>>1004012
А Гендор Скрайвок отнюдь не хотел умирать.
– Демон… – слабо прошептал он. – Демон!
Расписной Граф похлопал по земле слева и справа от себя. Удивительно, но его рука коснулась знакомой рукояти варп-клинка. Схватив его, он почувствовал сильную боль, но все же сумел поднять оружие и положить на грудь, где оно со звоном ударилось о доспех.
– Демон… ты меня слышишь? – Гендор снова сплюнул кровь, приливающую к горлу.
Меч задрожал.
– Ты здесь… со мной! – с облегчением прохрипел Расписной Граф.
Улыбка Скрайвока сменилась смятением, когда дрожь металла превратилась в вибрацию столь явную, что та захлестнула его доспехи. Клинок начал шипеть, превращаясь в черный дым, который поднимался к пылающему небу…
– Нет!.. – залепетал Расписной Граф. – Нет! Демон, остановись! Не бросай меня!
Грохот стих, когда оружие испарилось в ничто. Скрайвок уставился на свою пустую руку.
– Я не хочу умирать!.. – произнес он тихим голосом. Ему было так жаль самого себя. – Я еще не готов! Демон! Демон…
– Я не бросил тебя, Гендор Скрайвок. Еще нет.
К нему приближались шаркающие шаги, и Расписной Граф повернул голову.
Облегчение сменилось ужасом от того, что он узрел.
Демон явился к нему во плоти. Это было тощее существо с кожей, покрытой шишками опухолей. Его голова чем-то напоминала лошадиную – длинная, с глазами, посаженными далеко назад, словно они были направлены в сторону его же лица. Зубы, однако, выглядели хищно: острые и крупные, резцы аккуратно покоились в челюсти, словно клыки земных кабанов, а макушку венчали четыре коротких отростка, обманчиво напоминающие рога. Уши же существа, как отметил Скрайвок, были очень маленькими и тонкими.
А еще оно приближалось.
– Отойди от меня! – Расписной Граф судорожно задышал от внезапно нахлынувшего страха.
Раздутый от голода живот свисал с истощенной грудной клетки демона, шаркающего скрюченными в коленях хромыми ногами. Руки твари были чрезмерно длинными и неловко прижимались к телу, дергая цепкими пальцами, покрытыми бородавками.
Волоча бесформенные конечности, монстр медленно приближался к Скрайвоку, словно стесняясь и не зная, как приветствовать потенциального друга, и все же даже со своим ограниченным обзором Расписной Граф видел торжество в движениях существа…
– Не бойся – я твой меч. Твой демон. Мы уже говорили раньше, на Соте, и мы важны друг для друга…
– Я не знаю тебя!
– У меня много обличий и имен, но ты хорошо меня знаешь – и всегда знал. Скоро ты сам в этом убедишься. Стены между нашими мирами разрушены, и теперь я могу быть здесь, благодаря нашей с тобою связи. Другие из моего рода придут совсем скоро, но не ради тебя. Я – первый, и ты – мой, – демон остановился рядом со Скрайвоком и посмотрел на продолжающуюся битву. – Анафема вот-вот падет, и эта сфера бытия станет такой же, как наша.
Он уставился на Гендора огромными карими глазами – они могли бы быть прекрасны в другом существе, но на его истрепанном лице были отвратительны. Густая прозрачная жидкость сочилась из очей твари, стекая по длинной морде и скапливаясь на зубах.
– Интересно, что же нам с тобой теперь делать?
Нерожденный склонился над легионером и положил узловатую руку на сломанную броню Скрайвока. Пальцы руки демона заплескались в крови Повелителя Ночи.
– Почему ты оставил меня на стене? – выдохнул Расписной Граф.
– Потому что могу, – ответил Нерожденный. Его голос был напряженным и влажно булькал. – Потому что тебе требовался урок. Я сделал тебя сильным, Скрайвок, и ты возомнил, что это твоя собственная сила. Но нет, ты лишь убийца и предатель. Безжалостность и немного хитрости – вот и все твои единственные достоинства, но ты принял мои дары за свои, – демон ухмыльнулся. – Можешь вообразить – Расписной Граф счел себя равным Первому Капитану Кровавых Ангелов? Сколь нелепое заблуждение…
– Я убил лорда Шанга! – прохрипел Гендор.
