Как говорил мне мой примарх: —Я твой ПРИМАРХ!
Мой примарх был прекрасным человеком. Он был единственный во всём легионе, кто мог выпить литр вина и потом станцевать голым на палубе баржи, пизданувшись там меньше трёх раз за танец. Он прошёл войну с ксеносами, забил до смерти 50 эльдар звёздной пушкой, потому что не знал, как ей пользоваться. Он построил сортир в нашей ложе и он простоял лет 50, и простоял бы ещё столько же, если бы в него не провалился Марий.
Мне говорили, что он ебанутый, и очевидно, что я пошёл в него, потому что наследственность чаще всего передается в первом основании. Но что бы про него не говорили — я любил его.
Мой примарх практиковал закаливание и моржевание. Он подсел на это, когда трахал Селестину зимой, на тонком льду и ушёл вместе с ней под лёд. Селестина двинула кони, а дед регулярно стал плавать в проруби. Как говно. Но не суть.

Однажд мой примарх нажрался в каку и поспорил с другими примархами, что сможет наколоть дров своим хуем. Примархи ржали над ним и его это выбесило. Легионеры долго сплетничали о том, как бежал Дорн с кирпичом в жопе, за ним мчался Мортарион у которого из штанин вываливалось говно, а за ними гнался мой примарх, размахивая Лаэранским клинком с криками "Я вас в рот имел щенки траханные!"
Потом, когда он уже вернулся в покои, он не находил себе покоя.
"Что я, Люций, лох какой-то?!"--говорил он мне: "Разве не по силу мне хуем полено перерубить?"
Я, конечно, сомневался в успешности этого предприятия, но спорить с ним не стал — боялся за свою жопу. А примарх тем временем уже вышел к ложе и целился хуем по колену.
"Ну ничего, я сейчас его разрублю, и посмотрим, кто тут Воитель."
И со всего маху врезал по полену.

Адский крик, похожий на вопли раненого в жопу вывухоля сотряс баржу. Примарх с криками и матом побежал с огромной скоростью в сторону Планеты Удовольствия, снеся к херам половину баржи.
Я осмотрел полено: оно было разрубленно как масло горячим ножом.
А примарх скрылся из виду. С тех пор его никто не видел. А я скучаю по нему, и собираюсь повторить его подвиг.

Откопал этот WIN тысячеления.

