-- А теперь действовать, действовать и действовать! -- сказала Серсея, понизив голос до степени полной нелегальности.
Она взяла Тирелла за руку.
-- Старуха не подкачает? Надежная женщина?
Тирелл молитвенно сложил руки.
-- Ваше политическое кредо?
-- Всегда! -- восторженно ответил Тирелл.
-- Вы, надеюсь, баратеоновец?
-- Так точно. -- Тирелл вытянулся в струну.
-- Вестерос вас не забудет! -- рявкнула Серсея.
Джейме Ланнистер, держа в руке сладкий пирожок, с недоумением слушал Серсею; но Серсею удержать было нельзя. Ее несло. Великая комбинаторша чувствовала вдохновение -- упоительное состояние перед вышесредним шантажом. Она прошлась по комнате, как барс.
В таком возбужденном состоянии ее застала Оленна Тирелл, вошедшая в зал. Серсея галантно подскочила к ней, проведя ее к стулу. Стул скрипнул. Серсея решила действовать.
-- Мадам, -- сказала она, -- мы счастливы видеть в вашем лице...
Она не знала, кого она счастлива видеть в лице Оленны Тирелл. Пришлось начать снова. Изо всех пышных оборотов королевского этикета вертелось в голове только какое-то "милостиво повелеть соизволила". Но это было не к месту. Поэтому она начала деловито:
-- Строгий секрет. Государственная тайна.
Серсея показала рукой на Джейме.
-- Кто, по-вашему, этот мощный мужчина? Не говорите, вы не можете этого знать. Это -- гигант мысли, отец вестеросской монархии и особа, приближенная к королю.
Джейме Ланнистер встал во весь свой прекрасный рост и растерянно посмотрел по сторонам. Он ничего не понимал, но, зная по опыту, что Серсея Ланнистер ничего не делает зря, -- молчал. В Мейсе Тирелле все происходящее вызвало дрожь. Он стоял, задрав подбородок к потолку, в позе человека, готовящегося пройти церемониальным маршем. Оленна Тирелл села на стул, в страхе глядя на Серсею.
-- Наших в городе много? -- спросила Серсея напрямик. -- Каково настроение в городе?
-- При наличии отсутствия... -- сказал Мейс Тирелл.
И стал путано объяснять свои беды. Тут был и управляющий Железного Банка, возомнивший о себе хам, и заседания Малого Совета, и указы, и прочее.
-- Хорошо! -- грянула Серсея. -- Оленна! С вашей помощью мы хотим связаться с лучшими людьми города, которых злая судьба загнала в подполье. Кого можно пригласить к вам?
-- Кого ж можно пригласить? Кивана Ланнистера разве с женой?
-- Без жены, -- поправила Серсея, -- без жен. Вы будете единственным приятным исключением. Еще кого?
В обсуждении, к которому деятельно примкнул и Мейс Тирелл, выяснилось, что пригласить можно того же Кивана Ланнистера, десницу короля, и мейстера Пицеля.
-- В таком случае прошу их пригласить сейчас же на маленькое совещание под величайшим секретом.
Заговорил Тирелл:
-- Я побегу к Пицелю, а уж вы, Оленна, потрудитесь и сходите за Киваном Ланнистером.
Тирелл умчался. Властительница Простора с благоговением посмотрела на Джейме Ланнистера и тоже ушла.
-- Что это значит? -- спросил Джейме Ланнистер, надувая щеки.
-- Это значит, -- ответила Серсея, -- что ты отсталый человек.
-- Почему?
-- Потому что. Прости за пошлый вопрос -- сколько у тебя есть людей?
-- Каких людей?
-- Всяких. Включая военных и гражданских.
-- Тридцать пять человек.
-- И с этими людьми ты собирался взять власть над Его Воробейшеством?
Джейме Ланнистер молчал.
-- Вот что, дорогой братец. Мне сдается, что ты меня понимаешь. Тебе придется побыть часок гигантом мысли и особой, приближенной к королю.
-- Зачем?
-- Затем, что нам нужна армия. Завтра искупление грехов Марджери. Я не слабая. Я хочу торжествовать в этот знаменательный день.
-- Что же я должен делать? -- простонал Джейме Ланнистер.
-- Ты должен молчать. Иногда для важности надувай щеки.
-- Но ведь это же... обман.
