Юра всё ещё шёл на восток. Он не знал как далеко продвинулся за несколько дней пути и шёл уже скорее за неимением других вариантов - позади была смерть, впереди была смерть, но позади не было других альтернатив, возвращаться было некуда, а на востоке, возможно, совсем призрачно, маячил шанс получить новую жизнь, хотя даже в этом парень не был уверен, он не знал, что же его ждёт на этом "собрании колдунов" описанном в книге, не знал, правда ли это, или сказки безумного некроманта, помешанного на своей богине. Юра не был уверен больше вообще ни в чём, просто вышагивал вперёд, стараясь не думать о том, какая же ещё дрянь может захотеть попробовать его плоти на вкус. Шагал глядя безразличными глазами сквозь мутное стекло и сосредоточившись на каждом шаге, тихо напевая какую-то старую песню на неизвестном ему красивом языке, помогающую отвлечься, песню, которую часто пела для него старуха, когда-то давно осевшая в их городке в церковном приюте - старуха частично заменившая ему мать и давно уже мёртвая. Она была одним из первых трупов, в сжигании которых он принимал участие.

-Wo bist du gewesen? Sag es mir

Тихо напевающий голос почти полностью заглушался маской из толстой кожи. Юра больше не мог обходиться без неё - вся одежда хоть и высохла, но всё равно воняла гнилью и смертью, гнилью той твари, что чуть не сожрала его, хотя парень уже почти научился правильно дышать сквозь слой душистых трав, спасающих от смрада - одышки почти не было и он теперь почти всегда был похож на некое жуткое подобие чёрной и нелепой птицы, плывущей сквозь леса и всё так-же грустно клюющей своим клювом при каждом шаге.

-Ich bin bei der Schwester der Mutter gewesen Oh weh mir

Как только пришёл в себя после жуткой схватки и помог старому другу выползти из под туши, бывший сжигатель мертвецов сделал то, чему его так долго учили - потратив одну из трёх припасённых бутылок с горючей смесью, он сжёг гору ещё недавно желающих его крови трупов прямо на месте. Только глядя на пылающую таким знакомым огнём кучу мяса, Юра смог окончательно успокоиться - теперь несчастные, ставшие когда-то жертвой мёртвого леса нашли свой покой.

-Was hast du denn dort getan? Sag es mir

Наблюдая за тем, как весело танцующие язычки пламени пожирают мерзость вместе с её ихором, Юра кое-как, зная лишь нехитрые, но действенные методы смог обработать свои раны. Просто раскалив докрасна в недавно разведённом костерке ножик, парень прижигал свои нанесённые гнилыми костями раны одну за другой насколько глубоко, насколько мог. Казалось, лечение было гораздо более мучительным, чем факт их нанесения, но другого выхода не было. Неисчислимое количество раз Юра видел сгнивших заживо бедолаг, пустивших укус мертвеца на самотёк. Такая судьба была гораздо менее привлекательной, нежели пару часов карательной медицины. Ожоги покрытые расплавленным воском покоились сейчас под одеждой, то и дело напоминая о себе.

-Ich hab gegessen und auch getrunken Oh weh mir

Юргена же, здоровяка которого целиком постигла судьба обожжённой руки Юры, закрытой сейчас толстой кожаной перчаткой, раны ни капли не волновали. Пропитанная дёгтем одежда - профессиональный наряд человека собирающего мёртвых выдержал едкую слизь, чего нельзя сказать о голове дуболома. Кожа на его голове покрылась волдырями и имела довольно жуткий вид, большая часть волос клоками вылезла, словно у монстров, которыми матери пугают непослушных детей, отказывающихся спать. И сейчас подобие детских кошмаров, ни капли не заботящееся о своём внешнем виде, всё так же безучастно шлёпало вслед за хозяином.

-Was hast du gegessen dort? Sag es mir

Лишённый даже своего жалкого подобия оружия - старого проржавевшего кинжала, пришедшего в полную негодность побывав внутри неживой твари, парень даже не пытался выудить железку из гноя и едкой слизи. Вместо этого, в свете горящих трупов Юра попытался обратиться к единственному источнику силы, что у него остался - древней книге неизвестного автора.Ещё несколько часов начинающий некромант искал на бесчисленных, запятнанных его кровью, будто подписью на контракте страницах хоть что-то, что помогло бы ему защитить себя, но нашёл лишь нечто, больше похожее на стих восхваляющий Мать Паучиху, стих описанный как средство, способное забрать саму душу у тех, кому не посчастливилось пересечь путь этот стих прочитавшего. Юра считал идею глупой, но всё-же выучил богомерзкий молебен, испытывая нечто похожее на слабое чувство стыда перед Пречистой Матерью. Матерью не защитившей всех тех людей, так свято в неё веривших.

-Eine Bruhe mit Pfeffer gab es dort Oh weh mir

Небо, недавно необъяснимо расчищенное чем-то уже давно опять заволокло тучами, снова опуская сумрак на и без того мрачные леса. Холодная отвратительная морось всё продолжала накрапывать на голые, давно почерневшие деревья в почти полной тишине. И лишь два одиноких путника продолжали упорно вышагивать навстречу своей судьбе. Один давно уже мёртвый и безразличный ко всему. Второй, тихо напевающий раз за разом знакомые с самого детства слова и клюющий своим глупым клювом на восток...

https://www.youtube.com/watch?v=juPBR3-YDa8

>>339262

- Блядь, жалко, что у тебя не оказалась уголька… Ну, ладно, думаю и так справимся, только главное ни чего не забыть.

