СДМ

Румия - красное жёсткое грубое мясо, невкусное. Если долго проваривать - мягким всё равно не станет. Только собаку таким кормить

Дайёсей - зеленоватое мясо, напоминает по вкусу что-то среднее между кузнечиком и сорными цветами

Чируно - мясо цвета стекло-слоистой слюды, водянистое и не имеющее вкуса

Мейлинь - довольно обыкновенное мясо, во многом схожее с мясом змей и ящериц

Коакума - жилистое жёсткое мясо. nuff said

Пачули - жилистое, но мягкое и приятное на вкус мясо. Что-то вроде ягнятины или телятины. Вкусно, жаль что мало.

Сакуя - могло бы быть таким как у Пачули, но Сакуя меньше ничего не делает физически и больше делает физически чего-либо, так что более жилистое, более жёсткое, менее вкусное.

Ремилия и Фландре - kind of Коакума, но несколько мягче и, наверное, немного более кровянистое.

Из полезного:

Румия - ничего, ну разве что платочек снять, сморкаться в него.

Дайёсей - крыло можно на стену повесить, лол

Чируно - кристаллы её, они там из чего? Если лёд - не нужны, если какой-нибудь абстрактный материал - можно сделать ножки под котацу, если немного поебстись - будет мило

Мейлинь - звезда с шапки будет валяться без толку, но может хоть перепродать можно

Коакума - ничего

Пачули - ничего

Сакуя - снял бы платье, надел на себя и стал бы дрочить до потери сознания.

Ремилия - ничего

Фландре - кристаллы с крыльев забавные, можно оставить просто для коллекции

Тёплый ветер дул мне в лицо. Последний холм и вот передо мной. Озеро. Не оправдывая своего названия, оно не было затянуто туманом. Так или иначе, я чётко видел его противоположный берег. Там, вдалеке, было множество резвящихся друг с другом фей. Я начал спускаться к песку.

Прозрачное, голубое, чистое-чистое небо. Летний день и тело, так и молящее о праздности и безделии. Уже у берега я вновь окинул взглядом озеро. Спокойное, безмятежное. Вдоль берега я пошёл к единственному на озере причалу.

У причала было немноголюдно. Вернее, я был единственным человеком на нём. Другая часть немноголюдности создавалась половиной человека, не то сидящей, не то лежащей под зонтом на песке, метров на десять поодаль от воды. Я посмотрел на причал. Уходящий к воде деревянный массив и одна обшарпанная лодка сбоку от него. Ничего необычного. В будке перед этим воистину морским портом было несколько весёл, разный инструмент и коробка с жидкостью, которую я уже видел в Кориндо и которую продавец назвал "бензином", не сказав ни что это значит, ни зачем это вообще нужно. Я провёл рукой по веслу... Деревянное, влажное... Я выглянул из будки. Тот рыбохвостый получеловек, опираясь на импровизированную стенку, лежал, закрыв глаза...

Неспешно, очень тихо, я подошёл к этому существу. Верхняя её часть была милой человеческой девушкой, нижняя - хвостом рыбы. На секунду я было просто стоял, наслаждаясь таким странным творением нашего мира. Она приоткрыла глаза и тут же резко раскрыла их, но не успела оставить в них эмоцию, или же это я не успел эмоцию заметить. На следующую секунду мы слились в страстном поцелуе. Моё деревянное весло и внутренности её черепа.

Мясо хвоста того существа... может, лучше говорить "её мясо". Да, её мясо - жарилось на костре. Часть её хвоста и часть её вырезки постепенно превращались в горячий и ароматный обед. Ещё немного и вот я вкушаю приготовленное "блюдо". Рыба... Мясо... Рыба. Мясо. Вряд ли я мог назвать что-то из этого более вкусным чем другое. Впрочем, ничего сверх выдающегося в этом тоже не было. Хвост оказался вкусной, но вполне обычной рыбой, мясо оказалось вкусным, но вполне обычным, человеком.

