>>19245
Поэт медленно ехал по грязной, забитой народом улочке, минуя
мастерские, лавки, магазины и магазинчики, в которых благодаря Академии
изготовляли и продавали десятки тысяч изделий и прелестей, недоступных в
других уголках мира, изготовление которых в других уголках мира считалось
невозможным либо нерентабельным. Он миновал трактиры, кабаки, лотки, будки,
ларьки, стойки и переносные прилавки, источавшие захватывающие дух ароматы
экзотических, неведомых в других уголках мира блюд, приготовленных
неведомыми в других уголках мира способами, с добавками и приправами,
которых в других уголках мира и не знали, и не использовали. Это был
Оксенфурт, пестрый, веселый, шумный и ароматный городок чудес, в которые
ловкие и инициативные люди ухитрялись превратить сухую и бесполезную,
казалось бы, теорию, понемногу просачивающуюся сквозь университетские стены.
Был это также и городок увеселений, вечерних гуляний, постоянного праздника
и непрекращающегося кутежа. Улочки днем и ночью гремели музыкой, пением,
звоном бокалов и стуком кружек, ибо известно - ничто так не усиливает жажды,
как процесс усвоения знаний. Несмотря на то, что распоряжением ректора
студентам и бакалаврам запрещалось пить и гулять до наступления темноты, в
Оксенфурте пили и гуляли круглые сутки, поскольку известно, что если что-то
и может усилить жажду еще больше, нежели процесс усвоения знаний, так это
именно полный либо частичный запрет употреблять горячительное.
Лютик подбодрил своего темно-гнедого мерина и поехал дальше, пробиваясь
сквозь заполняющие улочки толпы. Перекупщики, лоточники и бродячие мошенники
шумно рекламировали свои товары и услуги, еще больше усиливая и без того
царящий вокруг беспредельный хаос.
- Кальмары! А вот кому жареные кальмары?!
- Мазь от коросты! Только у меня! Надежная, изумительная мазь!
- Коты ловчие, коты чародейские! Только послушайте, добрые люди, как
они мяучат!
- Амулеты! Эликсиры! Любовные фильтры! Приворотные средства! Любистоки
и афродизики с гарантией! От одной щепотки даже покойник воспрянет! Кому,
кому?!
- Зубы рву почти безболезненно! Дешево! Дешево!
- Что значит "дешево"? - заинтересовался Лютик, грызя надетого на
прутик жесткого как подошва кальмара.
- Два геллера в час!
Поэт вздрогнул, пнул мерина ногой, украдкой оглянулся. Два типа,
следовавшие за ним от самой ратуши, остановились около цирюльни,
прикидываясь, будто их заинтересовали цены цирюльничьих услуг, выписанные
мелом на доске. Лютик не дал себя обмануть: знал, что их действительно
интересует.
Он проехал мимо огромного здания борделя "Под Розовым Бутоном", где,
как было известно всем, предлагались изысканные, неведомые либо непопулярные
в других уголках мира услады. Искушение заглянуть на часок вызвало
кратковременную, но интенсивную борьбу холодного Лютикового рассудка с его
же поэтическим характером. Победил рассудок. Лютик вздохнул и двинулся к
Академии, стараясь не замечать кабаков, из которых вырывались веселые и
призывные звуки.
Нет, что ни говори, а трубадур любил городок Оксенфурт.