Мир моргнул. Вспыхнул свет. Тени исчезли.
Броня треснула. Кровь каплями взметнулась в воздух.
Лоргар отлетел от руки Хоруса.
Фулгрим замер. Всё замерло. Неподвижность распространялась ударными волнами. Лоргар ударился об землю. Расколотые камни фонтаном взлетели в воздух. Лайак смотрел. Нити имени Фулгрима у него в голове молчали. Маска казалось холодной.
Хорус опустил руку. Его лицо было суровым, черты подчёркнуты тенями. Кибре подошёл ближе, держа Сокрушитель миров обеими руками. Лоргар попытался встать на колени, открывая рот. Хорус повернулся в пол оборота и взял у Кибре булаву. Он повернулся и взмахнул одновременно. Удар был медленным, неторопливым, несущим в себе презрение живого бога, дотрагивающегося до смертного. Силовое поле булавы было выключено. Она ударила Лоргара в грудь и откинула голову, когда он кубарем отлетел назад, выплёвывая кровь между выбитых зубов. Хорус выпрямился, небрежно держа булаву, он был словно грозовое облако, ревущее тишиной.
Через глаза маски Лайак видел, как меняется образ Воителя: огромная фигура чёрной тени с подсвеченным призрачным светом лицом; полководец, облачённый в волчьи шкуры, чьи руки и лицо были окрашены кровью; король, облачённый в чёрное и коронованный горящим венцом; принц в плаще и жемчужно-белом и золотом доспехе. Каждый образ появлялся и исчезал, каждый был таким же настоящим, как тот, что был до него.
Лоргар начал подниматься. Его аура была клубящимся облаком раненого красного и болезненного жёлтого. Издевательские, нечестивые лица ухмылялись из эфира. Кровь струилась из уголков его глаз, когда он посмотрел на Фулгрима, но Принц удовольствий не шелохнулся. Фулгрим засмеялся, и от этого звука у Лайака возникло чувство, будто тысяча бритв скребут внутри его черепа. Лоргар посмотрел на Лайака.
Лайак взглянул в глаза существу, которое сломало его душу и сделало рабом. И покачал головой.
Рот Лоргара открылся, чтобы закричать. Лайак почувствовал, как разум его повелителя потянулся к варпу, отчаявшийся, кричащий.
Хорус шагнул вперёд. Волна силы опрокинула Лоргара на спину. Лайак увидел, как течения эфира уходят от примарха. Его аура уменьшалась до белого шума. Но он всё ещё был примархом, его плоть была выкована тайнами, известными лишь ложному богу, который сотворил его. Он заставил себя встать. Хорус ударил его по спине. Алая броня треснула, и Лоргар рухнул на землю. Хорус пнул его. Лоргар перевернулся на спину. Хорус опустил Сокрушитель миров ему на грудь.
-Ты ранил меня, брат,-сказал Хорус. Его голос был низким, спокойным.
-Я служу...
-Ты неверен. Ты жаждешь того, что тебе не принадлежит и не может быть твоим. Ты разрушил всё, что создал.
Лоргар взглянул на Воителя.
На мгновение Лайаку показалось, что он возразит, но затем Лоргар замер, его лицо посуровело и сделалось спокойным под стекающей кровью.
-Ты испорчен. Ты замешкаешься, и боги бросят тебя.
-Но я не собираюсь строить империю для богов, брат. Я - Воитель, боги склонились передо мной, и все склоняться и признают, что я их спаситель.
Лоргар разразился холодным смехом.
-Нет,-произнёс он.-Нет, они этого не сделают.

>>86481

>Ну и в итоге лучше быть живым ссыкуном, чем мертвым Ерохой

В целом да. Хотя забавно, что в начале ереси Лоргар так бахвалился и строил из себя ероху, а на деле оказался самым трусливым из примархов, прячущимся за юбку Кор Фаэрона в крепости монастыре.
Он оказался в большой комнате с красочной мозаикой на полу, свежими фресками на стенах, белым сводчатым потолком и куполами высоко над головой. Часть Templum Inficio. У него не было времени осматриваться, его взор снова обратился к вратам.
Каркая, стая воронов царапала и клевала, но не могла пройти через варп-барьер.
Лоргар взглянул на того, кто стоял по ту сторону портала, его грудь поднималась так, словно он запыхался, его голову венчал чёрный варп-нимб.
Коракс снова принял свою смертную форму, одна его щека была окровавлена и ушиблена, один глаз практически закрылся. Его броне был нанесён более серьёзный ущерб, но он склонился к порталу, сверля завесу взглядом.
-Теперь я чую твой запах, Лоргар,-прорычал Повелитель воронов. Его лицо исказилось от чудовищной ярости.-Я найду тебя, Лоргар! Я уничтожу тебя и все сосуды, которые ты наполнишь своей скверной!
Лоргар зашагал прочь, и портальная арка погасла, оставив лишь голый камень между колоннами.
-Мы можем собрать силы и вернуться, повелитель,-сказал Мардук, поспешив вслед за примархом.
-Ещё не всё потеряно,-пообещал Калта-Ар, не желая выглядеть менее преданным.-Я отстрою Beneficta Diabola.
Их мольбы продолжались, пока они следовали за Лоргаром по коридорам и залам, направляясь к центру грандиозного сооружения, раскинувшегося посреди их новой столицы на Сикарусе. Лестницы привели их очень высоко, к башне, находящейся в центре всего. Чёрные двери открылись перед Лоргаром, и он шагнул внутрь, не проронив ни слова и не оглянувшись.
Со звуком, который прозвучал как в ушах Калта-Ара, так и в его душе, двери захлопнулись, оставив его и Мардука на пороге. На дверях не было ни ручек, ни замочной скважины, ничего, что могло бы открыть их.
Белая колхидская руна загорелась на двери, затем следующая.
-Отринь судьбу,-прочёл Калта-Ар. Он повернулся к первому аколиту.-Что это значит?
Мардук сделал несколько шагов назад и посмотрел на вершину потусторонней башни. Золотой огонь вспыхнул на вершине.
Другие спешили к ним из ближайших монастырей, требуя ответить, что происходит. Калта-Ар узнал среди собравшихся Кор Фаэрона и подавил стон.
-Что это предвещает,-спросил один из подошедших Несущих слово.
-Мы будем ждать его возвращения,-ответил Мардук.-До тех пор Великий труд должен продолжаться.