Подождав, когда дворф перестанет искать угольки и наконец-то подойдёт к нему, гибрид присел на корточки, после чего положил ранее раздобытую карту на землю. Смотря на лист бумаги, парень ещё раз оглянул ближайшую территорию, дабы найти уголь, но его постигло, лишь разочарование. Переведя свой взгляд обратно на карту, странник оттопырил указательный палец, после чего ткнул им в небольшой домик, что был обозначен как «Авилон»

- Вот смотри, в данный момент мы находимся здесь, а планирую я перебраться сюда, - в этот момент парень резко дёрнул своей конечностью и остановил палец на другом домике, что носил название «Куруш». - Казалось бы, что маршрут достаточно банальный и простой, но тут нас ждёт небольшой проёб. Проёб этот заключается в том, что данный наш дорогой Авиллон находится в разрухе, и это значит, что местный верфь сейчас явно не в рабочем состоянии и у нас никак не получится проплыть до Ташера. Отдёрнув палец от «Куруша», Фергал поместил его обратно на «Авилон», после чего начал плавно вести им по зелёной территории, что обозначала землю покрытую лесами. - Поэтому, нам придётся преодолеть всю эту территорию своим ходом, и встретится со вторым проёбом. Второй проёб заключается в реке, что разъединят «Куруш», от нашего будущего места назначения. Нам придётся перейти в Ташер, и уже там арендовать какую-либо лодку, дабы переплыть столь злополучную реку и наконец-то попасть в конечный пункт нашего небольшого путешествия.

Закончив свой небольшой рассказ, парень оставил карту лежать на мраморе, дабы дворф мог более детально с ней ознакомиться, а сам принялся подниматься на ноги. Наконец-то оказавшись полностью в вертикальном положении, странник взглянул на Блека, после чего промолвил:

- Думаю, что дальнейший путь я поведаю уже после того, как мы доберёмся до столь необходимого города.

Замолкнув, путник, не отходя далеко от дворфа, принялся проверять своё снаряжение.

- К слову, если кто-то из находящихся неподалёку личностей может предложить другой план, то мы вполне можем к ним присоединиться. Ибо ждущий нас рояльгород никуда не пропадёт.

Если бы нашли уголёк, то я бы постарался изобразить всё на карте, но надеюсь, что и так всё понятно.

>>339426

Номен медлила. Без шляпы она чувствовала себя голой и мялась, не решая начать. Наконец, собравшись с духом, она подошла к лавочнику и начала представление.

– ..Хорошая погодка...
– Ага.
– Солнышко светит...
– ...
– Птички поют.
– Какие ещё птички?
– Какие-какие, рыбы летающие поют.
– Девочка, ты головой ударилась?
– Да нет, это ты на солнце перегрелся, дяденька. Целый день в тебя светит. Как встанет, так сбоку, как полдень, так сверху, как вечер, так спереди.
– Чего? Вечером солнце за стенами и не слепит.
– Как за стенами, когда оно перед тобой прямо? Вот, смотри.

Номен встала лицом на запад. – Вот оно встаёт, – Номен руками показывала ход солнца, – затем идёт..
– Да-к оно ж не на западе встаёт!
– Ну так? На востоке, я и говорю, вот идёт... – Номен стала показывать ход солнца с другой стороны, – и вот оно спереди.
– Ну так это в полдень, а не вечером!
Номен вновь стала показывать ход солнце.
– Сначала отсюда...

1d100: (20) = 20

>45 – – Ну вот ты тупая что ли? – лавочник вышел из-за лавки и встал рядом с Номен. – Оно, блядь, встаёт во-о-от та-а-ам, и идёт в-о-о-т т-а-а-ак...

=<45 – – Девочка, не еби мозги.

>>339669

Хорошо, я попробую.

Утвердительно кивнув Аллару, парень взглянул ещё раз на спящего мародёра, на правой руке (именно на одежде) которого покоился немного святящийся неизвестный символ. Отвернувшись от лежачего тела, гибрид вместе с пиромантом отправился странствовать по городу, в поисках необходимой таверны…

Сказать, что город представлял собой руины, значит сказать правду. Всюду лежали мёртвые тела, всюду была разлита кровь, вода и различная жидкость, что наталкивала на определённые мысли. Множество мародёров, бандитов и воров постоянно пробегали по улицам города. Многие из ранее упомянутых личностей обшаривали лежащих мертвецов, некоторые боролись друг с другом за возможную добычу, а самые умные из них просто выбивали дверь случайных домов и тем самым вламывались внутрь. Повсюду разносились крики, которые что удивительно делились лишь на две части, либо выкрик, повествующий о радости добычи, либо же грозные возгласы по типу «Отдай мне эту вещь, уебок!». Также довольно часто можно было встретить этих самых разбойников за довольно обыденным занятием, например вот трое парней сидят в груде мертвецов, разводят костёр, и мило беседуют. На противоположной от них стороне находятся ещё несколько человек, что стаскивают тела в одну кучу, а затем их поджигают по неизвестным причинам. Стоит и упомянуть сами здания, что представляли собой лишь блеклые копии былого величия. Создавалось ощущения, что некий злой волшебник буквально вытянул из этих строений все краски, а затем в неком хаотичном порядке начал наносить на их стены некие кровавые разводы, большинство из которых уже просто въелись в эти самые стены, а более меньшая часть всё ещё продолжала стекать вниз и создавать тем самым очередной ручеек крови… К слову про кровь, она хоть и была упомянута раньше, но её было столь много, что нельзя была совершить и шагу, не услышав характерных хлюпающий звук… Также, к счастью, нашим дорогим путникам не удалось увидеть всё то, что скрывается в самих домах, лишь выходящие из зданий криминальные элементы могли повествовать о том, что внутри зданий картина обстоит примерно такая же. Хотя почему не удалось? Ведь наверняка кампания, состоящая из мага огня и обычного странника волей не волей, но заглядывала в окна различных зданий и тем самым меняла выражение своих лиц на, то, же самое, что было присуще тем ворам, что предпочитали живиться внутри зданий…

Но вот, всему хорошему, и даже плохому свойственно кончатся, и это значит, что ищущим припасы созданиям все, же удалось достичь небольшого здания, под дверьми которого буквально валялась вывеска с рисунком кружки, что должна была быть наполнена пивом, но в данный момент была наполнена чьими-то мозгами, поскольку прямо на ней лежала пробитая голова неизвестного…

Сорь, что так мало, но у меня просто закончились идеи касательно того, что можно упомянуть ещё.

