Я слизнул слезы, выступившие на глазах, потом вытер их руками. Наверное я попросту трус. Я прячу это за десятками масок, теперь еще и выгляжу как настоящий монстр, но внутри я робок и осторожен. Странное сочетание. Ведь… Ведь пока толком нет тревожных признаков, а я уже так напуган. Я уронил голову на руки, пытаясь сдержать слезы страха. Где то за дверью я услышал топот людей, скрип открывающейся двери, кажется на верхние этажи. Ну, там наверное мои следы есть. Да и за окном насколько я слышу кого-то дежурить поставили. Неужели все так серьезно?
«Механизм психологического давления».
Но зачем? Какой в этом смысл?
«Обнаружены факты нарушения периметра».
Но ведь я ничего не нарушал. Я сидел тут, ходил только туда куда скажут. В чем я виноват? Я не делал ничего такого чтобы этот человек пострадал. Я не желал никому зла. Я… Я — убийца. Плевать. Не важно. Биологические проблемы, это мои проблемы. И проявлять слабость не следует. Жалкие людишки, теперь я для них ядовитая тварь. Прекрасно. Ошибочка Лирова, ядовитость не должна была проявляться столь ярко. С этим надо быть очень осторожным, медицина не стоит на месте. Если он желает провести скрытый геноцид не модифицированных людей создавая модификантов как биологическое оружие, он должен делать это более скрытно. Я вновь закрывался в ледяную броню презрения, отгораживаясь от пугающего меня цинизмом. Рассудок уязвимая вещь. Но я вынесу все. Любые мутации моего тела и разума. Ничто не сломает меня. Ничто.
В дверь постучали. Ну надо же, какая вежливость.
- Входите, - сказал я, сам поражаясь холоду в моем голосе. Командир, в противогазе, и с крупным свертком в руках.
- Как состояние пораженного? Иные пораженные имеются? Было оказано негативное воздействие на прачку? - спросил я, посмотрев на человека. Глаза слегка жгло, думаю он заметит что я плакал. Плевать, он всего лишь человек. Да и я, я в силах совладать со своими эмоциями.
- Нет, стирка проходит в перчатках, а поражение вызвал по всей видимости контакт кожи с пораженной одеждой. По предварительным данным, небольшая побочная реакция на гормональную терапию в виде изменения состава природного репеллента в кожных железа, и проявления у него раздражающих свойств. У пострадавшего прогноз благоприятный, мы связались с фирмой, и нам было рекомендован препарат, который временно ослабит секрецию кожных желез, до того времени как доставят гормональный корректор.
Я с облегчением выдохнул. Вот так, все хорошо. Улыбнулся.
- Прекрасные новости. Препарат введете сейчас?
- Нет, в медблоке конечно, там же возьмем дополнительные анализы. Только меры карантина не сняты, так что это будет иное здание, уже подготовленное должным образом, для избегания опасности.
- Хорошо. Хм, мне так вот и идти в одних трусах? По моему это становится дурной привычкой, разгуливать тут вот так.
- Накинешь плащ и чулки, - ответил он, протянув мне сверток.
- Чулки то хоть чистые? - Вздохнул я, разворачивая снаряжение.
- Да, - ответил он, глядя как я проверяю их на запах. Я надел их на босу ногу, не желая пачкать обувь этими побочными репеллентами, накинул резиновый плащ, который впрочем оказался достаточно тесен, хотя эта штука и предназначена для носки поверх полной амуниции. Но ноги он прикрывал едва-едва. Экипировавшись таким образом, я отправился за командиром в неизвестное мне здание. Нет, ну надо же, испугался от такой как оказалось мелочи.
Мы прошли по каким то коридорам, оказавшись в конце концов в небольшой комнате, перед которой я снял свое снаряжение. Едва я туда вошел, как мое внимание привлек стол, стол с весьма мощными креплениями для рук и ног. Там уже был медик, готовящий к работе шприц, он указал мне на знакомые перчатки, закрывающие когти, и сказал:
- Прошу прощения, но этот препарат может вызвать неконтролируемые судороги в течении первого получаса, так что для вашей собственной безопасности, придется вас связать.
Я улыбнулся, глядя на него. Тут еще как минимум четверо, в том числе и безопасник. Позабыли видимо о моем нюхе. Думаю что соседняя комната надежно скроет их присутствие. Вооружены? Возможно. Цель?
«Допрос».
Причина? Конечно, они наконец то заметили что я гулял по стене как хотел, забираясь и на другие этажи скрыто от камер. Химические методы допроса? А если пытки? Ну расскажу я им что залез туда чтобы подрочить таком, поверят? А больше то мне и сказать нечего.
- Матвей? - Сказал командир, глядя на меня. Взять его в заложники? И что тогда? Тут слишком далеко, коридор уже могли перекрыть. Им нужен кто-то для работы. Им никуда от меня не деться. Держать лицо, любой ценой держать лицо. Надев перчатки я обернулся, улыбнулся, и сказал:
- Я выражаю протест против допроса третьей степени, человек, - не дожидаясь ответа, подошел к столу, лег на него. Держать лицо. Любой ценой держать лицо. Сейчас у меня нет выхода отсюда, я уже в ловушке. Медик осторожно подошел, закрепляя крепления на моих руках и ногах. Я не сопротивлялся. Страх, держать страх. Ну вот, все ожидаемо.
- Ну здравствуйте, Юрий Петрович. Вам будет удобнее спрашивать, или выслушать?
Человек пристально посмотрел на меня. А если будут пытать? Нет, я им нужен живым и здоровым.
- Рассказывайте, - он осторожно сел рядом на стул.
- Полагаю вы заметили и характерные царапины на кирпичах, и следы на закрытых этажах. Раз уж вы предоставили в мое распоряжение это здание, я взял на себя смелость изучить его подробнее. Цель простая, подготовить пути отступления, которым я и воспользовался сегодня, когда меня посетили со столь неожиданным визитом, - я ухмыльнулся, посмотрев на командира, - причина таких предосторожностей думаю вам понятна. Я незнаком с вашей кухней, и меня терзают опасения что кто-то попробует устранить ваш небольшой хак в решении поставленной задачи по изготовлению брони шестого класса защиты новой редакции. Предвидя ваши вопросы, нет, я не проявлял любопытства к другим зданиям, в конце концов любопытство кошку сгубило, а я хоть и не кошка, но лучше перестрахуюсь в этом вопросе. Можете осматривать все вокруг самым пристальным образом, я не посещал их.
Я замолк. Человек тоже помолчал. Затем спросил:
- Твое имя?
- Матвей.
- Фамилия?
- Соломин.
Началась череда однотипных, повторяющихся вопросов. О моих данных, событиях ночи прибытия, даже об моей одежде:
- Назначение нестандартного кармана на вашем плаще?
- Размещение устройства видеорегистрации.
- Скрытое?
- Относительно.
- Его назначение?
- Козырь моему адвокату в случае неприятного инцидента.
- Поясни.
- Моя внешность иногда вызывает излишнее любопытство, а у некоторых людей любопытство проявляется в желании потыкать палочкой, иногда излишне сильно. Так что я предпочту иметь материальное доказательство того, что вон те трое ребят с обрезками арматур не просто так разгуливали, а я такой плохой и нехороший на самом деле не первым напал на них.
- Подобные инциденты были?
- Да.
- Сколько, когда и при каких обстоятельствах?
Я рассказывал и рассказывал, придерживаясь все тех же версий что он узнал бы и так, запросив следственные материалы дел в которых я так или иначе участвовал. Нет смысла скрывать секреты полишинеля, а готовность идти на сотрудничество так или иначе зачтется. Тем более что я прекрасно видел шприц, и ампулу с каким то препаратом. Интересно, насколько сильно подействует на меня их сыворотка правды? Странным образом, сейчас я практически не боялся. Любопытное свойство моей психики, я могу начать паниковать на ровном месте, терзать себя переживаниями и домыслами до состояния самой настоящей истерики, но потом страх словно перегорает во мне, исчерпывает свой лимит, исчезает. И меня уже даже не смущали странные вопросы, назначение которых скорее всего в том и было, смутить, запутать.

>>106843
- Как вы поднимали убитых животных на крышу?
- Каких животных? На какую крышу?
- На которых охотились.
- На мышей? Ну мышь на крышу и просто закинуть можно, - я усмехнулся, - только я не помню чтобы делал это.
- Лосей, кабанов.
- Кого? - я вполне искренне рассмеялся, - вы что, издеваетесь? А медведей я случайно не наловил?
- На крыше барака обнаружены кости двух лосей, и одного кабана.
- А я то тут причем? Я по вашему их туда затащил?
- Это мог сделать кто-то еще?
- В любом случае у меня нет ключа от люка, как я мог затащить туда ваших лосей?
- Наших лосей?
- Вы по делу вопросы задавать будете, или так и продолжите мне мозги компостировать вашими лосями?
Человек странно посмотрел на меня, кажется делая некие выводы на основании этого странного приема психологической обработки.
- Почему вы отрицаете это? - Спросил он, каким то странным тоном. Странная смесь подозрительности, удивления, и чуть заметной тревоги.
- Отрицаю что? Слушайте, я понятия не имею кто там вам что на крышу натаскал, но во первых это точно не я, во вторых, я не слышал чтобы туда кто-то лазил, так что видимо до моего приезда кто то у вас там запас мяса устроил.
- Там остались только кости, разгрызенные кости.
Я пожал плечами, насколько позволяли крепления. Он пытается заставить меня нервничать, но почему такими странными обвинениями?
- Хорошо, с какой целью вы проникали на верхние этажи?
- Готовил возможные пути для бегства в ситуации опасной для жизни.
- У вас есть причины опасаться?
- У меня есть причины считать себя в безопасности?
- Почему вы отвечаете вопросом на вопрос?
- Потому что у меня нет конкретного ответа. Меня нервирует быть в безвыходном положении. А так же нервирует быть на секретной военной базе, если этот термин применим.
- У вас есть причины нервничать? - вкрадчиво спросил человек, в ответ я дернул привязанной рукой, и сказал:
- Это на причину тянет?
- Вы самовольно покинули охраняемую территорию.
- Тут же явившись на проходную, и доложив о вспугнувшем меня факторе.
- Тем не менее, покинули.
- Да.
- Несмотря на то, что я предупреждал вас, что это будет иметь последствия.
Предупреждал, не предупреждал, какая разница?
- Я так же предупреждал, что если мне назначено строгое расписание, я буду придерживаться его, и в случае незапланированного нарушения, воспринимать факт этого как опасный фактор. Нарушение режима моего расписания, может означать и нарушение вашего режима безопасности, не так ли? И у меня не было иного пути чтобы поднять тревогу, и предупредить вас в случае, если бы проникшие ко мне люди оказались к примеру вашими конкурентами, желающими пресечь ваше сотрудничество, дающее вам некоторое преимущество в разработке.
Он промолчал, а затем продолжил задавать вопросы. Все те же вопросы. И опять зачем то спрашивает о каких-то костях. Это начинало надоедать. Почему то он въелся в это сверх всякой разумной меры. Интересно, это ему какой-то горе-психолог насоветовал?
- Ну что-ж, вы понимаете, мне просто необходимо кое-что уточнить, - сказал Юрий, кивнув ассистенту, подготовившему инъекцию. Я с любопытством посмотрел на наполняемый шприц.
«Весь спектакль не более чем подготовка к процедуре химического допроса. Анализ текущей реакции на вопросы, для сравнения ее с последствиями применения препарата».
- Нервничаете? - Спросил Юрий, внимательно глядя на меня.
- Есть причины? - ответил я, с улыбкой на лице. Держать лицо, им попросту нечего из меня вытягивать, ну кроме того что я обдрочил им стену на втором этаже, да может быть страшные секреты фирмы, которым я стал свидетелем. Правда толку им от них? Что они подозревают на самом деле?
- Я протестую против применения на мне неизвестных препаратов, без консультации с фирмой, - сказал я, тем не менее сжимая и разжимая руку, и стараясь скрыть волнение.
Юрий не ответил. Он смотрел как врач делает мне инъекцию.
- Сыворотка правды, да? - Спросил я.
- Возможно, - счел должным сообщить Юрий.
- Ну хорошо, записывать будете? - Держать лицо, - тогда пишите. Первая минута после введения неизвестного препарата. Самочувствие нормальное, последствий введения не ощущаю. Пока.
Человек смотрел на меня, я на него. Первое время действительно ничего не происходило, и я размышлял над тем, действительно ли мне нечего сказать, но затем я стал чувствовать некоторую спутанность мыслей. Глупый человек, что он пытается вытрясти из меня этим химикатом? У меня нет для него никаких страшных секретов, а те что есть относятся скорее к области моего нежелания говорить о чем либо являющимся в той или иной мере постыдным в моем восприятии, но не как ни свидетельством таковых материй которые могли бы быть достойными работы контр-разведки, да и в конце концов, не пол генерала ли он копает, воспринимая его как угрозу государственной безопасности в силу его сотрудничества с фирмой? Ведь в таком случае я являюсь скорее жертвой, нежели соучастником мнимого преступления, а следовательно мне так же нечего особо скрывать.
- Какие здания на территории комплекса вы посещали? - Прозвучал вопрос Юрия, словно сквозь туман.
«Мой взгляд не сфокусирован на его лице, я смотрю сквозь него, и возможно мои зрачки расширены. Препарат действует».
- Проходную, внезапно, да? Точно, я там был когда входил, забавно? Кстати, а как я вообще могу говорить о зданиях которых я посещал, если не знаю их названий? Ну проходная то понятна, проходная она везде проходная, ну и барак, это барак, так? Где вы меня поселили? Ну типа когда тут все строили, в нем рабочие жили, давно это было. Вот, в бараке. А остальное, ну это здание, где такая милая прачка работает, я там еще белье получал. Слушайте, а почему вы меня туда не пускаете, а? Нет, ну блин, даже трусы отнести на стирку, и то не даете, вам вот не стыдно людей ради этого гонять? Неужели вы думаете что я причиню такой милой девушке вред?
- Какие еще здания вы посещали?
Поток несколько неестественной словоохотливости не пропадал, это чем-то напоминало опьянение, я говорил, и цепочка рассуждений от первой фразы начинала вырываться изо рта словно минуя ту грань, где мышление отделено от речи без труда.
- И ничего бы я ей не сделал. Ну может пару комплиментов в том здании где собственно говоря сама примерка брони была, когда я потом еще отправлялся на медосмотр, вот там, где далеко, еще над подземной веткой дорога идет, ну и по наземной. Слушайте, а ваш комплекс из космоса действительно от заброшенной промзоны не отличается, я вот просто не пойму, а тепловое излучение оборудования вы как маскируете? Хотя погодите, а разве инфракрасное излучение лежит в зоне прозрачности атмосферы? С орбиты то рассмотреть трудновато за всеми этими слоями воздуха. Хотя это же наверное яркие пятна? Металлоизделия как минимум требуют кузнечного производства, да?
- Вы были в подземной ветке?
- Или вы их охлаждаете? Что? А, нет, ну, нет. Под землей я был, ну у вас вот тут уже подвальное помещение? Значит под землей, не так ли? А сама ветка, нет, я не видел рельс под землей, вот так вот. Но слышал, знаете, модификация сделала мне достаточно чуткий слух, я даже подслушивал пару раз разговоры, которые как вы считали я не должен был слышать, жаль ничего интересного не получилось услышать, потому что вы все время треплетесь не о том о чем надо.
- Что вы слышали из того что не должны были слышать?
- Ну то что ваш генерал умеет ругаться, причем на удивление сдержано. И вообще, я у ваших людей вызываю не меньшую паранойю чем они у меня, странно, да? Слушайте, зачем вы меня вообще тащили сюда если так боитесь? Это совершенно бессмысленно, притаскивать только затем, чтобы потом скакать вокруг рассуждая как я забрался прыжком на люстру. Ну забрался, ну и что? Ну бывает. Зачем все это мне нужно вообще? Вот этот ваш эпизод с выяснением кто сильнее, ваш командир, или я? Ну прыгаю я ловче, удары он отводит ловче, и что? Зато потом, за дверь вышел, генерал охреневает, его охранники рассуждают о том, что было бы если бы я на них бросился, да и вообще знаете как это порой надоедает, когда за спиной слышишь что о тебе говорят? Телепаты были бы самыми несчастными людьми, инфа соточка.

>>106844
Что вы слышали о ведущихся здесь проектах?
- О, ну вы создаете комплекс брони способной защитить от противотанковой винтовки образца второй мировой. Здорово, да? Вот только проблема в том, что кинетическая энергия по своей природе относительно сложна в плане защищенности от ее воздействия в силу в равной мере материальной природы мира, а так же закона сохранения энергии проводящего как к деформирующей проблеме, в которой можно исходить из разрушаемосте-защищенности объекта и гашении кинетики в слоях неупругой деформации, что конечно делает элементы защиты одноразовыми, как мотоциклетный шлем например, или полагаться на распределителе-защищенность, путем распределения импульса кинетической энергии по всему телу человека, то есть демпфером поглощающим кинетику является само человеческое тело, что естественно ставит непреодолимую преграду поскольку кинетический импульс пули двенадцать и семь достаточен чтобы разорвать человека от башки до жопы, или превратить его в отбивную при полном распределении импульса, вы конечно идете по комбинированному пути, ставя разрушаемый демпфер в качестве среднего рубежа защиты, защищая его самого поверхностным слоем распределительной брони…
Наконец, волевым усилием мне удалось приостановить поток слов, несущийся из моей пасти. Я замер, чувствуя как возбуждение во мне встало точно вода перед перекрытым клапаном. И этот «гидравлический удар» мысли стукнул в голове точно молот. Я осознал что все что я говорил, я говорил очень быстро, и человек если и понимал меня, то с большим трудом. Мой взгляд фокусировался где-то на кончике носа, и все вокруг было в тумане, из за нарушения фокусировки глаз.
- Неизвестный момент времени. Нарушено восприятие времени. Нарушена способность разделять мысль и речь. Нарушено сознание. Мысли текут слишком свободно, не останавливаясь на чем-либо конкретно без достаточного волевого усилия. Нарушен обратный барьер. Спутано восприятие внешней речи, внешняя речь становиться малоотличимой от внутренней мысли. Слово становится инициатором цепочки рассуждения, - я говорю это вслух? Не могу разглядеть лицо человека, все в тумане, только нос виден совершенно отчетливо.
- О каких еще проектах ты знаешь?
- Выработка наркотических препаратов в теле модификанта. Я видел живой образец, в качестве побочного действия отмечено влияние препарата на самого модификанта, что проявляется в неадекватности поведения, и резких переменах настроения. Эта киска бывает буйной. Она была на доработке, устранении этого эффекта. Вероятно модификацией нервной системы, которую собираются ставить и мне. Уменьшение времени прохождения импульса в нейроне, не знаю точную методологию, но это явно глубинное биохимическое вмешательство. Вы недооцениваете гений Лирова. Думаете я такой прыгучий просто потому, что помесь человека и особо физически активной зверушки? Нет, я заприродное существо, мои кости не имеют ничего общего со свойственной млекопитающим кальциевой структурой. Они белковы, они упруги, они способны к значительным упругим деформациям, поглощая значительные физические и кинетические импульсы. Я прыгал с шестого этажа, прыгал без особых травм, хотя ей не повезло. Наверное мне не стоило кивать ей, я действовал подвергаясь инстинктивному порыву, показать что со мной все в порядке, я кивнул ей, и она решилась. Эта иллюзия грань иррационального. Женщины вообще часто действуют повинуясь скорее эмоциональным порывам, нежели разуму. Я воспользовался этим для ликвидации ее как свидетеля того, что я брал заложника. Видя ее неустойчивое психологическое состояние, я кивнул ей, создав иллюзию безопасности подобного прыжка, вселив в нее веру.
«Опасное направление разговора. Я не контролирую свои ответы, я не контролирую свое мышление, я не контролирую свое молчание».
- И убив ее столь же верно как если бы разорвал ей глотку собственным когтями.
«Я говорю одновременно? Моя глотка не может говорить двумя голосами, она превратит их в набор бессвязных звуков».
- Так же я видел лечение дебилизма, врожденного, наследственного дебилизма. Что лучше, быть дебилом или кхаджитом?
«Препарат нарушает границы в моем сознании, это возможно применить в своих целях. Враг. Я в опасности. Моей жизни имеется угроза».
- Неплохой выбор, да? Кроме того, семнадцатая химера имеет заметно большие границы роста нежели те, которых достиг я. Я не знаю правда имеются ли пределы гигантизма, но объект ростом выше двух с половиной метров я видел.
«Враг, рядом со мной враг. Напасть на него. Убить прежде чем он убьет меня! Страх. Боятся его. Он угроза. Он привязал меня. Он посадит меня в клетку!».
Моя глотка извергла жуткое шипение, сменившая тот невнятный, двух-разговорный бред что издавала до того. Я с силой дернулся, и неожиданно мой взгляд резко сфокусировался на враге. Кровь вспыхнула в жилах, разогреваемая уже моими химикатами, химикатами моего тела.
Враг. Убить. Связан. Вырваться. Крепкие путы. Рвать. Рвать. Дергаться. Со всей силы. Оскалится. Зашипеть.
Сознание запутывалось окончательно. Совершенно неожиданно для себя, я почувствовал иррациональную вспышку ненависти к Юрию. Я почувствовал исходящую из него угрозу, и нечто внутри меня отреагировало с гораздо большей жесткостью, чем мог контролировать химикат.
Любопытный эффект. Гормональное воздействие вызванное чувством опасности пробудило защитные инстинкты. Препарат придал им полную несдержанность. Чувство страха вызвало вспышку гнева. Гнев наткнулся на физическое противодействие пут. Боль от резких движений связанных рук и ног вызвали еще большую ярость, и процесс стал нарастать лавинообразно, раздражители замкнулись сами на себя. Юрий уже отшатнулся, глядя на меня, со всей силой своего тела, многократно подстегнутой гормональным всплеском, бьющегося в путах, обдирая себе руки и ноги в кровь. Врач вообще размазался по стенке, в стремлении спрятаться. Моя глотка издавала пугающую смесь шипения и рычания, ниспадавшего до столь низкой ноты, что от него физически ощутимо вибрировали легкие. Юрий что-то крикнул врачу, и за затмевающей сознание пеленой ярости я осознал что не способен понять слова. Моя способность воспринимать их, нарушена.
Вырваться! Убить! Вырваться! Убить! Вырваться! Убить! Выгнутся! Вцепится зубами в держащее руку! Вырвать это!
Потеря контроля над собой была абсолютной. Я пытался выгнутся самым неестественным образом, точно эпилептик в припадке, но гибкость моего позвоночника была недостаточной чтобы уверенно захватить крепеж, и потому я только кусал металл наручника, едва проминая крепкую сталь. Запах крови, моей крови от разорванной кожи терзал меня, заставляя ярится все сильнее и сильнее, доходя до полного безумия.
Любопытный механизм, казалось бы, просто подцепить рычажок, да сдвинуть его, открывая защелку. Да только пальцы не достают, как и челюсти. А вот если хвост…
Выгнуть хвост. Подцепить железку. Тонкая. Острая. Больно. Хвост скользит. Больно. Давить самым кончиком. Больно. Щелчок. Взмахнуть освободившейся рукой. Открыть на второй.
Неведомым чудом я как-то умудрился подцепить хвостом совершенно неудобную для этого, грубую металлическую защелку, наспех приваренную к железным путам моего ложа. Такое чувство будто его в спешке готовили для меня, решив что простых, берущих грубостью защелок хватит если руки и ноги связаны. Не хватило. Мой взгляд застыл на Юрии, и в эту секунду я понял, что если доберусь до него, то хоронить то что осталось будут в закрытом гробу.
Я уже освобождал ноги, непрерывно издавая смесь шипения и утробного ворчания. Побледневший человек что-то кричал, я не мог понять что. Внутрь помещения ворвались двое, с оружием в виде уже виденных мной электрошокеров на длинных древках. Мигом оценив ситуацию, они бросились ко мне, тыкая в плечи. Разряда тока, ослабленного длинной шерстью, явно бывшей неплохим изолятором, хватило только на то чтобы моя рука дернулась в резком спазме, но не большее. Мускулатуру он не парализовал.

>>106845
Враги! Больно! Схватить палку. Вырвать. Бросится на врага!
Проклятье, он едва успел отскочить. Еще секунда, еще десяток сантиметров свободы в связанных ногах, и свалившегося на спину человека ничто бы не спасло, а так я лишь оставил царапины на бетонном полу.
Наконец то этим идиотам хватило ума выскочить из помещения, и захлопнуть за собой дверь. Чуть не вышло нежелательных для меня потерь. Их спасло то, что я был вынужден отвлечься на расстегивание креплений на ногах.
Свободен! Преследовать! В дверь!
В толстой, стальной двери осталась приличная вмятина. Я отлетел от нее, несколько оглушенный ударом, но почти тут же бросился на нее снова, вцепляясь когтями в образовавшиеся щели. Я чуял через них людей, слышал их тяжелое дыхание, и очень жаждал добраться до них, неконтролируемо жаждал.
Любопытно. Я думал такое бывает только в фильмах ужасов. Вместо того чтобы со всех ног бежать прочь, захлопывая за собой все встреченные двери, они стояли и смотрели на терзаемую мной преграду. А она поддавалась. Их спасали ребра жесткости, массивные петли и толстый запор. Но я очень сильно отогнул верхний угол, достаточно сильно чтобы смотреть на них, и продолжать скалится и шипеть, но не настолько чтобы пролезть, или хотя бы просунуть руку и достать запор, хотя я и попытался. На их счастье отогнутый участок слишком выпирал чтобы я мог достаточно наклонить плечо, а ребра жесткости ввареные по периметру двери не давали свернуть металл дальше. Короб двери толстый, прочный, это несущая стена.
Отойти от двери. Ярость кипит. Искать другой путь. Искать стену тоньше. Удар по смежной. Прислушаться к звуку. Удар по противоположной от двери. Удар по последней. Слышно пустоту. Разбежаться, кинутся.
Никогда не думал что буду пытаться убить себя об стену. Хотя, тут скорее стена поддавалась. Уже от первого удара кирпичи частично провалились, а цемент треснул. Я уже почти совсем засыпал, утрачивая остатки сознания.
Стена проломилась в два удара. Первый надломил ее, вызвав обширные трещины, а от второго я влетел внутрь какого-то склада вместе с кучей кирпичей, не забывших слегка помять меня. Тоже мне, ловушка, кладка в один слой. Был бы в броне, вообще бы не заметил ее. Проблема в другом, проблема в том что теперь я ведь могу и найти дорожку к людям, к которым меня вела ярость. А сейчас мне убивать совершенно не нужно. Тем не менее я уже уверенно шел к выходу, и если тут дверь послабее чем там, то вылетит, и не замечу. Продуктовый что-ли? Вот эти банки, повидло? Еда, это еда. Это вкусно.
Вкусно? Голоден. Схватить. Пахнет не вкусно. Внутри. Пробить когтями. Пахнет вкусно. Сладкое. Ягодное. Разорвать сильнее. Есть.
Кажется действие препарата уже заканчивалось, хотя мой контроль над собой был минимальным, а основная личность и вовсе благополучно уснула, погрузившись в неясный мир кошмаров о том, что было бы окажись люди чуть менее расторопными, а дверь чуть менее прочной. То же что сейчас контролировало мое тело, было абсолютно счастливо, со свойственным животным стремительностью сменив одно побуждение другим. И вместо разрушительной ярости мной владело только что удовлетворенное чувство голода. Огромное количество энергии щедро растраченной мной в этом инциденте требовало восполнения, и эта потребность быстро погасила ярость при обнаружении еды, и ввергло мое сознание в ленивое чувство радости от удовлетворенной потребности, когда содержимое десятилитровой банки повидла улеглось в моем желудке. И сейчас я размеренно слизывал остатки сладкого лакомства с шерсти на руках и груди, издавая басовитое мурлыканье.
Полный перехват контроля пока был маловероятен, тем не менее я уже мог надеяться избежать неконтролируемой агрессии, хотя и не был в полной мере уверен в своей реакции на появление разозливших меня людей. Подчиняясь общему гормональному фону, мысли текли плавно, размеренно, и чуть отстранено от действовавшего сейчас сознания, что свидетельствовало о прекращении действия препарата, и восстановлении внутренних границ.
Примененный мной метод противодействия допросу показал эффективность. Впадение в аффективное состояние вызвало резкое изменение поведения, и срыв воздействия препарата. Он утонул в гормональном фоне погруженного в ярость организма. Мое сознание оказалось заглушено до высокой степени, мышление проявлялось не более чем едва связанным фоном. Впрочем в случае если бы воздействие проявилось в большей глубине, погасив в должной мере волю всех сознаний, то я мог бы и не суметь преодолеть острое действие сыворотки правды. Так же надо проработать иной вектор направления аффекта. Если применить данный метод против, скажем, цыганки сумевшей ввести меня в гипноз, то потом меня будут ждать большие неприятности в виде срока за убийство с особой жестокостью. Кроме того, возникает и вопрос легкости возникновения аффективного состояния ярости, с автокатализом от самораздражения, под действием различных препаратов. Возможно столь легко я в него впал именно под действием этой сыворотки, но это не снимает опасения от воздействия алкоголя. В текущей моей ситуации, когда мой рост превышает два метра, а вес полторы сотни килограмм, любая вспышка ярости способна привести к человеческим жертвам, и закономерной уголовной ответственности. В прошлый раз аффективное состояние имело характер паники, и вектор бегства. Теперь характер ярости, и вектор агрессии. Результат препарата, или изменившегося в результате стимуляции гормонального фона? Причины могут быть верными в равной мере.
В любом случае мне нужно теперь тщательно следить за самоконтролем. Сложно будет заметать следы, если я разорву жертву на куски, а в этом состоянии я, похоже, был вполне на это способен. Что это была за дверь? Металлическая, открывалась наружу, закрывалась на простой но толстый запор в виде металлического бруска. С обратной от комнаты стороны усилена металлическими полосами, помешавшими мне выгнуть ее в полной мере, когда я выгнул ее примерно параллельно полу. До того я рвал ее упираясь ногами в стену, но затем, потеряв опору, сил на деформацию мне не хватило. Сложи я ее пополам, и до запора бы достал. А там и четыре трупа были бы готовы. Хотя нет, на врача я скорее всего не напал бы, если бы он не провоцировал меня, а тихо сидел в уголке. Хотя психиатрическая помощь после увиденного ему явно бы понадобилась.
Шаги. Люди. Много. За дверью. Оторваться от вылизывания раны. Посмотреть. Дверь открылась. Люди. Незнакомые. Светят на меня фонарем. Прижать уши. Осторожно зашипеть. Один вроде знаком. За маской плохо видно. Генерал? Ой, банка. Я наверное не должен бы ее есть. Спрятать пустую за собой. Прижать уши с виноватым видом. Что-то говорят. Еще знакомый. По очкам. Он направился ко мне, вопреки окрикам остальных. Сдвинут банку хвостом под полку. Подошел вплотную. Протянул руку в перчатке. Коснулся головы. Погладил за ухом. Приятно. Его снова окликнули. Отошел. Люди вышли. Закрыли дверь. Заметили банку? Найти место удобнее. Спать.
Просто прекрасно. Пока я сидел скрестив ноги, ко мне пришла чуть ли не вся делегация. Посмотрели, о чем то поговорили, и ушли, заперев меня на складе. А майор даже настолько осмелел, что решил погладить меня точно кота. Поехавший. Но наконец то я в полной мере контролирую себя, и если не ошибаюсь, прошло около получаса с их ухода. Кажется банка повидла было все же многовато, и в животе тяжело. О чем же они говорили? Я спрыгнул с какой-то полки, устраиваясь на ящике, взятом в качестве стула. Я совершенно не понимал речь. Совершенно. Какая-то тарабарщина, точно на незнакомом иностранном языке. Хорошо, допустим часть мозга ответственная за способность говорить спала, тогда почему я кое как, но осознавал себя? Что я такое? Что-же сделала со мной модификация? Что она сделала с моим мозгом, и рассудком?

