Едва я вошла на красноватую, покрывшуюся трещинами асфальтовую дорогу в заброшенный "Рабочий поселок №10", все внутри свело легкой паникой. Внезапно стало казаться, что из каждого разбитого окна видневшихся впереди низеньких типовых домиков, за мной кто-то наблюдает. Если это так, то вряд ли у этого "кого-то" будут добрые намерения. Собаки здесь могут быть точно, стоит быть настороже. Хотя, что я смогу сделать?

Я в очередной раз нехотя посмотрела на правую руку. Меньше всего стараясь смотреть на указательный палец. Кожа в месте, где был сустав, лопнула от напряжения, обнажив розоватые кости и какие-то связки, забавно дергающиеся при попытке сжать кулак. Остальные пальцы неестественно разогнуло в разные стороны. Суставы распухли и налились фиолетовой кровью. И только большой палец нормально функционировал, пусть на нем полностью отсутствовал ноготь. Почему-то стало неприятно от мысли, что все эти сорок километров за мной тянулся след из капель крови. До сих пор капает, зараза такая.

Странно. Прошло всего часа три, а уже и не болит так сильно. Просто тупая ноющая боль, как будто прищемила пальцы. Некоторых уже не чувствую. Саднят десны. Двух зубов больше нет. Ужасно ноют ноги. Покрывшиеся красным налетом кеды оказались не самым лучшим выбором для дальних походов.

"Целая" рука нащупала в кармане перочинный нож, с маникюрными ножничками, штопором, и вездесущим Гагариным на облезшей рукоятке. Тупой, с момента спонтанной покупки его в универмаге, он вряд ли сойдет за оружие, если только не успеть воткнуть его нападающему в глаз. Больше у меня ничего нет. Пистолет теперь сгодится разве что заехать кому-нибудь по морде. Патронов нет, я отстреляла оба магазина.

Хотя, нужный психологический эффект он ещё способен произвести.

Я медленно пошла по направлению к шлагбауму, мимо указателя с названием поселка, дежурным и незамысловатым, как заводская аббревиатура. За пять лет отсутствия здесь людей, "Рабочий поселок №10" превратился в "Раочй псок 0". Бывший когда-то населенным пунктом, приписанным к находящемуся в пятнадцати километрах заводу аккумуляторов, он, после всего произошедшего, оказался в крайне неудачном положении. Подвозить сюда воду и продовольствие, в условиях тотального кризиса стало нереально, и про городок просто забыли. Жителям пришлось чуть ли не своим ходом уходить отсюда в Королев и Циолковск, оседая на предприятиях и в расселенных домах, забрав с собой самое необходимое, побросав в одно мгновение обесценившийся хлам.

Из-за трудной доступности, мало кто из мародеров осмеливался тратить силы и энергию на то, чтобы посетить это место. Поэтому, если не считать выбитых пылевой бурей окон в большинстве домов, просевших электромобилей, и пробивающегося через трещины в асфальте мха и чего-то колючего, городок выглядел вполне себе неплохо.

Вот только тишина...

Лишь изредка, от ветра, скрипнет какая-нибудь не успевшая проржаветь или отвалиться дверь, или разбитое окно.

Я только сейчас поняла, насколько же тут тихо, и сразу же остановилась. Асфальтовое крошево перестало звонко хрустеть под подошвами. Стало еще неприятнее. Стали слышаться несуществующие голоса, какие-то технические шумы, ругань. Все то, что было в большом городе.

-Я ебанулась, определённо. Кащенко плачет. Ну давай-давай, топай.

Провалив вялую попытку заставить себя идти дальше, я рассеянно сделала пару шагов куда-то в сторону, и остановилась.

Разум подталкивал меня сделать привал, и в конце концов, я не выдержала, и зашла в первый же попавшийся дом. Времени хоть и ничтожно мало, да и задерживаться здесь совершенно не хочется, но идти ночью - не вариант. Как минимум из-за приличного холода. Было бы чем развести костер, конечно... Ну, хоть от ветра спрячусь.

Хотя бы посидеть до утра и передохнуть... Календарь в наручных часах вот-вот перещелкнется на завтрашнее число.