настала пора графоманить, графомания сама себя не напишет

Черная луна, с глухим рокотом переваливавшаяся через край мира, сменилась солнцем, выточенным из оникса, выползавшим откуда-то из-за далекого горизонта. Небо дрогнуло, и с земли к нему потянулись тонкие струйки бледно-пурпурной воды, собиравшихся в огромный водопад, впадавший в океан, который уже подернулся смутной рябью. Шли часы, дни, годы, тысячелетия. Круги на поверхности небесного водоема постепенно пропадали, превращаясь в идеальное зеркало, потревожить которое мог только очередной беззвучный грохот из-за горизонта.

Ирай смотрела в чужое небо. Земля, оставшись без живительной влаги, стонала, щекоча тело клерика тысячами длинных и холодных, красных усиков травы, которые впивались в кожу, ища ее кровоток, вторгаясь в сосуды и принимаясь высасывать остатки крови. Резко дернув рукой, она вырвала неизвестную поросль, присосавшуюся к левой конечности. Ростки, против воли вытащенные из земли, обнажили свои корни. Нет, даже не корни - толстые нити микоризы потянулись вслед за ними из земли, заставляя Ирай проследить взглядом направление. Огромное, темное дерево, чьи ветки были разделены ровно посередине, простиралось на несколько километров вокруг. Его верхушка почти касалась небесного океана, но как не старайся, это мрачное дерево не могло дотянуться до глади воды. Прервав наблюдения, клерик попыталась принять вертикальное положение, попутно оборвав остатки кроваво-красных растений, упорно цеплявшихся к ее коже. Чувствуя спиной приглушенную пульсацию чего-то, заключенного под узловатой корой этого древа, она наконец сфокусировала свой взгляд на горизонте.
Город. Выточенный из единого куска камня, вдалеке маячил город, своим видом напоминавший огромный термитник, отражавшийся на поверхности воздушного океана. Тонкие, кривые башни вздымались к жидким небесам, пронизывая пурпурную воду, и в каждой точке соприкосновения небеса бурлили, поднимая облака пены. Там, над неестественными шпилями, сидело существо. Если расстояние в этом мире было таким же, как и в том, откуда она была родом, то размер этого чудовища был не меньше горных хребтов, вздымавшихся над землей рядом с озерным королевством. Из-за темно-пурпурной завесы и непрестанно кипящих небес возле термитника его формы были размыты, но Ирай смогла рассмотреть основные черты.
Восемь длинных, паукообразных лап.
Тело, покрытое сотней зубастых ртов, хлопавших в унисон.
Тело, сотканное из бесчисленных крылатых созданий, которые вот-вот грозились оторваться от его кожи и устремиться вниз.
Трио огромных, фасетчатых глаз, сравнимых по размеру с остальной формой монстра.
И губы. Обыкновенные, слегка припухшие, чувственные, женские губы, замершие в гримасе презрения.

Ирай машинально прикрыла рот рукой, сдерживая подкатившую к горлу желчь. В чертах этого существа прослеживалось что-то, что заставляло все ее естество выворачиваться наизнанку. Ее разум кричал об опасности, заставляя ослабевшие ноги оторваться от земли и сделать несколько шагов назад, впечатав спину клерика еще глубже в неожиданно податливую, теплую кору.

Вдалеке, существо над термитником медленно повернуло голову. Ирай не видела, но знала, что его взгляд был сфокусирован именно на ней. В надежде хоть на какую-то моральную поддержку, рогатая женщина покрепче перехватила свой посох.
Рев. Оглушающий, громогласный рев. Сперва по океану прошла рябь, а затем - небеса рухнули пурпурным дождем, разогнанные взрывом, эпицентром которого послужило именно то самое существо. Будто ударная волна, брызги воды метнулись во все стороны, окропляя красную траву и одним махом сжигая ее на километры, нет, сотни километров вокруг.

В ответ, черное дерево взмахнуло своими ветками у Ирай над головой, разбрасывая вокруг себя кроваво-красные споры. Касаясь земли, те мгновенно врастали в обесцвеченную почву, образуя новые кровеносные сосуды, перекачивая жизненную силу для этого причудливого организма. Несколько из них приземлились на тело клерика, проникая под кожу, начиная проращивать свои корни через ее тело, одежду и посох. На горизонте, огромная паукообразная фигура распалась на тысячи маленьких организмов, которые в ту же секунду накрыли каменный термитник темной, шевелящейся волной, оставляя после себя лишь пустоту и толпу копошащихся тел. Рев чудовища превратился в стройный хор тысячи голосов, неотвратимо приближавшихся к дереву.

Коснувшись одной из округлых спор дерева, вросших в ее руку, клерик не почувствовала боли. Наоборот - ее разум был заполнен эйфорией, ощущением...причастности, к чему-то большему, чем она сама. Чему-то невероятно древнему и загадочному, чему-то...необъятному. Мотнув головой, Ирай сбросила с себя это минутное наваждение, устремив взгляд на почву под своими ногами.
Там, внизу, сквозь монохромную землю, она видела свое тело, лежавшее поверх чужого трупа на крыше замка. Невидимый оператор свободно парил над землей, демонстрируя ей картины старого мира.
Вот лагерь рыцарей, осаждающих замок.
Вот остров гоблинов.
Вот партия героев, сражающихся с огромным, богоподобным монстром, одним своим ударом рассекающим горы надвое.
Вот столица одного из королевств, с торговцами, снующими по улицам и повозками, запряженными лошадьми.

/Ну, по крайней мере я добилась, чего хотела/ - с мрачной ухмылкой произнесла Ирай, оторвав свой взгляд от событий внизу и переведя его на марширующую армию паукообразных существ перед ней.
/Как говорил Грунги, "если я еще жив, значит это кому-то надо"/ - добавила клерик, ударяя посохом о землю и крутанув его в руках, чувствуя приятный вес ее оружия.