>>86475
Світ моргнув. Спалахнуло світло. Тіні зникли.
Броня тріснула. Кров краплями зметнулася в повітря.
Лоргар відлетів від руки Хоруса.
Фулгрім завмер. Все завмерло. Нерухомість поширювалася ударними хвилями. Лоргар вдарився об землю. Розколоті камені фонтаном злетіли в повітря. Лайак дивився. Нитки імені Фулгріма у нього в голові мовчали. Маска здавалося холодної.
Хорус опустив руку. Його обличчя було суворим, риси підкреслені тінями. Кібріт підійшов ближче, тримаючи Сокрушитель світів обома руками. Лоргар спробував встати на коліна, відкриваючи рот. Хорус повернувся в підлогу обороту і взяв у Кібріт булаву. Він повернувся і змахнув одночасно. Удар був повільним, неквапливим, що несе в собі презирство живого бога, доторкається до смертного. Силове поле булави було вимкнено. Вона вдарила Лоргара в груди і відкинула голову, коли він стрімголов відлетів назад, випльовуючи кров між вибитих зубів. Хорус випростався, недбало тримаючи булаву, він був немов грозова хмара, ревуче тишею.
Через очі маски Лайак бачив, як змінюється образ воїна: величезна фігура чорної тіні з підсвічується примарним світлом особою; полководець, одягнений в вовчі шкури, чиї руки і обличчя були пофарбовані кров'ю; король, одягнений в чорне і коронований палаючим вінцем; принц у плащі і перлинно-білому і золотом обладунках. Кожен образ з'являвся і зникав, кожен був таким же справжнім, як той, що був до нього.
Лоргар почав підніматися. Його аура була вируючім хмарою пораненого червоного і хворобливого жовтого. Знущальні, нечестиві особи посміхалися з ефіру. Кров лилася з куточків його очей, коли він подивився на Фулгріма, але Принц задоволень не ворухнувся. Фулгрім засміявся, і від цього звуку у Лайака виникло відчуття, ніби тисяча бритв скребуть всередині його черепа. Лоргар подивився на Лайака.
Лайак глянув в очі суті, яке зламало його душу і зробило рабом. І похитав головою.
Рот Лоргара відкрився, щоб закричати. Лайак відчув, як розум його повелителя потягнувся до варпа, доведений до відчаю, кричущий.
Хорус ступив уперед. Хвиля сили перекинула Лоргара на спину. Лайак побачив, як течії ефіру йдуть від прімарха. Його аура зменшувалася до білого шуму. Але він все ще був прімарха, його плоть була викувана таємницями, відомими лише безпідставним богу, який створив його. Він змусив себе встати. Хорус вдарив його по спині. Алая броня тріснула, і Лоргар звалився на землю. Хорус штовхнув його. Лоргар перекинувся на спину. Хорус опустив Сокрушитель світів йому на груди.
-Ти поранив мене, брат, сказав Хорус. Його голос був низьким, спокійним.
-Я служу ...
-Ти невірний. Ти прагнеш того, що тобі не належить і не може бути твоїм. Ти зруйнував все, що створив.
Лоргар глянув на воїна.
На мить Лайаку здалося, що він заперечить, але потім Лоргар завмер, його обличчя посуворішало і зробилося спокійним під стікає кров'ю.
-Ти зіпсований. Ти забарився, і боги кинуть тебе.
-Але я не збираюся будувати імперію для богів, брат. Я - Воїн, боги схилилися переді мною, і все схилятися і визнають, що я їх рятівник.
Лоргар вибухнув холодним сміхом.
-Ні, -сказав він.-Ні, вони цього не зроблять.

