Сюда тоже закину, так как многие до сих пор уверены, что он так и остался пленником в собственном теле, обреченным бессильно наблюдать, как овладевший им демон творит немыслимые, противоестественные непотребства (речь о Фулгриме, не Макнилле, если что).
---
Мы впервые увидели, как умирает примарх, и у меня ушло немало времени, чтобы убедиться: необходимый уровень пафоса, серьезности и ужаса выдержан, всё в порядке. Крайне важно было возложить на Фулгрима весь груз ответственности за убийство Ферруса. Он должен был оказаться тем, кто взмахнет мечом, и неважно, кто или что затуманивало ему разум или направляло его шаги до этого момента.
Фулгрим держал клинок в руке, и никто иной.
Именно он четко понимал, что делает, когда лезвие коснулось шеи Мануса.
И это Фулгрима охватило отчаяние, вызванное осознанием того, как его обманом заставили убить самого близкого из братьев. Мне кажется, что примарх Детей Императора – трагическая фигура в прямом смысле слова: почти идеальный благородный герой, которого привела к падению гибельная черта характера. В случае с Фулгримом таковой оказалась его одержимость совершенством, целью, закрывшей собою средства её достижения и хаос, учиненный персонажем в попытках достичь идеала.
И, в отличие от Пертурабо, который низвергнулся в бездну вины после уничтожения Олимпии, но в итоге сумел подняться обратно, Фулгрим окончательно «раскололся», когда обернулся назад и понял, как низко он пал. В миг, когда подобное откровение стало бы наиболее разрушительным, Хаос поднял шоры с глаз примарха и поставил перед фактом совершенных им деяний. Испытывая столь сокрушительное чувство вины, Фулгрим взмолился о единственной милости, способной избавить его от мук: забвении.
Но получил нечто иное.
Он оказался брошен в темницу собственного разума, обреченный провести вечность, наблюдая через окна своих глаз за кошмарами, которые творило бы от его имени создание варпа. Но Фулгрим был примархом, непостижимым и невероятно могущественным созданием, и, когда первый ужас от осознания совершенного над ним насилия схлынул, Фениксиец вернулся, став сильнее, чем прежде.
И он обрел глубокие, интимные познания о силах Хаоса.
Дух Фулгрима был пленником в собственном теле, но примарх не собирался так этого оставлять.
Если вы прочли повесть «И раскололось отраженье», а также роман «Ангел Экстерминатус», то знаете, как всё повернулось. Но даже эти книги не стали последними в арке Фулгрима внутри «Ереси Гора»; ещё многое предстоит рассказать о злоключениях примарха до того, как он окажется у стен Терры.
Но я предостерегу вас, как уже предупреждал Линдси.
Ничего невинного там не будет.
---
(послесловие к расширенному изданию) http://forums.warforge.ru/index.php?showtopic=205693
Там же, кстати, подтверждается, что книги по Ереси - это канон, и добро на каждую из них дает лично Меррет.

Во время работы над «Сожжением Просперо» у меня случилось несколько мощных судорожных припадков.
Не круто.
Оказавшись в госпитале, я прошел через множество томографических и магнитно-резонансных сканирований. На протяжении четырех месяцев ожидал диагноза, с полным спокойствием осознавая, что заключение врачей может оказаться действительно заключительным. Но я был, как выразился бы Гарвель Локен, полон надежд. Поразительно спокоен. Я даже сломал томограф, просто лежа на нем, но это со-овсем другая история.
Как вы можете представить, всё это сказалось на моем графике – именно поэтому «Сожжение Просперо» и «Тысяча Сынов» вышли порознь, а не одновременно.
Четыре месяца спустя доктор сказал мне: «Да у вас просто эпилепсия», – и выписал кое-какие таблетки. Я до сих пор их принимаю, и приступы пока что не повторялись. Просто эпилепсия. Оказалось, что она сидела во мне с самого рождения, но только недавно решила официально представиться.
Так что, даже не считая темы с «нелепыми Космическими Волками», «Сожжение Просперо» оказалась проблемной книгой. Переломленной посередине.
Забавно, что у самого Хавсера изломанная личность. Стиль, в котором я писал о Каспере после припадков, невольно отражает состояние моего собственного разума. Впрочем, сейчас я вспоминаю, что так работал над персонажем ещё до того, как рухнул на пол в кухне, а Ник бросилась звонить на скорую. И, если вы посмотрите на мои произведения того года, то увидите, что в них заметны нотки отрешенности, взгляда со стороны. Они появились неумышленно.
