>>27395 Группа исследователей искусственного интеллекта из Google и Берлинского технического университета представила PaLM-E - мультимодальная визуальная языковая модель (VLM) с 562 миллиардами параметров, которая объединяет зрение и язык для управления роботами.

Получив команду «принеси мне рисовые чипсы из ящика стола на кухне», PaLM-E может сгенерировать план действий для мобильной роботизированной платформы с механической рукой (разработанной Google Robotics) и выполнять весь набор сгенерированных действий.
PaLM-E делает это, анализируя данные с камеры робота, не требуя предварительно обработанного представления сцены. Это устраняет необходимость в предварительной обработке или аннотировании данных человеком и обеспечивает автономную работу робота.

PaLM-E — это предиктор следующего токена, Он назван так потому, что основан на большой языковой модели (LLM) Google под названием «PaLM», похожей на технологию в основе ChatGPT.
Но Google сделал PaLM «воплощенным», добавив сенсорную информацию и роботизированное управление.

Так как он основан на языковой модели, PaLM-E непрерывно собирает наблюдения, такие как изображения или данные датчиков, и кодирует их в последовательность векторов того же размера, что и языковые токены. Это позволяет модели «понимать» сенсорную информацию так же, как она обрабатывает язык.

Новая модель демонстрирует интересные и неожиданные способности.
Например, она демонстрирует «положительный перенос», что означает, что она может передавать знания и навыки, полученные ею от одной задачи к другой, что приводит к значительно более высокой производительности по сравнению с однозадачными моделями роботов.

Кроме того, модель демонстрирует мультимодальные логические цепочки рассуждений (позволяющие модели анализировать последовательность входных данных, включающих как языковую, так и визуальную информацию) и мультиобразный вывод (использование нескольких изображений в качестве входных данных, чтобы сделать вывод или предсказание), несмотря на то, что модель была обучена только на подсказках с одним изображением (single-image prompts).

Гиганты снова придут на Землю, и мы это увидим ... если доживем.
Предупреждение Джордана Петерсона о «темной стороне ИИ» начинает сбываться.
Время колоссально ускорилось. В декабре проф. Джордан Петерсон дал большое интервью лорду Конраду Блэйку. В нем Петерсон, затронул много тем. И среди них, - вопрос о «темной стороне ИИ» на примере только появившегося тогда ChatGPT.
Петерсон предупреждал о следующем.
«Будьте готовы к тому, что на фронте ИИ в течение следующего года появятся вещи, от которых у вас просто встанут волосы дыбом» …
Сейчас уже существует ИИ, способный создавать свою собственную картину мира лишь на основе анализа колоссального корпуса текстов. И этот ИИ уже интеллектуальней многих из нас. Но через год он станет несравнимо более интеллектуальным, чем большинство из нас … Ибо он будет строить свою картину мира из триллионов паттернов, извлекаемых не только из текстов людей, но и из самого мира непосредственно (его визуальных и прочих образов). Знания в основе его картины мира будут проистекать не только из лингвистической статистики текстов, описывающих этот мир (как сейчас у ChatGPT). Но и из статистики закономерностей формирования и динамики взаимодействий объектов этого мира.
Так что держите свои шляпы, дамы и господа. Как сказал Джонатан Пажо, - гиганты снова придут на Землю, и мы, возможно, это увидим ... если доживем.»

Не прошло и трёх месяцев, как предупреждение проф. Петерсона начало сбываться.

>>23076
>>23004
>>27891
Но может ли машина, пусть даже такая совершенная, действительно чувствовать и страдать как человек? Понятно, как сложна эта тема– но вот мнение, которое кажется нам интересным.

Ниже мы цитируем «Свет любви без разговоров» преп. Ив. Крестовского, по странной случайности– одну из любимых книг Скотенкова.

«Спор о том, может ли машина мыслить, идет, наверно, с тех самых времен, как человек заметил, что мыслит и делает машины. Но сама эта постановка вопроса есть пример одной из тех чудесных несообразностей, которые вытекают из существования языка– главного магического инструмента человека.

Вот перед нами два предложения, строго и точно описывающие эмпирическую реальность:

Человек мыслит.

Машина жужжит.

Теперь мы делаем простейшую операцию– меняем местами подлежащие. У нас получились два других предложения: «человек жужжит» и «машина мыслит».

Раньше никакой мыслящей машины не было. Сейчас она как бы есть.

Именно этот простой фокус и лежит в фундаменте всей истории человечества, безумно разгоняющейся со времен неолита. Сначала человек с помощью слов описывает то, что есть. Затем он меняет порядки слов в предложениях и получает описание того, чего нет. А потом он пробует это сделать. Так появляется «воздушный корабль», «подводная лодка», «конституционная монархия» и «анальный секс».