"Come! Teeth and claws, sword and arrow, magic and curses - I will take you all on!" - воскликнула она, ринувшись вперед, навстречу врагам, с посохом наперевес.
https://www.youtube.com/watch?v=-Tdu4uKSZ3M

https://www.youtube.com/watch?v=hPVLoiFSNhE

Приглушенный хруст ознаменовал смерть очередного монстра. Отлетев в сторону и кубарем покатившись по земле, восьмипалое существо сбило пару своих собратьев с ног, заставив тех недовольно зашипеть, пока они поднимались обратно на ноги, угрожающе пошатывая передними конечностями с заостренными когтями на них. Ирай медленно опустила свое копыто после удара, размеренно выдыхая. Одна волна за другой, чудовища старались завалить клерика своими телами, пока та искусно проскальзывала между темными, хитиновыми телами и уверенно наносила удары тяжелым набалдашником посоха, ломая их толстые шкуры одним его взмахом, заставляя чудовищ исторгать из себя матово-белую кровь вперемешку с тем, что у любого другого организма можно было описать как "внутренности". С каждым новым ударом те выплевывали все более причудливые органы, которые, как иногда казалось Ирай, были слишком велики для их тел. Даже сами их тела были какими-то...податливыми, мягкими, будто полуразложившиеся трупы. Каждый раз, ударяя их посохом, ей приходилось прикладывать немалые усилия для того, чтобы оружие не увязло в их анатомии.
---
Мощная струя чуть теплой крови брызнула на лицо клерика, когда та подняла в воздух членистоногое тело, насаженное на острие посоха. Два заостренных когтя пронеслись прямо перед лицом рогатой, отсекая пряди каштановых волос, на что та отреагировала моментально - развернувшись и со всей силы швырнув бездыханное тело в толпу таких же уродливых существ, валя их на землю. Это, впрочем, не имело значения - немного полежав на прохладной почве, только что проткнутый монстр поднялся вновь, зашагав по направлению к ней, на ходу заливая землю под своими причудливыми ногами толстыми струями густой, белой жидкости. Хрустнув суставами шеи, бывшая жрица подошла к существу сквозь толпу, попутно проломив несколько вытянутых черепов, увенчанных мощными жвалами, пока не схватила место сочленения головы и торса бедняги своим хвостом, с силой вырывая ее, прямиком с частью позвонка. Хотя позвоночником это можно было назвать трудно - голова существ крепилась к толстому пульсировавшему стволу, который удерживал более-менее важные органы на местах. С легким презрением отбросив ненужный орган в сторону, Ирай заметила, как одно из ранее уже обезглавленных чудовищ мгновенно переключило свое внимание с нее на оторванную часть тела, подскочив к ней. Ухватившись за толстый, склизкий жгут с органами, оно начало заталкивать их внутрь своего тела, вибрируя от...удовольствия, как предположила клерик, пока новая "голова" наконец не вернулась на место, сопровождая данный процесс характерным, влажным щелчком. У Ирай не было времени на то, что прокомментировать данное событие струей блевоты в толпу, поэтому она просто молча выхватила новоприобретенный череп существа своей пятерней, с силой рванула тот наружу и выкинула его как можно дальше, к черному дереву.
---
В этом импровизированном мире постепенно наступала ночь - пурпурный океан начал медленно перетекать на землю, и клерик поняла, что сражаться по колено в воде было не выгодно. В то время как ее собственные движения были замедлены толщей воды, существа чувствовали себя прекрасно - более того, некоторые из них начали специально опускаться на все свои конечности, ныряя в темно-фиолетовые глубины, и стараясь утащить клерика за собой. Не раз она оказывалась прижата сверху очередным монстром, который целенаправленно старался утопить ее, сомкнув свои лапы вокруг ее горла. Отбросив очередного врага метким ударом копыта в грудь и оставив в нем приличных размеров дыру, клерик поднялась на ноги, начав карабкаться вверх по черному стволу. Красные споры все так же сыпались с неба, каждая кровавая сфера оставляла на теле Ирай внушительных размеров опухоль, внедряясь под кожу и создавая собственную кровеносную систему, иссушая жизненную силу рогатой. Но и монстрам приходилось несладко - в то время как клерик могла выдержать уже десяток этих спор, чудовищам внизу было достаточной одной для того, чтобы упасть на землю, корчась в агонии. Кроме того, каждое из этих существ сторонились толстого ствола, предпочитая стоять внизу и угрожающе махать своими руками в сторону Ирай. Предусмотрительно накинув на себя плащ, она уселась на одной из веток, с опаской поглядывая вниз.

Какой сегодня день? Какое время суток? Юра не знал и не желал знать. Время, в бесконечной череде привалов и длинных переходов, в череде ледяных дождей и душных дней укрытых тяжёлыми свинцовыми тучами, в череде одинаковых безжизненных чёрных лесов и топей давно уже потеряло всякий смысл. Как потеряла смысл сама жизнь, как потерял все свои силы парень. Он просто продолжал, словно мертвец, глядя на бесцветный мёртвый мир бесцветными мёртвыми глазами сквозь мутное стекло маски, идти вперёд уже без всякой надежды или желания. Словно потерянный безымянный призрак с птичьим клювом, медленно плывущий по проклятым землям, один из многих. Он давно уже перестал разговаривать с не отвечающим ничего Юргеном, перестал напевать свои песни, перестал думать о смерти, своей судьбе и бояться за свою жизнь - подобные мысли покинули некроманта, он считал себя уже мёртвым - живым, дышащим, ходячим мертвецом, лишь бездумно, словно кукла продолжающим идти вперёд. Парень не был уверен даже в направлении, возможно, как само время, он давно ходил кругами не продвигаясь ни на шаг к своей цели. Но и это не заботило его, он просто продолжал идти, как идут, не зная ничего о времени часы, как идут не подозревая ничего о нитках марионетки в кукольных пердставлениях, не встречая на пути ни живых, ни мёртвых. Даже сама цель, ради которой было затеяно самоубийственное путешествие потеряла всякий смысл. Проклятые земли забрали у юноши всё, что было. Еда подходила к концу, вода давно закончилась и её заменила гнилая пакость, набранная из осквернённого Оодея, разделяющего Стейн с Личлиором.