Отстраненность, ощущение пребывания «вне тела», странные, но знакомые запахи и вкусы – вот как проявляется предсудорожное состояние. Честно говоря, оно по-своему прекрасно. Доктор поинтересовался, не желаю ли я принимать сниженную дозу спазмолитиков, поскольку многих людей в конце концов начинают притягивать эти моменты перед приступом. Я настоял на полном объеме, поскольку хотел снова сесть за руль, начать работать и не хотел, очнувшись с провалом в памяти, видеть, как любовь всей моей жизни лихорадочно набирает 999 (номер экстренных служб в UK).
Но я скучаю по тем мгновениям. Это нечто вроде дыхания ностальгии, только в разы сильнее. Тот миг, перед тем, как вспышка в мозгу опустила занавес, – он изменил мою жизнь. Я уже не тот человек, что писал «Возвышение Гора» и «Первый и единственный».
И никогда не стану им вновь.
Так что же это значит? А то, что «Сожжение Просперо» вышло на свет из моего нутра. Оно было вырвано оттуда, слово за словом. Мое подсознательное представление о Космических Волках с рычанием выпрыгивало на страницы. Я видел их такими. Я видел их принципы, их доблесть, их маски из черной кожи. Я видел вселяемый ими ужас, их амбиции и их верность. Я видел их жестокость и то, что они были палачами Императора.
Теперь я обожаю Космических Волков и буду искать любую возможность написать о них. В наблюдательной стае из «Забытой империи» собраны несколько моих любимых персонажей.
И я обожаю Каспера Хавсера – он оставил глубокий след в моем сознании. Какое-то время, не зная этого, он был мной.

Есть ли что-то более эпичное, чем этот текст, или превозмогание Императора это апогей эпика в вахе?

Главнокомандующий стоит, попирая переломанное тело ангела. Позади него истерзанная Земля заполняет иллюминатор - игрушка для Хоруса, чтобы схватить ее одной когтистой рукой. Повсюду лежат тела перебитых космодесантников.
Лицо Хоруса мерцает кровавым внутренним светом, он говорит:
- Бедный Сангвиний. Я предложил ему власть при новом порядке. Он мог бы сесть по правую руку от бога. Увы, он выбрал проигравшую сторону.
Император стоит, пригвожденный к месту, пытаясь выдавить примерзшие к языку слова. В конце концов, он может только прошептать:
- Почему?
Звонко раздается безумный хохот.
- Почему? Ты спрашиваешь меня, почему? Неужели все эти тысячелетия не научили тебя ничему? Слабый дурак, твоя робость не дала тебе обуздать силы Хаоса. Ты избегал величайшей власти. Я сковал ее своей волей и поведу человечество в новую эпоху. Я, Хорус, Повелитель Хаоса!
Император смотрит на бывшего друга и качает головой. Он видит западню, в которую попал Хорус.
- Ни один человек не может повелевать Хаосом, - говорит он тихо. - Ты обманываешься. Ты слуга, а не повелитель.
Яростный взгляд преображает Главнокомандующего. Он вытягивает руку, и пучок силы вырывается вперед. Император кричит, пока агония корежит тело.
- Ощути истинную природу моей мощи, и скажи, что я обманываюсь, - рычит Хорус голосом разгневанного бога.
Капли пота выступают на лбу Императора, он укрепляет себя против боли. - Ты обманываешься, - молвит он.
Хорус повторяет жест, и струи чистого яда стремятся по венам Императора.
- Я позволил прийти тебе сюда, старый друг, чтобы ты мог узреть мой триумф. Преклони колени предо мной, и я пощажу тебя. Признай нового повелителя человечества.
Отчаянно, Император призывает свою силу и делает выпад. Молния проскакивает между бойцами. Запах озона наполняет воздух. Император прыгает вперед с воздетым мечом. Под скрежет скрещивающегося оружия в битву вступает каждый уровень: физический, духовный и психический.
Потоки силы мелькают, когда в битве сходятся смертные боги, и судьба галактики балансирует от каждого удара. Рунический меч и когтистая перчатка звенят друг о друга, звук этот походит на гром. Высвобождаются силы, способные сровнять целые планеты.