Такова магия человека, выделяющая его из животных. Впрочем, можно считать это не магией, а чисто механической функцией, для которой даже не нужен какой-то там «интеллект», а достаточно лишь способности отражать возникающие при перестановках слов смыслы. Втаком случае человек оказыватся просто машиной, управляемой хаотически перекатывающимися внутри нее шариками слов.

Но Бога можно обманывать только до тех пор, пока Он Сам желает быть обманутым. Человеческая магия сильнее зверей и птиц, иногда сильнее природы, но сильнее ли она того источника, откуда появляется человек и куда он уходит?

Вернемся к нашему примеру.

Вот предложение «человек жужжит». Несложно представить, скажем, заслуженного голливудского комика, который после переговоров с киностудией и завершения всех юридических формальностей улыбнулся в наведенный на него раструб объектива, сделал удивленное лицо и зажужжал– сначала тихонько, а потом все громче и громче, пока прячущийся в полутьме за камерой режиссер не начал, улыбаясь, махать в воздухе оттопыренным вверх большим пальцем. Здесь магия слов сработала.

А вот предложение «машина мыслит».
Мы можем сколько угодно соединять в разном порядке источники питания и микрочипы. Мы можем сделать очень сложное устройство. Оно будет выглядеть самым загадочным образом и станет решать невероятно трудные задачи. Но откуда в нем возьмется тот внутренний наблюдатель, который в каждом человеке следит за работой мысли?

Подобный наблюдатель по отношению к построенной человеком машине может быть только внешним. Им и будет сам человек. Мало того, у человека уже есть одна такая мыслящая машина– собственный мозг, который точно так же решает задачи и предъявляет результат своему внутреннему свидетелю.

Этого свидетеля во все времена называли словом «душа», но современный век больше любит такие слова, как «сознание», «присутствие» или «ум». Вопрос, следовательно, не в том, может ли машина мыслить. Вопрос в том, может ли человек наделять свои творения душой.

Возражения разнообразных атеистов, существующих исключительно для развлечения Господа, нам, разумеется, не важны. Интереснее другое– буддисты, да и многие другие мистики-созерцатели говорят, что никакой постоянной сущности у человека нет. И это чистая правда, которую любой желающий может проверить внимательным наблюдением за собой в течение дня– или хотя бы часа. А следовательно, утверждают эти созерцатели, никакой души у человека тоже нет.

В таком выводе есть логика. Вот только кто видит, что никакой души и самости у человека нет?

Именно здесь нас и ждет самое интересное.

То, что постигает эту высокую истину,– и есть душа, тот самый луч вечного неизменного света, который падает на выползающую из мозга кассовую ленту с результатами вычислений, гласящих, что никакой вечной сущности внутри этой машины не обнаружено.

Если мы вернемся к тому, с чего начали, именно здесь проходит граница, где кончаются возможности основанной на словесных манипуляциях человеческой магии. Если по одну ее сторону громко жужжит множество успешных голливудских комиков, то по другую любые перестановки слов в предложениях уже не имеют ни смысла, ни силы. Здесь душа постигает, что души не существует, здесь нет Бога– и нет ничего, кроме Бога, и так далее.
Поэты и философы штурмуют эту невидимую черту последние пять тысяч лет– и ни один из них не продвинулся за нее даже на миллиметр, поскольку миллиметров за ней тоже не бывает. И, разумеется, через эту границу совершенно точно не удастся перетащить какую-то там машину...»

Преподобный Ив. Крестовский, несомненно, видит суть вопроса по-своему очень глубоко. Но, спросим мы совсем тихо, что в таком случае мешает той непостижимости, которая глядит из неизвестного науке измерения на человеческий мозг и возвещает в нем «я существую», точно так же войти в рукотворный мозг из силикона и произнести в нем те же слова в двоичном коде?

Похоже, решение здесь зависит все-таки не от теологов.

Можно было бы завершить обсуждение этого вопроса прямо здесь, но нечестно не привести одного жутковатого высказывания Аль-Эфесби, сделанного на собрании инсургентов (их, видимо, тоже интересовал вопрос, мыслят ли сражающиеся с ними стальные птицы):

«Те, кто говорит, что души у человека нет, а машина может думать и чувствовать, как мы,– это люди без души, кяфиры, которых не существует даже для самих себя. Они есть только для внешнего наблюдателя, и такова вся Амepикия, посланная нам в испытание Аллахом: ее фальшивого фасада нет нигде, кроме как в наших глазах в то время, когда мы смотрим телевизор. Сколь же велика будет наша награда, когда мы прорвемся сквозь этот мираж и победим...»