Я съел почти половину, когда заметил что в мою сторону кто-то идёт. Это была ещё одна "девушка". Продолжая спокойно есть и не о чём не беспокоиться, я смотрел на всё приближающийся силуэт...

- Я чу-ю что-то вкус-но-е - нараспев сказал этот очередной представитель наших флор и фаун. Уши и хвост, хоть и коричневые, словно волчьи, и обычное, человеческой девушки, в остальном, за исключением ёкайских красных глаз, тело.

- Что это тут у тебя? - она посмотрела на мой костёр и лежащие рядом с ним готовые куски пищи.
- Подойди - я встал и не говоря ни слова больше пошёл к будке. Похоже, этот ёкай не заметил заранее оттащенного за причальную будку трупа. Я зашёл за угол этой будке, приблизил руку к веслу, оставленному у дверцы будки и ещё раз позвал ту девушку-ёкая, поманив её пальцем. Она подошла. Кажется, увидела труп. В ужасе распахнула глаза, одновременно, с тоном испуганного ребёнка выкрикнув "Вакасагихиме". Затем она оказалась на песке, сбитая моим, теперь уже точно моим, веслом. Ещё удар! Ещё! Ещё! Её переломанные кости ног. Её переломанные кости рук. Её, кого-то возможно ужаснувший бы, стон. Её слезы в глазах, направленных на труп... "Вакасагихиме"? Это было имя? Или просто какой-то клич на неизвестном диалекте?

Я взял в руки канистру с бензином. Непонятные надписи на ней. Если нарисовать это на песке, получится "20L.". Зачем нужна эта горящая жидкость я так и не понял, но то что она горит - понял точно. С канистрой в руке, я подошёл к уже лишь слегка плачущему ёкаю, изрядно облил того жидкостью из канистры, продолжающую течь жидкость повёл к костру и, не доводя до конца, бросил канистру в огонь.

Я поднимался от озера к лесу. Добрался до вершины холма. Оглянулся. Вся водная гладь снова передо мной. Солнце нависает над горизонтом. Я опустил взгляд. Вот причал. Вот костёр. Вот разлагающаяся получеловек-полурыба. Вот, всё также смотрящяя на неё получеловек-полуволк. Под ногой что-то зашуршало. Какая-то железная безделушка на цепочке. Надпись "Кагеро". Бросил её обратно. В один миг с приземлением железки раздался взрыв. Я посмотрел на него. Небольшой огненный всполох. Огонь быстро идёт по дорожке из бензина. Вот тот ёкай весь пылает, поглощённый огнём. Солнце коснулось горизонта. Я развернулся

Пора возвращаться в свой дом... В деревню людей...

Моей первой жертве было на вид около 20 лет. Молодая, красивая, с серебристыми волосами до плеч, с чертами лица, близкими к идеальным, в необычном, но от того не менее прекрасным платье. Элегантая...

По всем правилам подобая лучшим охотникам за ёкаями, я бросил в неё недавно украденную в Кориндо петарду. Взрыв раздался подле неё, не далее чем в полулокте от головы. Она упала, но после того слегка двигалась, снимая мои опасения по поводу своей преждевременной кончины. Из руки этой девушки выпали причудливые ручные часы, такие я видел только в упомянутом мной Кориндо. Часы я хотел было уже подобрать, но заметив трещину на стекле, что было сил пнул их ногой в сторону ближайшего куста. Рука девушки, что было уже почти достала их, безжизненно упала...

Прежде я убивал только животных. По заказу мясника из деревни, или для себя. Ещё я совместно убивал нескольких фей и ёкаев и пусть моя доля в этом и была незначительной, но сам факт!.. Но последние тоже животные. Они чувствуют боль, но вряд ли осознают что умирают. Или просто в человеке это видно более явно. А вот человекоподобные ёкаи пока слишком сильны для меня. Но это только пока, так? А умирающий человек, особенно понимающий что он сейчас умрёт и умрёт в мучениях. А особенно молодая девушка, которой вероятно, есть что терять и есть куда стремиться...