Именно в один из таких, повторяющих один другой дней, Юра вышел на небольшую поляну и наткнулся на то, чего никак не мог ожидать. Он бы даже удивился, если бы у него остались силы удивляться или чувствовать вообще хоть что-то. Лес, бывший копиркой самого себя, полный одинаковых, мёртвых, угольного цвета деревьев, укрытый толстым одеялом тумана вдруг оборвался, открыв взору одинокое здание зиявшее чёрным проёмом входа. Постройку, которой не должно было существовать, выглядевшую, словно она не принадлежала этому месту, но всё же зловеще возвышающуюся среди редких деревьев. Часовня, так похожая на те, что возводились в Стейне во имя Пречистой Матери, затерялась где-то в лесах страны мёртвых. Впрочем, она была такой-же безжизненной, как и всё остальное вокруг. Не будь большая часть страницы древней книги заляпана кровью невинных жителей городка, покинутого Юрой, некромант знал бы, что пришёл на нужное место. Как знал бы и то, что церковь посвящена отнюдь не Инанне, как сначала подумал бывший послушник. Внутренне убранство здания было ещё более жутким, чем часовня выглядела снаружи. Большой пустой зал походил на склеп, обитель неживых и как только парень вошёл внутрь, он сразу понял, что живым здесь не место, как понимает еретик, что ему не место на священной земле, как понимает это раскаивающийся под пытками колдун, как понимает это умирающий на костре язычник. Серые, истлевшие стены были покрыты выцветшими фресками, изображающими жутких существ, о которых в Стейне принято говорить только шёпотом, тёмные, покрытые древними слоями пыли витражи, заливающие все пространство вокруг зеленовато-голубыми светом, показывали ужасные картины, о которых самый ярый Инквизитор, борец с нечистыми и отступниками, не посмел бы представить даже во сне. И над всем этим возвышался нечистый алтарь, жертвенник которого, покрытый слоем засохшей крови не позволял отвести от себя глаз. Место было полно тёмной энергии, полно самой смерти и оставаться здесь не было ни малейшего желания.

Единственное, до чего смог додуматься Юра, так это развести костёр у одной из стен, рядом со входом в мёртвую часовню. Нечистая святыня, словно тень церквей Великой Матери, возвышавшаяся среди лесов стала последней каплей. Парень сдался. Он больше не хотел идти, больше не хотел страдать, доедая последние крохи, он наконец подумал о том, что был готов умереть у этого проклятого храма. Костерок, освещавший как всегда сумеречную округу освещал и юношу сидящего у костра в компании обезображенного друга, безмолвно стоящего рядом. Уже совсем не того юношу, которого какое-то время назад весело будил Юрген, заставляя идти работать. Освещал его кожу, обычно бледную, но сейчас приобредшую совсем уж серый оттенок, освещал впалые щёки и выцветшие глаза обрамлённые тёмными мешками, смотревшие прямо на огонь.
-Ну вот и всё - с горькой улыбкой обратился Юра к костру, что было первыми за несколько предыдущих дней, и как казалось парню, его последними словами...

