>>418361
Когда у нас еще был только один ребенок — старший сын. Мы были замечательно бедны. Питались жареной капустой и пустой гречкой. Подарки ребенку на Новый год начинали покупать за полгода, не позже: так как точно знали, что накануне Нового года денег на все заказанные им у Деда Мороза сюрпризы точно не хватит. Так вот и жили, приобретая один подарок в месяц: на него иногда треть моей нехитрой зарплаты уходила.
Старший долго верил в Деда Мороза, чуть ли не до восьми лет. По крайней мере я точно помню, что в первом классе он реагировал на одноклассников, которые кричали, что никакого Деда Мороза нет, как на глупцов.

Каждый год он составлял списки: что он желает заполучить к празднику. Мы по списку все исполняли, иногда добавляя что-либо от себя.
И вот случился очередной Новый год. Мы с женою глубоко за полночь выложили огромный мешок подарков под елку. Легли спать в предвкушении — нет же большей радости, как увидеть счастье своего ребенка.
Утром, часов в девять, смотрим — он выползает из своей комнатки. Вид сосредоточенный, лоб нахмурен: черт его знает, этого Деда, может, забыл зайти.
Заприметил мешок, уселся рядом с ним, и давай выкладывать все. Там был гигантский пластмассовый Шрэк, даже не помню, где я его достал. Там был аэроплан на веревочке. Пароход на подставочке. Солдаты трех армий в ужасающей врага амуниции. Последняя «стрелялка». Книга про вампиров с роскошными картинками. Щит и меч. Первый, еще игрушечный мобильник. Какая-то плюшевая гадина с ушами.
Короче, когда он все это выгрузил — нам с кровати стало не видно своего ребенка. Мы даже дыхание затаили в ожидании его реакции. И тут раздался оглушительный плач!
Сын рыдал громко, пронзительно и безутешно. Жена вскочила с кровати: что, мол, что такое, мой ангел?Вы знаете, я врать не буду — я не помню точно, чего именно ему не хватило в числе подарков. Но, поверьте, это была сущая ерунда. Допустим, он хотел черный танк, а мы купили ему зеленый броневик, танка не обнаружив. Или он хотел игральные карты со всякой нечистью, а мы купили эту же нечисть, но в наклейках.
Но обида и некоторый даже ужас были огромны.
— Он забыл танк! — рыдал ребенок.
— Он забыл!
Сидит, понимаете, этот наш маленький гномик в горе подарков, купленных на последние деньги родителями, отказывающими себе в самом важном (помню, я в течение месяца не мог купить себе бутылку пива — я серьезно; то есть если купил бы — могло не хватить на очередной сюрприз сыну, и я не покупал) — и вот он сидит там, среди подарков, невидимый за ними, и рыдает.
Реакция наша — моя и моей любимой женщины — была совершенно нормальная. Мы захохотали. Ну правда, это было очень смешно.
Он от обиды зарыдал еще больше — мы кое-как его утешили, пообещав написать Деду Морозу срочную телеграмму, пока он не уехал в Лапландию…
Но я до сих пор уверен, что мы себя вели правильно.
Может, у кого-то поведение моего ребенка вызовет желание воскликнуть: «Набаловок! Кого вы воспитываете! Он вам еще покажет!»
Как хотите, я не спорю. Я ж знаю, что он не набаловок. Он отреагировал как ребенок, которому еще неведомо несчастье и обман. Этого всего ему вдосталь достанется потом. Уже достается. Но дитя, у которого было по-настоящему счастливое детство — когда сбывалось все, что должно сбыться, — оно на всю жизнь получает огромный иммунитет. Я в этом убежден.
Мой отец говорил мне эту любимую мою фразу: «Как скажешь — так и будет». Я все жду, кто мне еще в жизни может такие слова сказать. Больше никто не говорит. Так как никто не может мне повторить эти слова — я сам их говорю своим близким.
Мой старший подрос, и теперь у нас детей уже четверо. Старший свято блюдет тайну Деда Мороза. Дед Мороз есть, факт. Каждый год наши меньшие пишут ему свои письма.
Старший самым внимательным образом отслеживает, чтоб броневик был зеленый, чтоб вместо пиратов в мешок не попали ненужные пока мушкетеры, чтоб вместо Гарри Поттера не была куплена Таня Гроттер (или наоборот) и чтоб воздушные шарики были правильной воздушно-шариковой формы. Насколько я вижу (а я вижу), опыт детства научил моего старшего сына не безответственности и наглости, а желанию самолично доводить чудеса до конца для тех, кто ждет этих чудес и верит в них.

Вот этот текст был, только очень урезан и доведен до литературного русского