Хорус ударом тыльной стороной перчатки отправляет Императора сквозь каменную переборку. Контрвыпад вырывает поддерживающую колонну из потолка, но Хорус пригибается.
Император слышит, как в варпе воют силы Хаоса, насыщая свою пешку еще большей силой. Повелитель Человечества стоит один против их общей мощи и знает, что проигрывает. Каким-то образом он не может ударить в полную силу по Главнокомандующему. Хорус не выказывает такого ограничения.
Когти перчатки прорезают доспехи Императора, как если бы это была рубашка, проходят сквозь плоть и кость. Император отвечает психическим ударом, предназначенным разрушить нервную систему Хоруса. Хорус смеется, отклоняя удар.
Его перчатка хватает Императора за горло, отворяя яремную вену и дыхательное горло. Другой удар рассекает сухожилия запястья, вынуждая меч выпасть из бесчувственных пальцев.
Безумный смех эхом кружит по комнате. Хорус играючи ломает несколько ребер. Шквал энергии обрушивается на лицо Императора, по пути расплавляя плоть, взрывает глазное яблоко, поджигает волосы. Император еле сдерживает стон, удивляясь, как он может проигрывать. Чернота грозит поглотить его.
Хорус хватает его запястье, дробя кости в щепки. Кровь толчками выплескивается из горла Императора. Хорус поднимает своего врага высоко над головой и обрушивает на колено, ломая спину.
На секунду Император ведает только тьму, затем вспышка агонии возвращает его в сознание; Хорус вырывает его руку из сустава. Главнокомандующий завывает с торжеством зверя.
Внезапно избиение останавливается. Своим здоровым глазом Император видит, как одинокий терминатор вошел в комнату. Космодесантник бросается в атаку на Главнокомандующего, его штормболтер пылает. Хорус глядит на него и смеется. На мгновение он замирает, торжествуя, позволяя космодесантнику увидеть, что он сделал с его Императором.
Император знает, что произойдет дальше, видит злорадство на лице Хоруса. Не осталось ни следа от его друга. Есть только демон, движимый безумной яростью разрушения.
Хорус обращает свой огненный взгляд на терминатора, и плоть космодесантника отслаивается, обнажая скелет, затем и он пропадает, превратившись в прах.
Император осознает ловушку, расставленную для него. Он сдерживал себя, пытаясь не навредить тому, кто был для него как сын. Теперь он видит, что и следа не осталось от верного товарища. Он знает, что должен остановить это подобие былого друга и воздать за павшего терминатора. Он ударит одним смертельным махом. У него не будет иного шанса.
Он собирает каждую частичку своей мощи, фокусирует ее в могучий пучок чистой силы, более когерентной, чем лазер, более разрушительной, чем взрывающееся солнце. Он целится в Хоруса копьем энергии, предназначенным сердцу безумца. Хорус чувствует прилив энергии и оборачивается к Императору, на лице взгляд, полный ужаса.
Император пускается в полет. Он поражает Главнокомандующего. Хорус вскрикивает, скручиваясь и извиваясь в колоссальной агонии, когда на него изливается разрушение. Он беспорядочно пытается противопоставить что-нибудь смертельному удару Императора, но его борьба становится все более жалкой, по мере того, как над ним разыгрываются силы смерти.
Движимый всей силой своей боли и ненависти Император завещает Хорусу смерть. Он чувствует, как силы Хаоса отступают, расставаясь со своей пешкой. Разум возвращается к Главнокомандующему. Император видит, как осознание содеянных зверств, мерцая, бежит по лицу Хоруса. Это блестят слезы.
Хорус освобожден, но Император знает, что умирает сам, и что силы Хаоса могут вновь овладеть Главнокомандующим, но его не будет, чтобы остановить их. Он не может принять такой риск. Хорус должен умереть. Но еще на секунду, вглядываясь в лицо старого друга, он колеблется, не в силах свершить деяние. Тогда он думает о том, что бойня, еще продолжающаяся снаружи, может длиться вечно. Внутри него крепнет решимость.
Он изгоняет все милосердие и сочувствие из своего разума, отрешается от всей памяти о дружбе, товариществе и любви. Его взгляд встречается с Хорусом, в глазах последнего читается понимание. Затем, с холодным полным осознанием того, что он делает, Император уничтожает Главнокомандующего.