>>106846
Отбросить сомнения привычным образом. Я подошел к двери, стукнул в нее, и крикнул:
- Дежурный! - не могли не оставить, - дежурный!
- Что?
- Доложи что я пришел в сознание.
Он зашуршал одеждой, вероятно доставая средство связи.
- Товарищ капитан? Разрешите доложит, охраняемый объект говорит что пришел в себя. Да, говорит совершенно отчетливо. Есть не входить, - проговорив в рацию, он крикнул уже мне:
- Жди.
- Жду, - отозвался я, отходя от двери, и доставая из под полки опустевшую банку. Я опять устроился на коробке. Так, они входили ко мне, целой толпой да еще и с начальством. В респираторах. Защитную одежду я снял еще устраиваясь на ложе для допроса. А что это значит? А это обозначает что угроза исходящая от меня классифицированна как химическая, а не бактериологическая. Угроза инфицирования потребовала бы куда больших мер безопасности, для пресечения любого контакта. Хотя, если биологическая угроза опознана, подобные меры могут быть признаны достаточными. Нет, вряд ли. Не для угрозы передавшейся через контакт с одеждой. А вот и гости.
Дверь распахнулась, внутрь заглянул командир, высвечивая меня фонариком.
- Соломин, что это, - он едва сдержал ругательство, - было?
- Вы мне скажите. Ваш безопасник, Нестеренко, или как его там, решил допросить меня, и применил какой-то химикат, от инъекции которого я потерял рассудок. Настоящие причины воздействия на вашего заместителя обнаружили? Может скажете?
- Токсин в твоей крови, который выделяется и с потом. Понятия не имею что за токсин, к твоим запрос отправили.
Токсин. Любопытно. На меня он по всей видимости действия не оказывает, контакт с человеческой кожей вызвал сильное раздражение.
- Симптоматика пострадавшего в чем на самом деле проявилась?
- Кожное раздражение, общая слабость.
- Я подозревал биологическую угрозу. Токсин это не так и плохо, не правда ли? Может прекратишь светить в глаза? - он направил луч мне на ноги, - спасибо. И так, что теперь?
- Товарищ генерал желает с тобой поговорить.
- Хорошо, куда идти?
- Сюда иди.
Я встал, направился к нему. Он натянул респиратор, отходя за дверь. Там меня уже ждали, четверо кроме него.
- Руки, - сказал он, достав откуда то наручники. Я вытянул руки, глядя на него. Материал перчаток не удержал когти после контакта с бетоном и сталью, сейчас когти торчали прямо сквозь разодранную ткань. Он попытался застегнуть браслеты, но на моих обросших мясом лапах это никак не получалось.
- Ладони вместе, пальцы сцепи, - сказал он, бросив это занятие, и достав скотч.
- Разбежался. Или доставай подходящие наручники, или веди так. Отдирать липкую ленту вместе с шерстью я не собираюсь.
Он зло посмотрел на меня, затем отвернулся, достав какую то тряпку. Накинув мне ее на руки, он тщательно обмотал их поверх ткани. Умные, догадались что если просто связать мне руки, я разорву веревку когтями. Но огнестрельного оружия у них нет, только шокеры. Значит готовы даже рискнуть своими людьми, лишь бы не рисковать мной до уже подготовленной демонстрации. На шею мне накинули ремень, и перевели в комнату по соседству, усадив на стуле, к спинке которого привязали импровизированный ошейник. Руки мне так же развязали, только для того чтобы привязать их к ножкам. Я не протестовал, сейчас это бесполезно. Два человека остались рядом со мной, командир с третьим вышли, и вскоре в комнату зашел и сам генерал, вместе с майором и еще двумя охранниками, все при тех же шоковых дубинках.
- Я же говорил вам, говорил? Он не окажет сопротивления, - жизнерадостно сказал Снегирев, устраиваясь за столом. Генерал смерил меня тяжелым взглядом, посмотрел на майора, респиратор которого висел на шее, и снял свой тоже. Значит нелетучий токсин.
- Поврежденная дверь, пробитая стена, банка повидла, ранения на моих руках, ногах, хвосте. Опасная ситуация для жизни четверых человек. Не слишком высокая цена за вашу провокацию?
- Нашу провокацию? - Внимательно посмотрел на меня генерал. Он махнул рукой, и по этому жесту охрана скрылась.
- Мне ввели неназванный психотропный препарат, вызвавший буйный припадок. При этом не озаботились надлежащими мерами безопасности ни для себя, ни для меня, - я поднял хвост, показывая окровавленный кончик, с ободранной запором кожей, - что это было? Наспех приваренные створки? Не могли растянуть мои конечности достаточно прочными кожаными ремнями, чтобы я не само-травмировался во время припадка?
- Вы покидали охраняемую территорию, и не один раз, - сказал генерал.
- Это не он, - улыбнулся майор, скрыв глаза бликами на линзах очков.
- Хватит, - отмахнулся от него генерал, и снова обратился ко мне, - Соломин…
- Это не Соломин, - опять встрял Снегирев, - это химера.
- А с милым существом, которое разнообразило свой рацион местной падалью, только что познакомился ваш безопасник, предварительно как следует разозлив его наркотиком, - сказал я. Повисла тишина.
- Майор Снегирев, - тихо сказал генерал, - будьте любезны, помолчите.
- Виноват, - ухмыльнулся тот.
- Почему ты не сообщал мне, или надзирающим над тобой людям о твоих неконтролируемых проявлениях, - спросил генерал меня.
- Я? Я не сообщал вам потому, что нахожусь сейчас тут потому, что основная личность находится в состоянии шока, и насколько тяжелым оно будет к тому времени как я приду в себя, я предсказать не могу. А он не сообщал потому, что не способен сохранять память о событиях происходящих вне его сознания.
- Господи, - едва слышно прошептал генерал, - вы все с ума сошли.
- Почему же? Это очень эффективный механизм для сохранения боеспособности не взирая на уровень психологического шока, - заметил Снегирев. Он думает что этот эффект намеренный, но так ли это? Учитывая что я существовал еще задолго до модификации, хотя именно она дала мне полноту сознания.
- Уже на следующей недели у нас демонстрация образца. И кого я покажу? Неспособного контролировать себя шизофреника? - Взорвался генерал, говоря скорее майору нежели мне.
- В ваших планах показать человека, лицо и фигура которого полностью скрыты снаряжением, желательно с расстояния, чтобы не слишком выдавалось то, что со всем снаряжением рост этого человека будет за двести тридцать сантиметров. А что касательно моего психического состояния, я вполне контролирую себя, пока мою кровь не наполняют наркотиками. Что это был за препарат? Пентанал натрия?
- Какая тебе разница? - Спросил генерал.
- Я же должен указать в отчете что именно вызвало подобный эффект? Я ведь испытатель, и любой испытанный мной препарат должен иметь описание оказанного действия.
- Кажется вы не горели особым желанием сообщать о своем состоянии фирме, - ухмыльнулся майор, разглядывая свои ногти.
- Он, не я. А мне так и так придется объяснять то, что вы напишете в моей характеристике в фирму, по поводу всех этих событий.
- А мы собираемся все это сообщать? - теперь ухмылка майора обращалась к генералу.
- Возможно, - ответил тот, рассматривая меня.
- Тогда этого сотрудника отзовут в связи с его тяжелым психологическим расстройством, и наши планы будут сорваны, - наигранно вздохнул Снегирев, - если мы сообщим после успешного завершения демонстрации результатов всех наших усилий за эти годы, к нам возникнут вопросы по поводу того, как мы пошли на такой, в принципе ничтожный, риск. И в том, и в другом случае сотрудничество с Лировым окажется под значительной угрозой, - взгляд майора замер на генерале. Его ответный взгляд, и слова которыми он хотел его сопроводить, для меня не предназначались, и потому он сдержал их. От сотрудничества с Лировым зависит жизнь кого-то из его родных, он неготов идти на такой риск, и потому слушает майора.
- Вы уверены в своей способности делать то, что от вас требуется.
- Я — да. Основная личность, как только отойдет от шока. У него может сложится впечатление того, что он все же успел убить вашего безопасника. Препарат сказался на мне крайне неблагоприятно, нарушив восприятие реальности. Что же до третьего, вы сразу поймете что он это я, а уж отложить на денек, ну придумайте техническую сложность, ремень там лопнул, мозоль натерлась. Свозите комиссию на охоту, да чему мне вас учить?
- Вот и не учи.

>>106892
- Химера, просто покажите нашим гостям то, что они захотят увидеть. И вы свободны, с самыми лучшими рекомендациями - посмотрел на меня майор.
- Я буду делать все то что вы скажете. Кстати, меня все еще волнует судьба пострадавшего от меня командира, и природа опасности исходящей от меня.
- Ах, всего лишь небольшое глистогонное, глистогонное выделяемое железами внутренней секреции. Правда оно оказалось немного опасным для человека, но ничего страшного. С утра вы примете душ, и опасное количество на коже не успеет накопится. Да и кому придет в голову вас трогать? - Заметил майор.
- Значит решено, - тихо сказал генерал, вновь посмотрел на меня, и сказал уже в полный голос, - такие выходки с рук вам не сойдут, вы, не вы, мне плевать. Вы переводитесь в закрытую камеру из которой выходить будете только тогда, когда вам откроют дверь. Все понятно?
- Мне нужен врач для обработки ран.
- Успеется. Все. Майор, внедрите под снаряжение электрошокер достаточной мощности, потому что скандал с нападением на проверяющих мне совершенно не нужен.
- А скандал с внезапно свалившимся в судорогах испытателем вы как-нибудь замнете? - Ехидно спросил майор.
- Как-нибудь замну, - ответил генерал, вновь прожег меня взглядом, и вышел прочь.
- Ну, приказ есть приказ, приказ, - пожал плечами майор, посмотрев на меня, и когда дверь закрылась, добавил, - жаль что вы не достали его.
Я ответил понимающей ухмылкой. Если химера семнадцать боевой проект, то в ней может быть предусмотрен психологический механизм противодействию допросам, пыткам, паники и страху. Если такой механизм предусмотрен, то майор мог предполагать его наличие, и последствие его активации под действием препарата. Если он предполагал это, то мог подать провокационную идею безопаснику, подозревающему меня в шпионской деятельности на территории завода. И мог немного недоработать запоры на ложе к которому меня привязали, «не учесть» возможность открыть их хвостом. Вероятно его попытки подтолкнуть Юрия на ночную провокацию против меня лично, провалились, и бедный контр-разведчик не стал примесью в цистерне с щелочью. Но какое мне дело до их внутренних разборок?
- Мне очень повезло что мне не придется иметь дело с военной прокуратурой расследующий факт его гибели, и будьте любезны, избавьте меня от таких вероятностей впредь.
- Подобные вероятности от меня совершенно не зависят, не зависят, - сказал он, покидая меня.
Вскоре после ухода майора, вошла охрана, отконвоировавшая меня в небольшую камеру с лежаком и туалетом, что-то вроде местного карцера. Вскоре пришел врач, тот самый что делал мне инъекцию, я прикрыл глаза, чтобы не нервировать его, и просто протягивал конечности для обработки и перебинтовки. Хорошо хоть кожу не слишком сильно ободрал. В конце он перевязал мне хвост, и поспешно скрылся.
Потянулись часы ожидания и размышлений. Все выходит не слишком хорошо, но с другой стороны, что зависело от меня? Наконец принесли ужин, я поел. Сейчас я заперт, сейчас я ничего не могу сделать. Значит нужно спать.
Я не могу контролировать себя. Не могу. Это невозможно, этот гнев, эта животная ярость неудержима. Ворвалась его помощь, размахивая электрошокерами, но что они могли сделать? Удар тока едва прошел сквозь мою шкуру, а я уже хватал человека за руку. Перчатка не дала вцепится когтями, он выскользнул, потеряв оружие, и свалившись на спину, и рывком преодолев это небольшое расстояние, я вцепился зубами ему в пах.
Человек закричал. Надрывно, жутко. Так человек вопит только от самой непереносимой боли. Мои челюсти легко смяли форму, резцы распороли мошонку, и клыки пробили брюшину, сцепляясь на лобковой кости. Я сдавил ее с такой силой, что она затрещала, и забился, мотая головой из стороны в сторону, мотая человеком точно игрушкой. Кожа рвалась с тянущим звуком, освобождая кроваво-белые пласты брюшного жира, и наконец не выдержала, разошлась зияющей раной, выпускавшей наружу синеватый пузырь удерживающей кишки плены. Человека отбросило прочь, мой клык пропорол ему бедро, зацепив артерию, а его член, мошонка, кусок брюшины и осколок кости таза, завернутые в выдранный кусок штанов, остались в моих зубах. Я сплюнул это месиво, и принялся освобождать ноги, под утробный вой мужчины, катающегося по полу, и сжимающего безобразную рану в паху. Поток крови в смеси с щедро вытекающей из лопнувшего пузыря мочой омывал его руки, сквозь пальцы которых кишки упрямо лезли наружу, под давлением рефлекторных спазмов пресса.
Я освободился, спрыгнул на пол, с ненавистью глядя на захлопнувшуюся дверь. Твердая, я могу травмировать себя если ударюсь в нее. Надо смягчить удар. Вой человека сменился хрипом, когда я вонзил когти ему в трахею, ударив выставленными пальцами прямо над тем местом где кончается грудина, и начинаются ключицы. Вонзив большой палец промеж ребер, я поднял его точно мешок, и накинув на плече, кинулся на дверь.
Сила удара была страшна. Вся моя масса и сила ног сосредоточилась в этом ударе, оставившим вмятину на двери столь глубокую, что ее края отошли от стены. Для человеческого тела бывшего между мной и сталью это закончилось самым разрушительным образом. Я кожей чувствовал как грудина врезалась в позвоночник, и переломилась об него. Как лопнули ребра, разрывая изнутри кожу, сминая легкие, сердце и печень. Кровь выплеснулась точно из выжимаемой тряпки, насквозь пропитав одежду, вмещавшую в себя отныне не более чем фарш, какой остается от человека после автомобильной аварии. Выбитый из легких воздух обрызгал меня кровью изо рта жертвы. Отбросив труп в сторону, я вцепился в верхнюю часть двери, поддевая когтями, упираясь ногой в стену, и вырывая преграду. Она поддавалась, я выгнул угол, оскалился на людей, и просунул руку внутрь, нащупывая запор. В ответ в мою руку полетел удар шоковой дубинки, но я был готов, схватил и рванул на себя с такой силой, что второй охранник не удержался, и полетел следом. Достаточно ровно для того, чтобы я схватил его за руку, выпустив дубинку.
Мои когти легко вошли в плоть запястья, прямо в эту чувствительную область, переполненную венами и нервами. Вошли глубоко, раздвинули лучевые кости настолько, насколько позволил пястный хрящ. Человек захлебнулся воздухом в резком вдохе, захрипел, закашлял, его рука была уже по мою сторону двери, и мои пальцы сцепились прямо на пястной кости словно на ручке чемодана, а второй рукой я обхватил его за плечо, сдавливая мускулатуру бицепса до тихого хруста, и таща на себя с той же силой с которой отгибал дверь. Мышцы смялись под пальцами как желе, я почувствовал эту волну движущейся плоти, не способной выдержать такую нагрузку, в таком направлении. Кожа на его руке натянулась, и смялась словно слишком длинный рукав после локтя, в который и уперлась моя рука. Эта головка кости, эта хрящевая сумка стала тем упором на котором сконцентрировалась вся моя сила, сила ноги, упертой в стену, сила разгибаемого туловища, сила рук. Человеческая рука не могла противостоять такой нагрузке. Раздался треск рвущегося сустава, и неожиданно резко рука поддалась, увеличив свою длину на добрый десяток сантиметров в плечевом суставе, разорванном этой безжалостной тягой. Сухожилия сумели оказать недолгое сопротивление, еще секунду удерживая оторванную руку связанной с телом, но я резко встряхну ее, вверх, вниз, и они лопнули. Кожа лопнула. Мужчина отлетел от просвета между стеной и искореженной дверью, его ребра перестали быть сжатыми, и он закричал. Закричал захлебываясь, закричал выбрасывая весь воздух из легких, до последней капли. Я рассмеялся, вновь просовывая руку, и открывая засов.
Моя ярость только подстегивалась аппетитным запахом крови. Легкость побед пьянила, я казался себе, да и был, практически неуязвим для них. У них не было огнестрела, в принципе логичный шаг при опасении что я смогу завладеть им, ведь тогда меня остановить будет гораздо труднее. А ведь им для допроса нужен был тесный контакт, дающий мне неплохие шансы вырвать оружие. И вот теперь я медленно шел к особисту, наслаждаясь его страхом. Врач сделавший мне укол забился в угол, с ужасом глядя на меня, я слышал как стучат его зубы, слышал скрип кожи на зубах, чуял запах крови с прокушенных пальцев, даже сквозь вой искалеченного, и запах той крови что разлилась из гораздо более обширных ран. Но моей целью был именно особист, и потому врач мог подождать.

>>106985
Юрий оказал сопротивление. Подпустив меня, он резко атаковал, пытаясь достать мне до челюсти, отвлекая этим ударом чтобы попасть ногой в пах. Я лишь рефлекторно повернулся боком, и мое бедро даже не ощутило боли от удара. Он попытался нырнуть под руками, ему это удалось, но я зацепил его ноги хвостом. Спустя пару секунд мои руки сжались вокруг его головы. Я сцепил пальцы над его макушкой, уперся ладонями в виски. Он сопротивлялся, бился в моей хватке, пытался вырваться. Но что он мог сделать против противника на две головы выше, и в пару раз шире? А меня охватило любопытство, достаточно ли я силен. Я стал сдавливать его голову ладонями, точно орех клещами.
Он не кричал. Скрипел зубами, но молчал, пытаясь продавить пальцами мои запястья. К счастью мои нервы спрятаны куда глубже, под слоями мышц и толстой шкурой. Я лишь улыбался и фыркал от смеха, наблюдая за его агонией. Лицо человека налилось кровью, глаза выпучились. Он скрипел зубами. Сжать сильнее. Его кровь билась под ладонями, это чувствовалось сквозь кожу. Сильнее. Череп стал поддаваться, пока упругой деформацией, хотя и было слышно как швы расходятся. Его глаза налились кровью, сосуды в них расширились, треснул зуб, и оскал мужчины окрасился кровью. Сильнее. Череп промялся. Еще не лопнул, еще держался на угловых участках швов. Глаза вылезли из орбит, вышли за пределы век, сосуды в них полопались, и белки стали алыми. Кровь пошла и из носа, целым ручьем. Видимо лопнула перегородка между носовой полостью и мозгом. Человек перестал дергаться, замер. Сильнее. Хруст стал еще громче, под ладонями потеплело, кровь пошла и из ушей. Только что застывшее тело вдруг стало дрожать, все сильнее и сильнее. Почувствовался запах мочи и дерьма, его штаны намокли. Сильнее. Труп забился, задергался точно марионетка нитки которой привязали к вентилятору. Еще немного, и ладони резко схлопнулись, под протестующий треск раздавленного черепа. Удивительно, но кожа не лопнула, она вспучилась гребнем под давлением выдавленного сквозь разошедшиеся швы мозга. Я разжал ладони, и тело пало на пол, продолжая свою странную пляску, довольно быстро затихающую.
Я шагнул к врачу, сел на корточки перед ним, протянул руку и коснулся его. Поддел когтями под подбородок, и легкими уколами заставил поднять голову, глядя на искаженное страхом лицо с улыбкой.
- Ты ведь врач, да? Врачей убивать не принято, - сказал я с насмешкой в голосе, - у тебя еще остались ампулы с препаратом?
Он замер, глядя на меня. Лихорадочно кивнул, полез в карман. Еще выронит. Я взял препарат сам. Коробочка под пять ампул, три были на месте.
- Вы ввели мне сразу две? - Спросил я.
Он вновь кивнут, часто затряс головой.
- Ну да, поправка на массу тела. Я отстранился, направился к двери. Обернулся и сказал:
- Ну и что ты сидишь? У тебя раненый, медик, - я махнул в сторону замершего человека с вырванной рукой. Он уже был без сознания, кровопотеря слишком велика. Но он еще дышал. Падение кровяного давления способно остановить кровотечение даже при очень серьезной ране. Особенно такой, которая деформировала плоть, вытянув ее, и задавив артерию.
Я захлопнул за собой дверь, оставив выживших за спиной. Ничтожества, на что они надеялись, бросая мне вызов? Я слизнул кровь с рук, улыбнулся. А я неплохо себя контролирую, несмотря ни на что. Я вполне способен усмирить зверя внутри себя, не убивая всех подряд. Конечно, первый порыв был неконтролируем совершенно, но разум взял верх над яростью. Осталось только вырваться отсюда.
Я очнулся. Шаги. Кто-то идет? Замереть, ждать. Я лежу, под головой есть подушка. Нашел себе укрытие? Остановились у двери. А шаги незнакомые. Лязгнул металл, что-то открылось. Поняв что человек не входит, я открыл глаза.
Я был в камере. Небольшое помещение, два на три метра. Дверь похоже очень толстая, в ней есть щель, через которую мне просунули привычную коробку с едой. Значит, это был не сон? Я действительно убил двоих, и искалечил, а возможно и убил третьего? Или еще больше? Не распахивать глаза широко, если шерсть затемняет зрение, то нельзя легко определить что я проснулся, особенно через камеру. Тут есть устройства видеозаписи? Я осторожно обвел взглядом потолок. Кажется нет.
Что было потом? Когда меня схватили? Как меня схватили? Я прислушался к себе. Голова не болит, голова не пуста, сознание не плывет, взгляд фокусируется нормально. Нет симптомов перенесенного сотрясения мозга. Значит по голове не били. Болит плечо, которым я вышибал дверь, размазав человека. Даже как-то чересчур болит. Я осторожно сел, растирая его, еще раз осмотрелся, так и не находя камер. Снотворное, или что-то вроде. Меня взяли химическим препаратом, возможно инъекцией с помощью пневморужья. Это объясняет амнезию касательно событий непосредственно до захвата. Какой еще вред мне причинен? Когти не в самом лучшем состоянии, кончики обломаны, на них есть царапины. Надо будет подровнять. В животе странное чувство, небольшая тяжесть. Так, тут даже туалет есть, но сперва поесть. Я взял коробку, раскрыл ее и приступил к завтраку.
Что мне говорить? Что я ничего не помню? Логичная линия поведения. Мне ввели препарат, психотропный препарат. А ведь я не человек, и его действие на меня непредсказуемо. Пусть это сыворотка правды, для меня она стала сывороткой бешенства. Кто в этом виноват? Санкционировавший введение препарата. Для меня это очевидно, а тот факт что я уже вполне контролировал себя, раздавливая голову Юрия, мне не обязательно говорить об этом, и о том какое удовольствие от этого я получил. Врач, проклятье. Мне не следовало разговаривать с ним, и тем более оставлять в живых после разговора. Накачанное наркотиками безумное животное не должно уметь говорить. В месте с тем я все же частично и человек, а человек способен говорить и в состоянии наркотического опьянения. Я был в неадекватном состоянии, я не помню что происходило, вот моя теория, на которой я должен стоять. Тем более от истины она недалека.
«Пролитая кровь уже не смущает?»
Какая разница? Я не контролировал себя, я был в неадекватном состоянии. Сейчас более важно думать о последствиях, причем касающихся непосредственно меня. То что меня не пристрелили на месте уже радует, теперь надо подумать почему, и воспользоваться этим. Допустим, я все еще нужен для их демонстрации, побочные жертвы, несчастные случаи, все это просто рабочие моменты в вопросах касающихся бюджетных денег, в суммах размера оборонки. Пока я нужен для этого, меня не тронут. Но что потом? Проклятье, мне нужен срочный контакт с представителями фирмы, любой ценой, хоть шантажом. Думать, думать, думать.
Волнение приобрело странную форму. Оно подавило панику, совесть, эмоции. Я не рассматривал произошедшее как нечто ужасное, нечто шокирующее. Факт, от которого следует идти как от данности, не более. Девяносто процентов преступлений совершенных в первый раз раскрываются только лишь из-за паники преступника, и если я хочу иметь хоть какие-то шансы выйти сухим из воды, мне нужно сохранять абсолютное хладнокровие. И безупречную актерскую игру, полная несознанка. Не знаю, не помню, последнее что помню, как со мной начала творится какая-то херня после дозы препарата. Я понюхал руки, но кровь если и была на них, я надежно ее вылизал.
Доев, я сложил посуду в коробку, приставил к двери. Сходил в туалет, слишком мягко. Я нажраться чего успел, или препарат мне и кишки зацепил? Ладно хоть бумаги достаточно. Я уселся на кровати. Эх, душ бы принять, но тут его нет. Голову на руки, взгляд в пустоту. Я действовал сейчас рефлекторно, механически. Я не понимаю что со мной, где я, я в прострации. Вот что я сейчас должен изображать, человека очнувшегося на утро в неизвестном месте с тяжелым похмельем. Ну, без симптоматики в виде головной боли. Нельзя исключать что камера есть, но скрытая. Теперь вопрос, как скоро за мной придут. Для допроса могут попытаться и потомить неизвестностью. И следует исходить из того, что меры по пресечению побега уже предприняты. Если я им нужен для демонстрации, то мой единственный шанс будет после получения на руки брони.
«Это был всего лишь сон».
А если нет? Я, наверное впервые, уже даже полностью пробудившись, не могу быть в полной мере уверен, был ли это сон, или воспоминания сознания, жестко оборванного психотропными веществами. Если это был сон, то что тогда было?