Имя: Сильва дель Вега
Пол: Женский
Раса: Человек
Рост/Вес: 191/70
Возраст: 28 лет
Класс: рыцарь-командор
ХП: 5/5
Способности
Решительная, быстро принимает решения, и чаще всего – верные. Стремится решить любую проблему как можно скорее, любым доступным способом, не щадит противника.
Рыцарь-кавалерист: Сильва вступает в бой на коне, поэтому по прямым направлениям передвигается значительно быстрее пеших союзников и противников.
Разгон: первый удар, если он наносится по прямой на открытой местности сшибает противника на дабл, а на чет наносит дополнительно 0.5 урона.
Рыцарская выправка: Сильва занималась в военной академии с 12 лет. Владеет навыками рукопашного боя, на мечах, владению древковым оружием.
Первоклассные навыки поиска пути, логистики, тактики и осады. Неплохие познания в конструкции замков, войсковых особенностях, вооружения.
Особенности:
Агрессивно настроена на любые проявления вольностей.
Жесткая, не любит лести и не умеет льстить.
Интересуется только войной и всем с ней связанным.
Любимые занятия: спортивная охота, турниры, учения.
Не переносит лирики.
Смыслом жизни видит преувеличение славы Империи.
Инвентарь:
- Полуторный меч.
- Рыцарское копье.
- Полный латный доспех, если на коне. Если передвигается пешим ходом – облегченная версия лат.
- Походный мешок с картами Империи и Ассандора, список городов, торговых путей, некоторые инструменты для логистики, брошь, указывающая на принадлежность к роду дель Вега.
Описание: Увлечение Сильвы проявилось в раннем возрасте. Единственный ребенок известного и богатого имперского рода, главой которого являлся на тот момент её дед Фидель дель Вега, была угнетаема своим отцом, Фиделем-младшим, потому как должна была выйти замуж по расчету. Девочка почти не видела свою мать, Астартес, ни тем более отца – все её детство начиналось с многочисленных нянечек. Быстро пресытившись этим, Сильва пыталась развлечь сама себя, однако библиотека отца содержала исключительно военные книги. Увлекшись их содержанием, она выпросила себе в подарок солдатиков. Поворотным моментом в истории стало появление дяди, который приметил что ребенок очень часто уделяет время «военным» игрушкам. Тем не менее, Сильва не была годна к службе армии – из-за пола и потому что родилась достаточно слабой и хлипкой девочкой. Однако похвала дяди, отметившего её пристрастие и интересные находки в маневренном деле, зародила в ней интерес и желание. С тех пор Сильва дель Вега занималась изнуряющими тренировками и ещё сильнее налегала на книги про военное искусство. В конце концов, она выдержала первый экзамен в военную академию уже в 12 лет – за три года до достижения возраста «на выданье», и не смотря на возражения отца, она, не без содействия дяди, поступает в Первую Военную Академию Империи имени Мардука. Руководство учреждения было категорически против, но девушка сдала каждую из дисциплин с отметкой «отлично», установив новый рекорд возраста и оценки при поступлении в училище. Знатность рода и безупречность исполнения сделали свое дело – девочка была зачислена в армию с возможностью по окончанию получить офицерский чин.
Финальный экзамен – фехтование – был омрачен ужасной выходкой. Когда Сильва встала к барьеру, держа в руках шпагу, действующий в то время инструктор засмеялся, и спросил, зачем друзья над ним шутят и так разодели «шлюху», после чего, обратившись к девушке, поинтересовался, не угодно ли её пройти в его покои, потому как заниматься таким у барьера ему не позволяет стеснение.
Сильва сломала инструктору нос, три ребра и почти выцарапала глаз – его спасли только по-военному стриженные ногти, хотя дель Вега имела право, как и всякая дворянка, их отращивать. Он ещё кричал «Уберите, уберите от меня эту ебанутую мразь!», когда его уносили на руках в госпиталь. Такая выходка не могла остаться без последствий, но знатность рода опять уберегла её – роль инструктора по фехтованию взял на себя её дядя, и академия, получив в свое распоряжение столь опытного бойца, не стала поднимать шум. Уже после в кулуарах была пущена мысль, что все было тонкой спланированной операцией, направленной не против Сильвы, а именно дяди, в то время продолжавшего делать стремительную карьеру.
Так началась её семилетнее обучение в академии. Девочка мало проявляла интереса к естественным наукам, если они напрямую не касались военного дела. К литературе и прочим гуманитарным вещам она была настроена холодно-спокойно. Однажды учитель задал написать романтическое стихотворение своим ученикам. Будучи единственной девочкой в группе (как и вообще в училище), Сильва подверглась насмешкам. Когда пришло время их читать, её произведение касалось войны и только. На шутливый вопрос учителя насчет любовной пассии она дала такой ответ, что покраснел не только класс, но и сам учитель. Больше её по этому вопросу не беспокоили. Наглых и дерзких она не переносила, обычно решая конфликт дракой. Мнительных же она просто игнорировала.
Однажды один из учеников попытался признаться ей в любви, на что получил спокойный отказ. Этим же вечером группа из трех мальчиков, во главе с отверженным попыталась похитить её и изнасиловать. Всех троих доставили в госпиталь с глубокими ножевыми ранениями – о том, где девушке удалось сохранить кинжал, и при этом столько времени держать это в тайне, ответа Сильва не дала. За успешные показатели на тренировках и учениях её звали «Царицей Полей», за глаза – «Ебанутой сукой». Впрочем, о втором молчали – сказанное в лицо это могло принести много проблем, и увечья из них были не самым страшным исходом.
Она часто проводила время с дядей, который теперь преподавал в Академии. Однако после этого поползли слухи, что между ними что-то есть, вплоть до того что один из первых офицеров Империи трахает свою племянницу. Дядя рассказал об этом Сильве в приватном разговоре, и намекнул, что если бы это было правдой, то их осуждали бы меньше. Сильва встала, стиснув руки и уже выходя из комнаты бросила – «Я не собираюсь быть вашей шлюхой, стоны которых я даже иногда в своем крыле слышу». После этого она ни разу не появилась к нему в кабинет, и все официальные дела решала через адъютантов – благо её возрастающая популярность породила желание ей услужить. С тех пор она поняла, что в этом мире друзей и союзников ей придется искать самой, и очень тщательно.
После обучения она получила небольшой отряд в 20 человек. Первый же день ознаменовался недовольством солдат по поводу того что «баба над нами начальствовать не будет». Весь отряд был выпорот и три дня провел в полевых учениях, после которых ни у кого не было сил возмущаться.
На балах менее значительных она появлялась в военной форме, и только на некоторых, особо важных – в платьях, чем породила очередную порцию ненависти и недоверия к своей персоне. Она возможно давно пала бы жертвой закулисных интриг, если бы другие девушки, видевшие в ней сильную соперницу, которой удалось больше, чем им – ведь они будут обречены вечно находится под мужем, не понимали сразу, что её мало интересуют мужчины, особенно – их мужья и те, кто им нравился. Сильва отвергала всех поклонников, и быстро «восхищение» мужчин. Вызывавшее зависть у других девушек превращалось в лютую ненависть, которой придворные дамы благоволили – и не предпринимали никаких решительных шагов против «выскочки». Благодаря такому поведению в высоком обществе так же закрепилась её академическая кличка «ебанутой суки». Тем не менее, положение народного героя – ведь после того как она получила под свое командование отряд, она успела одержать 5 побед, 3 из которых были в крупных военных столкновениях, она стала символом победы в глазах простого народа. Поговаривают даже, что простолюдинки, наученные её примером (и некоторые дамы в высшем свете) сами попытались взяться за оружие. Впрочем, большинство из них было безуспешно.
Теперь же, получив незадолго до событий в Эхе ранг рыцаря-командора, Сильва была отправлена на выручку с отрядом в 40 человек. Таким образом двор убивал сразу двух зайцев – демонстрировал серьезные намерения в помощи и избавлялся от первоклассного военного полководца, слишком уж набиравшего популярность.
Баланс: В походном кошельке 1250 ириев, все затраты на содержание отряда оплачивает Империя.