Она очнулась. Голая, связанная на старом деревянном столе. Такая прекрасная, такая сладкая. Из последних сил я ждал когда она полностью очнётся, ведь так важно чтобы человек всё осознавал. Всё уже было подготовлено, и вот! В одно мгновение в её глазах, весь спектр чувств - удивление, ярость, непонимание и, наконец, явившийся фантасмагорией моих желаний - страх. Животный страх и отчаяние! Я смотрел на неё минуту, или быть может, целую вечность. Хватит уже. Я медленно провёл по коже на её животе кончиком ножа. Её же ножа, одного из многих, что показалось мне странным. Едва касаясь, я делал вид что мне скучно, медленно. Она кричала, нет, то был не крик, то был яростный вопль, смешанный с мольбами. Просто ор, но неважно о чём, важны неосознанно вкладываемые ей в этот ор эмоции. В конце концов я не сдержался и на моём лице появилась лёгкая улыбка. Смотря ей в глаза и водя ножом по её животу, я улыбался.

Инструменты, казалось бы заранее собранные, за время ожидания неосознанно были разбросаны вперемешку. Разложив всё ещё раз, теперь уже наверняка, я выбрал скальпель и отправился к ней. Глаза девушки, наполненные отчаянием, то нужно не столько видеть, сколько почувствовать. Это прекрасно! Её веки, дабы ничего не мешало ей наслаждаться процессией с открытыми глазами, я отрезал и, чего она всё же не видела, положил на сковороду, не забыв слегка посыпать солью и перцем. Снова посмотрел на неё и подложил под голову мягкий валик, иначе как же она получит удовольствие от дальнейшего?

Лоток с инструментами. Теперь она видит его и сама поучаствует в выборе. Пассатижи. Достать, посмотреть на них, словно изучая, посмотреть на неё... Нет. Ржавый гвоздь, снова посмотреть на реакцию девушки, уже лучше. С помощью молотка гвоздь был вбит в пятку, сначала неспешно, а затем до пяточной кости. Другую её пяточку я лизнул и слегка пощекотал, сказав затем
- Какая ты милая, я бы назвал тебя Сакур-, нет, Сакуя! - сказал и слушая прекрасный вопль, сперва показавшийся мне немного странным, отправился к сковороде. Веки на ней внешне были готовы были идеально, так что я снял и перед ней неспешно съел их, солёные, с хрустящей корочкой, вкусные!

Глазные капли, дабы глаза девушки не высохли, ещё немного ножниц, дабы поиграться с кожей, мышцами и аккуратно постричь ей ногти, для того чтобы затем вырвать несколько пассатижами. Так на ней осталось не так уж и много целых мест, да и кричать она уже перестала - наверное, заскучала. Даже когда я вырезал её печень, она едва подавала признаки жизни. Пока не поздно, я дал ей выпить лечебный эликсир, огромный ценой украденный когда-то из Эйентея, нарезал её печень и отправил готовиться, а затем решил сделать паузу и для девушки, и для себя. Выйти, подышать свежим воздухом. Люблю чистый воздух.

Когда я вернулся, девушка была абсолютно "новенькой" и кажется... Она уснула. Как мило! Налить под нос немного нашатырного спирта и вот она мгновенно очнулась, её глаза снова приобрели осознанный вид и как ещё час назад, начали играть всей гаммой чувств. С полки рядом с инструментами я достал одно специальное зелье, готовую нарезанную печень вытащил и, попробовав несколько кусочков, начал кормить ей эту, кажется, я назвал её Сакуей. Надо было узнать настоящее имя. Сперва неохотно, а потом уже скорее рефлективно, она съела всё до последнего кусочка. Прожора! Вернувшись к зелью и открыв его, я начал лить его ей в пупок. По описанию оно не причиняя боль, заставляло живую плоть таять, словно как лёд. Совсем немного зелья, подождать. Больше не растворяет, значит пора! Я вытащил её кишки и начал душить её ими. Это так потрясающе! Она была жива и я, словно в порыве ярости бросился к её ногам и начал зубами вырывать плоть, сначала с ног, потом тело, руки, слегка поцеловав её в губы, откусил ей язык, начал разбрасывать её кишки по комнате, она всё ещё была жива, в порыве быть может животной ярости я начал бросать в неё разные зелья с полок, пару раз кинул в неё её же ножами, а один, светящийся, взял с собой и выбежал из дома. Поляна, лес, я просто бежал, бежал, а та девушка, закиданная её же ножами и разными зельями, оставалась лежать позади...