>>107055
Мне ввели препарат, я отвечал на вопросы, точно пьяный, а затем мое сознание разорвалось, разошлось на лоскуты. В нем словно появились разветвления, и я помню одну из них. Сон ли это был, или явь? Я не был уверен в реальности, или нереалистичность этого воспоминания. Реальность начала переставать быть незыблемой. Она разделилась на две линии, минимум две линии. То что я помню, и то что могло быть на самом деле, то что могло быть иначе. Если оно конечно было иначе. Если бы оно было иначе.
Опять шаги, за пустой коробкой, или за мной? Командир, шаги знакомые. Он не один. Четыре человека. Целая толпа, я грустно усмехнулся. Раскрылась щель через которую мне сунули коробку. Полка на которую ложилась коробка была ниже ее, и меня вполне можно было увидеть.
- Поел? - Раздался вопрос. Играть, играть безупречно.
- Поел, - я ответил вяло, оторвав голову от рук, и глядя сквозь дверь, - что случилось?
- Ты не помнишь?
- Ты отвел меня к безопаснику, он меня что-то спрашивал, потом ввел какой-то препарат, все что помню. Сейчас вечер что-ли?
- Утро.
- Утро? Погоди, - я помотал головой, - погоди, сегодня какой день? Что со мной случилось?
- Понедельник, выходи и без фокусов.
Дверь открылась. Нужно избегать прямого взгляда в лицо, смотреть нужно сквозь человека, или поблизости от носа. Взгляд не должен быть сфокусирован на собеседнике, тогда он приобретает растерянность, затупленность. Я помотал головой, тихо сказал:
- Ничего не помню, что мне вкололи?
- Что надо. Иди за нами.
Я медленно поднялся, пошел к людям, двигаясь заторможено. Так, я не знаю как глубоко я в здании, не смогу сказать какой путь мне придется пройти для побега, какая тут охрана и система безопасности. Выжидать. Я замер, и сказал:
- Погоди, если сегодня понедельник, комиссия ваша приехала?
- Нет еще, выходи давай.
Я посмотрел на командира, глядя то сквозь него, то перед ним, имитируя попытку сфокусировать взгляд. Люди в перчатках, респираторах.
- Погоди, - сказал я, - что на самом деле произошло? Ты сказал что это какое-то изменение состава природного репеллента выделяемого кожными железами, но это был предлог, чтобы заманить меня на допрос. Что на самом деле происходит?
- Ты подцепил глистов, твой организм реагирует на них выделяя яды. Так мне сказали.
- Глистов? Откуда? С одной мыши? - Я выпучил глаза, удивленно уставившись на мужчину.
- А это тебе лучше знать. За мной иди.
Я потер затылок, но послушно пошел, стараясь делать вид что не обращаю внимания на людей позади, вооруженных шокерами, и парой тайзеров.
- А тут то я что делаю? - Спросил я дорогой.
- Приказ, пошевеливайся в душ.
Мы действительно направлялись к душевой, это можно было понять по характерному запаху сырости, раздававшемуся довольно далеко. Помещение располагалось в этом здании, хотя и отличалось небольшими размерами. Мне сунули бутылочку с каким-то средством.
- Это вместо мыла, и чтобы с ног до головы, всю шкуру насквозь.
- Это что? - Спросил я, открыв бутылочку, и направив к носу запах ладонью. Пахло скорее хозяйственным мылом, запаха ароматизаторов не чувствовалось. Так же была примесь и органического растворителя, маслянистый запах характерный для керосина.
- Что надо, в темпе давай.
- Это керосин что-ли?
- Это то, что сможет смыть на время эту дрянь из твоей шкуры. Вперед давай.
Я зашел внутрь, открыл воду. Коснулся подушечкой пальца препарата, затем попробовал кончиком языка. Характерный привкус липофильной органики, пробирающей прямо в глубину слизистой, обжег язык. Ясно, в глаза попасть не должно. Надеюсь от этой дряни у меня шерсть не облезет. Я стал намываться.
- Может выйдешь? - Спросил я командира, смотревшего на меня от двери. Зритель нервировал.
- В темпе давай, - отозвался тот. Я поморщился, повернулся к нему задом, продолжая тщательно промывать себя. Препарат действительно липофилен, он быстро и легко пропитывал шерсть, и вскоре я стал чувствовать как кожу начало жечь. Тем не менее я вымылся тщательно, и стал поспешно смывать с себя жидкость.
- Проклятье, вы в ответку решили мне шкуру попортить? - Выругался я, обдавая себя холодной водой, чтобы унять жжение.
- Нежный какой, ополаскивайся давай, и сушись.
Я закончил душ, стал вытираться полотенцем, сушится феном. Вода с меня стекала целыми потоками. Может все же сон? Ведь на самом деле меня должны были бы контролировать гораздо более жестко, соверши я такие убийства.
- За мной, - опять сказал мне командир, и в сопровождении людей я отправился куда-то по коридорам, в одних трусах и с влажной шерстью. Ну хотя бы жжение утихло. Пытаться сопротивляться пока рано, я не защищен от шокового оружия. Всю дорогу я молчал, отчасти находясь, отчасти имитируя подавленное состояние. У меня нарастали сомнения, люди были слишком спокойны для находящихся рядом с опасным зверем совершившим несколько убийств голыми руками. Они должны были бы нервничать, постоянно держать оружие наготове, но этого не было. Словно они особо меня и не боялись. Так может просто сон?
Нас ждали в каком-то складе, или что-то вроде того. Майор, еще несколько людей, незнакомых, или смутно знакомых мне. Респираторы затрудняли опознание. Я огляделся. На столе уже лежал мой комбинезон, и элементы самой брони. Внезапно я понял насколько безопасник подгадил генералу, вырубив меня практически в последний день перед прибытием комиссии, а сегодня уже не факт что получится целый день отрабатывать все нужные детали.
- Здравствуйте, здравствуйте, - майор снял респиратор, видимо доверяя препарату которым мне пришлось мыться. Впрочем его примеру никто не последовал, - вы уж извините, но приказ есть приказ, придется надеть сперва это, - он указал на странное устройство. Выполненное на ремне, оно судя по всему являлось ошейником, украшенным деталями в виде небольших металлических гребенок, разнесенный по всей длине украшения. Я с недоумением посмотрел на устройство, отмечая небольшие коробочки, от которых к гребенкам шли провода.
«Электрошоковое устройство. Радиоуправляемое. Пара элементов питания, вероятно разнесенных для надежности конструкции. Гребенки служат контактами, проникающими под шерсть для меньшего сопротивления. Выдрать его из под брони будет практически невозможно».
Я протянул руку к устройству, но неожиданно командир воспрепятствовал мне.
- Руки. За спину, и без фокусов.
- Это что такое? - Спросил я, убрав все же руки за спину.
- А, ну да. Вы же не помните. Приказ нашего дорогого генерала, - Снегирев усмехнулся, - всего лишь небольшой электрошокер. Не волнуйтесь, не слишком мощный. Действие будет конечно неприятным, но не смертельным. Не смертельным. Да вы одевайте, одевайте.
- На стул сядь, - сказал мне командир, обрывая майора. Я сел, так и не коснувшись устройства, - руки, руки за спину, - добавил командир. Догадливая сволочь, понял что я разорву это дрянь, если возьму ее. Хотя есть ли смысл? У него может быть и запасной. Или нет? Сейчас они очень сильно связаны временем, и чтобы там не приказывал генерал, им или придется все отменят, или выпускать меня без этого устройства. Держать лицо, всегда держать лицо. Я улыбнулся, сцепляя руки за спиной в замок. Ни одной мысли не должно быть на моем лице помимо моей воли. Майор тяжело вздохнул, развел руки, будто извиняясь, и натянув перчатки подошел ко мне, закрепляя устройство.
На моем лице висела маска понимающей ухмылки. Насколько опасно это устройство? Я не чувствовал запаха который мог бы отнести к взрывчатке, но насколько опасен сам электроток? Холодные штыри коснулись кожи. Близкий контакт, шерсть не защитит. Какое там напряжение? Насколько тяжелым будет удар? Хотя основной контакт находится в области перехода шеи в грудь, своего рода ожерелье, достанет ли импульс до сердца? Спазм грудных мышц может нарушить процесс дыхания. Постоянная поддержка импульса будет способна удушить. На сколько хватит батареи? Длительность импульса аппаратно ограничена, или он будет пока нажата кнопка? Задавать вопросы? Какой в них смысл? Мне ответят что все безопасно, зато это будет проявлением страха.
- Ну вот и все, во и все, - сказал Снегирев, отступая от меня.
- Устройство надежно? - спросил командир.

>>107700
- Да, вполне, вполне, - ответил майор, подходя к столу, открывая коробочку, и доставая из нее пульт. Небольшая пластиковая коробочка с короткой антенной и двумя кнопками под откидными колпачками. Миниатюрная рация. С двумя кнопками. Двумя. Первая очевидно подача разряда. А вторая?
«Для ликвидации».
Сердце казалось пропустило один удар. Я плавно шагнул к сложенному комбинезону, удерживая на лице ироничную ухмылку. Пальцы командира коснулись пульта. Майор крутил в руках точно такой же, разглядывая его. Липкий страх прополз под шкурой на спине. Вторая кнопка лишняя, если это просто электрошокер. Людей вокруг много, у них есть пистолеты. Я успеваю добежать до командира, смести его. За это время они поймут что происходит, успеют расстегнуть кобуры и коснутся оружия. Я успеваю отбросить командира на парня рядом с ним, и добраться до майора, если он протупит достаточно, или я уличу момент когда пульт не в его руке. Словно повинуясь мысли, он убрал устройство в карман. Но люди за майором, они уже успеют достать пистолеты, и снять их с предохранителей. Слишком много людей, слишком далеко друг от друга. Я развернул комбез, расстегивая его, и просовывая внутрь ноги. Шанс будет только когда я буду в броне. Против меня останутся только двое опасных врагов, а этот ребус уже решаем. Затем потребуется прорываться с территории, но у меня к этому времени уже будет пистолет, и достаточно патронов. Как преодолеть забор? Ловко по кирпичным стенам лазить я могу без обуви, когда свободны когти на ногах. А, прорвусь через проходную. Дорогой все же желательно никого не убить, будет меньше озлобленности простых исполнителей, а следовательно больше шансов напугать их, договорится, или просто воспользоваться проявлением расп…здяйства. В лесу меня засечь будет очень сложно, но что мне делать потом? Потом уже появятся варианты. Я просунул руки в рукава, когда меня окликнул командир:
- Стой, руки разведи.
Я развел. Он подошел ко мне, стал застегивать комбез. Опасается что я выведу устройство из строя, скрыв это пока застегиваюсь. Я насмешливо фыркнул, когда он отошел, качнул головой, продолжил облачаться в тяжелое снаряжение. Элемент за элементом, подкладки, пластины, все это занимало заметное количество времени, особенно проверка всех креплений без которых что-нибудь могло попросту слететь или сползти. Я уже натягивал перчатки, когда в помещение быстрым шагом вошел генерал.
- Все готово? - Спросил он, коротко глянув на меня, и направившись к майору, очевидно за пультом.
- Да, да. Все как вы говорили, устройство уже на Матвее, - майор вновь посмотрел на меня, деланно вздохнул. Я погладил подшлемник, сгоняя складку, надел шлем, защелкивая его с маской, и превращаясь в безликую, бронированную фигуру. Тяжелая пехота ближайшего будущего, в разы более живучая чем современная, при способности решать все те же задачи. Боевая задача. Ликвидация пульта управления. Захват заложника. Обезоруживание или вывод из строя солдат противника. Получение запаса времени для вывода из строя шокового устройства. Бой на прорыв из вражеского лагеря. Бегство по территории противника и уход от погони. Устройство ликвидации уже означает что живым отсюда я не выйду, а значит пришло время отбросить эмоции и сомнения, и отчаянно драться за собственную жизнь.
- Пульт? - Спросил генерал, протягивая руку. Майор достал его из кармана. Я скосил глаза на командира. Он стоял близко, слишком близко.
- Значит так, - сказал он, начиная последний инструктаж. Он держал пульт в руке, но сложил руки перед собой, накрыв левой правую. Рукавицы закрывают кисти снаружи, оставляя указательный и большие пальцы свободными для манипуляций с оружием, более легкая защита, перчатки из прочной ткани способные недолго защитить от огня, или от порезов острым обломком, оставляли пальцы, и соответственно когти открытыми.
- Слушаешь то что скажут, - он отвлекся, посмотрев на рацию в своем нагрудном кармане, и протянув к ней левую руку для проверки связи. Мой взгляд коротко метнулся на генерала, он стоял полуоборотом ко мне спиной, шушукаясь с майором, судя по положении локтя принял пульт, и держал его в ладони, разглядывая. Идеальный момент, лучше не будет. Я шагнул вперед, бросая руки на руку командира.
Я отчетливо увидел как в рефлекторном испуге расширились его зрачки, затем мои пальцы сомкнулись на его руке, сдавливая ее. Я нащупал пульт, вынул его из руки достаточно аккуратно, во всяком случае хруста костей под пальцами не почуял, и лезвиями когтей не полоснул. Первая секунда, давшая мне фактор неожиданности, прошла. Люди сообразили что случилось, кто-то потянулся к оружию, кто-то крикнул, привлекая внимание. Командир отшатнулся от легкого толчка плечом, неуклюже переступил, удерживая равновесие чтобы не завалится на спину. Генерал и майор оборвали разговор, оглядываясь. Я кинул пульт взмахом руки снизу вверх, целясь в локоть генерала, одновременно делая широкий шаг вперед, такой шаг, которым начинают бег. Генерал резко развернулся лицом ко мне, вытягивая руку с пультом прочь от меня, но прежде чем он отщелкнул пальцем колпачок, моя подача влетела ему в руку, достаточно сильно чтобы он замешкался на драгоценную долю секунды, требующуюся для того чтобы еще двумя стремительными шагами настигнуть их. Губы майора растянулись в улыбке, когда я протягивал к ним руки. Щелкнул колпачок, и палец генерала замер на кнопке, а мои руки на их шеях. Левая на шее Зашуйц, правая на шее Снегирева. Вразнобой лязгнули затворы и предохранители пистолетов, направленных на меня, я пошатнулся от удара телохранителя генерала, впрочем парень пытавшийся сбить плечом мои триста килограмм веса, отлетел прочь и свалился на пол. Командир устоял, а кончики моих когтей укололи кожу генерала.
- Ты что творишь? - прошипел он, понимая что если нажмет на кнопку, мои руки в судороге сожмутся, и либо когти достанут до артерий, либо я просто сверну ему позвоночник.
- Агония заставит мои руки сжаться, - на всякий случай предупредил я его догадку. Кто-то из охраны стремительно подобрал пульт, отступил назад, и направил его на меня, запугивая, но не рискуя применить оборудование обращению с которым не проинструктирован.
- Ты что творишь? - Повторил генерал, глядя мне в глаза, и далеко прочь отстранив от меня руку с пультом. Какую из кнопок он держит под пальцем? Шоковую, или летальную? Что он видит? Непрозрачные стекла шлема? Или они прозрачны, и он видит мои глаза? Что он видит в них? Едва сдерживаемый панический страх, или звериный холод волчьих, желтых глаз? Я обхватил его шею поудобнее, коротко метнулся взглядом на майора. Тот не боялся совершенно, смотрел на меня со своей вечной усмешкой сквозь стекла своих круглых очков. Смотрел так, будто ожидал чего-то подобного.
- Зачем вторая кнопка? - спросил я в ответ, слыша как за спиной расходятся люди, держа меня под перекрестным прицелом, и перекрывая выходы, - рацию, рацию на пол! - Рявкнул я, повернув голову достаточно сильно чтобы это было заметно для человека потянувшегося к ней, в попытке поднять тревогу. Тот отвел руку, но указание выполнить не спешил. Лоб генерала покрылся потом, но смотрел он жестко и упрямо, тщательно сдерживая страх. У него он хотя бы был, майор не боялся совершенно, ни капли, хотя уже должен был осознавать что я могу свернуть ему шею одним движением. Это пугало.
- Вторая кнопка? - Переспросил генерал, я посмотрел на него.
- Первая — электрошок. Вторая? Для того чтобы ликвидировать меня? Что это? Инъектор с ядом, или заряд взрывчатки чтобы оторвать мне голову? - Я повернул лицо к засмеявшемуся майору, вновь посмотрел на генерала. Тот поднял свободную руку, жестом указывая охране повременить с попытками поднять тревогу. Я вглядывался в его глаза, пытаясь понять. Что за страх? Только ли за себя? Он опасается и за своих людей, понимая что меня сейчас проще отпустить, и затем уже преследовать с достаточно мощным оружием? Ведь если я пойду на прорыв, многие погибнут впустую, он потратит живую силу с легким стрелковым оружием без ощутимого вреда для меня, кроме того, он вооружит меня этим оружием. Или попробует договорится? Смотр никто не отменял. А тревогу комиссия заметит.

>>107701
- Отставить связь, - приказал он, дополняя жест, и продолжая неотрывно смотреть на меня.
- Вторая кнопка это аварийный разрыв питания электрошокера, на случай если его заест. Его ведь не так то просто снять, и подобная мера безопасности просто необходима, необходима, - ответил вместо него Снегирев, говоря мягко и спокойно, тем же тоном что говорил всегда, рассказывая о чем-нибудь. Где его страх? Я повернул голову на него. Они оба в моих руках в самом буквальном смысле, один слева, другой справа.
- Соломин, какого черта ты творишь? - Жестко, давяще спросил генерал. Я посмотрел на него, всего легкий поворот головы.
- Не желаю подыхать просто так, но ведь майор меня не обманывает? - Мой голос звучал чуть приглушенно из-за маски, несмотря на ширину дыхательных отверстий. Во всяком случае она скрывала мою улыбку, растянутую почти до боли в губах.
- Нет, это система аварийного отключения прибора, а не вас, химера, - ответил Снегирев.
- Никто не собирается тебя убивать, чертов ты псих, - добавил Зашуйц.
Мой страх отсутствовал. Нервное напряжение смело его потоком смешанных чувств, эйфорией. Я перевел безумно-веселый взгляд на Снегирева.
- Вы клянетесь что вторая кнопка не направлена на то чтобы убить меня? - Насмешливо спросил я его.
- Клянусь, - легко ответил он.
- Но мы — лед под ногам майора, - пропел я, и резко изменил позу. Я навис над людьми, вскинув локти точно крылья птицы, доводя почти до предела степени свободы брони. Мои руки продолжали лежать на их шеях, но теперь когти направлены сверху вниз, прямо в мягкую плоть глоток. Если я упаду, мои пальцы под моим весом войдут очень глубоко.
- Жми!- Рявкнул я, - давай проверим, нажми ее, и если вы мне соврали, мы сдохнем тут все трое! Жми гребаную кнопку! Жми ее! Жми! - Я вопил точно безумный, прижимая людей, и вынуждая их наклонится.
Щелкнул колпачок, вторая кнопка. Я отпустил людей, отошел назад. Я не почувствовал ничего. Пульт разлетелся от удара об пол, когда генерал швырнул его в ярости.
- Чтобы через полчаса был на месте, - бросил он то ли мне, то ли командиру, не оборачиваясь. Я посмотрел на командира, тот растирал руку, на которой виднелся синяк, но похоже серьезных ран я ему все же не причинил.
- Неприятное недоразумение, - прокомментировал майор, отходя к стене. Он достал аптечку из чего то невидимого с моей позиции из за полок, вынул из нее тюбик с мазью, и стал смазывать ею шею. А, ну да, мое прикосновение может оказаться ядовитым. Проклятье, вот же еще чего не хватало, ладно укус, это то терпеть можно, но прикосновение! Мне теперь что, всегда в резиновых перчатках ходить? Или что там мне говорили? Это своего рода глистогонное? Оно пройдет когда выполнит свою функцию? А от чего зависит активация этого фермента? Количество паразитов в моем кишечнике? Реакция на их выделения? Движение? Или, переходя от деталей к выводам, вылечит ли это меня от глистов полностью, и прекратится, или подавит их рост, но не устранит полностью, и возникнет цикл роста их популяции, токсической реакции организма, угнетения их популяции, прекращения ядовитости? Неожиданно для себя регулярно становится ядовитым, это будет очень неприятно, и мне как минимум понадобятся методики выявления токсина.
- А вы положите пульт, он теперь бесполезен. Сигнал деактивации шокового устройства необратимо размыкает контур питания, вернее чтобы вновь привести его в рабочее состояние, понадобится разобрать прибор, разобрать, да, - проговорил майор, растирая шею, - и отнесите мазь товарищу генералу, побыстрее. Лучше нанести ее до проявления симптомов, упреждающе, упреждающе. Тогда ожоги не появятся.
Парень положил прибор, кто-то другой подхватил тюбик, стремительно вышел следом за генералом. Оружие уже было убрано, и потому я снял шлем, сохраняя на лице максимально невинное выражение. Психическое возбуждение почти спало, так же резко как и появилось, и сейчас я практически привычным образом игнорировал скрещенные на мне взгляды людей, на глазах которых произошла вся эта нелепая и вызывающая сцена. Страх, ненависть, злоба, мне было плевать. Пусть к не настолько ярким, но я привык к подобным чувствам.
- Я могу снять устройство? Его выступающие части неудобны, и могут привести к травмированию под весом брони при длительном ношении, - спросил я майора.
- Снимайте, снимайте. Я говорил что это глупая идея, - ответил тот, продолжая глядеть в невидимый мне шкафчик, или откуда там он достал мазь.
Угу, за которую теперь меня еще неизвестно что ожидает. Я оперативно снял броню, ну настолько оперативно, насколько это было возможно для пластинчатой конструкции, в которой детали защищающие руки требовали крепления к бронежилету, чтобы не слетать. Получив обратно вызвавший весь это переполох ошейник, Снегирев ушел, разорвав напряженную тишину веселым насвистыванием. Я облачился в снаряжение вновь, и двинулся вслед за командиром, уже нетерпеливо поглядывавшим на часы.
Решение проблемы хвоста было решено вскоре после прибытия к пункту назначения с поистине армейским изяществом, в виде плащ-палатки, или скорее палатко-плаща, если судить по размерам. Не знаю, производится ли такое, или это пошили под заказ, но укутать пару человек одновременно этим вполне можно было. Тем не менее надеть его поверх брони оказалось очень трудно, мне даже потребовалась помощь командира, который практически все время сохранял зловещее молчание. Мне казалось что он попросту пытается не сорваться на меня за эту выходку, но в конце концов, в чем я виноват? На кой ляд надо было накачивать меня психотропами, угрожать, и вообще всячески нервировать? Разве мало с меня и этой гормональной терапии, еще больше сдвинувшей мне крышу? Им надо немного головой думать, когда работают с чем-то настолько экспериментальным и непривычным, да и много ли я просил? И вообще, что за обвинения что я на кого-то там охотился не знай где?
Мы пришли на местный полигон. Снег на нем полили какой-то дрянью, вероятно чтобы растопить. В результате он превратился в темную грязь, хотя бы не слишком скользкую из за кучи высыпанного песка. Целое поле этой грязи, вот на кой так делать?
- Сиди здесь, жди, - бросил мне командир, указав на бетонный блок, и стал в раздражении ходить рядом. Я уселся, наблюдая за суетой людей, что-то подправляющих по краям поля. Вот зачем снег в такую грязь превращать? Чтобы комиссия ближе не сунулась? Проклятье, да что ему на месте не сидится? И почему тогда молчит, не инструктирует? Хотя я и так знаю суть инструкций, слушать рацию, делать что скажут. Пытается успокоить себя? Я сейчас можно сказать неприкасаемый, они ничего не могут мне сделать, пока их гости с умным видом не посмотрят как я бегаю в этой броне. А потом? Потом контракт с ними кончается, и я сваливаю в свой отпуск. У них нет прав задержать меня, без предъявления каких-либо официальных обвинений, а предъявив их они получат совершенно ненужное им расследование. Ну, они могут нажаловаться в фирму, рассказав заодно и то что ко мне применялись психотропные препараты, на которые я естественно буду активно сваливать всю вину. Но сейчас у долбаного генерала есть и причины для личной неприязни, а что он хотел? Одеть на меня ошейник? Да какое он право вообще имел? Ладно, какое право он имел думать что я не попытаюсь этому сопротивляться? Хотя тоньше надо было, но проклятье, я реально испугался что в нем есть устройство для ликвидации меня. Этот страх, он возник как нечто совершенно естественное, нечто столь же правильное, как испуг при виде наставленного на меня оружия, и вызвал субъективно адекватную реакцию. Как мне объяснить им это? Да и будут ли меня вообще слушать?

>>107702
Неважно, с чего я вообще должен перед ними отчитываться? Гораздо важнее для меня, какие последствия все это будет иметь в вопросах взаимоотношения с фирмой. Они выдадут им мои странности в поведении? Я слишком расслабился, я совершенно не скрываю их. Вернее, все слишком быстро накатило, я просто не успел адаптироваться и скрывать. Скрывать что? Что у меня нарастает все более глубокое раздвоение личности? Что я медленно но верно схожу с ума? Нет, все не так. Да, есть определенные симптомы, я бы даже сказал, тревожные симптомы. Но это все то, к чему я могу адаптироваться.
Я ведь никого не убивал, это был просто сон. Да, я достаточно обидчив, злопамятен и мстителен, но моя агрессия как правило просто сублимируется в кровожадных снах, не более. Прямо агрессию я проявляю только против опасности, или того что считаю опасностью. Мое восприятие опасности, чувство на опасность, возможно несколько гипертрофированно, но как может быть иначе уже начиная с того момента как на меня было совершено покушение тем придурком которому я порвал руку? Да и что за ублюдочная привычка при разговоре хвататься за нож? Я что, походил к нему? Он сам подошел ко мне. Проклятье, это надо ввести в уголовный кодекс, кто приближался при возникшей драке, тот и виноват, кто пытался избежать, тот и прав. И если есть видеозапись на которой видно как обвиняемого нагоняет потерпевший, хватает за одежду, и получает ножом в живот, то это должно рассматриваться как смягчающее обстоятельство. Личное пространство не даром так глубоко прописано в инстинктах, и его нарушение есть самая настоящая угроза. И вообще, думать надо при угрозах.
Хотя, я ведь пользовался этим? Ну, осторожно. И вообще, я никогда сам не провоцировал конфликт. Даже теперь. Хотя как это выглядело со стороны, что командир никак успокоится не может? А на что они вообще рассчитывали? Ну да, кто-то даже попытался меня остановить, только я сам более полутора сотен килограмм веса, причем вполне окрепших мышц, да еще почти столько же брони. Думать надо прежде чем пытаться меня оттолкнуть. А как я выгляжу для них? Совершено непредсказуемый сумасшедший? Который к тому же просто напросто настолько физически силен, что его нельзя взять и отп…здить дубинкой по жопе чтобы не вые…вался? Но разве я не стараюсь быть послушным и исполнительным? Они сами спровоцировали меня, напичкав наркотой, как я могу чувствовать себя после такого в безопасности? Да, я облазил весь свой барак, и что? Я был нервным, чувствовал себя в опасности, и только начал успокаиваться, как мне устроили такую встряску. Зачем? Что я такого сделал им? Хотя это армейка, в ней же стандартный солдат отупляется до уровня бездумного исполнителя, не способного задуматься даже об прямой опасности. Так что просто тут и ко мне такой подход.
Успокоив себя этой мыслью, возможно не самой правильной, зато успокаивающей самомнение, я продолжал наблюдать за ходьбой командира. Наконец ему это надоело, и он принялся инструктировать меня отрывистыми фразами:
- Значит так. Уши держишь открытыми, слушаешь каждое слово, выполняешь каждую команду. Без особой команды в разговоры не вступаешь. Считай что твой шлем начисто глушит голос. Держишься в стороне, стоишь на месте до команды.
Он часто повторялся, говоря одно и тоже. У меня возникло чувство что они и сами не успели толком придумать что мне делать, или были неуверенны в своих планах. Пока все сводилось к тому что я должен был стоять в стороне от комиссии, пока им читают какую-то лекцию, потом преодолеть полосу препятствий, намеренно облегченную в сравнении с теми по которым меня гоняли, и, все. Я внимательно его слушал, впрочем он мог это свидетельствовать только потому, что моя маска была направлена на него. В конце концов мне это надоело, и я сказал:
- Хорошо, суть я понял. Мне предлагается проходить полосу препятствий в этом? - Я махнул полами плаща, - в таком случае я хотел бы пройти ее пробно сейчас, думаю ты и сам понимаешь насколько утяжеляет прохождение такая одежда.
Он раздраженно посмотрел на меня, но кивнул. Я поднялся, разминая мышцы. Сидеть на месте просто вымораживает, да еще и в броне. Опять же, нервы не на месте. Сейчас надо действительно собраться, потому что от того впечатления что я произведу на комиссию зависит многое. Я распахнул плащ, обнажая кирасу. Они же пришли любоваться не брезентом? А значит назначение этой тряпки только скрыть хвост, и размыть фигуру. Я прошелся, привыкая к свисающей ткани, затем перешел на бег, выходя на дистанцию. Интересно, если я таки наступлю на нее, я свалюсь, или ткань порвется? Вот будет неожиданность.
Полы плаща на бегу привычным образом приходилось слегка поддерживать хвостом, чтобы они меньше мешались. Подобная одежда конечно позволяет немало спрятать, и выглядит достаточно стильно, но когда приходится активно двигаться она сразу становится обузой. С другой стороны мне сейчас от этого никуда не деться, и надо по крайней мере приноровится держать ее достаточно зрелищно. Хвост нужно скрывать, грудь открыть по максимуму, как можно больше демонстрируя пластины брони. Проклятье, хоть бы снег что-ли пошел, ну глупо же выгляжу в ясную погоду в нем поверх такого снаряжения, просто глупо. Это как натянуть шапку-ушанку поверх каски.
По крайней мере пробежка скрасила время, уже приближалось время обеда, о чем соизволил напомнить желудок. Я проигнорировал, ожидая когда меня самого позовут. Они связаны моими потребностями вполне крепко, на голодный желудок я не смогу выдать нужный результат. Ожидания подтвердились когда в наушниках прозвучало:
- Прекращай. Перерыв на обед.
Я замедлился, переходя на шаг. Дыхание утяжелилось, но как же спасал холодный, зимний воздух. Он буквально охлаждал нос. Это, это было очень глубоко. Практически вся морда превращалась в приятный источник прохлады, пробирающей до глубины всего тела, снимая жар от тяжелых движений. По крайней мере зимой проблема перегрева передо мной не стоит, но не проблема простуды. Я прислушивался к себе, но все же не чувствовал что холод имеет неуютных, неприятный характер в области гортани. Кажется вдыхаемый воздух в достаточной мере согревался кровью перед попаданием в легкие.
А еще стоит вопрос того, как меня контролируют, поставили ли они подстраховки? Я старался смотреть по сторонам, скользить взглядом по крышам, окнам в поисках отблеска оптического прицела. Моя броня защитит даже от противотанковой винтовки, но только грудь. И нет никаких гарантий что я смогу встать после такого попадания, а не буду валятся с переломанными ребрами и лопнувшими легкими. И все же снайперов я не замечал.
Обед был в соседнем здании, все тот же контейнер в количестве двух штук. Опять я снял только шлем, проклятье, ну скоро эта долбаная комиссия наконец придет? Ожидание нервирует. Я стремительно набивал желудок, не стоит затягивать перерыв. Покончив с основной частью еды, я заговорил, обращаясь к наблюдавшему за мной командиру:
- Злишься? - Он не ответил, - наверное со стороны все это выглядело неожиданно. Но факт наличия второй кнопки вызвал у меня совершенно четкую уверенность что она нужна для управления встроенным в ошейник летальным устройством. Да, уверенность, - он молча смотрел на меня, я закинул в рот остаток котлеты, прожевал, и продолжил, - понятия не имею почему. Мой инстинкт самосохранения и так искусственно гипертрофирован, а после воздействия психотропного препарата… Ты знаешь что такое паранойя? - Я пристально посмотрел на него.
- И что же? - Соизволил он ответить.

