>>14486084
Ну не так всё плохо в плане собственной фракции. В целом ГГ может сам договориться с местными, всем помочь, привлечь переселенцев, наладить снабжение и честно сгребать профит лопатой со всего Содружества. И это будет самое реальное управление фракцией, какое только возможно.

В Братстве ты офицер вне командной иерархии. Фактически можешь браться за любую задачу, но на практике реальной власти у тебя нет при живом старейшине. Сей прискорбный факт исправить нельзя.
В Подземке ты просто хуй.
В Институте раздосадованные назначением нового директора учёные, похоже, берут власть в свои руки, договариваются между собой, а на ГГ болт клали. Используют его как Келлога раньше, не более.
Минитмены - фактический генерал - Гарви, а ГГ у него вместо раба. Понятно, что можно точно так же получать профит, но всё равно у тебя будет начальник, дающий тебе задания и пинающий время от времени.

Только свободный полёт. Только собственная фракция. Только прямая власть без посредников. Фактически в твоей фракции есть небольшое число свободных поселенцев, которых ты не можешь переселить куда захочешь, остальные подчиняются напрямую тебе. Да, из них нельзя сформировать боевой отряд и все серьёзные дела придётся улаживать самому, но они и не солдаты. Если к защите своих поселений они вполне годны, то зачистить какой-нибудь завод от рейдеров для них уже сложновато.

Со временем все ресурсы добываются самой фракцией. Даже не надо собирать мусор. Максимум можно скупать весь ассортимент у приходящих караванщиков, расплачиваясь продуктами, хабаром и чистой водой, но на фоне всего это капля в море. Время идёт, запасы растут. Выживший воюет, приключается, романсит, развлекается, изображает супергероя, а в это время поселенцы тащат мусор со всей округи к себе на склады. В конце концов ресурсов становится столько, что никаких проблем с застройкой и крафтом не возникает.

Если есть желание аутировать 1000 часов - можно так застроить все поселения, если нет - Сычуарий+Ред Рокет+пара близко расположенных ферм обеспечивают ГГ и себя всем, что ему вообще может понадобиться.

А помните, мы тут с анонами рассуждали, чего это Пайпер так много кушает, все ест и ест? Сошлись на том, что она так возделывает на себе богатства, которые бы смогла дарить любимому мужчине, понимая, как ему будет хорошо это видеть. И вы только подумайте, что однажды, когда выходец чинит свою броню, к нему совершенно без предупреждения подходит Пайпер и давай мять ему волосы на голове, когда он пытается надеть маску сварщика.

- Эййй! Блю, чего ты там всё со своей гигансткой машиной? Ты знаешь, ты как какой-то древний любитель механизмов, который только ими и живёт. Но раз теперь мы живём вместе... мы же вместе теперь навсегда, да, Блю?
- Ну ...да.
- Мы же, это самое, любим друг-друга, да?
- Пайпер, ну что за вопросы, конечно...
- ВОТ-ВОТ! Что это я, дурочка! И ведь так как я тебя люблю я любому оторву всё, что делает его человеком или другим живым существом, за тебя, так?
- Ну, это уже тебе решать, Пайпер.
- Ой, смотрите, мирное дитя нашлось. Я то знаю какой-то мирный со мной на диване. Хотя, ой, а что это у тебя на лице?
- Где?
- Ну вот же!
- Где?!!
- Здесь же! Дай я сама. Так! Не лезь, я сама протру!

Пйпер берет свои прямые пальчики, очень натренированные печатью больших статей, но всё еще очень женские, отдающие такими слабыми колебаниями её природного ожидания, любопытства и бережливости, немного смачивает своей слюной и вытирает какую-то грязь с лица выходца, одной рукой держа как провинившегося ребёнка его за подбородок, а другой стирая, как перфекционистка, все следы грязи.