Лес... Я устал и не помнил ничего. Я был вынужден съесть фею в лесу вдалеке от деревни людей... Я был голоден, я устал. Эта фея спасла мне жизнь. Тем более что ей - она переродится, думал я.

Через месяц я снова съел фею. Я... Я просто шёл по лесу и она выскочила на меня, всё было резко, уже и не помню... Через час у меня был вкусный обед. Всё ещё не могу вспомнить события месячной давности.

К концу года я съел уже несколько десятков фей. Тогда же я и решился. Откуда у меня тот светящийся нож? Неважно... Третий понедельник декабря, канун Рождества. Передо мной дом кукловода, девушки-ёкая, которую зовут Алиса. Светящийся нож... Я открыл дверь в её дом.

Хакурейская жрица, какого её сюда принесло? Я схватил всё немеркнущий нож и выскочил из дома через одно из окон по другую сторону от входа. Впереди был лес, с собой у меня не было никаких запасов. Что же, не впервой, бежать!

- Мне нравится. Красиво - передо мной стояла девочка... Откуда здесь взяться девочке? Передо мной стоял человекоподобный ёкай. Милая юная девушка, в чёрном платье, со светлыми, причудливого цвета идеальной комбинации золота и серебра, волосами. Вокруг было темно, хотя я видел Солнце прямо над собой. Эта девушка точно ёкай...

- Не дыши, мне щекотно - беззащитный, я до сего момента не двигался, но вот она приблизилась к моему лицу. По телу прошла вспышка дрожи. Мозг лихорадочно, будто знобило. Я почувствовал её несколько влажные, мягкие губы на своих. Это сделал я или она? Краешки её губ, немного странно ощущать вкус не языком, но губами. Просто нежный поцелуй, не двигаться, не дышать, без языка.

- Я видела как в том доме ты сделал очень вкусно - первый шок исчез, мысли возвращаются в привычное русло. Миг озарения "Нехватка воздуха! Срочно начать дышать!". Теперь спокойнее, пусть она всё ещё надо мной. Когда-то на охоте я уже встречал похожих ёкаев и насколько я помнил они были не сильнее, даже несколько слабее обычного человека. Рука словно бы сама дёрнулась вверх, перехватив её ладонь, вторая резко, нервно и крепко, обхватила её талию. Кувырок вместе с ней и вот уже ёкай видит Солнце на небе. Я прильнул к её губам, прижал её к телу, ощутил мягкость её небольших окружностей на своей груди. Остатки не столько нерешительности, сколько здравомыслия развеялись когда я почувствовал что она даже не пытается сопротивляться. - Вот оно как - подумал я и в тот же миг услышал эту фразу от неё. Язык в её слегка приоткрытом рту, так и обхватывающий своими губами. Я слегка протянул вперёд, нащупал кончиком языка сначала её зубки, затем мягкий язычок. Она слегка дёрнулась. Недостаточно для того чтобы даже прервать, что уже мог сделать я, если бы не понял что она приостановилась, а сама она снова ослабилась.

Рука со спины на затылок, пальцы в её мягкие и прекрасные волосы и приятное ощущение их. Двигаю языком, снова ощущаю её, кончики соприкасаются, её отвечает взаимностью, словно две бабочки, то касаясь, то трясь друг о друга. Слюна человека и ёкая смешивается, как же это приятно, хочется упиться этим сладострастным чувством, слизать всё больше её слюны, откусить язык, съесть!..

Резко оборвать, пара мгновений, непонимание в её глазах, заломать руки за спиной и придавить их её же корпусом, одним движением разорвать часть одежды. Передо мной её оголённая, одновременно маленькая и крупная, помещающаяся в ладонь полностью и почти идеальной формы полусферы, грудь, её грудь, необычной красоты...