>>107703
- Сбой мерки угрозы в сторону увеличения. Ты видишь опасность везде, а там где ее нет — подозреваешь ее скрытое наличие. Самое забавное что паранойя это нормальное состояние, полностью адекватное моему положению. Ты знаешь что во многих странах манипуляции с человеческим геномом запрещены на законодательном уровне? Я нахожусь в очень спорном положении, с точки зрения международной этики я могу рассматриваться в равной степени как жертва преступных медицинских опытов, так и существо лишенное права на жизнь, и я совершенно не имею представления об истинном положении дел. Кстати, в живых не так уж и много модификантов осталось. Кто то не выдерживает, кому то помогают умереть. Весь мир мой враг. Тайный ли, явный ли, пока не доказано обратное, он враг. Слишком уж спорная ситуация, слишком мощное и прямое нарушение международных норм. Но кто-то должен разрубать Гордиев узел? Я заметил одного, сколько их на самом деле?
- Кого?
- Снайперов, обеспечивающих прикрытие комиссии на случай если я проявлю агрессию. - Я вновь посмотрел на него, жуя булку, и отслеживая эмоции. Он так же смотрел на меня, схожим, изучающим взглядом.
- Мне о них ничего не говорили, - ответил он. Застал ли я его врасплох вопросом? Кажется да, но ведь человек не может сказать о том, чего не знает? И кажется он был искренним, если снайпер и есть, ему попросту не сказали бы об этом. Я пожал плечами, запивая соком еду.
- Мир может изменится. Глобально изменится. В руках того кто монополизирует генетические технологии окажется власть над ним. Принципиальная власть, превосходящая ту что сейчас в руках мировых интернет компаний. Кто думал что интернет выстрелит так? Всего лишь внутренняя военная сеть, а ныне определяющая краска нашего мира. Он такой какой есть только благодаря ему, только благодаря принципиально новой технологии, недооцененной и выпущенной в массы. Думаешь с генетикой такое проканает? Нет, она уже под наблюдением, осторожным, и внимательным. Я это знаю, человек, - это слово в моем исполнении всегда нервирует. Я словно подчеркиваю что сам уже человеком не являюсь, а для не знающих меня это и вовсе звучит как откровение инопланетянина, - и потому я излишне нервный. А вы только подогрели то что я тщательно пытаюсь держать в узде вашими психотропами.
- Заткнись, доедай и на плац.
Я заткнулся. Правда путь на полигон прошел мимо сугроба, снегом из которого я по требованию командира протер одежду, уже изрядно принявшую на себя грязи из той мешанины что там сделали. Какой же идиотизм и показуха, а? По всей видимости они действительно хотят скрыть мой рост расстоянием, тем более что немногочисленные барьеры которые предлагалось преодолевать были несколько больше стандартных размеров. Проклятье, неужели я действительно умудрюсь не спалить тот факт что я не совсем человек? Я покосился на свои руки, хоть бы перчатки выдали для приличия. Но по каким то причинам, то ли не успели, то ли забыли, то ли еще чего, я гордо щеголял покрытыми белой шерстью пальцами, с темно-розовыми подушечками и почти черными, с графитовым отливом когтями. Правда металл рукавиц прикрывал их достаточно надежно, если сжимать руки в кулаки. А руки у меня похоже будут не заняты, не контрастировать же мой рост автоматом?
На сытый желудок думалось легче. Внезапный порыв панического страха вдруг приобрел полное, логическое обоснование. Я увидел ту подсознательную цепь, что регулировала мое поведение. Майор. Снегирев намекал мне что в его интересах было бы если бы я убил особиста под действием наркотика. Вполне вероятно что сам Снегирев и способствовал всему произошедшему, тем или иным образом. Просто ему не повезло, а повезло Юрию, который успел удрать от меня за достаточно прочную дверь. Майор очень хорошо знает возможные мои страхи и фобии, и он мог просчитать мою неадекватную реакцию на вид подозрительной, второй кнопки. Он понимал что после того как я нападал на их людей, во мне зародится подозрение того, что мою жизнь поставят под угрозу для предотвращения жертв. Какой на хрен аварийный разрыв связи? Что за нелепая отмазка для внесения излишества? А вот спровоцировать мою нервную реакцию, он знал что так будет. И потому только два пульта, потому мне был дан шанс совершить это нападение. Будь их уже три, стой люди снаряженные ими вдали друг от друга, я не рискнул бы напасть, понимая что у меня нет шансов. Он вновь сделал меня пешкой в какой то своей, странной игре. Проклятье, чего же мне ждать дальше? Какие у него мотивы в конце концов?
«Что угодно, от далеко идущих планов по срыву контракта, или пересмотру его условий, до стеба исключительно веселья ради».
Я прислушался к прозвучавшему в голове голосу, и осознал что Снегирев сумасшедший. Сумасшедший в гораздо большей степени чем я, и потому он просчитывает меня, а не я его. Или все это только лишь еще одна маска? Что же он пытается добиться? Ему мешает безопасник, что это? Шпионаж? Нет, не то, ну совсем не то. Тут нечто связанное с контрактами на новые технологии. Может, может безопасник докладывает на самый верх непосредственно обо мне? Потому такой интерес, потому такой допрос под сывороткой правды, сбор информации на стол правительству. А не грубовато ли? Да хотели бы завербовать, давно бы могли предложить внезапных разрешений дел на меня. Хотя, я ведь не натворил ничего такого что не мог бы разгрести без собственных сил, пусть и с полным их напряжением. Я никого не убивал, ни грабил. Все мои «преступления» и яйца выеденного не стоят. Больно дырявый колпак. Но могли бы хотя бы попытаться купить.
А откуда им вообще знать что я Матвей? Ведь если подумать, я абсолютно никак не могу доказать истинность своей личности. Уехал парень с обожженным лицом, приехал человековолк, с документом об генетической модификации. С их точки зрения я могу быть кем угодно, а тут я оказываюсь на территории предприятия оборонного значения, секретного предприятия. А если я шпион? А если шпион не я, а моя вторая личность? Если она подселена искусственно?
Мои мысли достижимы для нее? Она слышит что я думаю, или нет? Я не слышу ее мысли, я слышу ее голос, когда он желает того. Это правило работает в обе стороны? И, стоп, а как я могу задать ему вопрос? Окей, что ты можешь сказать по поводу опасности майора? Я ведь сдам его нахер, если он контакт с которым должна происходить передача секретных данных. Или не сдам? Мне же надо знать хоть что-то?
Молчит. Молчит или не слышит? Как можно говорить с кем то в своей голове? Или, я говорил? Стоп, я же говорил. Когда он ко мне обращался. Проклятье, как? Что мне нужно чтобы хотя бы контролировать то что творится в моей собственной голове? Да хотя бы наблюдать за этим? Значит кто то во мне действительно нарушал территорию предприятия, охотился на какую-то живность? Вот почему я просыпался с ночи сытым? Но, зачем такая провокация? Ведь это сбивает всю работу…
Точно, вот зачем эти странные книги с рецептами. Я читал в них только то что видел, и под любыми методами допроса я расскажу что мне по большому секрету вручили поваренную книгу анархиста, вариант продвинутый, для диверсантов. А что если пользуясь этой накатанной дорожкой, связью которой можно пожертвовать, не мне вручалось нечто иное? Отслеживайте как хотите, мне давали записи о кустарном навыке подрывника, и только. Зачем? А вот хрен знает. Зато параллельно предавалось более важное, что теперь в принципе невозможно отследить.
И вот теперь, в моей головке, в полной тайне от меня самого хранятся некие знания, представляющие особую ценность для фирмы. Что это может быть? Что может связывать производство брони и генетические модификации? Биологическая броня? Броня на белковой основе? Принципиально иной уровень? Думать, думать, думать.

>>107704
Разнообразие белковой жизни велико. Комбинация двух десятков аминокислот способны создавать неограниченное множество вариаций макромолекул, с самыми разнообразными свойствами. Более того, белку не обязательно самому быть структурному элементу, он может быть основой. Его уникальное свойство в том, что распределение электронной плотности в сложной молекуле белка способно создавать глубоко селективные активные центры, в которых образование связи будет крайне энергетически выгодным для строго определенной активированной молекулы субстрата. По сути это и называется ферментом, белок способный образовывать устойчивое соединение с молекулой избранного вещества.
Для того чтобы произошла химическая реакция, необходимо чтобы взаимодействующие вещества прореагировали с уменьшением свободной энергии. Но в обычном состоянии для веществ не имеющих склонности мгновенно реагировать друг с другом, подобно фтору с натрием, этот параметр не будет уменьшаться. Свободная энергия исходных веществ не обязана быть достаточно высокой для реакции, ей некуда уменьшатся. Но она очень легко увеличивается от температуры. Нагреваем вещество, и его молекулы насыщаются тепловой энергией, становятся активными. Жизнь избрала иной путь. Она можно сказать улавливает теплоактивированные молекулы, удерживая ферментом нестабильную, склонную стабилизироваться в исходное состояние, переходную стадию, случайно образованную тепловым движением. Без фермента на тысячи случайно активировавшихся молекул будет одна которая потратит полученную свободную энергию на реакцию, а остальные тут же превратятся в исходное вещество. А фермент стабилизирует эту переходную стадию, и тем самым ускоряет реакцию в порядковые величины значений. Если сравнить субстрат с ключом, вещество с которым он должен прореагировать с замком, то фермент это та рука что возьмет ключ, и направит его в замок именно формой, а не головкой или боком. Конечно если в замок просто кидаться ключами, рано или поздно можно попасть прямо в скважину и именно нужной частью ключа, как и происходит без фермента.
Сложность состоит в том, что рассчитать формулу фермента именно для нужного ключа столь же сложно как рассчитать форму руки с точностью до клетки. Молекулы это очень сложный конструктор, который никак не желает иметь четкие формы. Правило противодействия для них стоит во всем своем величии, и внести лишний атом в молекулу означает глубоко перепахать его структуру и свойства, глубоко изменить распределение электронных плотностей во всей молекуле. Построить строго нужный фермент это как собрать манипулятор для ключа из пружинок, которые только и ждут возможности хоть как-то разлететься, встать криво, словом сделать что угодно кроме того что надо. Для белковой жизни уже огромное везение то, что аминокислоты собственно говоря обладают свойством образовывать устойчивые пептидные связи, это те дырочки в железочках что превращают их в конструктор. Вернее сказать из устойчивости полимера на основе аминокислот как мономера и следует сама принципиальная возможность возникновения белковой жизни, как эволюционно усложняющейся вещественной структуры способной к самокопированию на подходящем субстрате. Но интерес, принципиальный интерес, представляет и могущество химизма жизни. Азотофиксируюшие бактерии способны превратить в аммиак атмосферный азот. В промышленности этот процесс происходит при температуре что то там около полутысячи градусов, и давлении за триста атмосфер. Чудовищно жесткие условия, и с той же задачей справляются бактерии на клубне картошки, тихо, мирно лежа в земле. Потому что у них есть те белки, те ферменты, что способны стать рукой даже для такого неудобного ключа как сверхстойкая тройная связь в молекуле азота. Если жизнь способна на такое, на что она не способна? Выделение чистых галогенов и щелочных металлов разве что?
И вот ответ. Если эта новая сверхпрочная керамическая пластина, способная держать пулю, своей прочности обязана строго определенной структуре материала, если эта структура подразумевает наличие обширных полостей, способных быть вместилищем клеток, то появляется теоретическая возможность создания такой живой ткани, которая будет строить свой каркас, свою структуру из этой керамики, подобно тому как костная ткань строит свой каркас из гидроксиапатита и других минералов, а насекомые строят свои крепкие ткани из хитина. Стальной белок уже не удовлетворяет Лирова своей прочностью, а Снегирев может подкинуть ему новую, более подходящую структуру. Вот только структура эта немного из разряда государственных тайн, и тут возникаю я. Неужели нанотехнологии не только попил бабла, но и дают какие-то реальные результаты?
Или даже не сама структура, а какой-то метод ее производства. Я вступаю в ту область, где моего образования уже не хватает. Биохимия у нас была так, в порядке общего ознакомления. А когда нет точных знаний, надо использовать принципиальные. Структура не секрет. Ее легко изучить и копировать. Если фирме продают комплект с чудо пластиной, у них появляется образец, а там куча различных методов узнать из чего она, и с какой структурой. И вот тут появляется новый вопрос, если целью является технология, что я способен надежно запомнить? Память у меня конечно неплохая, но и фотографической я бы ее не назвал, а с учетом обострившегося обоняния и резкой перестройки под него психики, так и вовсе не стал бы полагаться на нее лишний раз. Хотя, память моя, и того кто во мне это разные памяти.
Нейропрограммирование это уже реальность? То что во мне, это что-то что возникло еще в детстве, в латентной форме, как он мне тогда говорил, тогда, во сне, или это нечто чуждое, подселенное в меня? Вирус разума. Какие принципиальные методы формирования нейронной структуры возможны в принципе? Глубинное перерождение тканей, вот то, что заставляет опасаться. Мне достаточно посмотреть на себя, я совершенно иной. Во мне от человека разве что некоторые общие детали скелета, две руки, две ноги, общее вообще для всех млекопитающих, да если быть точным, от человека у меня противопоставленный палец, и условно строение конечностей. Руки у меня непропорционально длинны. Да меня проще за гориллу принять, нежели отнести к человеку, если на то пошло. Если вирус Лирова способен столь глубоко изменить анатомию тела, при жизни, в относительно взрослом возрасте, то нет абсолютно никаких принципиальных препятствий для формирования в мозге новой, иной, запрограммированной структуры. Новой личности, нового, вселенного разума.
Матвей Сергеевич Соломин может быть не более чем маской, надетой на настоящего меня только для того, чтобы самые тщательные проверки, гипноз, наркотики, пытки, что угодно, не выявили истинную личность, спящую до поры до времени. И если я знаю это теперь, если я прав…
Не может быть не предусмотрено механизмов самоликвидации в случае раскрытия. Теперь не только весь мир может быть моим врагом. Моим врагом могу оказаться и сам я, то что во мне. Я сам могу оказаться не более чем призраком, не имеющим даже собственного тела, всего лишь сданного до поры в аренду. Что если он слышит меня? Что если он теперь уже все знает? Что мне теперь делать? Что после завершения миссии? Чистка разума, или ликвидация?

>>107705
Так, пока все идет своим чередом. Спокойно. Я ценный образец. Пока у фирмы дела шли хорошо, она могла позволить себе кого-то вроде меня, отобранных практически случайно, просто для рекламных целей? Так что же на самом деле было мотивом? Несколько случайно выбранных человек, подвергнутых бесплатной модификации с тем, чтобы отследить реакцию общества на них, или все же ставших не более чем призрачной личностью, маской для настоящих существ таящихся в их разумах?
Я постарался вспомнить все происходящее под действием наркотика при помощи которого меня пытались допросить. Чувства очень сходные с алкогольным опьянением, та же развязанность, несдержанность в мыслях и речах. Но более сильные, яркие. Спутанность сознания. Я терял связь между собственной мыслью и услышанным, и услышанное становилось инициатором цепочки мысли. А сдерживать себя получалось с трудом, вернее практически не получалось. Я болтал и болтал, и не мог остановится, выговаривая практически все приходившее на ум. Но что еще? Нарушались и границы между мной и тем что во мне. Я, я чувствовал как что-то, кто-то был внутри меня, хладнокровно наблюдая за процессом допроса, и инициировавший… Инициировавший? Что он активировал? Какой защитный механизм? Что за зверь был разбужен во мне? Зверь для которого не было важным такие мелочи как допрос, который сосредоточил все мое тело только на одной задаче — вырваться.
Вспоминалось с трудом. В какой то момент я кажется попросту уснул, а может, меня выключили? Как мне защищаться от всего этого? Тщательная самодисциплина разума, отслеживание каждого чувства, каждой реакции. Насколько это возможно? А для этого существуют вообще хоть какие-нибудь упражнения, или что-то вроде того? Допустим, чем я могу защитить свои мысли от прослушки? Наслоением иных, отвлекающих? Но, как можно думать о двух вещах одновременно? Или думать как-то иначе, например на другом языке, или вообще иным методом? И насколько тяжело на моем психическом здоровье отразятся такие навыки, если я умудрюсь их натренировать? Интересно, существуй в мире телепаты, получили бы развитие дисциплины по защите своего разума от прочтения методом его шифрования?
Проведем аналогии с реальностью. Телепатии нет, но существует эмпатия. Люди с развитой эмпатией способны улавливать чувства других по самым малейшим физиологическим проявлениям эмоций, от неосознанных мимических движений, до малейших оттенков тембра голоса. Противостояние подобному возможно двумя путями. Первое, полная безэмоциональность. Отсутствие мыслительных процессов, низведение разума к последовательности стимул-действие, доведенных до уровня автоматизма. Вариант того же, хладнокровность. Твой страх не прочтут если ты не боишься. Второе, ложь. Сотни, тысячи эмоциональных масок стремительно сменяющих друг друга, или одна, но одетая плотно. Что как правило я и выбираю, скрывая свои эмоции за маской улыбчивости, дружелюбия и веселости.
Так как я могу скрывать свои эмоции за масками надетыми против самого себя? Самообман? Но, до какой степени? И куда может завести такая дорожка если я сам начну верить в собственную ложь созданную для самого себя? Да и как мне погрузится в нее? Вернее, у меня сейчас есть цель. Стоп, а как ее сформулировать? Чего я хочу избежать? Для ликвидации я скорее всего слишком ценен, чтобы избавляться от меня в принципе после рядовой операции. Тут же не могли передаваться в принципе какие то важные секреты? Настолько важные чтобы я стал одноразовой пешкой, не теперь, не сейчас…
«У них более продолжительные планы».
Что? Откуда? Вот и ты, так что же тебе передал майор?
«Передал? Ровно те книги которые читал и ты, и ничего больше. Ты заподозрил что-то еще?»
Знает или нет? Способен читать мои мысли когда угодно, или…
Анализ состояния. Я нахожусь в ожидании комиссии, сижу на каком то куске бетона, закованный в полный комплект сверхтяжелой брони. Где то рядом должен быть командир. Должен? Я чувствую его запах, как сквозь туман. Что?
Я встрепенулся, обретая ясность сознания. Кажется я задремал. Глянул на командира, да, ходит рядом, поглядывает на часы. Падал легкий снег. Ну хоть одна радость.
- Хотя бы появилось оправдание моему виду, - вздохнул я, одернув плащ, стряхивая с брезента налипший снег.
- Я думал ты уснул, - коротко отозвался командир. Сон и явь, не тут ли проходит граница моего сознания? Не тут ли есть возможность общения?
- Может и усну, мне нужно экономить калории для представления. Не волнуйся, просыпаюсь быстро. Только скажи как они на горизонте появятся, - отозвался я, пытаясь погрузится в сонное оцепенение. Но я слышал его голос и бодрствуя! Да, скорее отдельными фразами, да, скорее обрывками своих мыслей, но все же…
Между мной и ним существует некая граница, разделяющая два сознания в одном мозге. И все же гормональная среда в нем общая, следовательно то смутное, тревожное ощущение что тяготит меня обозначает что он нашел новую пищу для размышлений, и новый повод для страхов. То что я успел уловить, после того как тревожный фон оторвал меня от анализа действий Снегирева, по всей видимости обозначало новый страх передо мной. Его подозрительность становилась невыносимой. Я прислушался к себе, поняв что могу дернуть ушами. Он по всей видимости не заметил это движение, сочтя его непроизвольным. Я слышал хруст снега под обувью командира, шуршание падающих снежинок, и тиканье механических часов. Он смотрел перед собой, не давая моему полю зрения ничего кроме снега под ногами. Я вновь дернул ушами, сосредотачивая на этом волевое усилие. Они поддавались.
Захват контроля над телом давался все легче. В сравнении с состоянием его сна, когда плотина его разума переставала быть преградой между мной и телом, это было крохами, но тем не менее это были новые, обходные пути, которые создавались подобно тому, как создаются новые нейронные связи в процессе обучения. Со временем вероятно я смогу перехватывать полный контроль над телом, но рациональность такого поступка находилась под вопросом. Сам характер подобной борьбы вызывал опасения в виде физиологических проявлений, и что являлось более опасным, в виде возникновения острейшего конфликта личностей, который может оказаться крайне разрушительным как для меня, так и для него. Рано или поздно мне придется пробовать и такое воздействие, но мне необходимо чтобы это происходило добровольно, поскольку предсказать действия на которые он пойдет если воспримет меня как врага практически невозможно.
Он закрыл глаза, погасив для меня поле зрение, и оставив только слух и обоняние. Сколь большим откровением стало бы для командира знание о том, что творится рядом с ним, но они и так знают о моем существовании. Сопротивляться сну привычно. Это требует волевого усилия, противостояние действию эндокринной системы, но тем не менее мое сознание похоже захватывает те участки мозга, что остаются дежурными во время сна, поскольку успеха я добиваюсь. Теперь осталось вообразить бескрайнюю снежную равнину, на которую падает легкий снег. В столь тревожном состоянии он может устроить еще какую-нибудь выходку, которая может негативно отразится на выполнении обязательств. Хватит с меня и этих угроз. Дополнить сферу видимости пустыми зданиями из окружения. Ощущения помогали творить воображаемое. Вместе с тем тактильные ощущения приобрели навязчивый характер. Я затруднялся вообразить себя в собственной шерсти, и это упущение вызвало последствие. Я увидел его в броне, как и себя.
Он сидел на представленном мной бетонном кубе, на котором и сидел когда задремал. Я ходил рядом, там где двигался командир, прислушиваясь к его реальным шагам. Шлем поднялся, на меня уставилась маска. Вытянутая форма скрывающая мою морду, расщелины стекол, выполненных легко-заменяемыми деталями, вытянутой, дающей хороший обзор формы, субъективно воспринимались как что-то хищное и опасное. Однако мои эмоциональные реакции затуплены, чтобы подобное производило на меня впечатление. Что он напридумывал себе? Какой-то контакт с Снегиревым?

