Сплетаемся в объятьях братских.
Крепкие руки воинов Света крепкие тела обхватывают. Целуем друг друга в уста. Молча целуем, по-мужски, без бабских нежностей. Целованием друг друга распаляем и приветствуем. Жрецы отрекшихся между нами суетятся с горшками саронитовыми, мазью зандаларской полными. Зачерпываем мази густой, ароматной, мажем себе уды. Снуют бессловесные жрецы аки тени, ибо не светится у них ничего.

— Тииииир! — восклицает Утер.

— Серебряная длань! — восклицаем мы.

Встает Утер первым. Приближает к себе Тириона. Вставляет Тирион в Верховного лорда верзоху уд свой. Кряхтит Утер от удовольствия, скалит в темноте зубы белые. Обнимает Тириона Туралион, вставляет ему смазанный молот свой. Ухает Тирион утробно. Туралиону Болвар Фордрагон заправляет, Болвару — Сэр Зелиек, а уж Зелиеку липкую сваю забить и мой черед настал. Обхватываю брата по Вере левою рукою, а правой направляю уд свой ему в верзоху. Широка верзоха у брата Зелиека. Вгоняю уд ему по самые ядра багровые. Зелиек даже не крякает: привык, паладин светоносный. Обхватываю его покрепче, прижимаю к себе, щекочу черным карапасом. А уж ко мне Служитель солнца Дезко пристраивается. Чую верзохой дрожащую булаву его. Увесиста она — без толчка не влезет. Торкается Дезко, вгоняет в меня тауренский уд свой. До самых кишок достает махина его, стон нутряной из меня выжимая. Стону в ухо Зелиеку. Дезко кряхтит в мое, руками молодецкими меня обхватывает. Не вижу того, кто вставляет ему, но по кряхтению разумею — уд достойный. Ну, да и нет среди нас недостойных — всем На'ару уды обновили, укрепили, обустроили. Есть чем и друг друга усладить, и врагов Света наказать. Собирается, сопрягается гусеница палпдинская. Ухают и кряхтят позади меня. По закону ордена Ордынцы с сынами Альянса чередуются, а уж потом рекруты пристраиваются. Так у Утера заведено. И во имя Света…

По вскрикам и бормотанию чую — рекрутов черед пришел. Подбадривает Утер их:

— Не робей, зелень!

Стараются молодые, рвутся друг другу в верзохи тугие. Помогают им жрецы темные, направляют, поддерживают. Вот предпоследний молодой вскрикнул, последний крякнул — и готова гусеница. Сложилась. Замираем.

— Тир! — кричит Утер.

— Серебряная Длань! — гремим в ответ.

Шагнул Утер. И за ним, за головою гусеницы двигаемся все мы. Ведет Утер нас в купель. Просторна она, вместительна. Теплою святой водой Стратхольма наполняется, заместо ледяной.

— Тир! Тир! — кричим, обнявшись, ногами перебирая.

Идем за Утером. Идем. Идем. Идем гусеничным шагом. Светятся муде наши, вздрагивают уды в верзохах.

— Тир! Тир!

Входим в купель. Вскипает вода святая пузырями воздушными вокруг нас. По муде погружается Утер, по пояс, по грудь. Входит вся гусеница паладинская в купель. И встает.

Теперь — помолчать время. Напряглись руки мускулистые, засопели ноздри молодецкие, закряхтели воины Света. Сладкой работы время пришло. Окучиваем друг друга. Колышется водица вокруг нас, волнами ходит, из купели выплескивается. И вот уж подступило долгожданное, дрожь по всей гусенице прокатывается. И:

— Тииииир!!!

Дрожит потолок сводчатый. А в купели — шторм девятибалльный.

— Тииииииииииир!!!

Реву в ухо Зелиеку, а Дезко в мое вопит:

— Ан'шеееееееее!!

Свет, помоги нам не умереть

Неописуемо. Потому как свято.

Райскому блаженству подобно возлежание в мягких лонгшезах-лежаках после паладинского совокупления. Святой Свет сияет, култирасское вино в ведерках на полу, еловый воздух, Второй концерт Лордеронского оркестра звучит. Утер наш после совокупления любит музыку с падшего королевства послушать. Возлежим расслабленные. Гаснут огни в мудях. Пьем молча, дух переводим

Мудро, ох мудро придумал Утер с гусеницей. До нее все по парам разбивались, отчего уже тень разброда опасного на Орден ложилась. Теперь же парному наслаждению предел положен. Вместе трудимся, вместе и наслаждаемся. И мудрее всего то, что рекруты завсегда в хвосте гусеницы пихаются. Мудро это по двум причинам: во-первых, место свое молодые обретают в иерархии паладинской, во-вторых, движение семени происходит от хвоста гусеницы голове, что символизирует вечный круговорот жизни и обновление братства нашего. С одной стороны, молодежь старших уважает, с другой — подпитывает. На том и стоим. И слава Свету!