>>19509
>>19593
Дима Комбаров суетился вокруг своего навеса в майке путина, наглаживая, он строил его непрерывно десять лет и вот наконец-то почти достроил. Дима целовал навес в бетонные губы, больше похожие на сплющенную пизду, а навес отвечал ему легким подрагиванием, кажется, кто-то очень колченогий, с тяжелой головой бежал приближаясь. Дима повернулся к приближающимся шаркающим шагам жопой и услышал за спиной запыхавшийся мразотный голос: "Наконец-то никакого Карреры! Наконец-то можно дышать спокойно, придаваясь исконно русским утехам!" Но Дима ничего не ответил мрази, продолжая обмазывать свой навес говном, чтобы потом облепить его коровьими лепешками для надежности. Мразь, долго остававшаяся без внимания, вот уже полторы секунды, начала припадочно семенить вокруг, выискивая, за что же зацепиться? Вдруг плешивая мразота заметила димину розовую маечку с вождем, игриво подвязанную чуть повыше пупка, и тогда мразина победным голосом гаркнула: "Дима-Хуина, смари, че у меня тоже есть!" - и выпятила вперед навес из голубой футболки с изображением рептилоида, а потом, как будто этого перформанса ей показалось мало, выкатила и трусы с удмуртом и кучмой по обе стороны своего мужского достоинства. Так и стояла мразь, раскорячившись, со спущенными штанами, но Дмитрий в ответ хранил лишь гордое терпенье. А у мрази терпенья не было совсем. "Слушай, Димусик, а зачем и с какой целью ты строишь этот говняный навес?" - поинтересовалась мразота, вжимая неразговорчивого товарища в коричневеющую стену конструкции. "Я верю, что когда я дострою этот навес, все мы, понимаешь, Денис, ВСЕ МЫ! Сможем спрятаться под ним и так победим!" - отвечал смиренно Комбаров, щекоча впалой щекой остывающее говно. И Глушаков отпрянул и встрепенулся, между ним и Дмитрием опять, как много лет назад проскочила искра, тогда они, кажется, вдвоем топтались в трансформаторной будке, стоя по локоть в воде, а теперь Димочка, его Дима, назвал безымянную по имени. Такого никто себе не позволял. И мразотный член встал подобно франкенштейну. "Дима... Димочка! Давай сольемся в богоугодной близости!" - шептал Глушак, заливаясь слезами от едкого запаха говна. Но когда влажная пелена умиления спала, Денис пришел в животный священный ужас и трепет. Вся кокетливая розовенькая маечка Димы была измазана в несвежем переливающемся говне, а вместе с ней и... "Ах ты, демон окаянный, паразит рода людского! Как ты мог так скверно испоганить нашего любимого президента?! Он же для тебя стадион строил..." - Денис слегка оттянул зловонную ткань, дабы рассмотреть масштаб бедствия, на него с Диминой груди взирала грустная абамка-абизянка в короне. "Вот жеж предатель России и футбола" - подумала про себя глухая мразь и с ревом развернула Комбарова обратно в навес. Пальцами уютные песочные шортики порвать не удалось, поэтому пришлось надкусывать, и вот хилая братская жопа на свободе! Все так же пахнет плесневелым хозяйственным мылом и руссиано. Глушак вставил свой точеный карандаш Диме в копилку, но он выпал, и снова, и снова. Тогда пришла мразотная идея - придерживать и удерживать член внутри рукой. И дело заспорилось. "Ну что, Кирюха сейчас тоже чувствует меня в себе? Зря он, конечно, из дристака ушел, тут такой воздух... Я про вас, про близнецов сюжет по РЕН ТВ видел, все теперь знаю... Про вашу ментальную связь.." - стонал Денисик, раздирая костяшками простату Комбарова, а второй клешней въедаясь в навес. Болезненно излившись в Димочку чем-то красно-белым, Глушак вероломно обоссал труд всей жизни своего любовного друга, а затем, почесывая ухо плечом, удалился. Дима же, выебанный и морально обоссанный, забрался на разрушаемый токсичной мочой навес и спрыгнул. И, упав, сам стал похож на навес, и разбежался.