>>108006
- Почему ты считаешь что майор мне что-то передавал? - Задал я вопрос, снимая шлем. Ощущение его тяжести, контраст с запахом холодного, свежего воздуха, и тактильным ощущением совсем небольшого участка лица контактирующего с ним, несколько затрудняли воображение.
- Не слишком ли он много знает обо мне? - Вороненая металлическая маска чуть склонилась набок.
- Все его логические построения строятся из того факта что он заметил переход при первой встречи. Остальное — его домыслы. Думай логически, если ему нужно передать мне что-то, передать в тайне, зачем привлекать внимание к моему существованию? Зачем заострять на этом внимание, вызывая как твою подозрительность, так и подозрительность остальных? Максимально рационально для него было бы не разоблачать меня, а в обстановки секретности передать предмет мне. Только так можно избавится от опасения того, что ты постараешься выследить этот предмет по запаху, и не дашь поводов для разоблачения.
- Тогда зачем провокация с кнопкой? Реакция на такое очевидна.
- Вероятно провокация ради провокации. Обрати внимание, ему нравится эпатировать. Его манера держать себя, манера вести себя, я не могу найти за этим скрытых смыслов укладывающихся в строгую картину.
- Что не значит что ее нет, - ответил он.
- Возможно, - вынужден был я согласится. Хотя мои размышления так и не находили четкого объяснения удовлетворяющего всем странностям, оно могло быть. Но если оно и было, то для его подтверждения мне катастрофически не хватало данных. Я смерил взглядом безразличную маску. Враждебность ощущалась на уровне эмоций, на уровне гормонов.
- Ты способен сохранять адекватность? Избегать агрессии как случилось с генералом? - Спросил я его. Застекленные щели уставились на меня. Я воспринимал бронестекло прозрачным, я видел его глаза.
- Да, - ответил он, - почему этот инцидент не удивил майора? Он будто ждал.
- Зашуйц тоже ожидал этого. Он сам говорил что прибегнет к гормональной терапии только в крайнем случае. Рост агрессии вполне может быть ее побочным действием. Ты уверен что сохранишь хладнокровие?
- А ты уверен в этом? - Ответил он вопросом на вопрос.
- В себе — да.
- С той девчонкой ты не был слишком осторожен.
- Ты не испытываешь к ней симпатии, чтобы апеллировать к этому аргументу. Кроме того, в тот день она стала моей добычей вполне обоснованно.
- Вот только по башке получил я.
- По моей башке, в том числе. Будет лучше если я проведу смотр.
- Нет.
- Так будет лучше, если ты с трудом контролируешь себя.
- Я прекрасно контролирую себя, - рявкнул он в ответ. Вступить в прямую борьбу? Слишком опасно, слишком. Это может проявится внешне, это может навредить делу. Придется присмотреть за ним, оставить связь. Не самое приятное, но уже привычно.
- Хорошо. Не вздумай напасть на них.
- Не нападу.
- Просыпайся. Быстро, - искаженный характерными помехами радиосвязи голос командира донесся до меня, вырывая из объятий дремы. Пытался ли он оправдать себя, используя мою уязвимость? Надо подумать, но потом. Я поднял голову, кивнул, показывая что не сплю. Командир быстро шел ко мне с той стороны с которой мы и прибыли. Снег прекратился, но меня уже порядком им припорошило. Поднявшись, я отряхнулся, и стал медленно прохаживаться, разминая мышцы. Всегда надо помнить что такой вес может легко привести к травме, если не разогреть мускулатуру умеренным движением.
Вскоре я увидел людей. Они шли пешком из здания неподалеку, я издали узнал генерала, идущего впереди. Он держался уверенно, ведя пятерых человек за собой, но все же в его позе улавливалось некое подобострастие. Оно выражалось в чуть суетливых жестах, и у меня возникло ощущение, что в этом была наигранность, практически незаметная для стороннего глаза, и видимая мне лишь потому, что я привык наблюдать его иным. Хотя, если подумать, поговорка «я начальник, ты дурак, ты начальник, я дурак», несет глубинную мудрость об инстинктивных моделях поведения человека. К сожалению держатся с начальством уверенно и независимо означает бросить ему глубинный, неосознанный, инстинктивный вызов, который создаст неуловимую даже самим начальником подсознательную антипатию, преодолеть которую сможет только редкий человек обладающий обширным самоконтролем, или попросту настолько увлеченный своим делом, что ему не будет дело до этих тревожных сигналов обезьяньих инстинктов. В положении же этого генерала, как лица ответственного за всю выполняемую здесь работу, даже столь казалось бы ненужные нюансы могут оказаться слишком важными чтобы проигнорировать их.
Я отогнал излишние размышления, по мере приближения людей. Вытянулся по стойке смирно, поглядывая за командиром. Он шагнул навстречу генералу и его спутникам, козырнул им, и поприветствовал:
- Здравия желаю, товарищ генерал, испытательный полигон подготовлен…
Пока он говорил, я получил возможность рассмотреть людей чуть более подробно, и мне даже показалось что одного из них я где-то видел, вероятно по телевизору или в каком-нибудь видеоролике, но это чувство было достаточно смутным чтобы полагаться на него. Люди кутались в теплые одежды, посмотрели на меня, и я выполнил воинское приветствие, одно из немногих строевых упражнений что успел заучить, практически одновременно с тем как в моем наушнике раздался голос второго командира:
- Козыр… Молодец.
Хм, выздоровел достаточно хорошо чтобы присмотреть? Интересно. Голос кажется усталый, но за помехами радиосвязи судить точно достаточно сложно, пусть даже связь и на уровне хорошей рации. Выполнив жест, я вновь замер по стойке смирно, обнажив кирасу из под накидки, и держа ноги строго вместе, пытаясь скрыть за ними хвост. Сам жест я так же выполнял стремительно, стараясь не дать им спалить шерсть покрывающую пальцы, и когти, и выполнив его я вытянул руки по швам, скрывая пальцы за тканью.
Я стоял на отдалении, что скрадывало мой рост, и все же попытка выдать меня за человека казалась все более и более авантюрной. На бегу мой хвост будет заметен, будет заметен даже под плащом. На что генерал надеется вообще? Я перехватил взгляд одного из его спутников, пялившегося кажется на мою голову. Ну да, на шлеме имеются вполне себе характерные выступы под мои уши, пусть и деформированные защитными пластинами. Наверняка генерал уже наплел им историй о продвинутой системе акустического восприятия, или что-то в этом роде. Остальные же люди смотрели на меня вяло, похоже что их уже успели как следует измотать различными лекциями, или чем-то вроде того. Во всяком случае сейчас их ничем таким не загружали, и после короткого, негромкого разговора, генерал сказал в рацию:
- Лейтенант Соломин, приступить к прохождению полосы препятствий, - что, как ни странно, я услышал собственным слухом. В моей же рации прозвучало:
- Козырни, и приступай.
- Есть! - Прозвучал за меня из рации ответ пострадавшего командира, я в такт ему опять козырнул, и повернулся к полосе, надеясь что плащ таки не слишком взметнулся, и не открыл хвост. Ну да, мне вообще лучше помалкивать. И уже нашли кого-то, кто будет говорить за меня, мой акцент звучит слишком чужеродно, чтобы его можно было принять за человеческий. Я перешел на легкий бег, демонстрируя свою подвижность, и вместе с тем вынужденный двигаться слишком медленно. Свежий снег скользил, несмотря на холод, и шипы на подошвах, вынуждая меня двигаться осторожнее. Да еще и плащ, мешался самым ужасающим образом, и мне постоянно казалось что или я в нем запутаюсь и свалюсь, или он порвется, открыв зрителям мой укутанный в броню хвост. Интересно, что им тогда генерал расскажет? Что это балансир для удобства движения?
Пробежать прямой участок, перемахнуть низкий палисад, рухнуть на землю и ползти, перемешивая грязь со снегом. Все было привычным, пусть и подъем всегда давался тяжело и медленно. Интересно, комиссия уже отметила насколько мои движения скупы и скованны весом? Им вообще этот самый вес прямо назвали? Но сложный участок движения ползком остался за спиной, дальше уже все было проще.

>>108422
Кроме кирпичной стены. На пробе я уже преодолевал ее, но то ли снег смазал мои движения, сделав их неправильными, то ли сложенная в спешке стенка нестандартного размера призванная замаскировать мой рост оказалась дефектной, и эти дефекты исчерпали запас прочности на моей пробной пробежки, но когда я прыгнул на нее, ударив по ней ногой для опоры, и подбрасывая себя чтобы схватится за край, совершенно неожиданно моя нога пробила ее, и пролетела внутрь. Почуяв что дело хреново, я прижал к себе руки, врезаясь в кирпичи плечом, и группируясь. Казалось стена только и ждала этого, чтобы растрескаться окончательно, и разлететься на крупные обломки, которые вместе со мной полетели вперед.
Какое счастье что комплект сверхтяжелой брони это именно пластинчатая броня, состоящая из достаточно крупных и твердых элементы. Без них, даже сквозь толщину смягчающих слоев, знакомство с обломками могло закончится гораздо серьезнее. А так, разогретый уже начавшимся движением, я поднялся почти сразу, чувствуя что кажется кроме потянутой в паху ноги, отбитых пальцев левой руки, подвернутого локтя и растянутого плеча, которым я и прошелся по стене, повреждений не было. Даже не смотря на то что об мой шлем разлетелся какой-то обломок. Боль дала о себе знать, и только. Я был не в том состоянии чтобы заострять на ней внимание, поднявшись, и отметив краем глаза проявившееся среди зрителей удивление, я продолжил преодоление полосы препятствий, стараясь прихрамывать не слишком заметно. Со всем этим разберусь потом, сейчас бы лабиринт преодолеть, только бы не намотать плащ на преграду, разорвется же. Надеюсь что тот факт что я частично контролирую его положение хвостом не слишком заметен.
Помимо этого неприятного инцидента иных сложностей, не считая скользкой земли, тяжеленной амуниции, боли от свежих ушибов и растяжений. Тем не менее к концу дистанции я стал сомневаться что смогу осилить ее еще раз, если это потребуется. Окончив преодоление полосы, я встал на исходную, и вытянулся по стойке смирно. Генерал опять имитировал общение со мной по рации, но за шумом собственного дыхания, тяжелого после такой нагрузки сверх меры, я не мог понять о чем именно идет речь. Так и не узнав о чем же он говорил с лже-мной, я сумел подслушать хотя бы его недолгий монолог:
- Как видите, несмотря на избыточный вес, требования подвижности соблюдены. Должен признать дается такое не каждому, и работы по разработки облегченных материалов продолжаются. Изготовление упорядоченных наноструктур в достаточных объемах не налажено. Задача новая, сложная, требует решения с нуля практически. Опыт металлургии не подходит. Пока в достаточных размерах реализована пластина, дающая нужный эффект защищенности, но, керамика для сложных форм пока не подходит в связи с технологией изготовления. А теперь позвольте продемонстрировать вам баллистические испытания.
- И все же форма шлема в высшей степени неожиданна, - заметил человек, который так пристально разглядывал меня. Интересно, насколько неожиданным для него оказалось бы наличие хвоста?
- Делаем что можем. Попытка реализовать баллистический шлем, способный защитить голову от автоматного ранения, вынуждает прибегать к крайне непривычным решениям, даже не смотря на принципиально новые материалы, позволившие так его облегчить.
Ну ничего себе, генерал, п…зди да не зап…здывайся, десять кило, эта хрень весит десять кило! Да любому нормальному человеку она шею свернет, это я тут обдолбавшись гормонов отрастил шею как у теленка. Да что там, как у быка уже наверное. Если бы они подошли поближе, и разглядели какого я роста, ох что было бы… Неужели все же пронесло, и хвост они все же не заметили? И плащ-палатка их не насторожил? Преодолевать полосу препятствий в нем, это мягко говоря странно. Но кажется действительно пронесло, люди уже уходили вслед за генералом. Хм, и это все? Вот все мои мучения ради этих пятнадцати минут пробежки? Почти полтора месяца подготовки, гормональная терапия, превратившая меня в монстра, от которого встречные люди будут не просто ох…евать, а впадать в самую настоящую панику, все это страдания что я перенес, и что мне еще предстоят чтобы не устраивать хаос одним своим видом на людях, все это ради пятнадцати минут показухи? Да какого хрена! Могли бы сделать облегченную копию, имитирующую броню этого уровня защиты, и не морочить мозги! Злоба распирала меня, боль нервировала, как и вся эта бессмысленность показушного дерьма. Какого хрена тогда генерал не скажет им что это дерьмо таскал на себе не совсем человек, и в нормальных весовых пределах такой уровень защиты невозможен? А если такую хрень примут на вооружение? И что тогда делать людям, которым в приказном порядке выдадут снарягу в центнер весом?
- Отлично, молодец, - донеслось до меня от подошедшего командира. Справедливо решив что если он решился оттенить меня своим ростом, то зрители умотали достаточно далеко, я позволил себе подойти к дереву, и привалится к нему, снимая нагрузку с растянутой ноги.
- Ты в порядке? - Спросил он меня.
- Конечно в порядке, - рявкнул я, срывая шлем, кидая его на землю и подставляя лицо свежему воздуху, - если не считать того, что неплохо так покатался с кирпичами в компании. Кто это стену строил?
- Кто строил, к тому меры предпримем.
- Да уж предпримите, - я поднял раненую руку, посмотрел на испачканную в крови шерсть, и стал вылизывать ссадину. Вот же ободрало, на боку указательного пальца красовалась обширная рана, кожу ободрало знатно, и теперь ее клок свисал с руки. Я пытался приставить его языком на место, хрен с ним, сухожилие и кость не видно, значит заживет нормально.
- Прекрати, - рявкнул на меня командир. Это спровоцировало меня окончательно, и оторвавшись от своего занятия я врезал когтями здоровой руки по дереву, резко разворачиваясь к нему. Мое лицо исказилось в оскале, я издал короткое шипение, и замолчал, глядя на отшатнувшегося человека. Что он себе возомнил? Плащ, норовящий запутаться где угодно, какая-то грязь под ногами, вместо нормального покрытия, я и так выполняю свои обязанности борясь с экстремальной нагрузкой, какого хрена они мне навешивают дерьма сверху? Им мало полутора центнеров снаряги на мне? Я мог пострадать гораздо сильнее, в конце концов! С такими весами не шутят!
Командир не успел. Прочертив глубокие разрезы в мерзлой древесине, моя рука вонзилась ему в ворот, и схватив человека за ворот, я поднял его к своему лицу. И что дальше? Это напоминало гидроудар. Моя злоба вдруг резко наткнулась на волевое усилие. Что дальше? Я же не могу причинить ему вред?
«Отпусти».
Эмоции встали точно в ступоре. Злоба кипела внутри меня, растекалась по венам жидким огнем, пульсировала в ране импульсами боли, шипела в моей гортани, и подобно перегретой воде остановилась тем, что я потребовал от нее этой остановки. Не могу я причинить ему вред, не могу, не должен. Проклятье, я же действительно могу свернуть ему шею. Я оттянул губы, превращая оскал в улыбку. Не знаю, насколько натянутую. Человек пытался вырваться, вцепившись мне в руку, но естественно это было бесполезным, в его положении.

Показуха выходит на новый уровень. Обстрел. Проклятье, я ведь боюсь. Я прекрасно представляю себе сколь разрушительными могут быть пули, и я видел последствия пулевых ранений. Тем более трассирующая пуля, с зарядом пиротехнического состава, который при разрушении пули может оказаться в плоти, и гореть там. Что там вообще? Кажется свинцовый сердечник? Потому и относительно низкая бронебойность. Нет, стальной это в бронебойно-зажигательном, это другое. Трассер используется для корректировки огня, потому в нем свинец должен быть, просто для массы пули, чтобы она была как у обычной, со стальным сердечником. Или обычные тоже из свинца делают? Или там его только часть? Вот ведь хрен его знает. Но если они прошьют кирасу — в жопу их с этим обстрелом. Да, на мне еще здоровенный бронежилет, который собственно говоря обеспечивает основную защиту, но все равно — в жопу.
Так, обстрел в лицо. Что у меня уязвимо? Прежде всего кисти рук, их действительно нужно сложить за спиной. Так, пах прикрыт свисающей с бронежилета пластиной, ноги с фронта тоже защищены по полной программе, но сапог я им на обстрел дам, и если пластина на голени не выдержит — тоже в жопу. Бедренные по моему толще. И ноги плотно прижатыми надо держать, хвост на прочность испытывать не хочу. Руки, руки. Сцепленные элементы обхватывают плечи и предплечья практически полностью, но сгибы локтя, подмышки, защищены только бронетканью. Надо постараться за кирасой скрыть и локти, вывернуть так руки, чуть наклониться вперед, подставляя наплечники и закрывая ими подмышки. Башку тоже наклонить, по морде словить наверное все же лучше чем по горлу, пусть его ворот и закрывает, оставляя только достаточно узкую щель. Но уж лучше к вороту придавить подбородочную деталь, которую в этой модели увеличили, чтобы я мог открывать пасть хотя бы на уровень позволяющий говорить. Может ромбом встать? Хотя что я, танк что-ли? Подставлять бок, пусть даже под углом, пусть даже кираса с наспинной пластиной перекрываются внахлест, соединяясь ремнями, но монолит подставлять наверное безопаснее соединения.
Да, думал ли я о том, что придется размышлять о том, как правильно танчить собственной тушкой пули? А заброневая будет сильной? Не хотелось бы. Вроде даже сквозь бронежилет мощная пуля вполне может переломать ребра, и отбить внутренности. Но, во первых уровень защиты. Комбинезон, смягчающие слои бронетканей, наружные и внутренние пластины, все это направлено на то чтобы распределить импульс пули равномерно, не дать ему сконцентрироваться в опасной величине. Да и сам по себе я покрепче человека, даже просто за счет того что крупнее, больше вешу. Но насколько все же это будет больно? Даже без пробитий? Сильнее или слабее побоев той же дубинкой что мне устраивали? Хотя тогда то я был помельче, блин, как же меня на этих гормонах то раскормили, а?
Тир располагался на открытом воздухе, представляя собой прямую, разровненную площадку, явно очищенную от снега совсем недавно, поскольку сегодняшний снегопад уже покоился в виде свежих сугробов вокруг. Пулеулавливателем служила сплошная стена здания, дополнительно усиленная мешками с песком, и такое явное нарушение техники безопасности подсказывало что сам тир был спешно оборудован именно для комиссии. Уверен что стрелковые испытания проводятся внутри здания, где можно обеспечить стабильность условий и замеров. Но в здании мой рост будет выдаваться высотой потолков, а тут расстояние может скрыть его. Недаром мешки лишь едва виднеются, из-за наваленных на них сугробов. Примерно в пятидесяти метрах от стены располагалась и стрелковая позиция, вкопанный в снег то-ли ящик, то-ли стол — виднелась только деревянная поверхность к которой были прикручены сошки пулемета, с которым возился незнакомый мне мужчина. Он снаряжал характерные, большие, с крутым изгибом рожки, по моему в такие влезало что то около полусотни патронов, но главное, если я конечно не ошибался, пулемет Калашникова с такими рожками имел калибр именно 5,45, а 7,62 использовал или ленты, или барабаны.
Мужчина отвлекся от своего занятия, посмотрел на нас и вяло козырнул то ли мне, то ли командиру, и сказал:
- Здравия желаю, оружие пристреляно в тире восьмого корпуса, так что все практически готово, - он еще раз смерил взглядом меня, и оценив контраст с ростом командира уже едва слышно сказал, - бл…дь, п…дец.
- Значит можно приступить к обстрелу снятых элементов? - Заинтересованно спросил я, подходя ближе и глядя на маркировку коробки с патронами. Ну да, трассеры. И три снаряженных магазина. Человек при моем приближении на такое расстояние инстинктивно дернулся назад, но удержал свой порыв, оставшись на месте. А ведь он как минимум знает что я такое, какова же будет реакция простого встречного?
- Снятых элементов? - Переспросил он.
- Да, снятых, - ответил командир.
- Ну, я же должен убедится что пули не пробьют эти железки прежде чем показывать это на себе, - пробормотал я, скидывая плащ на стол. Потом я снял шлем, а затем расстегнул и маску. Обе детали я скрепил вместе, нет уж, пусть будет обстреляно все. Я поднял конструкцию перед собой. Хм, а линзы все же прозрачны, сквозь них виден закатный свет, отражающийся от снега. Хотя это именно на просвет. А если за ними нет источника света? Но похоже в ситуациях когда мои глаза будут отражать свет, это может выдать. Положив шлем, я расстегнул и снял кирасу, затем принялся разуваться.
- Это еще зачем? - Спросил меня командир. Стрелок же просто пялился на меня во все глаза.
- Я хочу быть уверенным что случайное попадание сюда, - я щелкнул когтем по пластине на голени, - не оставит меня без ноги.
Оставшись босиком, я стал прикидывать как взять все это, и донести. Так, ну сапог в руку, шлем в другую, а кирасу? В конце концов я просто накинул ее, не застегивая, а затем подхватил все три магазина, и сунул их себе в пасть прежде чем люди успели понять что я сделал.
- Эй, - воскликнул командир?
- Фо? - Ответил я, сжимая магазины в зубах словно кости, и глядя на него предельно честными глазами. Подхватив шлем и сапог, я поспешно направился к насыпи, оставляя за спиной ошалевших людей, и разряженный пулемет.
- Ну и пасть, - негромко раздалось у меня за спиной, - он правда по пять комплексных за раз уминает?
- Всего лишь по две-три, но вот что слух раз в пять острее, это есть, - шикнул на него командир.
- Эм, виноват, - так же приглушенно раздалось в ответ. Таки знают, или таки перестраховываются? Я стал расставлять снаряжение. Сапог прямо на землю, а вот под шлем уже расчистить немного снег, и поставить на сугроб. Кирасу же тоже аккуратно поставил на землю, прислоняя к насыпи. Вынув изо рта магазины, и держа их в руке, я направился обратно, стряхивая снегом слюну с пластикового корпуса, и стараясь не задеть горловину, из которой выглядывали патроны с зеленым носиком пули.
- Мишени расставлены, приступайте к обстрелу, - сказал я, подойдя и положив магазины на стол, рядом с пулеметчиком. Тот же зачарованно смотрел на мои ноги. Ну да, на улице минус двадцать или около того, а я босиком, если не считать лямок комбинезона, подевавшихся под стопу чтобы не задиралась штанина. Я стянул подшлемник, оставив его висеть наподобие капюшона, разгладил вибриссы. Их приходится прижимать к лицу, и придавливать подшлемником, чтобы надеть шлем.
- Приступайте, - подбодрил того командир, и тот очнулся, брезгливо взяв магазин, и опять протерев его об снег. Только после этого он зарядил его в пулемет, взвел оружие, и прицелился. Хлопнул выстрел. Из ствола вырвалось немного пламени, и пылающая точка стремительно пронеслась к кирасе, разбившись об нее огненными брызгами. Это было даже красиво. Кираса устояла, и по моему даже не слишком сильно дернулась. Вновь хлопнул одиночный, и опять пуля брызнула искрами. Из снега даже виднелся дымок в том месте куда упал обломок пули.

>>108633
- А теперь по краю кирасы, - негромко сказал я, с любопытством наблюдая. Человек подчинился. Следующая пуля вошла примерно в ту область где кираса обрывалась, переходя в отверстие под руку, но там она так же расплескалась.
- А теперь по обуви, - добавил я. Выстрел заставил сапог покачаться, но не опрокинул. Пуля разошлась все теми же брызгами, это действительно походило на то, как разлетается капля жидкого металла. Уже вечерело, еще часик, и в сумерках это будет действительно красиво.
- А теперь в шлем, - новый выстрел прошелся по нему, но ушел рикошетом, войдя в мешки. Снег в месте попадания съехал вниз, обнажив ткань, из которой вскоре пошла тонкая струйка дымка.
- Не, не, не, прямое сделай. Я хочу убедиться что мой нос останется целым, - увлеченно сказал я. Конечно это трассер, и он вообще худший из патронов в плане бронебойности, но блин, пули просто разлетаются об броню. Неужели эта тяжесть действительно оправдывает себя? А если пулеметом на нормальном, винтовочном патроне? Он тоже лопнет? Или все же пробьет, и застрянет в бронежилете под ним? Лучше бы конечно разлетелся, потому что на ногах и руках подкладки поменьше чем на туловище, полноценного бронежилета нет. Да, пластины снабжены толстыми подкладками, но все-равно, лучше бы чтобы пулю удерживал металл.
Хлопнул очередной выстрел, шлем дернулся, чуть отшатнулся назад, а затем свалился вниз. Хм, выглядит успокаивающе. Все же десять кило веса должны оправдать себя? Я подхватил сапог, посмотрел на стрелка. Тот на меня, видимо не понимая что я хочу.
- Оружие разряди, - пояснил я. Он вынул магазин, пальнул еще раз в кирасу, очищая ствол, и положив оружие отошел от него, встав рядом с командиром. Я пошел к своему снаряжению, прислушиваясь к происходящему за спиной, но с места они не сходили, и лишь когда я был уже у мешков, заговорили о чем-то, практически шепотом, и прикрывая рты руками. Разобрать о чем именно они говорили я не мог.
Отряхнув ноги от снега, и прогладив шерсть, я обулся. На сапоге не было даже вмятины, просто след налипшего свинца. Так же и на кирасе, только налипший свинец, будто пластилин, да потеки гари. Хотя, когда я когтем сковырнул плямбочку, вместе с ней отошло и воронение, обнажив серебристый блеск металла. Я снарядился достаточно быстро, прикрепил обувь, надел и затянул кирасу, закрыл голову шлемом. Страх появился где-то в тот момент, когда я прогладил свое лицо, прижав вибриссы, и закрыл из подшлемником. В меня сейчас будут стрелять. Не просто стрелять, попадать. Сейчас между мной и пулями будет стоять только эта броня, моя жизнь будет зависеть только от надежности этого изделия. И везения. Что есть пуля войдет в щель? Только бронеткань удержит ее, если она попадет в изгиб локтя например? А уши? Мне такой пирсинг нахрен не нужен, тем более трассером, который пройдя сквозь ухо, и разлетевшись об элементы шлема может обжечь мне ушной канал, а то и прожечь барабанную перепонку. Облачившись в броню, я встал у стены, сцепил за спиной руки, чувствуя как они дрожат. Сдвинул вместе ноги, постаравшись по максимуму поднять хвост, игнорируя тяжесть на нем. Лучше пусть будет за спиной.
Я посмотрел на людей. Броня выдержит. Она должна выдержать. Все будет хорошо. Я кивнул. Пулеметчик глянул на командира, подошел к оружию, стал заряжать. Да двигайся ты быстрее мудак! Ожидание вымораживает. Сцепить за спиной пальцы друг с другом, а то еще когтями себе руки порву. Страшно то как, особенно от того что надо стоять. Жар разливался по телу, а вес брони казалось испарялся. Дрожь возникшая в руках разошлась и по телу, я часто дышал, прижимая морду вниз, закрывая горло намордником. Лязгнул затвор, человек прильнул к оружию, наводясь на меня. Жуть какая. Ствол пулемета действительно казалось вырос в размере, будто в смотрящей на меня трубе не полсантиметра, а все двадцать.
Хлопнул выстрел. Вылетела пуля, пылая точно горящая петарда, полетела ко мне. Казалось я мог разглядеть как она летит, казалось я мог даже увернуться от нее, но тело было слишком тяжелым. Даже не так, мои глаза словно стали жить иной жизнью, воспринимая мир намного быстрее чем все остальное тело. Я не мог бы и на сантиметр сдвинуться за этот миг, но я видел его весь, эту огненную каплю, пролетевшую полсотни метров от среза ствола до меня, и расплескавшуюся об грудь. Удара я даже не почувствовал, а следующее мгновение принесло мне осознание того, что по мне бьют очередью. Пулемет тарахтел, выплевывая в меня новые пули, но этого эффекта уже не было. Я видел стремительные росчерки ко мне, но не отдельную пулю, будто мои нервы от глаз к мозгу выжгли свой запас питательных веществ предназначенных именно для такой скорости восприятия, и перешли на нормальный режим. Толкнуло в плечо, толкнула в пах качнувшаяся пластина. Я не чувствовал ударов, не чувствовал боли, только эти резкие толчки, будто кто-то достаточно сильный приставлял ко мне кулак, и толкал. И звук. Визг пуль, он был совершенно отчетливым, и какого-то совершенно непередаваемого оттенка звучания, нарастающий словно зев тоннеля, к которому несешься на скоростном поезде, и резко обрываясь металлическим шлепком. Этот звук, он не имел ничего общего с простым шлепком чего-то мягкого об твердое, это было, будто молотком ударили по металлу, оставив вмятину, а звук самого удара убрали, оставив только этот скрежечущий всплеск, и тихий звон обрывков струн разлетевшейся оболочки. И запах, этот пронзительный запах порохового состава, напоминавший запах взорванных петард.
В меня попало уже не меньше десятка пуль, а очередь не прекращалась. Повинуясь отдаче она прошла вверх, завизжала рикошетом от моего лица, вновь подарив мне ощущение того, что кто-то положил мне ладонь на лицо, и резко толкнул вбок. А затем вспышка ослепила меня на левый глаз, хрустнуло стекло, и сквозь белое сияние я увидел сеть трещин на стекле. Это стало последней каплей, и я бросился в сторону. Подстегнутый испугом от вспышки, я отлетел далеко в сторону, несмотря на вес снаряжения, рухнул на землю, и закувыркался по ней, ведомый инерцией. Кое как удержав поймав равновесие при помощи хвоста и рук, я оказался на ногах, неуклюже переступил, гася остаток импульса, и бросился вперед. Огонь по мне уже прекратился, стрелок ошалело смотрел на мои скачки, которыми я несся к нему, кидаясь из стороны в сторону, а затем сам отскочил назад.
В этой броне на скорость я еще не бегал. Дистанцию я проходил неспешным бегом трусцой, просто из за веса снаряжения. Но сейчас, подстегнутый страхом, я несся на всей скорости на которую был способен, с шумом вдыхая воздух, и разбрасывая снег ногами. Поняв что пулеметчик отпрыгнул от оружия, я резко затормозил, выдав целое снежное облако, не удержался на ногах, упал вперед, выставив вперед руку. И так и замер, глядя на людей снизу вверх.
Грудь горела. Легкие буквально пылали из за нехватки воздуха. Я с хрипом, тяжело вдыхал, хватая воздух и пастью с такой силой, что он свистел на углах воздуховодных отверстий маски. К тому же те суставы и связки что не были отбиты и растянуты при обвале стены, травмировались теперь. Пульсировало болью плечо на которое я принял землю при прыжке, ломило поясницу. Ноги горели огнем, особенно в паху и под коленями. Да и пальцы на ступнях тоже пылали.
- Соломин! Ты можешь просто стоять на месте, черт возьми! - Воскликнул командир. Я повернулся к нему, и сказал:
- Мне в глаз попало, - затем согнулся, опираясь руками на колени, и тяжело дыша. Постояв так недолго, я принялся стаскивать шлем, и положив его рядом с собой, стал прихрамывая ходить, в попытке восстановить дыхание. На моей кирасе все еще тлели отдельные брызги трассирующего состава, и резко пахло этой гарью, но я не обращал внимания на это.

