Частка першая.
Отзвенел последний звонок, означающий конец моим занятиям на сегодня. Я собрал учебники и по обыкновению пошел в кабинет студ. совета - помочь Шизуне и Мише в их "нелегком" труде. На сегодня моя помощь заключалась в съедании двух пирожных и выпивании чашки чая. Быстро справившись с работой я собрался уже уходить в общежитие и фанатазировать о Лилли в душе, но мой стремительный отход был прерван громогласным возгласом Миши, и, почти ощутимым взглядом её тихони-подруги.
-Хиччан, ты чей-то так быстро побежал! Давай лучше в шахматы тебя немного повыигрываю! - со своим привычно-жизнерадостным акцентом Миша декламировала перевод языка жестов мне в спину.
-Ну давай, солью тебе пару партий, что ли. Делать все равно особо нечего. - улыбнулся я, хотя в душе отдаление мокрых снов с моей горячей блондинкой все сильнее выводило меня из себя.
...Шах и мат. Снова. Я обыграл Шизуне уже трижды вряд, и мне начало порядком надоедать подобное времяпровождение, а Хисао-младший так и просил сброса напряжения, поэтому я вновь попытался покинуть комнату студ. совета, но в этот раз меня остановила уже не веселая болтовня, а довольно крепкая рука, вцепившаяся мне в плечо и злобный-злобный взгляд короткостриженной девочки.
-Ну нет. Так просто ты отсюда не уйдешь. Еще партию! - звонко переводила Миша. - Ну и встрял ты, Хиччан, зря ты её выигрывал - смеялась над моим несчастьем Миша.
Клянусь слепотой Кенджи, это радостная бестия заметила мой стояк. Вот стерва! Но, видимо, выхода не было и я взял еще пару партий у не на шутку рассердившийся Шизуне. Проиграть мне не позволяла моя гордость, я ни разу не проиграл с 8 лет, и не собираюсь делать исключение для кого-либо. И пусть лучше я умру от перевозбуждения, но партию не сдам!
Время клонилось к ночи, и японочки наконец-то отпустили меня в опочивальню. Смачно передернув в душе, я упал спать в кровать думаю о Лиличьке, и плача о том, что такая никогда не будет со мной.
Следующее утро встретило меня влажной постелью, горечью таблеток и взрывами капель-камикадзе о стекло.
Избавив комнату и свои труханы от последствий снов, я протрясся и летящей походкой двинул на учебу. Всё-таки осознанные сны - отличный способ пережить еще один день.
День прошел как под ударной дозой опиума - ничто не могло меня задеть. Ни шумный голос Миши, ни взгляды Шизуне, ни замечания Муто - всё это было для меня безразлично. Я полностью ушел в свои мысли. Закрылся в непроницаемой капсуле. Поэтому уроки, обед, еще уроки, победы над Шизуне в шахматы до поздна - всё это пролетело как в тумане. Я не знал причин столь меланхоличного настроения - то ли я такой, то ли таблетки другие. Не важно. Сейчас вообще многое для меня потеряло значимость.
Из капсулы спокойствия меня выбил один случай, который произошел примерно спустя полторы недели после первой моей победы над Шизуне. Мики из моего класса призналась мне в любви совершенно неожиданно и прямолинейно - просто подошла на перемене и, схватив за край рубашки, увела на крышу, где, разделив со мной обед, призналась в столь откровенных чувствах, и, воспользовавшись моей замятостью, пригласила меня на открытие ипподрома после уроков. Что это значило, я мало понимал, но то, что встречаемся мы возле спортплощадки я запомнил точно и ясно. После уроков у меня не было времени теребить шахматные фигуры, а посему я бодро отбился от рук, тянувших меня в комнату бесчисленный побед. На уговоры и угрозы Шизуне я не реагировал - спасибо моему стояку от предчувствия скорой свиданки, но когда она предложила сыграть на любое желание, я не устоял. И, решив что время на одну партийку у меня-таки есть, отправился к шахматной доске.
Победа была столь же легка как и всегда, и, на замерший в ожидании желания взгляд Шизуне я ответил быстро, уже заготовленным ответом:
-Дрочи мой хуй себе в рот, я знаю, ты любишь отсасывать. А твоя подруга пускай вычистит мой анус своим лесбийским помелом, десу!
Шизуне - человек слова. Я понял это когда вместо негодования она стянула мои пробженные
труханы и принялась деловито дудонить моя письку-колбасиську, ведьмачьими знаками принудив Мишу занять свою позицию на заднем плане.
После недолгого стимулирования моих секс-зон, я смачно оросил лицо и очки Шизуне спермой, и, не выдержав столь мощного оргазма, поддал с подливой Мише в нос. Вытерев пукан и хуец скатертью с парты-стола я натянул штаны и побежал на свидание с Мики, где вскрыл её ипподром.

