Ночью на хуторе гремели молнии, сверкали подлые ураганы и всякие непотребные проливные дожди спускались с небес и прямо на землю. В непроглядную темноту черных, словно жопа у негра туч, улетела старая собачья будка. Потом и кошачья, и так до утра. Храбрый наш Великан бесстрашно принял стихию своей, его, Вовика, исполинскою грудью, и глазом своим, Вовьим, почти что ни разу и не моргнул. Так, укутавшись в три, а то, положим, и пять одеял из доброй крысячьей шерсти, наперекор злому року, Вовик отчаянно выжидал чего-то в самом дальнем углу старого мрачного погреба. Казалось, уже целую вечность. Мысли о том, что домашние так удачно уехали накануне в райцентр, уже совсем слабо утешали могучего храбреца, и лишь тяжелая тревога неумолимо набирала силы в его, Вовика, чутком и беспокойном сердечке. То и дело воин дорог настороженно мотал головой - то почудился вдруг звук сирены спасательных служб, а то и какая наглая капля прицельно била из протекающего потолка сверху и прямо за вовий шиворот вовьих трусов и носков. Первый вовинист обильно раздражался и фыркал, кутался в одеялы и отчаянно грузно потел, но делу это не помогало. Тогда, окруженный мешками с картошкой, репой и тыквой, среди бесчисленных маменькиных солений на зиму, стойкий герой вновь почувствовал жгучие терзания скорой голодной смерти. И чтобы как-то взбодриться, принялся разговаривать с собственным отражением в банке, да так внезапно увлекся, что почти позабыл о бушующей непогоде и о своем, вовьем, бедственном положении. "- Сколько раз я маменьке говорил, это самое, крышки завинчивающиеся покупать, а не закатывать как при царе Горохе? Да уж! Сэкономили, твою дивизию..." - сокрушался хозяйственный генерал подвала, и тут же себе отвечал. "- А вот купил бы тогда походный ножик швейцарской марки, этой, мммм, ну с крестиком, красные такие... Вот сейчас бы огурчиков трескали". Тут нейросеть в голове Вовика принялась еще быстрее перебирать синапсы. "- А ты гвоздь нашел бы, олух ленивый". "- Да где тут, разве чего найдешь в потемках". "- А ты наощупь! Из-под одеялы-то вылези, жирный!" -едко подбадривало отражение в банке. "Я не ж.. Иди ты в баню!" -буркнул сам себе Вовик и тут же выпучил, что было вовьих сил, глаза не то от испуга, не то от внезапного озарения. Баня! она же над подвалом вот здесь, еще один люк должен быть, а там.. "- А чего там?" -не унимался зазеркальный Вовик из банки. "- А там, ну, всякое там. Вилы там были." "- Сказочный чудозвон! Вилы тее чем помогут, банку эту откроешь или картошку будешь на них жарить как шашлык?" -язвило отражение и настоящий Вовик, скорчив суровое воволицо, даже презрительно замахнулся, дескать, щас как тресну, падла. "- Подохнешь тут под завалами от голода и тебя съедят черви. Друзья твои!" "- Заткнись!" "- А ты заставь, больной." "- Заткнись и думай что делать, а то только мешаешь, как эти самые, твиттерские в черветреде." "- Да ты же не читаешь черветред, ты же выше всего этого." "- Не читаю! Мне друзья говорили, скидывали там." "- Чего тее скидывали, сам себе-то не ври уже! Не читает он. Еще стишки сохраняет в папочу и пасты перечитывает". "- Это компромат, это для.." "- Что для, может опять эксперимент? Все черваны смеются!" "- Да мне мне все равно что там они" "- Правда? Да ты на каждом стриме палишься, больше тебя в треде только Пашка сидит, вообще не вылезает, даже на стримах выбегает по-быстрому чт глянуть, ха-ха-хо-хоа!" Так продолжалось бы долго, но внезапно раздался скрип - поднимали люк входа в подвал. Послышался топот шагов и тревожный маменькин голос, что искала своего ненаглядного сыночка и вся истерзалась. Вовик стремительно выскочил из одеяльного плена и поспешил скорее на свет к людям, крепко сжимая в объятьях заветную баночку прошлогодних огурцов. Навстречу новому прекрасному дню