>>108634
- Просто постоять на месте! Неужели это так сложно? - Отчитывал меня тем временем командир.
- Да просто! - Ответил я, подхватывая шлем. Он неожиданно сильно дернул руки своей тяжестью, - только можно не по глазам стрелять? - Я ткнул ему в лицо его, указывая на побелевшее от сети трещин стекло.
- Ничего, выдержало, - парировал тот.
- Тем не менее его теперь надо заменить.
- Заменим, - он посмотрел на пулеметчика, и скомандовал, - сбегай за запасным левым стеклом на шлем.
- Есть! - Ответил тот, все это время пытавшийся держаться от меня подальше, и воспользовавшись таким удачным поводом, бегом унесся прочь. Я его действительно так напугал?
Чтобы не выслушивать командира, я поставил шлем на стол, рядом с пулеметом, и принялся разбирать его, чтобы извлечь стекло. Вообще-то я читал инструкцию, и в теории даже должен был легко делать эту операцию, но за нехваткой времени практики у меня почти не было, и приходилось разбираться почти с нуля. Так, основное крепление обеспечивается межглазным массивом, прочная деталь вжимала их в пазы, вот только как ее снять то? Так, сверху шарнирное крепление, под каской, значит отстегивается где-то над мордой. Ну да, это ведь должно делаться вслепую, прямо не снимая шлема. Ага, вот, кажется защелка. Так, куда ее тут? Немного поковыряв когтем, я все же отстегнул эту крышку, и откинув ее получил доступ к стеклам, таившимся в прямоугольных пазах. Выдавив треснутое, я вынул его, и стал осматривать. Увиденное удивило.
Эта деталь, чуть выпуклый прямоугольник с закругленными углами толщиной был побольше моего пальца, и трещины не прошли и половины его толщины. Стекло было многослойным, сбоку это было вполне видно. Блин, сколько же оно стоит интересно? Он ведь действительно прозрачно, очень чистое. Сделать такое в многих слоях, проклеенных каким-то полимером, это наверное действительно дорого.
- Вон, смотри, прямо в глаз влетело, - сказал я, протянув стекло командиру. Тот взял его, стал рассматривать, а я тем временем принялся счищать когтями потеки свинца со шлема. След остался на боку морды, пуля прочертила ее, и ушла рикошетом, еще одна оставила выщербину прямо на лбу. Но каска не промялась, толщина такой массы металла себя оправдала. Блин, точно в лоб. Меня передернуло. А мой череп разлетелся бы от пули точно так же как и человеческий, или он прочнее? Видел я такое, аккуратная дырочка в лобовой кости, и огромный кусок затылка вынесенный пулей вместе с мозгами, которые расплескиваются на пару метров.
В огнестрельном оружии есть что то несправедливое. Слишком мощное, слишком разрушительное, слишком стремительное. Против него нет щита. Травмы от него невероятно тяжелы в лечении. Ни один меч не причинит такой ужасной раны как самый простой пистолет, превращающий плоть в фарш, который вырезают целыми кусками чтобы он не загнил. Огнестрельное оружие снизили до минимальной мощности в малоимпульсных винтовках, превратив смертоносное оружие в игрушку в пару кило веса, и только тогда появилась возможность делать индивидуальную броню против него. И в результате сейчас самые совершенные бронежилеты едва-едва дают защиту против Лебелей, Мосиных и Маузеров прошлого века, можно сказать столетнее отставание брони от меча. И то, любая из винтовок может искалечить даже не пробив броню.
И в чем выход? В экстенсивном увеличении массы и прочности бронезащиты? Даже если я решение этого тупика, даже если мое снаряжение позволит мне плевать на 7.62, уже 12,7 будет говорить со мной на языке увечий, отрывая руки и ноги, не обвешанные такой толщиной как грудь, со слоем кирасы, бронетканей и керамики. А 14,5? А 23? Огнестрельное оружие намного опередило все мыслимые системы защиты. Чем мне спасти себя от танковой пушки? От артиллерийского орудия? Получу ли я хотя бы защиту от того оружия, с которым может управиться один человек? Учитывая что существуют гранатометы — нет. Так как же сделать принципиальный рывок, ведь сейчас невозможно говорить о том что одна армия отстает настолько, что в принципе не способна причинить потерь другой армии.
Я стоял, неотрывно глядя на свой шлем, и размышляя о том хрупком равновесии что подарило только атомное оружие. Человечество научилось становится военной машиной. Понятие «воин» давно стало слишком смазанным. Разве куется поражение и победа на штыках солдат? Война это событие в котором участвует весь народ, рабочие, делающие оружие и боеприпасы, фермеры делающие еду, все это лишь части одного большого механизма войны, и чем более масштабна она, тем глубже охват, тем большие силы втягиваются в нее. Дети становятся не более чем ресурсом, новыми солдатами и рабочими. Беженцы становятся не более чем шпионами и диверсантами, носителями чуждой культуры, массово внедряющиеся в те места, что еще не охвачены войной. Что затормозило этот механизм? Только тотальное уничтожение. Только абсолютный удар, способный смести всю глубину сопротивления. Что будет если реализуется такой сценарий? Полномасштабное истребление всего сопротивляющегося народа. Первые попытки в двадцатом веке были, но будут ли они вновь?
Будут ли они когда человечество разобьется на два вида, которые не смогут раствориться друг в друге?
- Ты меня слышишь вообще?
Я посмотрел на командира, окликнувшего меня.
- Ты сможешь просто стоять на месте на глазах комиссии? - Повторил он, и осекся, поймав мой взгляд.
- Смогу человек. Теперь смогу, - тихо ответил я, - просто не так то просто в первый раз стоять под огнем пулемета. - Я отвернулся, вновь посмотрев на шлем, - как думаешь, это изменит многое?
- Что?
- Новый аспект ведения войны. Тяжелая пехота. Штурм-группы наиболее эффективные против бандитских формирований. В полномасштабной войне оружие слишком разрушительно, чтобы надеяться на эту броню. Она не спасет от танка, не спасет от авиационной пушки. Но сейчас, много ли войн ведется в таком масштабе? Страны терзают партизанские формирования, легковооруженные и незаметные. И такая сила, сила способная ломать их не неся потерь. Ведь это самое главное для них, наносить потери.
- Да, да. Ты будешь стоять спокойно, черт возьми?
- Буду, - я услышал торопливые шаги к нам, и обернулся, увидев спешащего к нам стрелка, - вот только где разница между партизанством, и волеизъявлением народа?
Повисло молчание, за время которого пулеметчик успел добежать к нам, и положить на стол новое стекло.
- Вот, - сказал он, пытаясь отдышаться. Я вставил его в шлем, защелкнул бронеэлемент, и надел шлем на голову.
- Я готов, - сказал я, закончив одевать плащ-палатку, и оправился к стене.
- Полчаса, - выкрикнул вслед пулеметчик, и стал ходить, успокаивая дыхание. И к чему такая спешка? Я прислонился к мешкам. Страха больше не было, только боль. Я окрепну. Я адаптируюсь к весу. Пока просто слишком форсированный рост. А каков предел? Если удвоить вес брони, то я уверен что уровень защищенности бронетранспортера будет реализован в полной мере. Рикошет, рикошет, непробитие. Только гранатометы жгут бронетранспортеры как спички. Хотя они и танки жгут, а десять тонн брони будет наверное многовато для меня, тем более метровые слои.
Но в конце концов я менее габаритная цель, чтобы по мне из гранатомета бить, а броня все равно обеспечит защиту от осколков. Ох, надеюсь элемент защищающий мое горло от подбородка до гортани достаточно прочный, он ведь только там может поймать, если передо мной что-то взорвется. Ладно, ладно, меня сейчас не из противопехотного гранатомета обстреливать будут, так что плевать. Пулемет же броня вообще без проблем выдержала, хотя что там трассер то не удержать. И в конце концов, не в бой же мне в ней идти, я так, демонстрационная модель.

>>108635
«Вопрос только в том, на каком уровне будут идти демонстрации там, где понятие закона весьма условно, и власть постоянно переходит из рук в руки».
Чуждая мысль выбивалась из моего потока мышления. Не моя. Я совершенно отчетливо ощутил это, и вслед за тем пришло понимание названной угрозы. Как испытатель я могу оказаться наемником в этих разрываемых войнами странах. Да, у меня есть формальная возможность тут же отказаться от контракта, но кто тогда увезет меня оттуда домой? Мне необходимо быть готовым, каждый миг и каждый час, всегда быть готовым взять в руки оружие чтобы выжить. И второе, мои мысли принадлежат не только мне. Обратное ложно.
«Успокойся, я тебе не враг. И никогда им не был. У нас одно тело на троих, и рисковать им я не собираюсь».
Да, проклятье. Но если мои мысли уже не мои, как я могу быть уверен хоть в чем-то?
«Подобная глубина слияния сознаний затруднительна, и реализовал ее я только потому, что опасаюсь от тебя нового нападения на кого-нибудь важного. Сейчас надо выполнить условия контракта в лучшем виде, тем более что провокаций от тебя и так было более чем достаточно чтобы нервировать заказчиков».
Да, как же. Как мне определить его наличие, даже если это и правда? Я прикрыл глаза, стараясь погрузиться в собственные ощущения. Что-то отличается? Есть иные признаки, хоть какой-нибудь кроме возникающих, чуждых мыслей, несущих по сути ту же смысловую нагрузку что и речь? Не могу уловить. Должно же отличаться хоть что-то. Что? Как почувствовать присутствие в голове иного? Фильтровать признаки, выявлять. Должны же они быть. Боль мешает, расплывается по телу пульсирующими волнами. Но я должен найти, должен обнаружить эти признаки…
- Ты заснул что-ли? Готовность, - раздалось в наушнике.
Я кивнул в ответ, оторвался от стены, отряхнул с себя снег. Да, идут, действительно. Похрустывание снега слышно из за стены. Сбоку выходят. Я посмотрел в сторону звука.
- Да, я хотел бы вернуться к вашему вопросу, - раздался голос генерала, - образец баллистические испытания которого вы видели, действительно является эквивалентным тому образцу что был представлен вам лейтенантом Соломиным.
- Нет, я в этом не сомневаюсь, - раздалось в ответ.
- Ну, как говорится сомнение это обязанность ревизора, - ответил генерал, выходя в поле моего зрения. Думаю они уже увидели лежащий на столе пулемет, и вытянувшихся людей. По крайней мере молчание наступило весьма красноречивое. Я повернул голову, развернулся к ним всем телом, опять козырнул.
- Здравия желаю, к баллистическим испытаниям готов, - раздалось в рации на груди генерала.
- Послушайте, это уже фарс, - возмутился кто-то из его сопровождающих, но генерал уже уверенным шагом шел к стрелковой позиции. Люди двигались за ним, то и дело оглядываясь на меня. Вот наконец они дошли, встали в стороне от пулемета. Генерал демонстративно поднял рацию, и сказал в нее, обращаясь заодно и к стрелку:
- Приступить к испытаниям.
- Есть! - Почти синхронно раздался голос в рации и ответ пулеметчика. Он шагнул к оружию, вставил новый магазин, дослал патрон, и навел ствол на меня. Я вытянулся, составив ноги вместе, и спрятав руки за спиной, нагнул голову. Возможно я и выдаю длину морды, но пусть они сами придумывают объяснения, мне моя шея дороже.
Грохнула очередь. В наступивших сумерках это было… завораживающе. Росчерки пылающих пуль стремительно летели в меня, с визгом и шлепками разлетаясь в брызгах горящего пиросостава, осколках оболочки и свинца. Очередь взорвалась об грудь, ушла вправо, пройдясь рикошетами по броне на плече, вновь вернулась в центр, скользнула по опущенной морде, неприятно дернув голову. Вот столь длинная очередь почувствовалась уже сильнее, просто сильные толчки сливались до ударов, будто кто-то бил меня стремительными движениями сквозь толстую подушку, но ничего что я мог бы счесть травмоопасным, по крайней мере более травмоопасным чем мое кувырканье с кирпичами. Пулемет замолк, опустошив весь магазин.
Я разомкнул руки, продолжая держать их за спиной. В воздухе остро пахло гарью, да и на мне еще пылали отдельные точки. Точки? Я почувствовал руками жар, и понял что от трассирующих патронов загорелся плащ. Пока несильно, пока еще только разгорался. Спокойно, на мне комбез способный выдержать пылающий напалм секунд десять, плюс еще броню прокалить надо. Неспешным движением, стараясь не повернуться боком, и не спалить комиссии хвост, я стянул плащ, и отряхнул его резким взмахом. Тот хлопнул как кнут, и погас, хотя и продолжал дымиться. Я надел его на рукав, и помня сколько времени уйдет на возню с ним, чтобы надеть, просто накинул на второе плечо. Не надо рушить зашкаливающий пафос момента.
- Я абсолютно уверен в надежности создаваемого здесь снаряжения, как и все мои люди, - нарушил тишину генерал, пристально глядя на меня.
- Но впредь я попрошу вас воздержаться от столь рисковых, и самонадеянных демонстраций, - заметил кто-то из его спутников.
- Учту, - ответил тот, кивнул командиру с пулеметчиком, - вы свободны, - и вновь обратился к комиссии, - а теперь позвольте обсудить дальнейшие перспективы.
- А какой рост вашего офицера? - Неожиданно спросил тот, который возмущался фарсом.
- Около двух метров, как я уже говорил, пока у нас заметный избыток массы снаряжения, над чем предстоит еще долгая работа, чтобы оно было удобно и не для самых сильных из наших людей - ответил генерал, идя прочь. Люди ушли за ним, хотя спрашивающий еще раз подозрительно на меня посмотрел. Да катись уже, и расспрашивай этого Зашуйц обо всей этой авантюре. Я то тут причем? Интересно, им вообще сказали что этот прототип уплывает за границу?
- Вроде ушли, - сказал командир, пожал руку так и не представившемуся мне стрелку, и пошел ко мне. Его спутник начал убирать свое оружие.
- Все, уходим, - сказал мне командир, и я направился за ним в сторону ближайшего здания.
- Я хочу есть, в душ, и спать, - заявил я ему, кое как ковыляя, и стараясь не слишком шипеть от разливающейся по телу боли, - хотя нет, меняю душ на лишнюю порцию.
Командир покосился на меня, и ответил:
- Отлично, едим пока их уводят куда подальше, и валишь спать.
Я только кивнул в ответ.
Запоздалый ужин был в незнакомом мне здании, я попросил три порции, и с жадностью уминал их. Голод оказался совершенно невыносимым, едва я только почуял запах еды, сквозь запах гари буквально пропитавший меня. Вслед за этим навалилась и сонливость.
- Ты хорошо себя чувствуешь? - Спросил командир, замечая мое состояние.
- Пара растяжений, пустяки, отосплюсь и все нормально будет, - ответил я, и нехотя поднялся. Теперь мы с ним отправились к месту моего заключения, оставив дорогой и прожженый плащ, и украсившуюся свинцом и разбитым воронением броню. Пускай ремонтируют без меня. Вместо моей уютной комнаты в моем бараке меня опять ждала эта камера, с одной кроватью и туалетом. Справить над ним нужду оказалось не так то просто, ноги жутко болели, едва с них была снята нагрузка, и потому мне пришлось изрядно покорячится, прежде чем я смыл воду, и наконец то рухнул в кровать. Надеюсь это все, потому что сегодня я слишком вымотался всем этим. Ох, мои мышцы. Кажется я как минимум по разу растянул каждую. Наверное стоило бы отправиться к врачу, но катись оно все, я слишком устал. Я никогда наверное так не уставал.

>>108637
Сон пришел быстро. Я шел, едва переставляя обернутые хвостом ноги, и уткнувшись носом в землю. Капюшон скрывал лицо, плащ не выдавал мою фигуру, практически не отличавшуюся от людей вокруг. Их было полно, людная улица. Толпа собралась вокруг, словно ожидая чего-то, они смотрели куда-то вдаль, и проследив их взгляды, я увидел сияние огромного телевизионного экрана, но что там говорили — уплывало от сознания. В самом воздухе витало предчувствие чего-то зловещего, чего-то ужасного. Люди буквально источали гнетущий страх, а затем до моего слуха донеслись далекие, едва уловимые взрывы. Я осознал что они шли фоном, как что-то уже давно привычное, абсолютно нормальное. Словно повинуясь осознанию этого, я обнаружил что многие из окружающих меня в военной форме.
Гул испуганных людей неожиданно замер. Они посмотрели наверх, знакомой мне волной удивления. Я поддался общему порыву, и где-то там, высоко в вечернем небе над нами, увидел самолеты. А затем рассмотрел след из черных точек, остающийся за ними. Поняв что это значит, я бросился прочь, пробиваясь сквозь толпу локтями и когтями. Я расталкивал встречных людей, повинуясь охватившей всех панике, грубо откидывал их, не заботясь о тех ранах что оставляли мои руки, лишь бы успеть. Жажда выжить, возникший в глубине груди щемящий страх гнали меня к любому попавшемуся укрытию, пока падали бомбы. И плевать что за собой я сеял смерть, плевать что даже небольшая царапина моих когтей заставляла раненого сгибаться, падать прямо под ноги толпы, и погибать там.
Я успел. Я ворвался в подъезд, когда нарастающий гул взрывов, сливающийся в единый вой, настиг наконец меня. Я влетел на лестничный пролет прямо по перилам, а позади вырванная ударной волной дверь с хрустом проломила ноги кому-то сзади, и шрапнель хлестнула точно град, насквозь пробивая всех не успевших подняться. Надо мной прыснуло стекло окна, врываясь внутрь вместе все с теми же стремительными стальными шариками, рвущими плоть людей. Я же рухнул на лестницу, спиной чувствуя жар от пролетающей смерти. На меня кто-то свалился, вцепился в меня. Уши закладывало от грохота взрывов и криков раненых. Я резко перевернулся, пытаясь сбросить с себя человека. Молодая женщина, осколок стекла срезал ей левую половину лица, щека свисала нелепым ломтем, обнажая зубы. Левый глаз вытек, его выпученная половина размазалась над носом. Я оттолкнул ее, но она вцепилась меня точно клещ, и выла, надрывно выла выплескивая изо рта брызги крови. Ее оставшийся целым глаз смотрел на меня с кипящей ненавистью, затянутый смесью боли и злобы точно пленкой.
Сомнений не было. Едва освободив руку, я полоснул когтями ей по горлу, и струя ее крови присоединилась к стекавшим потокам сверху, пропитавшим бетон лестницы насквозь. Она схватилась за разорванное горло, забулькала, забила ногами, опрокидываясь назад, и скатываясь вниз. Я же побежал наверх, каким то непонятным образом понимая что нахожусь в собственном подъезде, хотя то что было на улице, точно не было моим городом. Я кинулся к двери, нащупывая липкими от крови руками ключ. Серая шерсть слиплась, железка скользила, но кое как я отпер дверь, и вломился внутрь, захлопывая ее за собой. Я забился в плаще, точно он связал меня, стал скидывать его. Кожа была измазана кровью насквозь, и ее запах возбуждал, разбиваясь об сжимающий меня страх. За окнами грохотало, уже как то по иному.
Шатаясь, я ввалился в комнату, оставив плащ перед входом, привалился к стене рядом с окном, выглянул на улицу. Дома были практически целыми, бомбежка шла чем-то кассетным, малой мощности. Эти снаряды странным образом врывались прямо в воздухе, было видно что дома вокруг буквально изъедены шрапнель, и ни одного целого окна. Трупы устилали улицу настоящим ковром, смешанные в одну перемолотую массу, в которой уже сложно было различить отдельных людей. Что-то и взрывалось на земле. Ветер пронес по липкой массе изувеченных тел поалевшее полотно парашюта.
А затем я увидел их. Высокие, грозные фигуры, не меньше двух с половиной метров роста, закованные в тяжелую броню, выглядевшую еще более тяжелой чем то что испытывал я. Почти сплошные, толстые пластины металла придавали и без того огромным фигурам пугающую громоздкость. Они были при оружии, короткие, массивные автоматы, или что-то вроде того. Они просто шли по уже подавленной бомбардировкой улице, давя мертвый и раненых. Я увидел как кто-то, еще живой, полз по улице. На него не тратили пуль, один из бронированных просто наступил ему на спину, сминая ребра, и человек затих. Затем по ним открыли огонь, откуда-то из окон. Они, взмахивая покрытыми броней хвостами, разбежались в разные стороны, укрываясь от пуль, хотя те всего лишь беспомощно разлетались об их броню, и отвечая одиночными выстрелами. Похоже их оружие представляло собой легкий гранатомет, потому что снаряд на моих глазах влетел в окно, и хлопнул там, разорвав спину кинувшемуся под подоконник человеку.
Я отпрыгнул от окна, пригибаясь к полу. На улице перестрелка стремительно завершалась, автоматные очереди обрывались одна за другой, под холопки гранат. Я даже вспомнил о таком прототипе, снаряженные дальномером, они взрываются на дистанции недостающей до преграды пары метров, и потому если выстрелить такой гранатой в комнату, она взорвется в ее центре, усеивая все вокруг осколками. Я кинулся под кровать, хотя вряд ли древесина спасет меня. С другой стороны вряд ли в миниатюрной гранате достаточен заряд чтобы пробивать дерево осколками.
Страх сковывал. Я сжался, слыша как стремительно стихает сопротивление, и наступает тишина. Я слышал как затихают крики раненых, иногда обрываясь бульканьем, иногда переходя в крики ужаса перед тем как затихнуть. Зачем тратить дорогой выстрел на беспомощную цель? Это казалось бесконечным. Крики, хрипы, а затем я услышал как они вошли в дом. Я слышал удары, от которых вылетали входные двери. Они зачищали этаж за этажом. Я слышал вопли тех, кого они находили. Слышал, и дрожал от ужаса, забившись в свое укрытие.
Тяжелые шаги приблизились и к моей двери. Она вылетела с одного удара, грохнулась об стену. Я замер. Оцепенение охватило меня точно стальными тисками, когда я услышал как враг принюхивается, издавая характерный, чуть слышный свист воздуха на углах воздуховодных щелей маски. Шаги направились ко мне. Мои мысли метались в панике, в попытке найти хоть какой-то выход из ситуации, но ничего не приходило в голову. У меня не было никакого оружия кроме когтей, а чем они могут помочь против брони способной удерживать пули? А физической силы, чтобы ответить борьбой, у меня явно не хватало против такого врага.
Все мысли были оборваны тем, что кровать надо мной была резко приставлена к стене, а укрытая стальной перчаткой рука сжалась на моей лодыжке. Прежде чем я успел понять хоть что-то, меня швырнули об стену с такой силой, что я свалился на пол с гудящей от боли головой, и опустошенными легкими. Я открывал и закрывал рот в попытке схватить хоть немного воздуха, но это не удавалось. Новая боль обожгла меня, когда враг схватил меня за хвост, и рывком оттащил от стены. Я инстинктивно перевернулся на спину, только для того чтобы он схватил меня за ноги, и приподнял за них.

>>108678
- Я диверсант! Организовывал саботаж систем ПВО! - Воскликнул я, сумев схватить немного воздуха, в попытке как-то отдалить расправу. Но гигант казалось не обратил на мои крики никакого внимания. Он нависал надо мной, задевая шлемом потолок. С высоты его роста на меня взирали равнодушные тонированные щели бронестекол, а затем он поднял ногу. Тяжелая, металлическая подошва изрезанная прямыми выступами наподобие гусеницы врезалась мне в пах, размазывая яица, проламывая тазовую кость, и сдирая кожу с внутренних сторон бедер, обнажая кровоточащую плоть. Я завопил от боли, захлебнулся в крике, чувствуя как он тянет мои ноги руками, отрывая их от тела. Боль обожгла их, прошлась по всей длине, от безжалостно стиснутых ступней, косточки которых смешались друг с другом, через колени, выворачиваемые и разрываемые, до бедер, выламывающихся из таза. Боль нарастала, пульсировала, заставляла задыхаться, но я не терял ни сознания, ни чувствительности к ней. Я слышал хруст своих костей, треск рвущихся сухожилий. Я чувствовал как растягиваются мышцы, как суставы достигают своего предела, и лопаются, резким рывком увеличивая длину моих изувеченных ног. Я чувствовал как кожа на бедрах скользнула по мышцам, когда ноги наконец отделились от тела, были вырваны из него, как мясо выскользнуло из шкуры точно из штанин.
Я сопротивлялся, я отбивался руками, но когти лишь беспомощно скользили по стали, а затем, когда он отбросил то что осталось от моих ног, он переставил свою ступню мне на грудь, вдавив в пол с такой силой что ребра треснули, смяв легкие и выдавив из них воздух. Сердце ударило тяжело, распластанной болью по грудине. Я захрипел, а он поймал мои руки, и стал вытягивать их, точно так же как и ноги. Мои кисти оказались в тисках его ладоней, мгновенно смятые в фарш. Тянущая боль прошлась по всей длине рук, когда он потянул их, хрустнули суставы в локтях, вывернулись плечи, давление на грудь усилилось еще больше, и я лишь беспомощно распахивал пасть, чувствуя как руки отделяются от тела как до того ноги. Он отбросил и их, снял с меня ногу, и схватил меня сквозь грудь, глубоко вонзив когтистые пальцы прямо промеж ребер. Я не терял сознание, хотя чувствовал каждую каплю боли, пронзавшую мое тело. И лишь когда он вышвырнул то что от меня осталось в окно, острое чувство падения, острый страх свободного полета, заставил меня проснуться.
Боль была настоящей. У меня действительно болели ноги, особенно в паху, болели руки, болел хвост. Все тело болело. Вчера я двигался слишком активно, для моих сухожилий, не успевших догнать по прочности стремительный рост гипертрофированной мускулатуры, и излишняя двигательная активность повредила мне. Но если сегодня мне предстоит опять демонстрировать снаряжение, мне придется встать и идти. Боль это всего лишь чувство, ее можно преодолеть, а потом уже, в отпуск, да у меня будет капитальный отпуск. И тренировки, я должен укрепить себя. Если сила мускулатуры позволяет мне двигаться свободно в броне, мне необходимо довести до нужного уровня и все остальное. Сухожилия не выдерживают резких рывков, травмируются. Объема легких не хватает для быстрых рывков, я начинаю задыхаться. Надо развивать легкие, может заняться плаваньем в конце концов, тем более что масса тела должна способствовать, если только средняя плотность моих тканей все же не превосходит свойственную млекопитающим. Сердце работает получше, легкие раньше проявили нехватку своего ресурса под мускулатуру, а сердце не болело. Ну ничего, кардио-упражнения лишними не будут.
Проклятье, как же больно. Я сжался в комок на своей кровати, охватывая себя хвостом. Потом, плевать, все потом. Пока просто лежать, отдыхать. Кажется пока еще утро, может у меня есть еще время до того как придется идти куда-нибудь. Немного хотелось есть, но ради этого надо вставать, так что потерплю. Лучше полежать, пока лучше полежать и отдохнуть.
Если не двигаться, боль стихала. Она продолжала пульсировать, продолжала гореть в суставах. Немного успокоив ее, я стал массировать себя. Осторожно перевернулся на спину, сжал пальцами локти, стал их разминать, медленно проходясь то выше, то ниже. Моя отросшая шерсть на ощупь оказалась весьма мягкой, странно что я отмечал это только сейчас. Она действительно была невероятно густой и пушистой. А плоть на ощупь оказалась весьма твердой и плотной. Я чувствовал и подкожный жир, и окрепшую мускулатуру, старательно разминая ее. Кажется это помогало. Проклятье, это мне надо было делать перед сном, как следует помассировать себя, глядишь сегодня было бы легче. Надо вообще взять самомассаж за привычку при таких нагрузках.
Медленно я переходил от рук к плечам, затем к ногам. Главное не уколоться когтями, вдавливать в мышцы пальцы чуть под углом, держа острия подальше от кожи. Можно мять ладонями, с силой сдавливая мышцы между руку. Можно растирать. Я полностью сосредоточился на этом, утоляющем боль занятии, и через пару часов мне действительно уже было легче, боль пульсировала как-то глубже, более терпимо. Вечером надо было это делать, вечером. Может тогда ее бы вообще не было.
Однако уже прошло достаточно времени, и пора бы быть например завтраку. Что-то он задерживается. А мне после еды перед интенсивными нагрузками бы полчасика отдыха не помешал. Если они хотят видеть меня в форме, им стоит поторопиться. Или они уже показали комиссии все что хотели? Но не могли же они потратить больше месяца на возню со мной только ради одного дня? Или могли? Хрен их знает если честно. Лучше бы поесть дали. Эта мысль становилась навязчивой, голод пробуждался вопреки всему. А ожидание затягивалось. Я опять лежал, опять свернувшись, в ожидании когда меня наконец покормят. И хотя субъективное чувство времени подсказывало что уже около полудня, я предпочитал думать что ошибаюсь. Потому что это уже слишком сильное опоздание на завтрак. Я с затаенным желанием поглядывал на щель через которую мне обычно просовывали коробку с едой, но не слышал даже шагов за толстой дверью.
- Эй, есть кто-нибудь? - Позвал я, приблизившись к двери. Но ни звука ответа. Будто все вымерли. Что случилось? Я хочу есть в конце концов! Я подергал дверь, но она слишком прочная даже для меня. Комнатушку то специально выбирали. Лежак, туалет, два на три метра пространства. Даже окошка нет, только углубленная в потолке лампочка. Зараза, еще и пить охота. Но не из унитаза же? А, пошло оно все — я подошел к унитазу, рассматривая трубу. Так, просто старая, ржавая труба с вентилем. Вот под ним гайку и можно попробовать ослабить, и плевать что тут будет влажно, главное что не из унитаза. Я плотно обхватил металл двумя руками, и стал шатать. В одну сторону, в другую. Как всегда, достаточно было только раз провернуть, и дальше ослабить его было уже легко. Я открыл воду, промывая унитаз, струя побежала и из под гайки. Этой водой я и стал тереть трубу, пытаясь смыть с нее хотя бы основную грязь, сперва руками, потом бумагой, затем опять руками. Наконец набрался смелости похватать воду языком, морщась от характерного ржавого привкуса, свойственного трубопроводам полувековой давности. Чуть утолив жажду, я закрыл воду, предварительно смыв бумагу, и вновь улегся. Меня вообще сегодня планируют кормить, или нет? Или что-то случилось?