Ускоряя события, я перевёл взгляд на её бёдра, она уже влажная. Я уже знал основы, строение, механику, всё для обычного человека. А ёкай, должен ли он быть таким же? Движение юбки слегка вверх, сместить трускики... Всё выглядит также. Всё внимание на её лоне. Бугорок внизу живота, слегка густеющий пушком, выпуклые складки кожи по бокам от бёдер, похожих на дольки молодого персика и наконец, вытянутая вверх и слегка приоткрытая щёлочка, из которой выбивалась ярко-розовая, слегка морщинистая складчатая кожа, смыкающаяся вверх в уздечке и уходящяя вглубь под кожу. Эти два лепестка, немного мятые и на вид мягкие, словно вырывающиеся из бутона, вся она, целиком, была человек.

Возбуждение, твёрдость, я резко отбросил платье в руках, поднял её корпус, вцепился пальцами в основание челюсти, она зажмурилась, я зажал ей нос рукой... Воздух для неё кончается, но ёкай ведь может без него!? Челюсть всё равно ослабла, пальцы будто бы рефлекторно отвели её вниз, она распахнула глаза с резко сузившимися зрачками, он у неё во рту. Уткнулся в её напряжённый, гладкий и влажный язычок, коснулся мягкого нёба в глубине её рта, ощутил касание её зубок на стволе и всё это разом расплылось волной удовольствия. Она и не думала смыкать челюсть, я ослабил хватку, она скользила кончиком язык, упираясь напряжённой поверхностью. Волна дрожи и наслаждения, в её рту больше слюну, плавное скольжение, изо рта тоненькие ручейки слюны, стекающие по подбородку. Протяжные стоны из её груди, влажные глаза, сияющие от румянца щёки... Триумф человека над ёкаем.

Тазом вперёд и назад, скользя по всей области её рта, губы слегка касаются ствола, прерывистое мычание, всё глубже и глубже, мягкость нёба, нёбный язычок, она вытаращила глаза и слегка согнулась, невольно сдавив. В этот миг поток выстрелил прямо ей в горло, а она попыталась отстранится, что стало для неё ошибкой - густой поток не в то горло, прямиком в трахею, рефлекторное закрытие сфинктера и устремление обратно, вырываясь фонтаном из носа и рта. Всё сработало также как сработало, будь она человеком, а не ёкаем.

Она кашляет, взгляд попал на нож, тот немеркнущий светящийся нож. Она всё ещё кашляет. Схватить нож, нанести несколько ударов по её прекрасному телу, не забыть и о голове. Удар за ударом. Уже перевалило за сотню. Она не двигается, я утыкаюсь в её брюхо, кажется я немного устал, время насытится. Время поесть...

Солнце заходит, лес обыкновенный сменяется лесом бамбуковым, я иду, то держа нож в руке, то неведомо от кого пряча его. Виднеется свет. Здание за высоким забором. Кто-то идёт по дороге отдаляясь от этого здания. Приближается ночь...

