Каим впервые посетил гостиницу.
Когда она спросила его «Откуда ты?» и «Расскажешь мне несколько историй?» с ее детским произношением и невинной улыбкой, Каим почувствовал мягкое свечение в груди.
В то время он возвращался с битвы.
Точнее, он закончил одну битву и направлялся на следующую.
Его жизнь состояла из путешествий с одного поля битвы на другое, и ничего в этом не изменилось по сей день.
Он отнял жизни бесчисленных вражеских солдат и стал свидетелем гибели бесчисленных товарищей на поле битвы. Более того, единственное, что отделяет врагов от товарищей, — это малейший удар судьбы. Если бы шестеренки судьбы повернулись немного иначе, его враги были бы товарищами, а товарищи — врагами. Такова судьба наемника.
Он был тогда духовно измотан и чувствовал себя невыносимо одиноким. Как обладатель вечной жизни, Каим не боялся смерти, именно поэтому лица каждого солдата были искажены страхом, и лицо каждого человека, умершего в муках, навсегда запечатлелось в его мозгу.
Обычно он проводил ночи в дороге, выпивая. Погружаясь в алкогольное опьянение — или притворяясь, что это так. Он пытался заставить себя забыть незабываемое.
Однако, когда он видел улыбку Ханны и умолял его рассказать ему истории о своем долгом путешествии, он чувствовал гораздо более теплое и глубокое утешение, чем он мог получить даже от спиртного.
Он рассказывал ей многое...
О прекрасном цветке, который он обнаружил на поле битвы.
О чарующей красоте тумана, заполнившего лес в ночь перед финальной битвой.
О чудесном вкусе родниковой воды в овраге, куда он и его люди бежали после поражения в битве.
О бескрайнем, бездонном синем небе, которое он видел после битвы.
Он никогда не рассказывал ей ничего грустного. Он держал рот закрытым о людском уродстве и глупости, которые он бесконечно наблюдал на поле боя. Он скрывал от нее свое положение наемника, молчал о причинах своих постоянных путешествий и говорил только о том, что было красивым, милым и прекрасным. Теперь он видит, что рассказывал Ханне только красивые истории о дороге, как эта, не столько из-за заботы о ее чистоте, сколько ради себя самого.
Оставаться в гостинице, где Ханна ждала его, оказалось одним из маленьких удовольствий в жизни Кайма. Рассказывая ей о воспоминаниях, которые он привез из своих путешествий, он чувствовал некоторую степень спасения, пусть и незначительную. Пять лет, десять лет продолжалась его дружба с девушкой. Мало-помалу она приближалась к взрослой жизни, а это означало, что, как и предсказывали врачи, каждый день приближал ее к смерти.
И теперь Кайм заканчивает последнюю историю о путешествии, которой он поделится с ней.
Он больше никогда не увидит ее, больше никогда не сможет рассказать ей ее истории.
Перед рассветом, когда темнота ночи становится самой глубокой, в дыхании Ханны наступают долгие паузы.
Хрупкая нить ее жизни вот-вот порвется, пока Кайм и ее родители присматривают за ней.
Крошечный свет, поселившийся в груди Кайма, погаснет.
Завтра его одинокие странствия начнутся снова — его долгие-долгие странствия без конца.
«Скоро ты отправишься в свое собственное путешествие, Ханна», — мягко говорит ей Кайм.
«Ты отправишься в мир, который никто не знает, мир, который никогда не упоминался ни в одной из историй, которые ты слышала до сих пор. Наконец-то ты сможешь встать с постели и пойти куда хочешь. Ты будешь свободна».
Он хочет, чтобы она знала, что смерть — это не печаль, а радость, смешанная со слезами.
«Теперь твоя очередь. Обязательно расскажи всем о воспоминаниях о своем путешествии».
Когда-нибудь ее родители совершат то же самое путешествие. И когда-нибудь Ханна сможет встретиться со всеми гостями, которых она знала в гостинице, далеко за пределами неба.
Я, однако, никогда не смогу туда отправиться.
Я никогда не смогу сбежать из этого мира.
Я никогда не смогу увидеть тебя снова.
«Это не прощание. Это только начало твоего путешествия».
Он говорит ей свои последние слова.
«Мы встретимся снова».
Его последняя ложь ей.
Ханна уходит.
Ее лицо озарено спокойной улыбкой, как будто она только что сказала:
«До скорой встречи».
Ее глаза больше никогда не откроются. Одинокая слеза медленно скользит по ее щеке.