>>86497

>вся "Ересь" выглядит кабацкой дракой селюков

Ну финал больше похож на Тараса Бульбу.
Вот переделал специально:
Озирнувсь Горус — перед ним Імператор! Затремтів він усім тілом і раптом пополотнів... Так
школяр, необачно зачепивши товариша й діставши від нього за те лінійкою по лобі,
спалахує, як вогонь, осатаніло вискакує з-за лавки й женеться за зляканим
товаришем своїм, ладний роздерти його на шматки, і раптом натикається на
вчителя, що входить до класу: миттю вщухає його запал і спадає безсила лють. Так
миттю згас, як і не було його, гнів Горус. І бачив він перед собою тільки
страшного батька.
— Ну, що тепер ми будемо робити? — сказав Імператор, дивлячись йому просто в вічі.
Але не промовив ні слова на те Горус і стояв, утупивши в землю очі.
— Що, синку, помогли тобі твої темні боги?
Горус мовчав.
— Отак продати? Продати імперські істини? Продати своїх?.. Стій же, злазь з Сангвінія!
Покірно, як дитина, зліз він з трупа Сангвінія і стояв ні живий, ні мертвий перед Імператором.
— Стій же й не ворушись! Я тебе породив, я тебе і вб'ю! — промовив Імператор і,
відступивши крок назад, зняв з плеча психічне коп'є невиразної могутності.
Білий, як полотно, стояв Горус:
видко було, як тихо ворушилися уста його і як він вимовив чиєсь ім'я; але не
було то ім'я вітчизни, чи матері, чи брата — то було ймення красуні-демонетки.
Імператор вистрілив.
Як колос пшеничний, підрізаний серпом, як молоде ягня, що почуло під серцем
смертельне лезо ножа, схилив він голову і впав на палубу, ані слова не
промовивши.

Зупинився синовбивець і довго дивився на бездиханне тіло. Він і мертвим був
прекрасний; мужнє лице його, ще недавно повне сили й непереможного для жіночого
серця чару, і тепер виявляло чудову красу; чорні брови, як жалобний оксамит,
відтінювали його зблідлі риси.

— Чим не примарх був? — промовив Імператор. — І станом високий, і чорнобривий, і
обличчя, як у шляхтича, і рука міцна була в бою!.. А пропав, пропав без слави,
як поганий грокс!

— Батьку, що ви наробили! Це ви вбили його? — спитав, під'їхавши тієї хвилини,
Рогал Дорн.

Імператор кивнув головою.

Пильно глянув мертвому в вічі Дорн. Жаль йому стадо брата, і промовив він чуло:

— Поховаймо ж його, батьку, чесно, щоб не глумилися над ним демони і не
шматувало його тіла хиже птаство.
— Поховають його й без нас! — промовив Імператор. — Знайдуться в нього і
голосільниці, й жалібниці!

І хвилин зо дві мовчав він і думав: чи кинути його на поталу демонам-сіроманцям,
чи пошанувати в ньому лицарське завзяття, яке хоробрий повинен у кожному
поважати, хоч би хто він був, — як бачить: скаче до нього на Вальдор.