>>38850
Первый раз я увидел её на рынке - она покупала какие-то овощи или свечи и бог знает что еще, нужное для хозяйства. По слухам, в далеком - для нашей деревни - и загадочном особняке, с которым никто дел не имел, за исключением её покупок, совершаемых той девушкой. Её имя Сакуя Изаёй и о ней говорили, что в особняке она служит главной горничной, пусть даже никого и не смущало то молчание, окружавшее личности и даже имена ее нанимателя, равно как и подчиненных.
В тот день, когда я ее увидел, она прежде всего показалась мне маленькой - как это и случается практически всегда - хотя ее рост всего на шесть-семь сантиметров ниже моего, у нее изящное телосложение, узкие плечи, тонкие лодыжки и запястья. Кожа рук и лица довершали впечатление - Сакуя навсегда запомнилась мне элегантной и очень молодой. Не буду скрывать, это впечатление малости и субтильности самую малость поколебало меня, но этого было недостаточно для будущего спасения. Ведь я знал, кто она на самом деле. Девушка, покупающая сегодня огурцы жила в логове ёкаев и служила жестокой вампирше и ее сестре. Не будучи ёкаем, она была даже худшим - предателем человечества, обманщицей и даже убийцей. Я не знал числа людей, которые вынуждены бороться за жизнь против кровожадности её хозяйки, с которой она заключила злокозненный договор. Но оно ведь наверняка было большим, да?
После того дня прошел почти месяц - каждую неделю она приходила вновь, встречаясь с разными людьми и покупая то одно, то другое, но всегда идя одной тропой. Я наблюдал за ней с разных точек, в разной одежде и каждый раз почему-то воскрешал во мне то темное возбуждающее чувство. Каждый шаг к осуществлению будущего плана всё сильнее убеждал меня в том, что стоит лишь пройти несколько шагов до своей цели и можно будет решать судьбу, вершить суд и спасать жизни. Стоило только решиться.
Час назад я уже стоял на месте засады. Ранним утром, среди леса, где моими преимуществами должны были стать темнота и пониженное внимание жертвы я, затаив дыхание, ждал её приближения. Волнение минувшей недели прошло, уступив место той хладнокровной уверенности, что была следствием первых успехов. В своих руках я держал маленькую пороховую шашку с коротким запалом - средство чтобы ранить, оглушить, в конце концов отвлечь внимание жертвы ради того рокового мгновения, отведенного мне для удара. Кажется, время пришло - в отдалении я заметил темный силуэт с серебристыми волосами: Изаёй. Ничем не выдавая себя, я застыл, сжимая шашку, дыша в такт раскачивающимся надо мной лапам сосен. В критический момент она прошла в двух метрах от меня, так, что я видел ее глаза и не заметила моего присутствия. Время пришло: я чиркнул запалом и, мысленно отмерив доли секунды, бросил шашку отточенным движением прямо в голову, при этом ловко достав из кармана компактный скальпель. Однако, сразу приближаться было нельзя. Дожидаясь хлопка, я прижался спиной к стволу дерева и глубоко вдохнул перед предстоящим действием.

