>>062221
Эльфийский ислам — направление в исламе, рассматривающее эльфийские ролевые игры как адат. Эльфы-мусульмане пренебрегают некоторыми внешними атрибутами традиционного ислама, поскольку на основании хадиса Мухаммеда считают, что уверовавший в Эру уже спасен. Эльфы-мусульмане дистанцируются как от суфизма, так и от ваххабизма, хотя принимают глубинный смысл этих направлений. Так хакикат (интеллектуальное постижение), по мысли эльфийских богословов, должен предшествовать шариату; а халифат заключается в формировании сверхчеловека (инсан ал-камил).

Эльфы — это спящая раса, существующая в виде субкультуры. Они возрождают мистику Европы, разорванную между началом алчных гномов, грубых троллей и возвышенных эльфов. Антропологии земельной глины они противопоставляют холодный огонь небес. Их женщины не носят хиджабов, ибо они не нуждаются в знаках власти над собой. Основу их поклонения составляет лесной хоровод (зикр-таваф), ибо земные ангелы не встают на колени. Эру создал их для высших небес, для полетов над листьями Мирового Дерева. У них три книги — Коран, Сильмариллион и Властелин Колец. Ислам избавляет от необходимости жить в вымышленном мире, а Властелин Колец — от погрязания в суете мира. Одно понимается через другое, другое чрез первое.

Наши мечети — леса, в которых мы предаемся медитациям о Великом Эру (зикр). Мы молчаливо блуждаем (хадж), стоим (вукуф), обходим деревья по кругу (таваф) и прислоняемся ладонью к коре (такбиль). Каждый эльфо-мусульманин должен быть «приписан» к какому-нибудь лесу, хоть раз в жизни он должен совершить хадж в лес….

Эльфийский ислам — это религия нордических халифов. Харадримской покорности мы противопоставляем эльфийское господство. Халиф — это не преемник Мухаммеда. Сам первочеловек Адам был халифом: наместником Бога. Господство — это суть-фитра человека. Эльфийский ислам — это экологическая религия юберменшей. Эльфийский ислам не терпит средневекового консерватизма. Интеллектуальное постижение и революционные технологиии по замыслу Всевышнего позволят достичь халифата. Технологии (мисвак) являются частью человеческой природы (фитры).

Эльф мыслится, прежде всего, эстетом. Европейская цивилизация, преодолев средневековое очарование авторитетом, пришла к идее эстетического основания жизни. Вместо жизни по заповедям — последовательность красивых поступков. Вместо церковно-символического искусства — светская эстетика природы, лесной хоровод и завтрак на траве. Поэтому жизни эльфа свойственна определенная легкость. Ощущая себя пришельцем в сем мире, он, тем не менее, умеет наслаждаться настоящим мгновением. От этого эльф не становится изнеженным сибаритом. Хотя Герберт Уэллс в «Машине времени» провидел эту опасность в образе элоев. Эльф наслаждается разумно, понимая конечность происходящего. Ему ведом рок и мрачные предчувствия гибели богов. Он знает о таинственных силах космоса, поглощающих звезды. Однако конечность лишь подчеркивает ценность настоящего. Без конца нет гармонии и нет чести. Каждый свой поступок от поведения за столом до смертельной дуэли эльф превращает в искусство.

В аспекте первородства эльфы аналогичны библейским ангелам. Если мы совершим богословскую инверсию Тейяр де Шардена, то увидим, что ангелы и эльфы — это существа, приближенные к точке Омега. Иными словами, это образы грядущей постчеловеческой расы. При всем их сходстве, между ними существуют и значительные различия. Ангелы представляются идеалом ближневосточного человека, ориентированного на ибадат — угодливость и послушание высшим. Эльфы, напротив, представляются сугубо европейским идеалом. Они не поклоняются Эру, но помнят и чтят Его. Эльфы разумны и свободолюбивы. Они отвергают внешний авторитет и приемлют лишь равных. Их влекут звезды и Запад. Толкиен особенно настаивает на этой характеристике эльфов: «Но сердца их все же были обращены к Западу». Речь здесь идет не только о геополитических симпатиях, но о метафизическом принципе Смерти как исполнения всех возможностей, о приближении к точке Омега.