- Ну вот, тепрь хотя бы с таким лицом к священнику сможем пойти.
- Пйпер я об этом...
- Знаю, знаю. Но я от тебя уже не отстану, и ты это знаешь, так что, тебе некуда бежать.
- Да я с радостью, просто давай я сейчас решу пару...
- КОНЕЧНО-КОНЕЧНО, ты только это, можешь выслушать меня?
- А что такое?
- Блю, ты теперь как бы, ну... фуууххх Пайпер в свойственной ей манере растирает свой лоб и начинает зажигать улыбку, так крутя головой, будто бы пытается своими глазками поймать ласточку... ну, ты теперь мой супруг, НЕт-НЕТ, я готовить не умею, так что ты либо меня учи, либо мы будем это делать вместе, ой..что-то я отдалилась от вопроса.
- Пайпер, да что такое.
Она складывает вместе ладони на уровне пояса, и очень стройно, как два прутика деревца, приложив ногу к ноге, пытается подкрасться. И смотря своими вороньими глазами, которые окутывают эти густые ресницы, выстроя свои крылатые брови в единую, очень мягкую линию, чуть ли не врезается своим носиком прямо в грудь выходца. А потом произносит шепотом:
- Родной, у меня проблемка небольшая, можем пройти в комнату, а то тут гараж, всё видно. Можно? Давай пройдём. Пошли.

Они влетели (Пайпер тянула весь этот короткий путь выходца за руку) в комнату.
- Что-то серьёзное, Пайпер? Говори, пожалуйста.
- УХХХХ! Я даже не знаю, как это так случилось, но, в общем. Да. На, смотри.

Обычно наш герой выглядит скорее безмолвно, чем пытается изобразить действительно какую-то вовлеченность, он помнит себя таким с молодости, но, когда он увидел, что ему показывает женщина, которую он любит, это его буквально треснуло разводным ключом.

Дело в том, что Пайпер всегда ходит в своей красной куртке. Длинной такой куртке. Она у неё любимая, и наш выходец об этом знает. Снимает она её во сне и конечно в других случаях, но наш персонаж вспомнил, что последние недели особо сильно не уединялся с Пайпер, хотя они всегда спят вместе. Либо он такой невнимательный, либо произошло что-то необъяснимое, но когда Пайпер распахнула свою куртку, выходцу предстало следующее. Старенькая майка с отрытыми плечами и грудной областью едва выдерживала выдающегося, чуть ли не дробящего давления бюста Пайпер. Если так можно говорить, Они были столь большими, что вот-вот и создали бы заслон всем источникам света, разорвали бы эту майку, а из их почти сестринского соприкосновения, этого забавного, даже чуть ли не торчащего, но такого гладкого, разреза вырвется вся мощь, разброс дыхания её, Пайпер, груди. На каждой из них теперь проступали вены, но это нужно было видеть: будто рисунок на поверхности дерева - естественный, обволакивающий, кормящий. Сама же Пайпер отныне стала похожа на воспитанницу леса - её веснушки начали проступать и на самой груди, это такой тип красоты, который приходит только в каком-то сакральном диалоге с природой, не иначе. И теперь, в сочетании с её приобретшей мраморно-молочный оттенок кожей и редкими покраснениями, эти две вырастающие глобулы из смеси какой-то женской энергии и плоти, давали ей, Пайпер, какой-то сумасшедший, неприкасаемый вид. Такой красы девушки не могло вырасти в столь убийственное время. Не могло родиться. Но она была. И она навсегда стала его, выходца, спутницей. Выходец заметил, что Пайпер обрела фигуру, которую не замечал. Нет, не то, чтобы он не видел этого ранее, но теперь даже бедра, ягодицы отчетливо составляли её, Пайпер, облик прелестницы. Сама Пайпер, будучи немного неряшливой, всегда следит за своей чистотой. Её вещи, пусть очень поношенные, всегда были чистыми. Вот и сейчас те старенькие, вязанные колготки, все в заплатках, уже не могли удержать, не порвавшись, эти славные, витиеватые ножки. А еще от Пайпер всегда пахло чистой книжной бумагой, какими-то сладкими запахами, выпечкой и чем-то, что оставалось, когда она мешала своими руками волосы на голове выходца и целовала их.

- Ну... ааааа.Что думаешь?
- Пайпер, это... это.
- Ой, можешь не продолжать. Я же вижу, что тебе нравится. Но, милый, мне уже всё это натирает, видишь, красные пятна остаются, вот, потрогай, похожа на какое-то чудище уже.
- Да. Да. Да вижу Пайпер.
- Ты купишь мне чего-нибудь в Даймонд-Сити, когда мы там будем, а? Купишь?
- Какие разговоры, Пайпер, вот только я...
- Да, да, закончишь со своей броней. Только давай быстрее, а то на мне всё так выросло, что я чувствую, скорок ты меня как дикарку будешь видеть одетой.
- Без вопросов, пошли.
В тот день, они пошли в Феллон и взяли всё необходимое. Вернувшись домой, Выходец закончил чинить броню, а в это время довольная Пайпер танцевала вокруг Выходца неизвестные танцы, подавая ему всякие механизмы. И пару раз обронила их ему на голову, немедленно гладя то место и расцеловывая его.