– Я убил лорда Шанга, – возразил Нерожденный. – Не ты. Воистину, сколько самонадеянности… – удовлетворенно протянула тварь. – Подходящая для меня связанная душа. У нас с тобой будет много времени…
– Но я капитан Повелителей Ночи…
– Верно, верно, – произнес демон, похлопывая его по плечу. – И твой путь к командованию Легионом был вымощен обманом. У тебя никогда не было ни терпения, ни дисциплины, дабы должным образом овладеть дарами, которые Анафема даровал твоему смертному телу. Ты не воин, Скрайвок, и никогда им не был. Ты – паразит и грязный политикан. Ты коварен и лжив – и это все, что тебя составляет.
– Чего ты от меня хочешь? – прохрипел Расписной Граф.
Его жизнь постепенно угасала – жить Гендору оставалось совсем недолго, и он почти радовался этому.
– У тебя есть выбор, – с наслаждением в голосе произнес демон. – Ты можешь умереть здесь и сейчас, и твою душу поглотит варп, где ее разорвут на куски мои родичи…
– Какая… альтернатива? – веки Скрайвока стали тяжелыми: кровь уже заполняла легкие.
Нерожденный наклонился поближе и прошептал ему на ухо:
– Ты можешь предложить мне себя – себя, всего без остатка, без всяких оговорок и сомнений, и я приму твою душу в свою. Ты станешь частью меня, а я стану частью тебя. Вместе мы будем жить вечно и свободно шагать как в материуме, так и в имматериуме. Мы принесем такую боль в этот мир, что она ранит сам свет звезд.
– В противном случае я умру? – спросил Скрайвок.
– Это будет больше, чем просто смерть. Ты перестанешь существовать.
– Тогда я согласен! – залепетал Расписной Граф. – Да! Все, что угодно только не смерть!..
– Все, что угодно? – промурлыкал демон.
– Да! – подтвердил Скрайвок.
Страх придал ему последних сил. Он поднял голову.
– Все, что угодно…
– Тогда произнеси эти слова, – прорычал Нерожденный. Его тонкие губы приблизились достаточно близко, чтобы одарить Скрайвока поцелуем. Жидкость из глаз демона капала на лицо Повелителя Ночи.
– Я клянусь тебе в этом! Я стану твоим, ты будешь мной, а я – тобой. Это правда? Правда? Пожалуйста, не дай мне умереть!
Демон усмехнулся.
– Я сделал хороший выбор. Да, этих слов будет достаточно. Это твой первый урок – форма слов не имеет значения, важна только их искренность, и я вижу, что впервые в твоей жизни, Гендор Скрайвок, ты искренен.
– Так и есть! Так и есть!..
Вонючий язык проскользнул между губами демона, покрытыми зеленой шерстью и язвами, и резко погрузился в рот Расписного Графа. Он скользнул в его горло, становясь все длиннее и толще, погружаясь все глубже и глубже, перекрывая доступ воздуха и удушая его. Рот демона раскрывался все шире и шире. Отросток становился все больше, в то время как остальное тело существа становилось меньше, переливаясь посредством языка, извивающегося подобно змее, в Повелителя Ночи. Скрайвок таращил глаза и задыхался, а его взгляд был полон ужаса.
«Я уже упоминал… », – произнес демон в разуме Гендора, ибо теперь он тоже был подвластен твари. – «Для того, чтобы правильно доставить боль, ты должен узнать, что это. Я возьму тебя с собой в варп, где шесть раз по шестьсот шестьдесят шесть лет ты будешь познавать глубину мучительной агонии и страдания. Это великий дар, и ни одно живое существо не смогло бы пережить те муки, которые ждут тебя, мой друг, моя связанная душа, мой Расписной Граф, но ты станешь…

>>1004340
"He looked at the incandescent brightness of his father.
Was He now facing that same moment?
The green-and-blue world became one of steel and stone, its once clear atmosphere burned with toxic fogs and its polluted oceans rising to reclaim the land. Wars of land-thirst grew to engulf entire continents, then spread ever wider as competition for resources led the global super-blocs to turn on one another.