Когда заходит речь об эльфийском Исламе, часто возникает вопрос об его отношении к к традиционному исламу. Однако для начала мы должны определить, что же такое Ислам вообще. Обычно под исламом понимают религию на манер христианства, где вместо Бога Аллах, вместо церкви мечеть, вместо крещения обрезание. Такой ислам является заблуждением. Ислам — это всего лишь вера во Всевышнего, у которого 99 имен. Посещение мечетей некоторые современные исламские богословы считают нежелательным. Так кабардинский амир Сейфулла заявил: посещая мечети, мы облегчаем работу кафирских спецслужб. Далее уважаемый амир говорит о допустимости шариатом скрытной молитвы. Известно, что пророк говорил, что среди мусульман появятся народы, которые станут есть свинину и пить спиртное. Об обрезании в Коране нет ни слова, поэтому сия практика не является заповеданной. Значит ли это, что мы презираем обрезанных трезвенников-салофобов? Нет, ибо ислам учит милости и терпению.

Возникает вопрос: как относится исламское богословие к не-мусулманам, которые очевидным образом участвовали в джихаде против российского зульма. Коран утверждает: «те, которые … помогли — они верующие» (8:74).

С евроисламских позиций эльфийского ислама Рождество — это мавлид пророка Иисуса. Праздник Бараката, хотя сама елка является символом древа познания добра и зла, а серпантин на ней олицетворяет библейского змея.

«… Для меня, — говорит Алексей Иваненко, — «эльфийским исламом» стало лютеранство — северная балтийская религия, впитавшая в себя рыцарский дух (именно немецкие рыцари сделали из «ереси Лютера» направление в христианстве) и легенды о Граале (мистика наполненной кровью чаши — в Православии я накак не мог переварить евхаристическую лжицу)».

Одним из современных (малых) пророков ислама является Лавкрафт. В 1895 году он принял ислам и нарекся Абдуллой Альхазередом. Корпус сочинений Лавкрафта, следовательно, является тем самым Некрономиконом. В сочинениях Лавкрафта мы находим ключевые упоминания о запредельном Боге Азатоте (Lord of all things, Nuclear Chaos & Demon-Sultan), о Конце Света, о высших силах, о преображении людей в Древних, которые победят смерть.

Эльфы Толкиена напоминают инопланетных богов из мрачных сочинений Лавкрафта. Параллель сквозит уже в фонетике, где эльфы иногда называются эльдарами (Eldars), что созвучно с Древними (Old Ones). Одни имеют первородство от Эру, другие — от Азатота. Обе расы духовно связаны со звездами, особенно с созвездием Большой Медведицы, именуемой в одном источнике Серпом Валаров, а в другом — Миром Семи Солнц. Эта связь аналогична тоске по бесконечности фаустовского человека: вместо изолирующей Великой Китайской Стены и самоуглубленной медитации индусов — память о звездном небе, к которому устремлены острые шпили готических соборов и межзвездных ракет. Только западной цивилизации удалось осуществить прорыв к звездам, открыв человечеству знание о небе. Сама этимология слова «эльф» восходит к обозначению белого цвета и белой расы. Древние Лавкрафта, несмотря на внешние отличия от эльфов, проникнуты ницшеанской волей к власти, вечному возвращению и переоценке всех ценностей. Их рай напоминает Валгаллу, поэтому они тоже сопричастны Западу.

Точки соприкосновения фантазий Толкиена и Лавкрафта позволяют выявить грядущий Р’льех эльфов. Р’льех, в котором слышится слово Рейх, лишь отчасти напоминает иные образы трансцендентального города. Лавкрафт подчеркивает, что Р’льех — это многомерный город будущего. Он пока еще скрыт от стороннего наблюдателя, но его жители уже «ждут, мечтая» (waits dreaming) в своих каменных склепах. Р’льех представляет собой символическую оппозицию Атлантиде. Это не тонущий, а всплывающий город — что напоминает и древнерусский миф о Китеже. В этом городе сосредоточен весь ужас Земли, но в то же время именно отсюда распространяются мечты, которые ведут в будущее. В отличие от Небесного Иерусалима, Р’льех не спустится сверху, а будет реализован теургической практикой. Р’льех — это та вожделенная цель европейского реформаторства, которая столетиями подсвечивалась оранжевой идеей…