Я работаю в зоопарке, уборщиком. На самом
деле неплохая работа, во всяком случае, не
хуже грузчика, например, или продавца, зато
не надо ни с кем разговаривать. Я каждый
день предоставлен самому себе,
прохаживаюсь мимо клеток, мысленно
отмечая те, которые пора чистить. Служащие
давно прекратили со мной общаться,
наверное, они думают, что я умственно
отсталый, потому что я грязен, неопрятен, и
разговариваю сам с собой.Ну и пусть, мне же
лучше. Для каждого типа животных есть свои
хитрости по уборке, у меня есть тряпки и
шкурка, для клеток с птицами, сетка и губка,
для рыб, даже прихват для слоновьего дерьма,
например. Я медленно хожу от клетки к
клетке, методично вычищая дерьмо, и думаю
о своем, весь день, до вечера. Вечера я
люблю, больше всего. Они полны
предвкушением и тишиной. Люди ,один за
другим,выходят из зоопарка, сторож
закрывает его, а я только начинаю жить. Моё
зрение обостряется, нюх становится острым,
как у гиены, а движения ловки и незаметны. Я
работаю здесь уже 20 лет, и сам стал
животным. Я люблю ощущать себя одним из
них, сильным, диким, среди них я могу не
прятаться, могу не притворяться. Я снимаю с
себя мешковатую форму, и прячу. Полутьма
медленно спускается на зоопарк, скрывая
меня. Я медленно крадусь мимо клеток с
засыпающими зверьми, стараясь идти по
ветру, чтобы они меня не учуяли. На моих
ногах вязаные шерстяные носки - это
единственная одежда, что осталась на мне, но
это не дань человечности, а лишь отличный
способ сделать свои шаги практически
беззвучными. Словно тень, я скольжу по
узким проходам, выбирая жертву. Кто это
будет сегодня? Тонконогая антилопа? Нет.
Может, пухлая коала? Нет, сегодня будет кое-
что особенное. Я тихо открываю клетку с
макаками, нервно облизывая губы. Животные
спят, я не потревожил их. Все, кроме одной.
Она сидит в углу клетки, и наблюдает за мной.
Да, это то, что надо. Я подскакиваю к ней, и,
схватив за волосы, наношу несколько ударов
по голове, чтобы показать свою силу, а затем
скручиваю и прижимаю всем телом к
холодному полу клетки. Она жалобно визжит и
пытается выбраться, но я крепко её держу.
Разбуженные ее криками макаки мечутся по
клетке, ухают, в их глазах я вижу страх. И
тогда я вхожу в неё, безжалостно раздирая
внутренности своим крепким пенисом, я
двигаюсь все быстрее, и быстрее,
высвобождая животное внутри себя.Это мой
праздник.Глаза моей макаки вылезли из
орбит от ужаса, она хрипло визжит. Я реву, и
обезьяны вторят мне, это словно какой-то
чудовищный концерт. Я чувствую, что скоро
кончу. Тогда я с силой бью макаку головой об
пол, и разряжаю свои яйца в её потроха.О!
Упругая струя спермы изливается из меня, с
силой водопада, я на высшей точке
наслаждения, на Эвересте удовольствий. Вот
оно - единение с природой, истинное,
незамутненное ничем. Я лежу на спине, и
сознание понемногу приходит ко мне. Я
оставляю притихших от ужаса макак и выхожу
из клетки. Это было чудесно, и самое
замечательное, что после дня рутинной
работы с метлой в руках, все повторится
вновь.