Арбелах жил где-то в Авилоне. Во всяком случае, так говорил тот безумный колдун, которого Септимус повстречал пару недель назад. Вонючий злобный старикашка, который назвался «Великим и Ужасным Гореусом» жил в небольшом мрачном домике в лесах Авилона. Его деревянное жилище было безвкусно украшено тушками различных животных, по стенам стекали нечистоты, а запах был просто непередаваемый. Он не потрошил животных, а просто прибивал их гвоздями к стенам, поэтому они начинали гнить и вонять. Он не строил себе отдельное отхожее место, а справлял нужду прямо в дырку в полу. Он не выбрасывал испортившуюся еду, уже несколько лет прошло с тех пор, как он лишился последнего зуба, поэтому специально давал еде подгнить, чтобы её было проще жевать его воспалившимися дёснами. Гореус был колдуном. В плохом смысле этого слова. Что отличает мага от колдуна? Это знает любой маг. Если сила есть в магах от рождения, они развивают её, совершенствуют, то колдуны силой не наделены изначально. Они продают душу или заключают тёмные сделки с демонами, получая силу нечестным путём. Силу, за которую придётся платить. Именно поэтому любой уважающий себя маг убьёт на месте любого, кто по ошибке назовёт его колдуном. Так вот, Гореус был колдуном. Грязным, вонючим колдуном, который скрывался в лесах вдали от людей.

Септимус ни за что не зашёл бы в его хижину, если бы эта не была единственная хижина, которая встретилось ему за неделю. Матерясь на самого себя, жрец постучался в дверь и зашёл.
В хижине Гореуса он провёл буквально пару часов. Не самых приятных, и не самых продуктивных. Но кое-что хорошее он всё же извлёк для себя. Узнал про этого самого Арбелаха, который мог, по словам Гореуса, отправить жреца в Личлиор. Телепортация всегда была… Непредсказуемой. Но выбора не оставалось. До собрания оставались считанные дни, а Септимус был слишком далеко от Личлиора, чтобы добраться туда самостоятельно. Поэтому, гипотетический Арбелах, хоть и оставался гипотетическим, всё ещё мог как-то помочь. А потому…

Жрец скрылся за поворотом, увлекая за собой Лану. Древние боги были повержены, небеса перестали изрыгать демонов, а остальное было уже не его заботой. На площади оставались лысый маг и полукровка, но жрец не стал с ними прощаться. У него были дела поважнее. Хотя, сказать по правде, к Фергалу клирик проникся симпатией. Дважды вытащив его из-за грани, Септимус чувствовал позабытое ранее единство, братство, какую-то причастность к чему-то большему… Но

Нет. Все придают. И эти предадут. Вон, этот лысый с самого начала стал что-то подозревать во мне и намекнул, чтобы я не оставался дольше необходимого. Нет, Септимус, нет. Не стоит отдаваться воспоминаниям. Ты подумай, вот узнают они, что ты служишь тёмным богам и что дальше? Да они тебя на месте разорвать попытаются. И Фергал попытался бы, скорее всего, если бы не чудесное спасение. Отбрось, отбрось эти мысли и иди дальше.

Септимус мотнул головой, как бы выкидывая дурные мысли из головы, и сосредоточился на поиске зла. Арбелах, если он действительно существовал, должен был излучать зло, которое клирик в состоянии почувствовать. Особенно такой клирик, как Септимус.

Где же ты, мразь? Если ты не окажешься прямо тут, я вернусь к этому Гореусу и намотаю его кишки на его вонючий дом! Ну, ну, ну! - Жрец ходил по городу, сосредоточившись на обнаружении зла. Вены на лбу вздулись, ворон нетерпеливо летал кругами вокруг клирика, а Лана молча вела коня за уздцы, боясь лишний раз потревожить хозяина в такой момент. - Вот он! - Вспышка тёмной энергии озарила сознание Септимуса, подсказывая мужчине, в какой стороне искать «зло».

Клирик ухмыльнулся, расслабился и двинулся в сторону одного из домов.

Потеряв силы бороться, потеряв силы жить дальше, брошенный всеми, даже своей дорогой богиней, Вселюбящей Пречистой Матерью, оставшись в совершенном, абсолютном одиночестве, посреди мёртвой холодной пустыни Юра занимался только одной вещью, что ему оставалась. Он читал. Читал жадно, поглощая каждое аккуратно выведенное неизвестным автором на древних страницах слово, что отдавалось во всём его существе трепетом и благоговением. Читал то, что раньше сознательно и из страха обходил стороной. Бояться перед лицом неизбежной и бессмысленной смерти было больше нечего. Читал о Великой Каари, давно забытой, терпеливо и неустанно плетущей нити судьбы, нити человеческих душ, нити самой жизни, сплетающиеся во всеобъемлющую и вечную паутину, покровительнице потаённых знаний и мудрости, богине самой смерти, в чьих нежных ледяных руках и распростёртых на весь существующий мир паучьих лапах сосредоточена жизнь и смерть. Покинутая Инанной, не имеющая больше ни капли веры в божество любви, ни капли веры в красоту или абстрактное несуществующее добро, которого она никогда не видела, душа парня чернела с каждым прочитанным словом, отзываясь на проклятый зов забытого, запретного бога. Рано или поздно это должно было случиться.

Желающий хотя-бы последние свои дни будучи живым провести на стороне хоть и жестокой, но справедливой Матери, не желая больше видеть, как добро и любовь достаётся только избранным, лишь немногим, обрекающим остальных слепцов, добровольно обрекающих себя на неописуемые бесконечные страдания, Юра решил отдать свою душу в руки Каари. Полный ненависти, полный горькой, невыразимой обиды, он с трудом поднялся и покачиваясь направился ко входу в проклятую церковь. Теперь большой и мрачный пустой зал больше не казался таким отталкивающим, он будто приветствовал в своих стенах нового послушника, во всяком случае именно так казалось молодому некроманту. Медленно, не желая тревожить недвижный, давно мёртвый воздух внутри стен нечистой святыни, парень направился к алтарю.