«Он был очень, очень, очень обижен. Думаю, он рассчитывал сам оказаться на его месте, когда придёт час. Час пришёл, и им пренебрегли. Он расстроился. Сначала я не поверила, что слышу всё это, а потом решила, что окончательно схожу с ума».
«О, Лотара, не прикидывайся наивной, я уже истощила свои способности к намёкам. Примарх обиделся, потому что тем вечером ты выбрала другого. Он постарался не подавать виду. Это было настолько на него не похоже, что я испугалась. Думала, моему разуму пришёл конец. Видишь ли, я узнаю сотни оттенков его гнева, злобы, ярости, недовольства, но впервые за всё время я ощутила его обиженным».
Лотара моргнула.

«Подожди. Что?!»

«Да. Ты правильно поняла».

Лотара прикрыла глаза ладонью. С ума сойти! Нет, Лералла просто шутила. Отличная шутка. Вполне в её духе. Хотя...
Если быть до конца честной, всё же интуиция что-то подсказывала ей. Недостаточно, чтобы оформились подозрения, недостаточно для понимания или догадки, но... Было что-то такое. Пожелания Лотары слишком охотно исполнялись, к ней прислушивались с необычным для Пожирателей Миров почтением, порой ей подчинялись ей даже тогда, когда она не имела права отдавать приказы. Однажды это привело к опасному и будоражащему приключению, о котором было приятно вспоминать. Но она и подумать не могла, что всё так серьёзно.
Пожирателям Миров не требовалось яблоко раздора. Они постоянно примеривались разодрать кого-нибудь.
«Подожди-подожди, — вскинулась она. — Откуда он узнал?! Кто и зачем мог бы передать Ангрону подобную... чепуху?»
«Никто не передавал. У Кхарна на лбу было написано, что между вами всё случилось».
«Замолчи».
«Я молчу. Это у тебя рот открыт».
У Лераллы был такой невинный вид, что Лотара ей даже позавидовала.
«Замолчи! — растерянно повторила она. — Просто забудь об этом и никогда не вспоминай...»
«Лотара! — взмолилась провидица, в мыслях её звучал смех. — Я хочу всего лишь немного посплетничать. Мне так редко удаётся этим заняться. Знаешь ли ты человека, чьи желания были бы скромнее?»
Лотара снова покосилась на неё. Лицо Лераллы казалось безмятежным и совершенно непроницаемым. Лотара мысленно отдала дань её самообладанию — и услышала: «Теперь расскажи, как ты трахалась с капитаном Кхарном».

«Что? О, да чтоб меня на абордаж... Это было не то, что ты себе представляешь».

«Вы читали друг другу стихи или пили чай? Или он всё-таки взял тебя на абордаж?»

«Послушай... Он был в броне!»

«Как же вам удалось?»

Лотара закатила глаза и сползла вперёд по своему трону.

«Помнишь тот корабль? Здоровенная медленная лоханка, он так разворачивался, словно его вёл полный идиот. Конечно, я дала залп, и ещё пару раз. Оказывается, его собирались взять на абордаж. Бессмыслица! Несколько часов возиться с этим корытом только ради того, чтобы расстрелять вагон болтов и потерять несколько зубьев от цепного оружия. Но с точки зрения Пожирателей я впустую выкинула в космос несколько тысяч человек. А ведь их всех можно было перебить в рукопашной!»

«Ты начала очень уж издалека», — съехидничала Лералла.

«Кхарн пришёл сказать, чтобы я больше так не делала. Вломился в мою каюту. А у меня в каюте такой бардак... Он слегка порычал на меня, потом вдруг успокоился и спросил, почему я не прикажу слугам прибраться. А я ненавижу, когда трогают мои вещи».

«И?»

«Я так и ответила. Тогда он сказал: «Простите», — и положил на место мой лифчик. Я так старалась не хохотать, что чуть не лопнула»

«Кружевной?» — со вкусом уточнила Лералла.

