот или иной человек имеет иное, нежели русское, этническое происхождение, и не то, «кавказец» он или нет, а то, что он ведёт себя, опасно отклоняясь от принятого в обществе среднего стандарта. Он может напасть на ребёнка или на женщину. Он может счесть одиноко идущую по улице женщину своей законной добычей, а потом оправдываться тем, что ему показалось, что она призывно виляет бёдрами. Он может применить оружие против безоружного и считать это проявлением доблести и хитрости. Он может «забить стрелку» в стиле «приходи один – мы тоже одни придём, оружие не бери – мы сами возьмём».

Всё это, если так можно выразиться, неконвенциональное поведение, которого мы не ожидаем от члена нашего общества и которое от этого особенно опасно, как опасна, к примеру, мина, лежащая посреди Невского проспекта. И обществу важно знать, от представителей каких регионов вне и внутри страны можно с большой долей вероятности можно ожидать этого неконвенционального поведения. Ожидать -- хотя бы чтобы обойти стороной, уклониться от конфликта, защитить детей.

То есть статистика и фиксация в прессе этнических и региональных аспектов криминала – это нормальная мера безопасности и профилактики преступности. И когда те или иные ораторы истерически кричат, что, мол, вы клевещете на мигрантов, создаёте их негативный образ, поэтому давайте запретим называть национальность и страну происхождения, -- они попросту хотят сделать невозможной эту профилактику.

Статистика по тяжким преступлениям год за годом показывает увеличение доли мигрантов в тяжких и особо тяжких статьях. Между тем, даже такие методы распознавания преступников на границе, как биометрия, генетика и т.д. встречаются с огромным сопротивлением промигрантского лобби. Но знание, из каких преимущественно стран прибывают насильники и убийцы, -- общественно значимо. Оно позволяет обществу обоснованно требовать таких мер, как визовый режим или усиление полицейского контроля за мигрантами. И именно этого-то и боятся неназыватели. Им всё равно – пусть нас режут дальше, лишь бы их прибыли остались неприкосновенными.

Говорить о том, что конвенциональное, то есть нормальное поведение присуще в нашей стране только русским – это явная неправда. Большинство жителей Казани и Уфы, Ижевска и Саранска, Улан-Удэ и Якутска, ничем тут не будут поведенчески отличаться от жителей Пензы, Архангельска или Томска. То есть когда апологеты запрета на упоминание этнического происхождения преступников говорят, что тем самым разжигается национальная рознь и русские противопоставляются нерусским, – это сознательная ложь.

В данном случае противостоят не русское и нерусское этническое происхождение. Противостоят цивилизованное поведение и культивация необузданного варварства.

Иногда это варварство паразитирует на вполне определённых регионах, например, на Северном Кавказе. Там завязался трагический узел противоречий. С одной стороны – практически нет работы, то есть социальный лифт в виде нормальной рабочей карьеры, возможности заработать честным путем больше денег, зачастую отсутствует. И получается, что единственным социальным лифтом оказывается идти в «братухи-борцухи», культивировать агрессивность как стиль жизни настоящего мужчины. И эта агрессивность становится для некоторых базовым высшим культурным кодом.

Крайне сложно представить себе в обычном российском городе объявления вроде такого: «Ломаю уши в Махачкале. Быстро, без боли, 100% анонимно… В помещении работает кварц… Работаю в медицинских перчатках». Потому что большинство населения среднего российского города не считает сломанные в драке уши признаком «настоящего мужчины», гордиться тут нечего, и никто имитацию сломанных ушей заказывать себе не будет.

Но совершенно понятно, что от представителя той общественной группы, в которой сломанными ушами принято гордиться, пусть даже поддельными, мы ждём повышенной агрессии и опасности с полным основанием. И эти ломанные уши -- ровно тот тип поведения и тот тип агрессивности, который в итоге приводит к таким мерзким эпизодам, как избиение девушек в Астрахани.

Когда говорят, что поступки одного человека не должны класть пятно на всё этническое сообщество – это верно в том случае, если само сообщество не навязывает этому отдельному человеку определённых поведенческих практик, ведущих к повышенной общественной опасности. Гордость своей агрессией. Принятие насилия как способа лишения проблем. Страх показаться слабым.