>>18325489

Крепкие траки из стали Гатфильда могучие катки с внутренней амортизацией обнять должны. Расстилаем её на земле перед танком. Молча расстилаем, по-танкистски, без всей этой штатской расслабленности. Следим тщательно, чтобы ровно лежала сия гусеница стальная, а пальцев соединительных головки были обращены ко чреву танка, а зацепы в движения сторону направлены. Работой этой друг друга распаляем, к дальнейшим трудам тяжёлым готовим. Механик-водитель суетится меж нами с бухтой троса. Цепляем к рымам концы стального троса толстого, тридцатимиллиметрового, что петлёю получившейся ко второму танку принайтован - весь трос густом, ароматном, машинном масле с пальцев механа измазан. Ох и огребёт он потом, когда закончим. Как тень будет летать от ударов кулаков наших, могутой молодецкой полных. А пока суетится мехвод меж двумя танками и вольно светит Солнце для него.

— Заводи! — восклицает командир танка.

— Пошёл, пошёл! — вторим ему мы мы.

Вставляет мехвод передачу первую. Подтаскивает вторый танк, на одну гусеницу разутый. Наезжает тот так ,что меж дисков колёсных гребни траков пришлись. Хмыкает командир,движением дела удовлетворённый и из-под губ его видны клыки жёлтые, прокуренные. Наезжает каток на гусеницу, один, вторый... Ухает заряжающий утробно, руками машет -значит, за последним опорным только два трака остались и мехводу из глубины люка смотрящему показать, что время остановиться пришло мой черед настал. Машу брату боевому, руки подымаю - правая рука в зенит и левая на Солнце глядит такоже. Мехвод плавно останавливает- даже не колышутся танки, посредь разбега остановленные на торсионах своих: привык работать на совесть, танкист боевой. Рассоединяем машины.

Устанавливаю колесо направляющее в положении заднем, да покрепче, прижимаю его кривошипа коленом к корме машины нашей боевой. А уж ко мне башнёр с тросом пристраивается -рассоединили машины, теперь нам жилы железные для другого нужны. Подтягиваем конец гусеницы свободный дабы тросом трак передний оплести. Увесиста она — без рывка не двинешь.

Торкается наводчик к колесу направляющему, цепляет крепко конец троса свой. Рычу в ухо механу, в мечтаниях застывшему,что пора уж. Командир кряхтит одобрительно, подзатыльником механика к люку танка необутого отправляя. По звуку хлопка разумею — рука достойная. Ну, да и нет среди нас недостойных — всем ещё в учебке на строевой да на препятствий полосе, да за вождением ночным и упражнениями прочими мышцу обновили, укрепили, обустроили. Есть чем и друг другу в работе помочь и снаряды в казённик кидать, дабы врагов наказать. Вставляет механ передачу заднюю, тормозит гусеницу целую, да на малых оборотах трудить мотор начинает. Собирается, сопрягается гусеница танковая, на катки поддерживающие наползая. Покрикивают позади меня на механа, рёв дизеля перекричать пытаясь. У нашего командира новую гусеницу именно так натягивать заведено, всё по руководству. И слава ГАБТУ...
По звону металла, по тросу почти до конца на направляющее намотавшемуся чую — опять тормозить черед пришел. Кричит командир наш:

— Тормози, бля!

Стараются молодые, пальцы траков ещё несоединённых приуготовляют- дабы тросами обмотать, да трак на колесе направляющем фиксируют. Меж ними видны и наши комбинезоны темные- направляем, поддерживаем, валик крутить помогаем, траки друг к другу подтягивая. Вот сомкнулись, траки, палец в проушины вставлен,кто-то вскрикнул по пальцу получив его на место забивая — и готова гусеница. Сложилась. Замираем.

— Осмотреть траки! — распоряжается командир танка.

— Есть! — гремим в ответ.

Райскому блаженству подобно возлежание на броне, солнцем вечерним, да мотором могучим нагретой. Шлем свёрнут да под голову засунут, воздух кругом вельми свежий. Рядом тарелка алюминиевая, на которой греча с тушёнкой свиной аппетитным паром исходит. Откуда-то доносится Второй концерт Рахманинова для фортепиано с оркестром - комдив наш любит опосля учений патефон свой послушать. Возлежим расслабленные. Зажжены. Пьем молча воду ледяную, колодезную из фляжек, дух переводим.