Spasms of self-destruction flared and burned across the planet’s surface, and time and time again the world’s populace grew to unsustainable proportions before shrinking back to walk the knife edge of extinction.
Through it all, Magnus saw patterns endlessly repeat, moments of significance rhyming all through the course of human history. The same mistakes, the same wilful ignorance.
The same hubris.
Expeditions were hurled into space almost as soon as technology allowed, colony ships, terraformers, holy pilgrims, fleets of conquest. A centuries-long migration into the stars began, a gloriously foolhardy expansion into the unknown depths of space or a golden age of exploration, it was hard to say for sure.
It seemed humanity was done with its once blue world, that it was to be abandoned now that it was all used up and had nothing left to give.
But then came Old Night.
Even in this phantom form, Magnus felt the screams from all across the cosmos. He wept as he felt pain and loss like never before. Even in the wake of Prospero’s razing he had not shed so many tears.
But again, just as it seemed that humanity’s time was done, it endured.
The time of nations fell away, and the age of the techno-barbarian tribes began, a savage aeon of ethnarchs and despots, of barbarous kings and bloody priests. It seemed as though mankind must extinguish itself by cutting its own throat, yet even now, Magnus detected the first hint of a guiding hand, shaping the species’ destiny in ways both consequential and seemingly minor. So careful and subtle was this hand, he wasn’t even sure it was there, like a whisper in a thunderstorm.
And from this age of darkness came a light, finally revealed.
He bore many names, but only one that mattered.
Emperor.
One by one, the warlords of the past were destroyed, and a new empire grew from the ashes of the old. Into this Age of Unity was born the Imperium, the greatest empire the galaxy had ever seen.
Magnus watched events unfold in ways he had studied as a callow youth as the rapidly unspooling history of Earth finally caught up to events he had lived through. He saw the Expeditionary Fleets launched from the Field of Winged Victory within the Emperor’s Palace, a place he hardly recognised, such was its tiny scale compared to what sprawled over the mountains now.
One by one, the lost cradles of civilisation were brought back into the fold, the forgotten branches of humanity spliced back into the body of the Imperium. His heart clenched as he waited for the moment where everything went wrong, when Horus fell on Davin.
But it never came.
The Legions reached the edges of the galaxy, and Magnus swelled with pride as Horus Lupercal and his Sons of Horus raised the Emperor’s lightning-bolt banner on the last world to be brought to compliance.
This never happened, he said, his mind one with his father.
+No, but it should have. It so very nearly did.+
Magnus’ mind flew back to Prospero, and he saw the world he knew and loved, its people flourishing, even passing on what they knew to visitors from all across the Imperium. His mind circled the planet, seeing fresh cities and arcologies, wonders he had never known, structures that bore all the hallmarks of Perturabo’s wondrous designs.
Where am I? he asked, not finding himself within the Pyramid of Photep or any of the other cities of glass and gold.
+Look to Terra,+ said his father.
Back to the birthrock he flew, and there, deep in the heart of the world, Magnus found himself in the great cavern of machines, sat upon the same Golden Throne upon which he had so recently seen his father.
Fear touched Magnus as he remembered seeing a vision of this, his physical body ravaged and husked out by the unimaginable cost of maintaining the portal.
I have seen this, he said. It will kill me.
+Look closer, my son.+
The vast doors before the throne were open, and a beatific light issued from what lay beyond. This was not the vision of his doom he had been shown, for here his face was serene and vacant, merely a vessel of flesh and blood. His subtle body was entirely absent.
His father felt his confusion.
+Your spirit is by my side, as it is now. We fly the Great Ocean as explorers of the furthest reaches of consciousness. Masters of time and space. As we always dreamed.+
Why show me this? It never happened, and only twists the knife of regret deeper.
+The past is set, but not all futures are lost, no matter how broken they appear. This future, or at least a version of it, can still come to pass.+
It is too late for that.
His father’s amusement washed over him.
+Do you think I would show you this if that were so?+"
- Fury of Magnus
Каждый раз слезу пробивает.