У Блюя — новейший
Лиловый порше.
У Мандутра — кокс, шлюхи и
Нос в анаше.
У Шиночки — бантик.
У — Аски сапожки.
У пидоров Кука с Морквой —
По гармошке.
Все очень довольны,
Мальвишка сердита.
Не дарит никто
Вазелина корыто.
Ей хочется новый
Лиловый порше,
Ей хочется клюв
утопить в анаше,
Ей хочется бантик,
Сапожки
И две петушиных
Гармошки.
Но только о ней
Не подумал никто —
Ей дали не то,
Совершенно не то!
А дали ей то, что она
Не любила:
Ей дали пизды и насрали
На рыло.

Спалили как то Кукича, что он хуи сосёт
И у воронежской скотины начался баттхёрт
Он тут же начал от обиды хуиту нести
И в /d/скорее побежал пиздою потрясти.
Чтобы живительным репортом жопный жар унять
Обидчиков забанить чтоб и снова в треде срать
Моче отсасывал усердно преданный вассал,
Но барин с модеркой его привычно обоссал
Вернулся было снова в тред воронежский пахом
Но был анонами назначен главным петухом
Теперь в углу у петухов и много где ещё
Воняет паленым пером и слышится «защо».
Мандутр со смехом унижает ёбаную мразь
Кук брассом плавает в моче, как мочевой карась
И Шинка с Поней Куку в клюв изящно ссут на стиле,
Хохочет в Турции Чолхан, как сучку опустили.
Льёт слёзы в потную подмыху своей жены-старухи,
Как раскалился туз его от адовой батрухи
Совсем замордовали Кука обращеньем грубым,
И тем что потчуют говном и дразнят «писегубом».
Пытался Кук себя лечить холодным дилдаком,
Но вновь не сжалился Господь над бедным мудаком.
Он долго корчился и выл от страшных жопных мук,
Но так пердак и не остыл, старался тщетно Кук.
Сгорела жопа кукова до пепла и углей
И каждый день он огребает в треде пиздюлей
Весь боевой задор его стоптался и протух
И спрятался под хевена униженный петух.
Как только в треде раздаётся куков тихий пук
Репортом ловит по ебалу опущенец Кук.
Уриною напоенный, обмазанный говном
Теперь так и останется по жизни чуханом