-- Кто это говорит? Это говорит септон? Или мейстер? Нет. Я слышу это из уст человека, который еще вчера только собирался забраться ночью к королю Дорна и выкрасть принцессу. Не задумывайся. Молчи. И не забывай надувать щеки.
-- К чему ввязываться в такое опасное дело? Ведь могут донести.
-- Об этом не беспокойся. На плохие шансы я не ловлю. Дело будет поведено так, что никто ничего не поймет. Давайте пить чай.
Пока концессионеры пили и ели, а попугай трещал скорлупой подсолнухов, в зал входили гости.
Мейстер Пицель, обрюзгший старик, долго тряс руку Джейме и заглядывал ему в глаза. Под наблюдением Серсеи старожилы королевства стали обмениваться воспоминаниями. Дав им разговориться, Серсея обратилась к Пицелю:
-- Вы в каком полку служили?
Пицель запыхтел.
-- Я... я, так сказать, вообще не служил, потому что, будучи облечен доверием общества, проходил по гражданской службе.
-- Вы дворянин?
-- Нет.
-- Вы, надеюсь, им станете? Крепитесь. Потребуется ваша помощь. Тирелл вам говорил?.. Королевская гвардия нам поможет. Остановка за общественным мнением. Полная тайна организации. Внимание!
Серсею несло. Дело как будто налаживалось.
Дружеская беседа за чайным столом оживлялась. Посвященные свято хранили тайну и разговаривали о последних городских новостях.
Последним пришел десница Киван, который, будучи дворянином и служивым в гвардейских полках, из краткого разговора с Серсеей сразу уяснил себе положение вещей.
-- Крепитесь, -- сказала Серсея наставительно.
Киван пообещал.
-- Вы, как представитель власти, не можете остаться глухи к стонам родины.
Киван сочувственно загрустил.
-- Вы знаете, кто это сидит? -- спросила Серсея, показывая на Джейме.
-- Как же, -- ответил Киван, -- это Джейме Ланнистер.
-- Это, -- сказала серсея, -- гигант мысли, отец вестеросской монархии, особа, приближенная к королю.
"В лучшем случае два года со строгой изоляцией, -- подумал Киван, начиная дрожать. -- Зачем я сюда пришел?"
-- Тайный "Союз меча и орала"! -- зловеще прошептала Серсея.
"Десять лет"! -- мелькнула у Кивана мысль.
-- Впрочем, вы можете уйти, но у нас, предупреждаю, длинные руки!..
"Я тебе покажу, сукин сын, -- подумала Серсея, -- меньше чем за 100 человек, я тебя не выпущу".
Киван сделался мраморным. Еще сегодня он так вкусно и спокойно обедал, ел куриные пупочки, бульон с орешками и ничего не знал о страшном "Союзе меча и орала". Он остался -- "длинные руки" произвели на него невыгодное впечатление.
-- Коллеги! -- сказала Серсея, открывая заседание. -- Жизнь диктует свои законы, свои жестокие законы. Я не стану говорить вам о цели нашего собрания -- она вам известна. Цель святая. Отовсюду мы слышим стоны. Со всех концов нашей обширной страны взывают о помощи. Мы должны протянуть руку помощи, и мы ее протянем. Одни из вас служат и едят хлеб с маслом, другие занимаются отхожим промыслом и едят бутерброды с икрой. И те и другие спят в своих постелях и укрываются теплыми одеялами. Одни лишь маленькие дети, беспризорные, находятся без призора. Эти цветы улицы, или, как выражаются деятели умственного труда, цветы на мостовой, заслуживают лучшей участи. Мы, господа присяжные заседатели, должны им помочь. И мы, господа присяжные заседатели, им поможем.
Речь великой комбинаторши вызвала среди слушателей различные чувства.
Мейс не понял королеву.
"Какие дети? -- подумал он. -- Почему дети?"
Джейме Ланнистер даже и не старался ничего понять. Он уже давно махнул на все рукой и молча сидел, надувая щеки.
Оленна Тирелл пригорюнилась.
Пицель был чрезвычайно доволен.
"Красиво составлено, -- решил он, -- под таким соусом и людей дать можно. В случае удачи -- почет! Не вышло -- мое дело шестнадцатое. Помогал детям, и дело с концом".
Киван был на седьмом небе.
"Золотая голова", -- думал он. Ему казалось, что он еще никогда так сильно не любил беспризорных детей, как в этот момент.