Частка другая.
...Следующий день начался для меня с ярких солнечных лучей, бьющих в лицо. Горечь таблеток впервые за долгое время не была ощутима ни на единый процент от их обычного мерзкого вкуса, а член все еще помнил ощущение тугого и горячего ануса Мики, ипподром которой я торжественно открывал вчера вечером. Вспомнив те славные события, я испытал степень крайнего возбуждения и, поправив монокль устроил единичный спарринг с Хисао-младшим. Избавившись от излишней эмоциональности и её последствий на полу, я принял душ, оделся, и вышел на яркую, по-новому для меня дружелюбную улицу. Теперь это была моя улица. Улица, ставшая свидетельницей самых сокровенных моментов между мной и моей новой полубезрукой девушкой.
Мики... Моя Мики... Любимая Мики... И еще черт знает сколько эпитетов, плотность употребления которых на единичное мгновение времени вчера превысила все нормы, но так и не смогла описать моё восхищение этой чертовкой.
Я хотел снова увидеть её. Я её просто хотел.
С этими мыслями, под аккомпанемент весенне-летних звуков, я долетел до класса на оперении влюбленного олуха. Войдя в класс, я не обнаружил никого, что не было странным, ведь я пришел задолго до начала уроков. И, по всем законам жанра сейчас я должен был быть сонной тенью недовольного школьника, но я был бодр, я был готов к свершениям и любви!
Первой фигурой, нарушившей моё общение с безлюдным помещением класса нарушил робкий взгляд в дверную щель. Это была Ханако, девушка, не смотря на шрамы милая, но жутко застенчивая и сложная в общении как финальные боссы игр в большинстве своём сложны в бою. Походкой неуверенного человека она шла к своей парте, и я, поддавшись инстинктам, засмотрелся на её фигуру и на ту неуклюже-милую грацию, с которой она обходила пустые парты, как будто они были сделаны из тончайшего стекла. И хоть она была столь застенчива, я готов поклясться бородой своей матери, что проходя мимо меня она пошло махнула бедрами и своей упругой попкой. Или же это лишь фантазии, побужденные моими вчерашними успехами на полях любовной брани? Черт с ним. Важно было лишь то, что со звонком, начинающим урок, парта моей подруги по скачкам была пуста, и весь мой позитив в мгновение обратился крепким темнокожим негативом, упирающимся в тугое кольцо моей души.
Я не хотел быть на уроках. И, предав свою душу и разум вольному полёту, пропустил всё вплоть до окончания занятий. Мои демоны слегка успокоились, и с прохладной головой и горячим стояком я выдвинулся на поиски Мики. Они были, правда, довольно не сложны - прийти по запаху рыбы и духов в женское общежитие и спросив пару красивых девушек, попутно отмечая их выдающиеся груди и отсутствующие конечности, узнать расположение моей петян.
Подойдя к её двери я уже занес кулак для стука, как из-за деревянной преграды на пути моей любви до меня донёсся некий отзвук голоса.
Не побрезгав своим любопытством, я прильнул ушами к двери и стал вслушиваться. По-видимому, говорили две девушку, голос одной из которых жутко напоминал Ханако.
-...и что, он тебя прямо в попу? - в искреннем изумлении спрашивал голос Ханако-тян
-Ага! Драл так что я сегодня на занятия пойти не смогла! Эх, если бы знала что у него такой хрен, в жизни бы его на свиданку не позвала!
-Ну, ты счастливая, он тебя... ну ты поняла... - разочарованно бормотала Ханако. Было ощущение что она вот-вот сорвется на истеричный крик или просто разрыдается.
-Сама дура! Я тебе сколько раз говорила, что если не хочешь ему признаваться, то я его себе заберу! А теперь всё, голубчик-то тю-тю! - жестко, насмехаясь изрекла моя любовь.
Понимая, что назревает нечто не очень приятно, я решил не испытывать девичью дружбу и, создав на лице некое подобие лица покера, я негромко стукнул в дверь.
После недолгих шушуканий, мне отворили, и в честь моего пришествия Ханако выдала залп удивленного вскрика.
-Х-хисао... что ты тут... что... - начала запинаться она, краснея так, что шрамы на её лице терялись в сравнении со здоровой половиной лица.
-Да я это, к Мики
пришел. Кол чешется пиздец, поэтому ты не могла бы... ну, погулять полчасика-часик где-нибудь? А потом доделаете что вы тут делали, мне похуй так-то.