«Не выношу кружева. Я от них чешусь».

«Что было дальше?»

Лотара умолкла. Ей не хотелось пересказывать всё в подробностях и не хотелось показывать подруге картины из памяти. Кое-что было слишком личным. Не секс. Не то подобие секса, которым они умудрились заняться... когда люди чего-то хотят, то бывают очень изобретательными.
Когда-то её капитанская каюта была просторной и роскошно обставленной, но сейчас её заполнял хлам, а мебель покрылась пылью. Стойки для оружия громоздились рядом с манекенами для парадных платьев, боевые награды вперемешку с украшениями высыпались из резных шкатулок. Кресла использовались вместо вешалок, а клавикорды (да поразит вортексная граната того, кто приволок сюда клавикорды!) давно нужно было откопать. И выкинуть за борт.

Лотара скрестила руки на груди.

— Что-нибудь ещё, капитан?

Кхарн возвышался у дверей её логова. За несколько шагов она чуяла, как от него несёт горячим металлом и старой кровью. Но это ей нравилось.

Он разглядывал весь этот беспорядок со странным выражением на лице — не то чтобы настороженным, определённо не брезгливым, скорей испытующим.

— Странное чувство, — сказал он. — Что-то другое.

Лотара улыбнулась.

— Понимаю! — ответила она. — Чувствую то же самое, когда возвращаюсь сюда после особенно долгого боя. Как будто попадаешь в обрывок чужой судьбы. Или в иную реальность, где всё не так, и сам ты — другой человек.

Вышло многословно, но почему бы и нет?

— Я хотел бы задержаться в таком обрывке, — сказал он.

А это поначалу удивило её по-настоящему. Но она догадалась. Догадалась и показала пальцем на затылок. Кхарн ничего не ответил, посмотрел в сторону, но она уже всё поняла.

— Если здесь с вами всё хорошо, то оставайтесь.

Он шагнул вперёд. Его лицо просветлело. Он выглядел озадаченным.

— Как долго это продлится? От чего это зависит?

— Я не знаю. Жаль, что не знаю.

— Мне кажется, это запах, — решил он.
«Он начал принюхиваться, — сказала Лотара. — Он делал это совершенно серьёзно. Выглядело смешно. В конце концов он стал обнюхивать меня. И тогда мы поцеловались».

«Дальше!»

Лотара вздохнула.

«Это было странно. Просто дьявольски странно. Если бы я тогда знала твою историю про гигантскую ящерицу, мне не было бы так странно... Я сижу на столе совершенно голая, передо мной стоит на коленях Астартес в броне, как будто так и надо, и он мне отлизывает, а я смотрю на Гвозди в его затылке и гадаю: рванёт? Не рванёт? Это было как трахаться с фугасным снарядом. Ох. Сейчас-то я от одной мысли об этом чуть не кончаю, а тогда мне было скорее странно, чем приятно. Думаю, я всю оставшуюся жизнь буду дрочить на это воспоминание».

«У него хорошо получилось?»

«Он старался. И ему нравилось».

«Что это значит?»

«Неизвестно, как насчёт членов, а языки у них настолько же большие, как всё остальное тело. Это был полноценный секс с использованием языка. Понимай как знаешь. Нет, я не буду показывать тебе картинки из памяти. Обойдёшься. Я и так разболтала слишком много...»

Она была почти уверена, что Лералла всё же успела зацепить, самым краешком, её потаённые воспоминания.

>>86534
Слова Лотары звучали цинично, но чувства, которые она испытывала в тот вечер, были далеки от цинизма. Вожделение? Не слишком сильное. Восторг? Вряд ли. Жалость? Определённо нет. Нежность? Да. Нежность и очень много адреналина. Безумное сочетание.
Его кулак был размером с её голову. Он разжал кулак, и латная перчатка прикоснулась к её волосам, к нескольким выбившимся на виске прядкам. Огромные пальцы сомкнулись на её плече. Одним движением он мог раздробить её кости. Кровь зашумела в ушах так, что она ничего больше не слышала. Азарт и жгучее любопытство сводили с ума. Охватившее её возбуждение не было эротическим, но могло им стать. Она знала, что происходит нечто невозможное. Разве Лотара могла струсить и отступить?