>>38919
Сердце начинало стучать всё сильнее и то самое чувство, которое теперь называлось необратимостью, росло во мне. Наконец взрыв. Я выскочил из-за дерева и моё сердце замерло - Сакуя спокойно стояла, пристально и бесстрастно смотря прямо на меня, попирая туфлей дымящийся картонный корпус шашки. Кажется, на ней ни один волос не шелохнулся, не говоря уж о том эффекте, на который я рассчитывал. Я поднял скальпель и, угрожая, пошел на нее, но она не дрогнула, а наоборот, усмехнувшись, как-то пружинисто разогналась побежала на меня, сложив руки как легкоатлет. Всё, что было дальше, длилось меньше секунды: подбежав ко мне вплотную, она пригнулась, врезавшись плечом мне в пах. Я замахнулся, чтобы кольнуть скальпелем ее спину, но, внезапно распрямившись, она с неожиданной силой оторвала меня от земли, так, что я перекувыркнулся через голову. Но упасть мне уже не довелось - по удивительному стечению обстоятельств мои ноги оказались привязаны тросом и подвешены на ветке той сосны, под которой я ждал момента. Рефлекторно, борясь с чувством головокружения и бешеным сердцебиением я попытался нанести ей ее несколько порезов, когда она уже была вне зоны досягаемости. Когда колебания успокоились, я попытался согнуться чтобы разрезать трос, но и тут мои усилия были тщетны - после пары попыток, между которыми я видел Сакую, наблюдающую за мной, прислонившись к другому дереву, мои силы иссякли и я остался болтаться как мешок, развернувшись к ней лицом. Наконец, Сакуя подошла ближе.
- Я знаю, кто ты. - усмехнулась она. - ты оставил после себя труп русалки. Местные рыбаки живых русалок-то не видели, а вот трупы иногда находят, и они сказали, что ее разделывали ножом. Даже на меня думали, а я, выходит, единственная, кто кое-что понимал без сомнений. Возомнил себя охотником на ёкаев?
- Ты не противоречишь сама себе? Я действительно УБИВАЮ ёкаев. - усилием воли я выразился в настоящем времени. Не хотелось верить, что удача меня полностью покинула.
- Сейчас скорее екаи убивают тебя - от ее холодной улыбки прошиб озноб. - Дай-ка ножик посмотреть.
- Наклонись поближе, покажу.
- Кроме шуток.
Сакуя села на корточки, в метре от меня. Я попытался достать ее, но она поймала моё запястье и оттянула в сторону, пока я извивался на веревке. Оставалось только бешено крутить пальцами, что конечно, не могло ничем помочь. Наконец, она завладела моим оружием.
- Ну ты даешь! Это электромонтажный скальпель - ты хотел с меня изоляцию снять? А я уж надеялась, что ты ножееб, как и я. Ладно, сейчас я тебя познакомлю с ними.
Ножеблядь раскрыла сумку и достала из нее сверток из грубой кожи с карманами, из которых торчали рукоятки различных ножей.
- Вот, смотри. Это мой любимый. - она достала складной нож, разложив и сложив его между пальцами. - Бабочка. Не то, чтобы он мог тебе сегодня помочь, но... Ах, вот еще. Метательные ножи, ты же любишь кидаться вещами! И не дрожи, ими я тебя резать не буду. - мерзкая усмешка на ее красивом лице стала шире. - Буду вот этими.
Сакуя достала еще три ножа. Один с дуговидным левием и U-образным желобом, острие которого сходилось под углом примерно 70 градусов, один с утяжеленным клинком и круглым острием, и последний трехгранный нож с прямым лезвием в форме длинного острого треугольника.
- Вот этот сегодня основной, нож для разделки мяса. А вот эта штучка - она указала на желоб - для резки шкур. Второй попроще, кости рубить, но твой любимый это вот этот, третий. Ты знаешь, что такое мизеркорд? - последнее слово она произнесла очень по-французски.
- Кинжал для удара милосердия.
- Браво. - это слово, вроде итальянское, она произнесла как обычно. - Но это не он. Это называется швайка или свинокол, суть та же самая, но жизненнее. Хотя, какая тут жизнь, да? - Сакуя засмеялась.
- Сейчас я досчитаю до трех и сделаю кое-что на "ми-", что тебе очень понравится. Договорились?
Я понял, что речь шла о мизеркорде. Вот и всё, я проиграл, попытка впрок не пошла. Похоже, жить мне осталось три секунды. Похоже, самое время вспомнить свою жизнь, да?
Сакуя действительно проявила милосердие - даже не начав считать, она сделала один хирургически точный удар, который рассек мне основание спинного мозга, так что я даже не успел как следует ощутить боль. Всего через мгновение - буквально - она стояла передо мной. Вместо наряда горничной на ней был вишневый дождевик, надетый на бельё. Дождевик был мокрый, но не от дождя. А за ней стояли два мешка. В одном были обернутые в бумагу куски парящего темно-красного мяса. Другой мешок...
- Ты ведь знал, что я умею манипулировать временем? Поэтому у тебя изначально не было шансов, как ни печально. Хотя обычно я использую это для более мирных целей, например для хозяйства. Вот здесь... - она подняла второй мешок, красный и мокрый, с уходящими вглубь непонятными рукавми. - твои кишки и кожа. Я потрошила тебя несколько часов, пока ты моргнул, и сейчас ты всё равно что отсеченная голова, которая видит и крутит глазами три минуты. И ведь совсем не больно, правда? - снова смех. - А сейчас я расскажу тебе последний урок. Когда кого-то убиваешь, нужно отсечь руки и голову - иначе тело опознают. Так что - как говорилось в одном фильме - "мы подождем, пока ты умрешь".
Сакуя села на землю, так, что я увидел надетые на неё белые трусики. Она уловила мой взгляд, и, улыбнувшись, переставила ноги. Больше не способный двигать глазами я так и висел, уставившись на нее, пока мой взор не затмила сплошная тьма.