Мики подозрительно хихикнула и выдала:
-Знаешь, Хисао, я чувствую себя сейчас не в лучшей форме, но у меня есть предложение, которое решит сразу две проблемы. - она начала улыбаться еще шире, и на краю моего сознания проскочила мысль, к чему же это может вести. Видимо не один я подумал о непристойностях, потому что стесняша тут же набросилась на моя петян и попыталась закрыть ей рот совей ладошкой, но куда библиотечкой скромняше против такой-то томбойки, дес?
-Хисао, Ханако хочет чтобы ты вскрыл её горячий источник! - смеялась Мики, бегая по комнате от "горячей штучки" и уворачиваясь от её ладошек - Понимаешь, Хисао? Пробурил её локальные небеса своим буром! Сделал из неё ковбоя на ближайшие несколько дней! Резинки у меня в тумбочке! - после этих слов Мики резко выскочила из комнаты и по-хитром заблокировала дверь, не давая возможности открыть её изнутри.
Повисло молчание, и единственным звуком было краснение Ханако всё больше и больше, она скрыла лицо в подушку, но я-то знал!Не в силах более выдержать подобной напряженной обстановки, я попытался разрядить ситуацию.
-Значит, в жопу? - спокойно произнёс я.
-Ч-что в -ж-ж-жопу...?? - не понимающе смутилась Ханако.
-Ну, хочешь чтобы кто-нибудь проник в твой пентагон?
-Н-не понимаю..
-Подставляй сраку, ебать тебя буду, вот че! - продолжал сей каламбур я.
Ханако вдруг посерьёзнела. Неужели она приняла мою забавную юмореску близко к сердцу и решила что я действительно позарился на её анальную девственность? Она что, совсем ебнутая? - За этими мыслями я не заметил постепенно оголяющейся передо мной девушки.
-В-вот, это я, Хисао... Полностью открытая и на в-виду... - Ханако стояла ко мне спиной, оставшись в одних трусиках цвета снов Лилли.
Её шрамы были уродливы. Пол-тела, обожженные еще в детстве, это вам не шутки, можете мне поверить. Сейчас я пишу эти строки в здравом уме, но тогда... Тогда я охуел. Темно-красно-коричневая корочка, покрывающая её тело как панцирь зерга, обгоревший сосок и столь же полу-готовая ягодица справа.
В голове почему-то всплыл образ Рин. После того, как она отстрочила мне ногами в классе рисования, она тогда заявила, что взгляд на Ханако пробуждает у неё аппетит.
Я сглотнул слюну, заполнившую рот. Чертова Тезука. Надо будет ей за щеку пояснить как-нибудь на днях. Но это потом. Сейчас передо мной голая сучка, и хоть она страшна как атомная война, я исполню свой долг перед младшим лейтенантом Хисао и трахну её. Прямо. В. Тугое. Девственное. Очко.
Привычным движением маньяка-насильника я скинул с себя лишнюю одежду, и, снарядив свой взвод индивидуальной противохимической защитой, подошел к Ханако.
-Ну че, маня, сейчас ебать тебя будем.
-А-а может все-таки н-не надо?? - робко лепетала Ханако, прикрываясь и пытаясь сохранить остатки достоинства.
-Че не надо, епт? Я те говорю, труселя спускай и загибайся, а то ща как блядь тебя загну, ты охуеешь.
Ханако стала послушнее после этой фразы. Спустив свои трусики до лодыжек, она повернулась ко мне, и сексуально выпятила свою на удивление округлую и упругую попочку. Слегка шлепнув её, я оставил нежно-розовый след на её левом полупопии. Проверив надежность противохимического пакета, я смачно харкнул в кулак и смазал её очелло. Приставив свой таран к вратам её Вавилона, я не задумываясь пошел в решительную самоубийственную атаку. Прорвав последнее кольцо обороны мощным натиском, я захватил её столицу. Нежно, чтобы не сделать ей больно, я входил всё глубже и глубже в её теплую и тугую попку. Ханако тяжело дышала и в её дыхании была слышна боль. Чтобы отвлечь её от этого, я стал гладить её твердые сосочки, и целовать в шейку.
-Че блядь, дура, больно тебе? Терпи, сучка, бордель-маман будешь, ебана. - гаркнул я и с новой силой начал драть её уже не девственный зад. В воздухе повис неприятный аромат, и я знал, чем окончится вывод войск из
окружения. "Химическая война, это вам блядь не это" - вспоминал я слова ОБЖшника, и намечал пути отступления. Вжавшись в Ханако как утопающий вжимается в кусок дерева, я кончил под её сладкий стон.
После этого я резко выдернул свой член, и, не дожидаясь сброса химического оружия, схватив своё шмотьё и грязные трусики Мики, сиганул в окно.
TEH END