>>14493026
Единственное, что нашел в тредах это вот

- Дорогой.
- Мммм...да, что! КАПИТАН, Я ЗДЕСЬ, Я ЗАРЯДИЛ ВСЕ ОРУДИЯ! БРОНЯ ГОТОВА, СХЕМЫ ПОЧИНЕНЫ, ВЕРТИБЁРД ПОДГОТОВЛЕН! ПЕРЕПРОГРАММИРОВАЛ ВСЕ КОМПЬЮТЕРЫ, РОБОТЫ СНАРЯЖЕНЫ! Я РАЗОРВУ ЛЮБОГО СВОЕЙ АРМИЕЙ МАШИН! СЛУЖУ АМЕРИКЕ ЕСТЬ, СЭР!

И, еле проснувшись, а утро такое детское, доброе, лучики света в их общую с Норой спальню пробиваются, короче, ОН ТАК РЕЗКО берёт и хватает, не открыв глаза, Нору за волосы, делает какой-то специальный захват другой рукой (которому его учили в спец.отряде) за горло. Она пытается выкрикнуть, но её руки только бессильно сами падают к бёдрам. Всё еще в состоянии от своего сна, странник швыряет её на постель, а она, бьющаяся изнутри, но целиком озадаченная, как голубка, просто пытается выпорхнуть из его хватки, но у неё ничего не получается. Домашняя повседневная одежда, в которой она ходит обычно, из выглаженной становится мятой, блузка вылезает в этот момент, и пуговицы на ней рвутся, обнажая увесистую грудь, которую она всегда строго прячет, будучи порядочной и чистой внутри женщиной. Она пытается вырваться из рук одурманенного сном мужа сильно дёргая ногами, но от этого у неё только слезают её домашние тапочки. Ей всё тяжелее двигать ногами, живот сильно напряжен, и её ноги расслабляются в каком-то издевательски скрещенном виде. Она пытается ладонями уцепиться за одеяло, с приступом схватив ткань, а потом разжав её, пока пальчики её совсем не начнут просто тянуться к руке мужа.

- КАПИТАН! КАПИТАН! ЭТО КИТАЕЦ! Я ПОЙМАЛ ЕГО. РАЗВЕД ДАННЫЕ НЕ ВРАЛИ! МЫ ТОЧНО ОКРУЖИЛИ ИХ В ЭТОМ СЕКТОРЕ!
И тот самый момент, когда страннику уже казалось, что сон это реальность, Нора в мольбе открыла рот, распрямив от железной боли свои высокие и прекрасные брови, и глаза её наполнились смесью страха и любви:

- ...Я..... пришла... тебя... поцеловать...
- КАПИТАН! КИТАЕЦ ГОВОРИТ! ОН ХОТЕЛ МЕНЯ ПОЦЕЛОВАТЬ! ОН... что-что? Нора?
Уже ослабив хватку, муж Норы убрал свои руки, кошмар охватил его взгляд, он чуть не задушил свою жену из-за ночного кошмара. А Нора? А что она. Она, с разбитой прической на голове, когда волосы отчасти уже попали ей на лицо, ставшее бледным от такого захвата, пыталась приподнять свою шейку. Медленно и незаметно, стараясь будто не разозлить внимание мужа она села, быстро поправляя свою блузку, с аккуратностью, смущением, будто бы злостью на себя. Потом, убрав волосы с лица она начала гладить лицо мужа, говоря, что он не виноват.
- Я тебя разбудить хотела, дорогой.
- Я вспомнил Анкоридж. Там было так плохо... Что же я мог натворить.
- Всё хорошо, всё хорошо. Иди ко мне.
Она, всё еще бледная, такое ощущение будто она приняла участие в одной из этих битв или не ела неделю, обняла своего мужа. С не заправленной блузкой, уже сильно помятыми штанишками и отяками на шее и покраснениями, она продолжала верить, что такая реакция мужа, следствие его героизма, а не злобы.
- А ты знаешь в этот момент она безэмоциаонально поглядывая в пустоту, с немного намокшими глазами, держала его за голову, неслышно дыша мне почти понравилось как ты меня схватил. Какой же ты у меня всё таки сильный, дорогой. Сильный душой.