Ритуал описанный в книге требовал подготовки и на подгибающихся ослабших ногах, Юра раз за разом обходил жертвенник, собственной кровью расчерчивая запретные символы и замысловатые узоры из кругов и линий, похожие на паутину по гладкой каменной поверхности. Спустя какое-то время он справился и зажёг четыре свечи по четырём краям жертвенника, освещавшие жуткие рисунки из крови. Символы и узоры на книге, совершенно точно вписывались в общую картину и вся сеть красных линий сводилась к сверкающему в свете свеч тёмно-зелёному кристаллу. Пора было начинать.
Повернувшись лицом к пустому залу, единственной фигурой в котором был обезображенный Юрген, нелепо возвышавшийся своим огромным ростом словно дерево, Юра начал читать. Слово за словом, строку за строкой, он произносил молитву богине-паучихе входя в транс, нечистые запретные стихи, бесконечные молебны проклятых один за другим покидали его глотку. Он не видел что происходило, полностью поглощённый богослужением, закрыв глаза и широко разведя руки, он продолжал читать. Кристалл в книге уже давно горел ярким зелёным огнём, способным ослепить, освещающим весь огромный зал. Слова, усиленные нечистой магией гремели словно гром, сотрясая стены ветхой часовни, разносясь по всем окружающим лесам. Для Юры время перестало существовать, в трансе он произносил стих за стихом, всё громче и громче с каждым словом, а зал церкви тем временем наполнялся мертвецами. Один за другим они поднимались из земли по всей округе, ведомые бесконечной властью тёмной магии. Словно ужасная паства они заполняли всё пространство зала, открыв беззубые гнилые рты в каком-то жутком мёртвом восторге, неотрывно наблюдая пустыми, сияющими мертвенным зелёным светом глазами, за пастором ставшим средоточием всей мёртвой энергии в округе. Некроманы, собираемой в одной точке была так много, что она была видна невооружённым глазом, формируя за спиной парня нечто похожее на раскинутые паучьи лапы, длиной в несколько метров каждая, то и дело вздрагивающие на той или иной строке запретных стихов.

Чёрное богослужение закончилось так-же внезапно, как и началось.
-Amen. Amen. Amen. - завершил свою молитву Юра, последними словами, настолько громкими, что откуда-то с потолка посыпались куски камня. Подавляя дрожь во всём теле, некромант открыл глаза, чтобы увидеть, как пустой, каким он его запомнил зал, заполнен нежитью, тут-же обвалившейся будто мешки с гнилой картошкой, отдавшей всю тёмную энергию, будто дымок от лучин поднявшуюся из их ртов и глаз камню в книге. Остался стоять только один, всё тот-же здоровяк, безмолвно возвышающийся над бесчисленными телами, отдавший часть своей жизненной силы Юре. 3\3, 4\5 -> 2\3,5\5
Говорили по лору можно поднять армию мёртвых, если это не касается боёв. Вот.

>>340235
>>340104

Дом Арбелаха внешне не отличался от многих других домов Авилона. Внешне не отличался, но Септимус смотрел на него не обычным взглядом. Клирик знал, что искать. Арбелах позаботился о том, чтобы паладины не нашли его убежище и надёжно маскировал своё присутствие, но зная, что искать, зная имя и зная, кому служит тёмный маг – найти его было лёгкой задачей для опытного жреца. Септимус подошёл к двери и внимательно её осмотрел.

Так… Тут взрывная печать, тут детектор добряков… Что дальше? Нажимная плита? Блять. Этот полоумный маг совсем ёбнулся на своей паранойе. Одно дело маскироваться, другое дело – убивать любого подошедшего к твоему дому соседа. Мне кажется, это привлечёт лишнее внимание… Дилетант. Впрочем, мне главное, чтобы он сделал своё дело.

Септимус нажал на одну из скрытых рун, разрезал ножиком себе палец и оставил кровавый след на другой руне, которая тут же засияла алым светом, затем он перерезал нить, ведущую от нажимной плиты к другой ловушке, и мягко открыл не запертую дверь. В помещении царил полумрак. Запах древней пыли резко бил в нос, а ощущение было такое же, как в склепе. В доме стояла мёртвая тишина, которая лишь дополняла ощущение какой-то могильности.

А тут миленько.

- Эй! Арбелах! Я знаю, что ты здесь, мне нужна твоя услуга! - громко прокричал жрец так, чтобы его было слышно из любого угла дома. Дом отозвался глухим эхом и тишиной. - Арбелах! Мне нужно в Личлиор и я никуда не уйду, пока ты меня туда не отправишь! - Продолжил жрец, вслушиваясь в тишину.

Ну, где ты, сын Нергала? Если ты, желчь Азатота не появишься передо мной в ближайшее время, я спалю весь твой дом.

Септимус прошёл в гостиную, брезгливо стараясь не касаться грязных поверхностей. Лана осталась стоять в коридоре, господин не велел идти дальше, а сама она не горела желанием пачкать свои белые одежды.

Тут будет вставлен кусок, который я допишу позже, сейчас убегать надо.

Септимус провалился во тьму. Это была не обычная телепортация, во всяком случае, маги из Первой Империи поседели бы, если бы их телепортировали ТАК. Всё тело Септимуса будто разложилось на атомы и в этом состоянии помчалось куда-то в неизвестность. Он стал вселенной, а вселенная стала им. Звёзды рождались и умирали, планеты обращались в пыль, а цивилизации гибли у него на глазах. Всё это сопровождалось липким ощущением одиночества и страхом бесконечности. К счастью, это довольно быстро закончилось.

Он встал на ноги и огляделся.

Лес. Дом. Болото. Хорошо, это похоже на Личлиор. А это кто? - Клирик заприметил две фигуры, от одного несло мертвечиной, - Видимо некромант и его слуга. Ладно.

- Кхе кхем. - Привлёк внимание к своей персоне клирик. - Мы с подругой ищем одно место, а лошадь наша увы далеко…
Чёртов маг, неужели так сложно было ещё и лошадь телепортировать. Жмот.
- Так вот, вы не могли бы нам помочь?