Работать нищеброд, конечно же, не любит и избегает этого любыми средствами, но, судя по неулыбчивым рожам продавцов и официантов, всё равно приходится. Работой своей всегда недоволен и считает её потерей жизненного времени. Однако, кагбе в компенсацию, у большинства нищебродов есть поверие про то, что где-то в природе бывает любимая работа™, на которой (судя по слухам) не надо вкалывать и горбатиться, а зарплата овер 9000 евро в час — эдакий священный красный угол, куда намозоленный офисный планктон возводит очи горе, уповая, что «вот однажды…» У каждого нищеброда он свой, но общие черты есть.

Причём любимая работа™ в понимании нищебродов обладает всеми характеристиками горизонта. То есть она наверняка есть, но чуть более чем полностью недостижима: любая работа, которой занимается нищеброд, вскоре из любимой становится для него рабской ненавидимой горбатилкой. Объясняется это глубокой шлюховатостью нищебродской морали — «если мне платят, значит, меня ебут» (тут нужно сосредоточиться на ощущениях в области заднего прохода) и реактивным симптомокомплексом на эту аксиому.

Этот ментальный костыль, подобно «царствию небесному», позволяет нищеброду убить множество зайцев, например:

Органически безруким он позволяет оправдаться в своих глазах, мол, это просто работа нелюбимая, а вот будет любимая™ — вот тогда я о-го-го! Эта нехитрая отмазка избавляет от необходимости совершенствоваться на текущей ветке навыков, да и вообще что бы то ни было на ней делать и к чему-то стремиться. Самое интересное, что и от необходимости хоть как-то двигаться в сторону любимой™ тоже избавляет.
Нищебродам, которые искренне стараются арбайтать, но не могут попячить чувство самокритики, состоящее из «ты тратишь жизнь на какую-то хуиту», он помогает расщепить сознание и абстрагироваться от этих тёмных мыслей, особенно если они действительно тратят жизнь на основательную хуиту. Мысли тем временем никуда не деваются и периодически отрыгиваются запоями и депрессиями.
Что уж говорить про просто ленивых долбоёбов, коим этот костыль выдается при рождении в двух экземплярах с запаской. Их духовная негибкость приводит к тому, что они односторонне фиксируют любую «усталость, связанную с преодолением трудностей», как негатив, при этом мечтая даже там, где надо потеть, сопеть или просто сделать над собой однократное усилие, найти «позитивный оттенок», отчего закономерно и катятся вниз по наклонной. Они напоминают желающих кататься с горки, но чтобы санки вверх ехали сами собой. Любое мало-мальское препятствие на пути к желаемой цели нищебродом воспринимается как трагедия вселенского масштаба и патетичное «почему это всегда происходит со мной?»