Она стащила рубашку через голову.

Латная перчатка на её обнажённой груди. Это было... зрелище.

Всё остальное время Кхарн держал руки по швам.

Он встал на колени, сравнявшись с ней ростом. Лотара протянула руки, не решив, к чему и как прикоснуться, и он поймал губами её палец. Это было стремительным хищным движением рептилии. Она вздрогнула и хихикнула, смутилась и поцеловала его снова.

Запах был — как целовать заведённый танк.

Она осторожно прикоснулась к его лицу, погладила лоб и виски, дотронулась до сомкнутых век. Потом запустила кончики пальцев под горжет доспеха, почти обжигаясь о кожу. Это оказалось жестом настолько интимным, что он поморщился и покачал головой. Тогда она тоже убрала руки и подалась к нему телом — грудью, животом, бёдрами.

Его рот был слишком горячим. Ей даже почудилось, что это следы кислоты, и она сейчас получит кислотные ожоги, как получают засосы менее безумные женщины.

Позже, глядя на склонённую голову между своих бёдер, ощущая первые осторожные прикосновения его губ к своим половым органам, она подумала, что он мог бы прийти к ней в обычной одежде. Даже полуголым, после тренировки... И ничего бы не вышло. Она, конечно, попыталась бы вызвать в нём обычное мужское желание, и потерпела неудачу, и всё закончилось бы отчуждением и неловкостью. Да он бы и не приблизился к ней. Он сделал шаг только потому, что в своей керамитовой скорлупе чувствовал себя в безопасности. Укрытым от голоса неумолимой природы, заключённого в её теле.

Когда это закончилось и он поднял взгляд, облизывая губы и улыбаясь, она ответила улыбкой и поняла вдруг: во время этого странного и половинчатого подобия плотской близости он испытывал абсолютный покой. Подобная реакция обычного мужчины стала бы оскорблением, но сейчас это было величайшим комплиментом её женственности. На миг она почти поверила в свою силу.
— Это всё, — сказал он.

— Стоять, — велела Лотара и поцеловала его ещё раз.

— Теперь действительно всё, — его голос стал бесцветным, левое веко дёрнулось.
Лотару охватила печаль. Эта нечаянная пауза могла бы продлиться немного дольше. Но уже то, что она была, представлялось чудом... Хорошо. Иногда нужно довольствоваться немногим.
«Лералла».

«Да?»

«Ты сказала, это было написано у него на лбу? То есть... Это поняли все? Вообще — все?!»

«Большинство из тех, кто не разучился соображать».

«У меня скверное чувство».

«Лотара, честное слово, тебе не о чем беспокоиться. Королева может любого одарить своей благосклонностью, это её священное право».

«Забудь сказки, не в них дело. Лералла, я буду считать, что ты неправа. Не спорь. Иначе я свихнусь. Всё время буду думать: а вдруг от меня что-то зависело? Может, ему стало бы лучше? Хотя бы хуже становилось немного медленнее...»
«Лотара, теперь я не понимаю, о чём ты».
Лотара встала с капитанского трона. Снова села. Ей нестерпимо хотелось сказать это вслух, но такого даже она не могла заявить во всеуслышание. Дежурные по мостику и так-то прилагали все силы, чтобы не обращать на неё внимания. Лералла в своём гнезде жизнеобеспечения щурила прекрасные глаза и улыбалась.
Тогда Лотара прикрыла губы ладонью и беззвучно произнесла:

— Может, я и правда должна была трахнуть примарха?..