>>108679
Спокойно не лежалось. Голод толкал к действию, но что я сейчас мог сделать? Тем более я осозновал что неподвижность вызовет меньшие энергозатраты, следовательно я буду меньше нуждаться в пище. Но по моему это всего лишь пропущенный завтрак, и подходящее время обеда. Надо просто потерпеть, и он ослабнет. Почему пропущено время? Желудок жалобно заурчал. Ну пусть хоть обед принесут, если завтрака нет. Ну пожалуйста.
Время тянулось мучительно медленно. Я устал лежать, опять подошел к двери, прикладывая к ней то одно ухо, то другое. Тишина, будто и вовсе никого нет. Я стал царапать щель, пытаясь открыть дверцу, но та не поддавалась, похоже снабженная запором. Ну где же они все? Я потряс дверь, врезал по ней плечом, на что то отозвалось болью после недавнего ушиба. Раздраженно зашипев, я стал мерить шагами комнату. Проклятье, что вообще происходит? Я есть хочу! Где еда? Проклятье! Я ударил в стену, замер, прислушался. Затем принялся ходить по комнате, простукивая их. Бетон, это был добаный бетон! Хоть бы одна стена из кирпича, я проломил бы ее, или процарапал, или еще что сделал! Но везде бетон.
Я вновь замер, осел на свое ложе. Голод становился нестерпимым. Сколько я еще пробуду тут? Что если что-то случилось? А воздух? Я посмотрел на верх, на вентиляционный люк, подскочил, уперся в стену руками и ногами. Так, надо проверить, идет ли воздух. Было не очень просто из-за боли, но я полез наверх. Добравшись до потолка, сунул нос к люку. Да, дует. Не задохнусь. Они что, решили меня замуровать? Уморить голодом? Я спрыгнул вниз, пнул дверь. Не поддается зараза. И шмоток кроме трусов никаких, все забрали перед тем как сюда засунуть. Только, повязка!
Я сорвал с руки повязку, рана уже затянулась, но на бинте была засохшая кровь. Я сунул бинт в рот, принялся жевать, ощущая что вкус не так то и плох. Но мало, очень мало, совсем мало. И тем не менее я жевал и жевал эту тряпку. А если на базу напали? Если всех убили? Как мне тогда выбраться? Хотя, ведь тогда бы я слышал стрельбу. Да, я бы ее услышал. Тут не в этом дело. А в чем тогда? Что случилось? Про меня забыли? Может что-то случилось с командиром? Ну например он попал в аварию когда домой ездил, и про меня просто действительно никто не вспомнил? Но почему тихо вокруг? Ведь тут должны же быть еще люди?
Вынув изо рта изжеванный бинт, я принялся вытирать им трубу. Затем опять напился, вновь ослабляя гайку. Что же делать? Как мне утолить голод? Сколько я вообще протяну без еды? Я вновь ощупал себя. Спокойно, у меня есть жир, это дает время. Я могу не беспокоиться пока у меня есть жир. А на сколько его хватит? Сесть, успокоиться. Чем меньше движений, тем на дольше.
Подумаешь, ну не поем денек. Может я вообще как говориться довы…бывался, и мне решили устроить подобное дисциплинарное наказание? Уроды. Ну почему голод столь силен? Вроде, даже полного дня не прошло? Мне в конце концов надо залечивать ушибы, на это тоже энергия идет. Нельзя не кормить травмированного. Да и вообще, с моей мускулатурой мне нужно есть много. А вчера я еще и перетрудился. Где еда?
Одержимость голодом усиливалась. Я опять начинал метаться по комнатушке точно зверь в клетке, дергал дверь, звал, прислушивался. Все бесполезно. Голод сводил с ума, невозможность утолить его вымораживала, заставляла предпринять хоть что-то, не давала покоя. Я раз за разом измерял комнату шагами, ободрал с трубы краску, почти до блеска начистив место под гайкой руками и обрывками бинта. По крайней мере воду пить было уже не так неприятно. Но голод, с ним я ничего не мог поделать. Стены украсились отметинами от моих когтей, а их кончики затупились. Но это был бетон, толстый бетон, и те углубления что я проделал никак не могли способствовать моему освобождению. Хотя, если бы у меня были годы, вполне возможно я мог бы в самом буквальном смысле процарапать себе путь наружу, ведь сточенные когти отрастают, а расковырянный бетон — нет.
Но за годы я умру от голода! Сколько я могу вынести без еды? Я голоден, я ужасно голоден! Я хочу что угодно, любую еду! Мясо, протухшее мясо, макароны, картошку, гречку, даже засохшие макароны или залежалое пюре! Что угодно, только бы хоть немного поесть! Я пожевал немного туалетной бумаги, но это казалось бесполезным. Ни вкуса, ни чувства сытости, ничего. Вроде как у термитов есть какие-то бактерии-симбионты, переваривающие целлюлозу в усвояемые соединения, почему у меня такого нет? Я бы наелся хотя бы бумагой! Надо подкинуть Лирову такую идею, что это за живучесть если невозможно утолить голод древесиной как бобер? Это было бы отличным решением продовольственной проблемы!
К субъективному вечеру я впал в ярость. Я отталкивался от стены, разбегался, и врезался ногами в дверь. Она не поддавалась. Моих полутора центнеров веса не хватало чтобы справится с этой преградой. Я был готов на все. Я был готов даже убить и съесть человека. Я жаждал этого. Жаждал вырваться. Убить. Разорвать и съесть. Но дверь оказалась слишком прочна, и в конце концов я вновь свернулся на своей лежанке, скуля от голода, и плача от бессильной злобы. Я слишком устал, потратил слишком много энергии на бесплодные попытки поколебать дверь.
Еда. Она снилась мне. Жаренные котлеты, сочащиеся жиром и маслом, из рыхлого фарша, смягченные луком. Поджаренное куриное мясо, бедрышки и ножки, мясистые, толстые, с золотистой кожецей и хрустящими косточками, наполненными сочным мозгом. Сыр, большой кусок мягкого, сливочного сыра. Пакет с белоснежным молоком, чуть отдающим характерным запахом пастеризации. Мохнатая, пищащая, сочная крыса, так вкусно разбрызгивающая кровь во рту. Мягкий, таящий во рту картофель-пюре, с добавлением сливок и масла, который можно практически пить, горячий, ароматный. Молочная каша, с набухшими зернами пшеницы и риса. Ребрышки со склизкими, ароматными потеками сгнившего мяса. Мне снилась еда. Постоянно, беспрерывно, только еще сильнее возбуждающая голод…
На субъективное утро мне было легче. Чувство голода никуда не исчезло, но они притупилось, стало чуть менее заметным. После пробуждения я долго продолжал лежать, свернувшись и обнимая себя руками. Боль воспринималась отстранено, тупая и мягкая, она обволакивала меня одеялом, и лишь отмечалась сознанием, но не терзала его. Голод то же не терзал. Он был внутри вакуумирующей пустотой, высасывающей жизнь из тела, но пустотой отстраненной, смягченной.
Вчерашнее мое состояние я не мог охарактеризовать иначе как истерическое. Я потратил много энергии напрасно. Сейчас мне могло бы быть легче, не нагрузи я себя бесполезной борьбой со стенами. Да еще и когти зудели. Оптимальная стратегия, если быть точнее, единственная применимая в моей ситуации это пассивное выжидание. Помимо борьбы с желанием действовать, иррациональным устремлением совершать любые движения, вылившимся во вчерашнее состояние двигательного перевозбуждения, я так же был вынужден бороться и с вполне реальным страхом неизвестности. Неопределенность моего положения, усугубляемая муками голода, вызывала состояние нервного напряжения которое можно сравнить с состоянием заключенного, перенесшего пытку, и не знающего, повториться она или нет. В моем состоянии подобным негативным фактором являлись муки голода, которые вместе с тем являлись преувеличенными.

>>108768
Я никогда не подвергал свой организм воздействию голода. Каждый день я ел, я мог лечь спать на голодный желудок, но целый день голода я не переносил. Именно первичность этого раздражителя могла объяснять его явно гипертрофированный характер, приведший даже к временной утрате разума, и доминированию инстинктов. Объективно я мог апеллировать к следующим фактам и предположениям, которые являли собой утешение в моем состоянии, и свидетельствовали об значительно отсроченном времени моей голодной смерти:
Первое. Я обладаю жировым и мускульным запасом. В случае нормального функционирования моих биохимических процессов, длительное время я смогу поддерживать свою жизнедеятельность на запасе жира, без значительного снижения мышечной массы. Хотя ее гипертрофированный характер в моем положении является фактором негативным, увеличивающим интенсивность расхода питательных веществ, вместе с тем ее деструкция так же может послужить источником пищи в фазу истощения.
Второе. Я синтезирован на основе хищных видов, и видов способных к впадению в спячку. Первое благоприятствует мне тем, что хищникам свойственны периоды длительных голоданий, в промежутках между возможностями найти себе добычу, и их организмы обладают эволюционно обусловленной склонностью к редкому, но обильному питанию. Второе благоприятствует мне тем, что существует теоретическая возможность перехода биохимии моего организма на режим спячки, с длительным сроком сохранения жизнеспособности не смотря на отсутствие пищи. Возможно даже несколько месяцев ожидания.
Третье. Маловероятно что моя гибель является целью этого заключения, в таком случае прямое физическое уничтожение является более рациональным. Возможны следующие теории причин вызвавших его:
Возмездие. Любое физическое дисциплинарное воздействие на меня потенциально опасно. Я обладаю склонностью к внезапным вспышкам агрессии, которые в сочетании с моей физической силой представляют значительную угрозу. Трудовое дисциплинарное воздействие на меня видится как недостаточно эффективным, так и не имеющим адекватного воспитательного эффекта. Я проявлял значительную выносливость и упорство на физических занятиях по подготовке к ношению брони. Я не проявлял возражений на назначении мне работ по очистке снега. Я не проявлял брезгливости по отношению к условиям проживания, и тому что иногда употреблял в пищу. Проще говоря назначить мне повинность по очистке канализационных систем не виделось эффективным, поскольку все выглядело так что я принял бы эту работу без выражений. И вместе с тем мои проявления агрессии могли вызвать желание воздать мне за них в значительной мере. С этой точки зрения моя изоляция и лишение пищи выглядели оптимальным вариантом дисциплинарного воздействия.
Эксперимент. Возможно факт того что мой организм не испытывался на прочность голодом является достаточным побудительным мотивом для проведения подобного стрессового испытания. Однако, практически все предыдущие эксперименты проводились с моего добровольного согласия, и я не вижу причин изменять этому принципу. Даже в случае варианта воздействия стрессового фактора внезапности испытания, вопрос вызывает факт подобного эксперимента в уже проводимой работе по адаптации к сверх-высоким физическим нагрузкам. Это опасный сочетательный фактор, способный негативным образом отразится на моем здоровье, и трудоспособности, по крайней мере в ближайшее время.
Случайность. Вариант того что про меня попросту забыли. Крайне маловероятный. Дисциплинированность местного контингента вполне высока, и то что про меня попросту забыли тут, представляется невозможным.
Саботаж. Те или иные формы деловых или межличностных отношений, заложником которых я оказался. Очевидно что сегодня я могу быть нетрудоспособным в плане проведения демонстрационных работ по ношению брони. Поэтом данный метод мог бы саботировать проведение работ, но это слишком сложно и ненадежно. Лично генерал знает меня, у него вызовет настороженность если меня долго не будет, кроме того меня прячут не в каком-то новом месте.
Значит все же форма дисциплинарного взыскания. Похоже хорошо я их довел. Значит комиссия уехала, и больше не ожидается что я приму участие в демонстрациях. Значит мои трудовые обязанности можно сказать завершены, теперь вопрос в том, как скоро фирма соизволит обеспокоится моим отсутствием, и прислать кого-нибудь, скорее всего Мартина, за мной. Вероятнее всего именно тогда эта моя голодовка и прекратиться, вопрос в том, сколько это в днях.
Самым оптимальным для меня вариантом стало бы впадение в спячку. Полное игнорирование их усилий. Но я не имею опыта впадения в это состояние, если оно вообще возможно. Вероятно самое время учится. Я занял позу поудобнее, замер, пытаясь погрузится хотя бы в состояние оцепенения. Время, мне просто необходимо выжидать время.
Голод обострил мое восприятие. Я чувствовал запахи намного ярче чем обычно, даже остаточные людей, что заходили сюда. Я так же и лучше слышал, постепенно начиная различать совершенно неразборчивые голоса сверху, переговоры случайных людей, понять которые вместе с тем я не мог из-за толщины перекрытий. Я прекрасно услышал и шаги людей идущих ко мне в субъективные одиннадцать дня, и мог утверждать что эти люди мне незнакомы.
Это не освобождение. Освобождать меня они послали бы командира, поскольку им известно о моей склонности к агрессии, и они предпочтут чтобы среди освобождающих был кто-то знающий меня. Очевидно что среди идущих есть охрана, я услышал характерный звук вынимаемого оружия, вероятно все той же шоковой дубинки. Я слышал и характерный всплеск воды в пластиковой бутылке. Я занял выжидательную позицию. Вероятно они решили соизволить меня напоить, не зная что я вполне успешно утолил жажду из трубопровода. Так же вероятно что они не будут открывать дверь, закинув бутыль через щель. В принципе, если человек который сделает это будет недостаточно расторопным, подставиться, то я смогу схватить его за руку, и тогда он окажется в положении заложника, поскольку моей физической силы вполне хватит чтобы эту руку оторвать. Но рациональность подобного действия была сомнительной. Высовывать же мне руку наружу так же не представлялось разумным, поскольку по ней просто врежут дубинкой.
Когда открылась щель, я оставался на своем ложе, глядя на дверь. Человек быстро пихнул внутрь двухлитровую бутылку с водой, она упала прямо на пол, и закрыл перегородку.
- Эй, а где обед? - Воскликнул я вслед, но ответом мне стали лишь поспешно удаляющиеся шаги. Таки выстраивают заразы. Ну, по крайней мере никаких смотров в ближайшее время, и можно отдыхать в свое удовольствие. Правда без еды и без каких бы то ни было занятий, но что поделать. Я подобрал бутылку, убедился по запаху что это простая минерализованная вода, как та что мне давали из бутылей, и придвинув бутылку к себе, вновь погрузился в ожидание.
Мышление так же энергоемко как и физический труд. Голод вынуждал быть апатичным. Тем не менее я погружался в ожидание, не в спячку. Я подавлял возникающую внутри меня злобу, не желая вновь зря истратить силы на приступ ярости, но тем не менее она копилась. Какое вообще право они имели так поступать со мной? И это после того как я не жалея себя соглашался на гормональную терапию, настолько изменившую мою внешность? В конце концов моя повышенная агрессивность может быть связана именно с ней, так какое право они имеют винить меня в ней? Я делал все что им было нужно, а им следовало быть со мной чуть помягче, чтобы избежать всех этих вспышек. Ну ничего, я не дам им позлорадствовать надо мной, я и словом не обмолвлюсь как мучает меня голод. Хотя, следы когтей на стене могут быть вполне красноречивы.

>>108815
К субъективному вечеру я нашел новый способ обмануть желудок. Я вылизывал свою шерсть, слишком давно лишенную душа и расчески, наполняя рот целыми прядями меха, которые проглатывал. Наверное не самое умное занятие, но что я мог сделать еще? Живот, как и спина, а так же бедра, оставались вне досягаемости, их я расчесывал когтями, собирая счесанную шерсть в комки. Вышло прилично. К окончанию этого занятия пришла и расплата в виде тошноты, по результатам которой я выблевал весьма крупный ком шерсти, незамедлительно отправившийся в унитаз. Воду я смывал с затаенной надеждой что он застрянет где-нибудь в наиболее труднодоступном месте, обеспечив веселые развлечения по прочистке труб. Хотя конечно персонал то в этом не виноват, но если я не могу отомстить прямо, что мне мешает просто поднасрать?
В целом этот день голода я перенес значительно легче чем вчерашний, несколько адаптировавшись к своему положению. Так же я не отметил снижения жировой массы, что несомненно являлось хорошим признаком. Возможно жаждущие похудения скелето-девки и не согласятся с несомненной пользой высокой энергоемкости подкожного жира, что существенно замедляет его снижение при голодовке, я рассматриваю этот ресурс именно с точки зрения его пользы для здоровья. Умеренный жировой запас помогает дольше переносить голод, он помогает поддержанию теплобаланса организма, и может попросту смягчить удар. А сушить себя до обезжиренной мускулатуры, уподобляясь бодибилдерам мне совершенно не к чему. Как минимум для такого занятия мне еще и побриться придется, всему. Шерсть смягчает фигуру, и уж точно не даст мне похвастаться фигурной мускулатурой. Да и вряд ли она у меня фигурная, ее развитие было направлено на целиком прикладную задачу ношения снаряжения экстремального веса, а не на извращенные понятия о красоте.
Сон так же пришел быстро. Мне опять снилась еда. Если так можно назвать поедание свежей, еще живой человеческой плоти, вырываемой прямо зубами из разверстой раны на боку. Скопленная злоба причудливым образом вылилось в видение людоедства, порожденное моим разумом во сне. Я отстранено наблюдал за происходящим, с любопытством ощущая вкус плоти. Некая смесь вкуса простой сырой говядины, и того вкуса человеческой плоти что мне уже знаком. Странный синтез. Отведать человечины, становится ли это манией?
Пробуждение не принесло особого облегчения. Я хотел есть. Да, уже не так остро как в первое время, но хотел. Мне хотелось отвлечься хоть как-нибудь, и я занялся единственным доступным мне развлечением — утренней гимнастикой. Мое состояние в острый приступ голода сложно было назвать иначе как истерикой, проклятье, да это и была самая настоящая истерика. Вот уж не думал что лишение пищи так жестко на меня повлияет. А теперь мне еще и куковать тут без нее не знай сколько. Ладно хоть вода есть, я отпил из бутылки, и вернулся к разминке.
Сколько меня продержат? Ну сколько? А если повторится такой приступ? Я ведь мог реально напасть и загрызть кого-нибудь. По крайней мере мое знание такой моей слабости будет мне полезным. Или оно не повторится, потому что это была реакция на первое голодание? Хотелось бы что бы было именно так, потому что бесится от того что не получилось денек поесть, это как-то неправильно. Но есть я все-равно хотел. Когда же меня наконец то покормят то, а? Издевательство, это фирменное издевательство. Ну как мне хоть немного заглушить голод? Я не знал, я мог только терпеть.
Ублюдки. Они хотят уморить меня голодом? Времени наверное уже около десяти утра, если не полдень. В армии служит фирменный скот, по их методам вполне красноречиво судить можно. Показуха на показухе, ну молодцы, нае…али свою комиссию, вые…нулись с результатами. Что дальше? Экзоскелет осилите, а? Потому что без него хрен вам, а не доведение брони до нужных параметров защиты из расчета что в ней сможет двигаться человек. Физику не нае…шь. Дисцмплинаторы хреновы, хорошо я тогда от армейки отмазался, в рот я е…ал стойко переносить тягости и лишения службы, если они таковы. Жрать, я хочу жрать. Мяса! Проклятье, сколько мне ждать? День? Два? Неделю? Месяц? Я хочу есть! Скоты, я делал все что они хотели, так какого хрена?
Ну пожалуйста. Ну хоть чего-нибудь. Поесть. Я просто хочу поесть, это так сложно? Зачем нужно морить меня голодом? Ну зачем? Неужели покормить меня так сложно? Я что, мало тут своего здоровья положил, доводя себя до требуемой формы гормональной терапией? Мало им? Мало? Хотят меня совсем угробить? Проклятье, да где они все?
Однако затем я услышал шаги. Несколько человек, и среди них этот ублюдок командир. Это еще одна форма мозгомойки. Не зная его имени, обращаясь к нему словом «командир», по их логике я должен проникнутся этой должностью, признать его власть над собой. Да вот перебьются. Мои мозги это не то что легко поддастся промывке, и пусть химикаты оказывают на них действие, психологическим приемам я буду сопротивляться всем своим разумом и волей. Поэтому держаться, сидеть на месте, даже если мое обострившееся от голода обоняние улавливает манящий, соблазнительный, невыносимо желанный запах еды даже сквозь дверь, сквозь коробку и расстояние, в молекулярных долях просачивающихся вместе с воздухом сквозь щели.
Лязгнула задвижка щели, в нее просунули привычную коробку с едой, уже скорее обедом чем завтраком. Я встал, подошел к двери, взял коробку, и нацепив на лицо привычную маску полуулыбки, максимально возможно в моей ситуации нейтральным голосом сказал:
- Что-то вы припозднились, случилось что?
- Ешь да собирайся, за тобой приехали, - донесся в ответ голос командира, приглушенный респиратором.
- Да неужели? И кто? - Сказал я, вернувшись к своему месту, и раскрыв коробку. Запах опьянял. Хотелось распахнуть пасть, и просто закидывать все подряд в нее, лишь бы быстрее забить желудок. Но надо держаться, надо сдерживаться. Сразу в рот отправился только кусок хлеба, и пока я жевал его, было время открыть контейнер с пюре и куском рыбы не спеша, относительно.
- Иностранец твой.
- Надо же, - ответил я, сглотнув сладковатую массу в которую превратилась выпечка под воздействием ферментов слюны, - я так понимаю, комиссия увидела все что вы ей хотели показать?
- Да.
- И как, им понравилось? - Я наконец то приступил к еде. Но тон голоса надо сохранять как можно более спокойный. А что если…
Если мне врут. Если в еде содержится какой-либо препарат, психотропный, или снотворное? Голод притупит чувства, сказанное ослабит внимание, и я съем полагающуюся мне дозу даже не заметив яда, пока он не подействует? И потому их несколько, один человек мою тушу просто не сможет унести. Обжегшие сознание мысли резко подавили аппетит, я стал принюхиваться к пюре. Вареная картошка, сливочное масло, рыба, кажется лещ. Растительное масло на котором этого леща поджаривали, специи, лавровый лист, черный перец, вроде бы ничего подозрительного. Я осторожно отправил одну порцию на вилке в рот, тщательно анализируя вкус. Он вновь заставил течь слюни, напомнив как я голоден, но я искал в нем любую подозрительную горечь, кислинку, любое отклонение которое может носить медикаментозный характер.

>>109286
- Понравилось, жри давай быстрее, жду не дождусь когда ты наконец отсюда свалишь.
- Ну, в следующий раз вам стоит самому пройти генную модификацию данного класса, и стать так сказать штатным испытателем, - ответил я, попытавшись добавить в голос толику насмешливости, - если конечно, человек, ты сумеешь сохранить ускользающие осколки твоего сознания, разрываемого переменами в твоем мозгу, когда синаптические связи будут образовываться и разрушаться с немыслимой скоростью, перестраиваясь под новую биохимию и анатомию. Ты знаешь сколь глубоко проникает мозг в тело? Сколько существует связей затрагивающих его, но совершенно неведомых твоему сознанию? Это сфера биологического бессознательного, каждый участок гладкой мускулатуры от мочевого пузыря до кишечника имеет свою связь с мозгом, каждый участок подвержен контролю и отдаче, и именно на эти процессы уходят те мифические две трети ресурсов мозга, о которых говорят что мозг работает только на треть. Нет, он работает всегда и полностью, просто тело это слишком сложная штука чтобы полагаться на автономные самоконтролирующиеся связи. Собственно говоря эволюционно задачей мозга, тогда еще просто нервного узла, и являлась функция синхронизации биохимических процессов клеточного образования. Эти формы примитивной жизни еще не знали движения и восприятия, но их сознание зарождалось, по причине необходимости контроля собственной структуры. А теперь представь что твой мозг, большая часть массы которого это нейронное отражение твоего собственного тела, начинает понимать что тело изменилось. Капитально, принципиально. Да у меня даже мышечный корсет имеет иную нежели у человека структуру, под шерстью не видно, но моя мускулатура отлична от человеческой так обширно и принципиально, что можно говорить об ином подходе к гуманоидности, подобно подходу к летательному аппарату со сторон самолета и вертолета. Это, очень забавное ощущение человек, тебе надо попробовать. Ни один психотроп не подарит тебе такое ощущение неправильности собственного мозга, такую пластичность и такую глубину пластичности. О, фантасты часто пишут о сознании в ином теле, но сколь мало уделяют они внимания этой детали, этому переходу, этому набору, если хочешь, драйверов, обеспечивающих функционирование тела, и тому, сколь шокирующим может быть их несоответствие новому вместилищу.
Попудрив немного мозги людям за дверью околонаучным бредом, который вряд ли имел много общего с настоящей нейрофизиологией, я все же приступил к еде, сохраняя осторожность, и размышляя о том что надо все же немного углубить свои знания, если будет время и желание. На самом деле я не испытывал описанных мной проблем, и, то ли процесс перестройки организма шел синхронно с перестройкой нервной системы, то ли изменения на самом деле не столь принципиальны, а может бессознательные процессы потому и бессознательны что протекают без участия сознания, как бы то ни было, вряд ли именно физиологическое изменение вызвало у меня процессы деформации рассудка. Не эта причина. Не прямо. Может косвенно. А, плевать, я слишком давно не ел.
Еда же была восхитительна. После такой голодовки, аппетит был звериным, и порция оказалось слишком маленькой. Но просить большее, унижаться перед ними, нет. Я не настолько голоден. Любого можно сломать, но это не мой предел. Месяц голодовки — возможно. Ну может пара недель заставят меня пойти на все ради еды, но не пара дней. Истерические приступы не в счет, они вызваны скорее новизной негативного фактора.
Привыкнуть можно ко всему. Боль, страх, голод. Все побудительные негативные воздействия при продолжительном действии теряют свою интенсивность для разума. Все это иллюзии, потому что работают через механизмы регуляции, через датчики которые можно обмануть или даже отключить. Я выдержу, у них не возникнет и мысли о том что мне было плохо без еды эти дни, а уж когда я буду подальше, надеюсь мне таки выдадут зарплату, и я устрою неплохую пирушку. Иначе придется поохотится на каких-нибудь животных, то же вариант.
- Ну все, я поел. Можешь теперь не бояться что я съем тебя, - сказал я, просовывая пустую коробку обратно.
- С чего ты это взял? - спросил кто-то, не командир, но тоже в респираторе.
- С того что вы дверь не открыли, - ответил я. Вместо ответа раздался звук отпираемого запора. Дверь распахнулась, и я уставился на пришедших за мной людей сверху вниз, держа на лице привычную полуулыбку.
- Руку протяни, - вместо приветствия сказал командир. Угу, все люди в респираторах, очках, перчатках и защитных плащах. Ну прямо чумные доктора двадцатого века. И при оружии, все те же электропогонялки. Мне стало даже интересно, а пробьет ли эта штука до мускулатуры, сквозь шерсть, кожу и жир то. Потому что если нет, то они цепляются за совершенно бесполезные против меня палки. С другой стороны, зачем давать им такое знание? А вот умыкнуть бы эту игрушку было неплохо. Хотя, это наверное сложно, да и времени не будет, если Мартин за мной приехал. Я вытянул руку, как мне было сказано, командир вынул из кармана небольшой пузырек, и вылил содержимое мне на тыльную сторону кисти. Кажется вода, хотя чуть заметный химический запах есть.
- Разотри.
- А что это? - Спросил я, растирая вымокшую шерсть.
- Индикатор, если приобретет сине-зеленую окраску, значит отправим тебя в герметичном контейнере на свалку химического оружия.
- Да ладно, он же вроде по рации говорил. С ним все нормально? - Спросил я, окрасив голос в достаточный оттенок волнения за судьбу второго командира, что за дебильный принцип наименования людей?
- Говорил, вопрос в том сколько язвы заживать будут. Врачи до пары месяцев прогнозируют.
- Язвы? - Я уставился на свою руку. Шерсть как шерсть, белая, мокрая, со светло-серым пятном на запястье. Ну, похоже я пока безопасен.
- Да, весьма серьезные язвы. Оказывается ты у нас потеешь ипритоподобной дрянью.
- Иприт? Ты что, серьезно? - Я удивленно уставился на него, - он же оказывает деструктирующие воздействие на цикл РНК репликации, нарушая процесс клеточного деления, отсюда и скрытый период занимающий время деления клеток пораженных тканей. В смысле, - я поймал его несколько озадаченный взгляд, - это не может быть иприт, поскольку он вызвал бы поражение меня самого. Нет, я могу понять механизм защитного действия путем изоляции иприта омертвелыми тканями поверхностных кожных слоев, но выделение его железами внутренней секреции это просто абсурд.
- Я сказал ипритоподобное. Понятия не имею что это за хрень, но ожоги она оставила вполне приличные, как от борщевика, - резко ответил командир, стянув с себя респиратор.
- Так бы сразу и сказал, а то пугаешь меня только, а я и так нервный, - сказал я. Мне в руки сунули комбинезон с сапогами, и отойдя обратно в комнату, я быстро оделся.
- Пошли.
Я последовал за людьми, отмечая что они встали вокруг таким образом, чтобы иметь возможность напасть на меня со всех сторон. Шокеры то под руками держат. Бояться, или все же что-то планируют? Эта нервозность охватила меня, и хотя внешне я был совершенно спокоен и равнодушен, защиту от нападения я просчитывал. И все упиралось в эффективность шокеров против меня. Сейчас я не мог схватить одного человека и прикрыться им от остальных, мешали стены коридора, а значит что бы я не делал, как бы не атаковал, неизбежно мне будет нанесено не менее двух ударов, и если они парализуют меня как тогда тайзер, даже на пару секунд, то бой я проиграю, получив сверху новые удары.