Впрочем, поднявшись по довольно чистой лестнице на третий этаж и зайдя в одну из квартир, мысли о "посидеть" куда-то испарились. Им на смену пришло чудовищное желание спать и легкое отвращение. Потолок в квартире осыпался, и грязная щепа торчала в разные стороны. На полу валялись два грязных матраса, спортивная сумка, и чьи-то рентгеновские снимки, вперемешку со шприцами, жгутами и пустыми флаконами. В том числе, и из-под индралина-20. Кто-то был запасливым.

Осмотрев соседние квартиры, и убедившись, что их состояние ничуть не лучше, я остановилась в той, со снимками. Да, не такой уж этот городок и сохранившийся. Было желание посмотреть другие дома, но к ногам словно привязали по гире, и я просто рухнула на стоявшую у стены тумбочку.

И сидела так минут пять, тупо пялясь в разбитое окно. Там, за рядом домов, за облетевшими, ссохшимися деревьями, простирались на тысячи километров красно-рыжие пустыни. Сгущались сумерки. На юге виднелись несколько одиноких фонариков. Королев. Не верится, что я пришла оттуда.

Выйдя из оцепенения, я, наконец, решила стащить с ног кеды. Ноги словно успели из них вырасти, размера на четыре. Развязать шнурки одной рукой оказалось невыполнимой задачей, и их пришлось разрезать. С трудом скинув эти колодки, я заметила, что бывшие еще утром серыми, носки, покрылись черными пятнами. Все-таки стерла. Просто из-за переломанных пальцев и бесконечных раздумий совсем этого не заметила.

Как бы не хотелось, а все же пришлось натянуть кеды обратно, предварительно грубо распоров у них задники. Получилось подобие домашних тапочек. По крайней мере, не так сильно будут жать.

Кое-как отряхнув от мусора один из матрасов, я села на него и вновь посмотрела на свою руку. Черт, вроде же был в кармане бинт...
Но бинта не оказалось. Оказались там только пара грязных, мятых рублей, пузырек с йодными таблетками, упаковка от жвачки, и...

Зажигалка!

Ну да, как я могла про нее забыть! Ведь еще сегодня утром прикуривала от нее! Несмотря на чудовищную усталость, я моментально вскочила на ноги, и нажала на кнопку. Зажигалка исправно пыхнула синеватым газовым пламенем.

-Вот покурить бы...

Но курить, увы, было нечего. Мощными ударами об пол, я разломала два найденных в квартире стула на дрова. Паркет на полу отсутствовал, так что можно не бояться пожара. Пара старых газет и все эти снимки отлично сгодятся для растопки...

Но...

Шизофрения упрашивала меня закрыть чем-нибудь окно, чтобы никто не увидел свет. Ради успокоения, пришлось с горем пополам распороть второй матрас, и из обшивки соорудить занавеску. Дверь в свое "логово" я кое-как подперла большим шкафом, поставив перед ним для надежности тяжеленный разбитый телевизор. Кто бы не захотел сюда вломиться, сделать это тихо у него не получится.

Я подожгла кучку из обломков мебели и обрывков газет. Язычки пламени весело заплясали на сухом дереве. Рентгеновские снимки забавно съежились в плотные комки, пуская вонючий дым. Тьма в комнате постепенно рассеялась, стало немного теплее и уютнее, но тревога все еще не прошла.

Я наконец улеглась на матрас, сняв пальто и накрывшись им, как одеялом. После всего пережитого, после перехода через магистраль, после той пальбы, после заработанных переломов и выбитых зубов, после марш-броска на сорок километров, этот грязный матрас казался мне пуховой периной, а пальто - шикарным лоскутным одеялом. Странно, что есть не хочется.

Организм хотел спать, а в голове все гудело и гудело от внезапной смены обстановки, новых впечатлений и полученных травм. Хотелось отвлечься, достать из нагрудного кармана радио, но тело словно оцепенело. Я просто лежала на спине, уставившись в облупленный потолок.

Как минимум, сдохнуть здесь лучше, чем на дороге или в пустыне. Хоть какой-то уют. А рука уже и не понадобится скоро.

Костерок довольно быстро прогорел, оставив пару светящихся в темноте угольков, все еще дающих какое-то тепло. Комната стала темной, похожей на склеп. По полу веяло могильным холодом, но сил дрожать у меня уже не было. Были силы только лениво моргать и проматывать события сегодняшнего дня в хаотичном порядке.

Наконец, глаза закрылись... Всего на секундочку...

Пронзительный визг, переходящий в рев, заставил меня немедленно их открыть.