>>109287
Первая остановка была в соседнем здании. Мне указали на две огромные спортивные сумки, в которые была упакована броня. Килограмм по восемьдесят каждая, если не больше, поскольку кроме самого комплекта прилагались и инструменты для обслуживания, и материалы для ремонта, в общем полный комплект. Но внешне выглядело как просто баулы какого-нибудь челночника. Это так сказать маскировка, или что? Примерившись к ним, я сказал:
- И что, предполагается что я один их попру?
- Да, - ответил мне командир. Я вздохнул, присел, накинул ремни на плечи и взялся за ручки. Да блин, одно дело поднять в присяде двухсоткилограммовую штангу, а вот идти с ней куда-нибудь это совсем иное. Но делать нечего, и я поплелся с этими баулами ровно до первой двери. Естественно с такими сумками по бокам пройти сквозь двери было нереально. Осознав это я присел, ставя их на пол, затем взял одну, и протащил ее через дверь. Прикинув что мне надо миновать еще примерно две двери, я сказал:
- На улицу по одной тащу, - и не дожидаясь ответа накинул на себя ремень, и понес сумку, пыхтя и отдуваясь. Определенно, когда эта броня висит на теле, равномерно распределяя свой вес, в ней гораздо легче. Возражений мне в спину не последовало, так что оставив сумку на улице, рядом с выходной дверью, я отправился за второй. Нет, ну не могли сами вынести? Человека по три на сумку, и вперед. А мне тут с ними таскаться теперь, на голодный желудок, надо сказать. Что там мне одна порция после половины недели голодовки? Так, даже червячка не заморить.
Голод вновь чувствовался, ярко и сильно. Ремни сумок натирали плечи, концентрируя на них слишком большой вес, и я начинал злится. Вот за что мне все это? Комиссия их довольна? Довольна! А меня тут голодом морили, заразы. А теперь еще и тяжесть эту таскать. Опять присесть, опять обе сумки по бокам. Да они наверное больше меня, сумки эти, ну если вместе. Человека в такую точно запихнуть можно. Вот запихнуть бы в нее этого командира, да к местной речке отнести и утопить как котенка. Хм, а тут есть речка поблизости? Я не видел, но почему то мне кажется что есть. Может шум улавливал, на подсознательном уровне? Перед проходной когда я опять поставил их на землю, командир сунул мне мой пропуск и документы. Я молча взял их, подсунув под рукав.
В проходную их так же пришлось протаскивать по одной. Охранник посмотрел на меня, посмотрел на сумки и сказал:
- На стол, к досмотру.
- Сам ставь, мне ноги жалко, когда стол сломается, - парировал я. Вышел второй охранник, посмотрел на нас, прошел в тамбур и подошел к сумкам. Он взял одну, и попытался поднять. Ага, сейчас. Разбежался. Нет, ну он ее дернул, она даже двинулась.
- С пола досматривайте, - поморщился командир, протянув ему какой-то документ. Удивленный охранник изучил бумаги, расстегнул сумку. На самом верху, так сказать завершая натюрморт, лежала кираса. Похоже та самая, только следы от попаданий были тщательно заделаны. Под ней элементы с плеч. Кое как вытянув тяжелую железку, охранник тупо уставился на барахло под ней, перевел взгляд на второй баул, и вновь достал бумагу и посмотрел в нее. Список — догадался я, привалившись к стене.
- Сверяйте, сверяйте, - с ухмылкой подбодрил я его, готовясь наблюдать за представлением по перебору тщательно упакованного снаряжения, которое потом еще и назад запихивать придется. Причины по которым нельзя было упаковать это сразу в багажник автомобиля, и провести его через проходную под накладной на груз оставались для меня загадкой.
- А я пока на улице подожду, - добавил я, под тяжким взглядом охраны, и выскользнул обратно на территорию завода. Не все мне страдать. Интересно, а им по списку до каждой детали досмотреть придется? Ну тогда не весело им будет. А уж все это упаковать обратно, хех, вот с этим они настрадаются. Главное чтобы не оказалось что мне с этими баулами до гостиницы переть, надорвусь ведь. Или плечи натру, тоже неприятно.
На улице я первым делом направился к видневшемуся неподалеку мусорному баку. Нет, рыться в нем я естественно не собирался, но вот поблизости у крыс или мышей могут быть подснежные норы к нему, и возможно они будут по ним пытаться добраться до еды, поэтому я присел на корточки неподалеку, уставившись в снег, и направив на него уши, в надежде поймать вкусную, теплую, жирную крысу.
Но к сожалению снег был тих, охотничья удача отвернулась от меня. Под ним никто не скребся, ни шуршал, а вскоре за мной выглянул и командир. Очередное мое мышкование он комментировать не стал, лишь крикнув вместо этого:
- Закончили, иди давай.
Я оторвался от своего занятия, вернулся в проходную. Пересек ее, подвергнувшись личному досмотру, и проверке пропуска. Затем мне стали выдавать мои вещи. Ноутбук, багаж, телефон, одежда. Я проверял наличие всего сданного, сверяясь со списком, но когда получил на руки плащ, отвлекся на него.
Эта одежда, она сейчас казалась игрушкой в моих руках. Я попытался его хотя бы просто накинуть на себя, но даже для этого он был слишком мал, мои плечи стали намного шире. Да насколько же больше я стал за этот месяц? Вновь, вновь осознание этого просто обжигает рассудок, одно дело сравнивать себя с размерами комнат, с ростом людей, но вот так, увидеть у себя в руках свою собственную вещь, в которой свободно ходил месяца полтора назад, увидеть ее такой маленькой, это совсем иное. Намного более шокирующее. И что? Вот сейчас, я выйду за ворота, дождусь Мартина, автомобиля, свалю с этой базы, вернусь домой. Меня будут видеть люди не готовые к такому. Да, это уже было, но пару месяцев назад я выглядел более человечно чем сейчас, по крайней мере я не слишком отличался от человека ростом, а теперь? На кого я похож теперь? На монстра? На чудовище?
Что-ж, скоро я все увижу собственными глазами. Ничего, в прошлый раз было труднее, в прошлый раз у меня не было опыта. Да, теперь мне под капюшончиком не спрятаться, но это ничего. Всегда можно найти и положительную сторону, по крайней мере число людей которые рискнут проявить ко мне агрессию уменьшится на порядок. Одно дело подергать за хвост кого-то чуть выше метра восьмидесяти, другое дело кого-то чуть выше пары метров. Но шмоток новых надо прикупить, если такого размера шьют вообще. Да ладно, в каком-нибудь магазине для жиртрестов подходящую футболку найду чай, да штаны какие-нибудь легкие. И плевать что зима, с моей шерстью то можно носить одежду только для вида. Вот с обувью посложнее будет, это да. Лапы то у меня еще те отросли, а эти сапоги мне похоже тут все-же пошили, когда вот только? Хотя можно и в них ходить. Или забить на все, и заказать какие-нибудь шлепки? Главное подошву от мусора защитить, а от холода и шерсть справится. С другой стороны опять же, если кто наступит — неприятно будет. Но давно ли я общественным транспортом пользовался? Да и по стене со свободными когтями на ногах лезть гораздо проще. Хотя куда мне лазить?

>>109288
Миновав проходную, я оказался на улице, где меня уже ждал автомобиль. Тот же самый на котором меня и привезли сюда. И кажется это была жуткая дорога. Но теперь мне кажется у меня достаточно сил чтобы тащить эту машину хоть всю дорогу, лишь бы лямку через грудь дали. Я огляделся по сторонам, только водитель, который выпучил на меня глаза, а Мартина не видать. Командир прошел вперед, отвлек водителя, велев тому открыть багажник. Водитель подчинился, продолжая поглядывать на меня, отошел, когда я стал загружаться. Сперва сумки с броней, сверху мой багаж. Эх, наверное надо было работоспособность электроники проверить, да что им сделается? Я попытался включить свой телефон, но добился от него только экрана разряженной батареи, после чего он вновь вырубился. Ну да, полтора месяца. Пусть даже и выключенный, но заряд стек. А машина то ощутимо так просела. Я обошел ее кругом, пока ее закрывали. Нет, если буду ходить в этом комбинезоне, надо на него что-ли жилетку с карманами, документы сунуть. А так в кармане сумки оставил.
- Ну что, все? - Спросил я, когда багажник захлопнулся. Я открыл заднюю дверь, стал забираться внутрь. Нет, сидеть мне определенно тесно, буду лежать. И не так заметен в окнах буду.
- Все. Наконец то, - ответил командир, и добавил, обращаясь уже к водителю, - у гостиницы иностранца заберете, и куда он там хотел, в банк что-ли? Потом по маршруту.
- Есть, - скупо ответил тот, и забравшись в машину завел мотор, кинув на меня еще один подозрительный взгляд через зеркало. Я же растянулся на заднем сидении, заняв его полностью. Командир так и не соизволил сказать мне что-нибудь вслед, когда захлопнулась дверь за водителем, он молча развернулся, и пошел обратно к проходной. Неужели я и правда их всех так достал?
- Ну что ты на меня смотришь? - Сказал я водителю, - на дорогу смотри, а то в аварию попадем. Успеешь еще налюбоваться.
Тот не ответил. По моему я не знал его, мужчина лет сорока, подтянутый, темноволосый. Да и что по лицу судить, запах незнаком, а это более надежный ориентир.
Ехали мы недолго, остановились у гостиницы расположенной совсем близко к огороженной территории. Водитель вышел из машины, достал мобильный телефон. А что вышел то? Отсюда позвонить не мог? Блин, а что если я воняю? Я же дня два-три без душа провел. Я вытянул руку, понюхал ее. Ну, запах как запах, мой собственный. Я его вообще практически не замечаю, как например не замечаю собственный нос, хотя он постоянно маячит в поле зрения. И вообще, что они рассказали Мартину? Не хотелось бы узнать что контракт со мной разорван. Хотя, может оно и к лучшему будет? Да и что они тогда будут делать с этой, уже купленной броней на меня? Не мне же ее подарят в знак доброй воли. Хотя может у них еще кто-то подходящий размером найдется.
Выглянув в окно, я увидел Мартина, идущего к нам. Вот он то совсем не изменился. Интересно, ему докладывали что со мной стало? Хотя они же говорили что потом в банк заедем. Оплату брони они наверное уже произвели, и сейчас нужно мое присутствие. Для оформления зарплатной карты? Эх, надеюсь мне не устроят выговор? Но в чем я виноват? Меня вообще под психотропным препаратом допрашивали, вот и результат в виде моей острой паранойи. Наверное я действительно их всех достал по полной программе. Пожрать бы чего-нибудь, а? Увидев взгляд Мартина, заметившего меня, я махнул ему рукой.
Чинк устроился на переднем сидении, обернулся ко мне и сказал:
- Здравствуйте, позвольте вас поздравить, вы отлично справились. Матвей, знаете, если честно я рад нашему знакомству, уверен, более лучшего сотрудника нам было бы не найти.
Хм, а я уже успел отвыкнуть от его манеры делать больше комплиментов чем предложений. Или им все же ничего не рассказали? Я улыбнулся в ответ:
- Ну, нельзя сказать чтобы это было слишком легко, но кажется я справился, хотя и пришлось прибегнуть, - я поднялся, упираясь головой в потолок, - к вашей гормональной терапии. Как видите она дала некоторый результат. Скажите, он был предусмотрен?
- А, да, - Мартин взглянул на меня более серьезно, - не в таком масштабе конечно, это, скажем так, маленькая неожиданность. В целях покрытия этого небольшого неудобства, ну, вам же понадобится новая одежда? Вам сделана разовая выплата в пятьдесят тысяч рублей. Я думаю это покроет сопутствующие расходы?
Сколько? Пятьдесят тысяч? Да если по тридцать пять, да за два месяца… Сто двадцать тысяч рублей за неполных два месяца! Ну ни хрена себе! Нет, была у меня сумма и побольше, но одно дело сбережения, а другое дело вот так, да и больно ли я напрягался? Ну если не считать убойного режима тренировок интенсифицированных медикаментозным воздействием слегка дошатавшим мою психику, и несколько видоизменившим меня. Но сто двадцать тысяч!
- Да, надеюсь покроет, хотя боюсь придется активно пользоваться индивидуальным пошивом, - ответил я, пытаясь скрыть излишнюю радость.
- Ну, вам не привыкать.
- Так то одежда, а теперь и обувь еще. Кстати, мистер Чинк.
- Да?
- Что за сюрприз с ипритом на моей коже?
Тронувшийся в путь водитель опять нервно оглянулся на меня через зеркало.
- Ипритом?
- Ну та дрянь для идентификации которого вы прислали этот маркер дающий зеленую окраску при заражении.
- А, это. Ничего страшного на самом деле, предполагалось что это будет эффективная противопаразитическая мера, но то что энзим попал в железы кожной секреции, это немного неожиданно.
- А то что он будет растворять не только белки паразитических организмов, но и человеческую кожу, это ожидалось? Хотя, люди такие бывают, паразиты еще те.
- Да, это тоже оказалось некоторой неожиданностью.
- И насколько отличны мои ткани от человеческих и паразитических?
- Не волнуйтесь, вы просто имеете иммунитет к этому препарату.
- Активный или пассивный?
- Пассивный скорее всего.
- Скорее всего?
- Ну воздействия энзима на ваши собственные ткани точно можно не ожидать, семнадцатая химера очень устойчива к негативным химическим воздействиям.
- Вы о чем вообще? - Вскинулся водитель.
- Не волнуйся, если ты не собираешься меня гладить, с тобой ничего не случится. Так, у некоторых людей на меня аллергия оказывается есть, - ответил я ему.
- Это не совсем аллергия, - сказал Мартин, доставая из кармана какой-то пузырек, - кстати вот индикатор, две капли на двадцать миллилитров воды, и в случае токсичности даст окраску.
- Я видел, меня уже проверяли, я чист.
Разговор как-то оборвался на этой ноте, я опять поглядел в окно, стараясь особо не высовываться. Все же башка у меня достаточно крупная, да и отросшие вибриссы доставали от спинки заднего кресла до спинки переднего. В общем рановато пока зрителей собирать, тем более что мы уже подъезжали к банку.
Наконец остановились. Ну вот. Здравствуйте люди, сейчас вам предстанет целый огромный оборотень. И так, ваши реакции?
- Оформление зарплатной карты практически окончено, от вас потребуется только пара росписей, и получение ее, - сказал Мартин.
- Да, я понимаю, - я приподнялся, какой же маленькой и узкой кажется теперь машина, - багажник открой, у меня паспорт там, в сумке.
- В сумке? - Переспросил Мартин, под щелчок открываемого багажника.
- Да, к сожалению на этом комбинезоне не предусмотрено карманов, а вся остальная одежда мне маловата, - ответил я, открывая дверь, и выходя на улицу.

>>109289
Обычная улица не слишком крупного города России. Достаточно людная, но не забитая битком так что ни пройти ни проехать. Время сейчас дневное, вечером тут может быть и многолюднее. Банк окружен рядами магазинов, вероятно это достаточно крупная улица этого города. Асфальт на удивление хорошо расчищен от снега. Я выбрался из машины, огляделся. Проклятье, какая-же она маленькая, и какой я огромный на ее фоне. Мимо шел какой-то мужчина, посмотрел на меня, да так и замер. Затем развернулся, стремительно зашагал в обратную сторону.
Я улыбнулся ему вслед. Страх, удивление, шок, восхищение. Вся гамма человеческих чувств и эмоций что лавиной обрушиваются на меня каждый раз когда я выхожу на улицу. Я уже почти отвык от них. Я подошел к багажнику, быстро нашел свой паспорт. Время шоу. Да, я шоумен, и моя эстрада это все улицы, все дома и учреждения, все где есть люди. И везде я выступаю, веду свою игру, свое цирковое представление. Так встречайте меня люди, я не слышу ваших аплодисментов. Я оторвался от изучения багажника. Волна внимания уже прокатилась по улице, и все, абсолютно все люди замерли, остановились, встали и смотрят на огромную фигуру у невзрачного УАЗика, за спиной которой совершенно отчетливо виден хвост, укутанный в ткань серого комбинезона. Я захлопнул багажник.
Мартин уже вышел, прошел к выходу банка. Люди теперь могли лицезреть и мое лицо. Я вдохнул свежий, морозный воздух. Вот и все, теперь я не могу прятаться под мешком плаща, притворяясь самым обычным человеком из толпы. Теперь ничто не способно уменьшить ту яркость, с которой я выбиваюсь из толпы. А значит вперед. Я пружинисто зашагал вслед за Мартином, под десятками скрещенных на мне взглядов людей, которые не знали что им делать. Паниковать ли, изображать что не происходит ничего необычного, или что-нибудь еще. За спиной раздался звук удара. Похоже кому-то придется менять бампер, а нечего по сторонам смотреть за рулем.
В банке реакция на меня была поярче, я все же оказался и поближе к людям, и бежать им было некуда. Хотя судя по лицам многие были бы и не прочь. Я старался не смотреть на них, это могло нервировать их еще больше, а вот только паники мне и не хватало. Я быстро прошел к стенду, у которого уже стоял Мартин, что именно там он выбрал я рассмотреть не успел, автомат уже выдавал номер очереди.
- Ну что, прямо тут что-ли? - Спросил я, с видом полного интереса глядя на экран. Уши и взгляд направлены туда, и уже это позволяет людям нервничать меньше. Да, припершейся суда огроменной хреновине до них дела нет, более того, она спокойно стоит с обычным человеком, разговаривает с ним, а значит все в порядке, боятся нечего и вообще все так и должно быть. Действительно, это действовало, замершие от шока люди начали двигаться, заговорили друг с другом, правда не громко. Сотрудницы вернулись к своим обязанностям, хотя и все еще сбитые с толку.
- Да, да, всего несколько формальностей. Основные документы уже оформлены, - отозвался тот. Я кивнул, отошел к креслу, которое было посвободнее, и развалился на нем. Оно как-то сразу освободилось от единственного человека что был на нем, который быстро решил подождать своей очереди где-нибудь подальше от меня. Я взял со столика по соседству какой-то буклетик, как оказалось перечень местных вкладов, и сделал вид что читаю, поглядывая время от времени на экран с очередью. Главное делать вид что ничего необычного не происходит, я обычный посетитель, и вообще все нормально. И удержать состояние эйфории, потому что мне становится неприятно от всех этих взглядов и перешептываний. Да что там, уже кто-то поспешно покинул здание банка, от греха подальше, да охранник как-то подозрительно из-за двери стал выглядывать. Сотрудницы что-ли позвали?
Проклятье, я просто сижу, втыкаю в брошюру, хватит таращится. Я не хочу слышать что вы там говорите. Нет, не животное, мать вашу, я в одежде в конце концов, и читаю. Этого мало? Да Саша, бери ее и вали если она так боится что я кинусь. Да, лучше идите, что она тебе там наговаривает. Потом в банк еще разок сходите. Перешептывания, перешептывания. Уже пора бы быть той стадии когда задают вопросы мне, но… Видимо выгляжу стремно. Да еще в темпе смены номеров очереди на экране была приличная заминка, пока работницы от увиденного отходили, возвращаясь к своим обязанностям.
- Да, несколько, неприятно, - сказал Мартин, нервно потерев руки. Он привычен быть со мной, но это напряжение нервировало его. Люди словно окутаны зловещим ожиданием беды, того, что я вот-вот накинусь на кого-нибудь. Гораздо более тягостное впечатление чем то что сопровождало меня обычно. Гамма чувств была обширнее, не столь концентрировалась на одном только страхе. Да, не было объективных причин, да, я не вел себя агрессивно, и люди понимали это, но сейчас та стадия на которой они находили себе объяснение увиденному в виде розыгрыша, костюма, или чего-то подобного никак не наступала. Словно инстинкт самосохранения заглушал все потуги рассудка воплями о том что рядом огромный хищник, от которого надо скорее бежать. И так поступило уже чуть больше десятка человек, о чем дополнительно свидетельствовали безответные числа, время от времени застывающие на табло, да так и меняющиеся, хотя к отмеченному ими окошку никто не проходил.
- Вы ждали чего-то иного? - Негромко спросил я. Насколько пугающе звучит мой голос? И что там охранник так нервно поглядывает? Он при оружии? Будет не слишком приятно если он рискнет применить его. Комбинезон сам по себе обладает хоть какой-нибудь баллистической защитой? Или только противоударный? Так, не нервировать его, но одним глазом приглядывать. Сколько времени у меня будет, если он потянется к кобуре? Секунда? Две? За это время нужно успеть добежать до него и… И собственно не останавливаться, и я смету его. Я чуть изменил позу, наклонился вперед, продолжая держать перед собой эту бумажку. Я просто читаю, и удобнее для рывка переставил ноги, вот и все. И что все так дернулись?
- Кажется не совсем именно этого, - ответил Мартин.
- Просто контраст с вашим предыдущим опытом относительно меня. Учитывая как гормональная стимуляция разнесла меня, не удивительно. Людям свойственно опасаться кого-то крупнее себя, особенно когда этот кто-то имеет яркие черты хищного животного. Кстати, с какой целью задумывалась такая возможность?
- Возможность?
Я оторвался от листа бумаги, посмотрел на Мартина. Он смотрел на экран с очередью.
- Гормоны для этой стимуляции у вас с руками бы оторвали, вот только к сожалению никаким образом невозможен столь стремительный рост мышечной массы для человека. Более того, сопутствующая скорость роста внутренних органов, обеспечивающая функционирование столь гипертрофированной мускулатуры при таких физических нагрузках, говорит о том что такой рост предполагался изначально. Стимуляция была не грубым вмешательством в функционирование организма, она была всего лишь активатором имеющейся программы. На основе этого осмелюсь даже предположить что тот модификант которого я видел у вас, ну тот, который повыше меня даже сейчас, является еще одним представителем семнадцатой химеры, только так сказать раскормленным посильнее.
- Ваша проницательность достойна восхищения, - мда, отвык я от его комплиментов, вернее от их навязчивости, - но надо заметить что ваша модификация более доработана, более вынослива в плане перенесения нагрузок.
Любопытно, и сколько же лет он уже модификант, что они успели проанализировать результаты, и провести доработку?
- Я заметил. С такими нагрузками никаких жалоб на сердце. Должен признать, меня беспокоила возможность того что сердце просто не сможет в достаточной мере снабжать кровью мое тело.
- Ну что вы, все просчитано.
Угу, мои психозы тоже просчитаны? И вообще, на каких технологиях ведутся расчеты такого уровня? Уже один только анализ механизма развития ДНК в белковую структуру клетки лежит в области запредельного для нынешних технологий. Или, возможно у жизни есть некий принципиальный закон развития, на основании которого возможно создание многократно упрощенных формул расчета нужного результата?

>>109358
Разговор же оборвался тем, что на табло наконец высветился мой номер. Я еще раз окинул взглядом изрядно поредевших людей, обратив внимание на то, что новых то посетителей и не появилось толком. Определенно, мне надо было занять диван поглубже, а то то что я сижу почти у прозрачных входных дверей, служит своего рода барьером для новых людей. Излишне эффективным барьером. Неужели я и правда настолько страшный?
Я переглянулся с Мартином, и пошел к окошку. Девушка, поняв что ей не повезло обслуживать именно меня, с трудом натянула на лицо дружелюбную улыбку, и выдавила:
- Здравствуйте, чем я могу вам помочь?
- Ну, если для начала прекратите слепить меня своей красотой, - я растянул губы в улыбке, - я должен получить у вас банковскую карточку, ее уже должны были изготовить, и я за окончательным оформлением документов.
Она посмотрела на меня, собираясь с мыслями, затем уставилась в монитор перед собой. Привычная ситуация, она появилась перед ней, отрезая растерянность. Когда человек знает что ему делать, ему уже не свойственно впадать в ступор.
- Фамилия?
- Соломин, - я вынул паспорт, положил его на стол перед собой. Затем убрал руку, оставив документ лежать. Если рядом с ним будет лежать моя лапа, девушке будет страшнее его взять, а зачем мне тратить время на ее колебания? Хотя это могла бы быть забавная игра, с одной стороны все что ей надо, это просто протянут руку и взять паспорт, но с другой стороны для этого придется почти коснутся моей руки, покрытой шерстью и украшенной приличными когтями, которые кстати пора бы подровнять. Да, лапы то у меня отросли, раза в два наверное. Подзатыльником и голову сорвать смогу. Кажется в случае чего мне нужно вообще забыть об ударах, исходя из предположения что любым ударом я могу изувечить человека.
Тем временем девушка взяла мой паспорт. В конце концов прежде чем осваивать новые аспекты игр с людьми за счет своей внешности, мне бы самому освоится с их реакцией на нее. Я повел хвостом из стороны в сторону. Виляющая хвостом собака выглядит же дружелюбной? Вот и надо, плавно, слева направо, слева направо. Работница банка открыла документ, тупо уставилась в него, вероятно на фотографию. Ну да, на ней я серый, и морда не такая широкая. Хм, у меня увеличился череп? Или это только иллюзия из-за шерсти? Кажется нет, не иллюзия, но точных замеров мне уже не провести. Такая скорость, это рост толщины костей, или объем черепной коробки так же увеличился? Если да, то как это отразилось на мозге? Он в принципе мог так же увеличится в размере, или у меня развилась энцефалопатия в результате компенсации избыточного пространства мозговой жидкостью? Принципиальный вопрос на самом деле, потому что образование внутречерепных полостей будет означать мою значительную уязвимость к черепно-мозговым травмам, более того, сотрясение мозга может оказаться вызванным даже резким движением. Но пока на бегу подобного не проявлялось.
- Я полинял, - она оторвала взгляд от бумаг на мое замечание, - ну я линяю, весной и осенью. Летом серый, зимой белый. Я человек вообще то. Прошел экспериментальную генетическую модификацию. Это новые медицинские биотехнологии, должен же кто-то быть первым? Ну для освоения северного полюса, учитывая разведанные геологические запасы полезных ископаемых, продвигаться туда надо, а тяжесть природных условий ставит стратегическую задачу приведения человека по своим физиологическим данным к столь жестким условиям. Вот и приходится развивать новые отрасли биотехнологий. Потому и отрос так, вы хоть раз видели что такое установка сваи? Там пудовой кувалдой так намашешься, что руки оторвутся. В общем, я — человек, если что.
Хм, неплохое объяснение пришло в голову. И на патриотизме поиграть можно. Время двигаться на север, даешь стране нефть из полярного шлейфа, Россия — вперед, все дела. Девушка вполне проглотила его, еще раз посмотрела в документ, начала вводить данные.
- Да, одну минуту, - кинула она мне, посмотрев на экран, потом встала и вышла из поля моего зрения. Я остался стоять, прислушиваясь к происходящему за спиной. Ну, самые нервные уже спешно покинули заведение, остались те кто уже вовсю обсуждал меня, кроме разве одной бабки, которая ждала своей очереди с таким стоическим спокойствием, что казалось ее не смутит даже танк, если он проломится прямо сквозь обширные окна заменявшие тут стену. Я чуть скосился на палочку в ее руках. Хм, а это мысль. Завести себе трость. Огромная зверюга будет выглядеть не столь страшной, если она опирается на тросточку. Это создаст иллюзию будто от нее можно убежать если что. Действительно, можно выглядеть более безобидно если придать своему облику некую физическую ущербность. Трость, очки, имитирующие плохое зрение, и я уже не такой страшный.
Вскоре девушка вернулась, с конвертом и бумагами.
- Вот, пожалуйста, распишитесь тут, и тут, - она положила на стол листы, указав пальцем на выделенные галочками строки. Я бегло просмотрел документы, коснулся взятой со стола ручкой места, и расписался. Ох, а почерк у меня изменился, хорошо еще что я часто расписывался на той базе, а то бы вообще заново пришлось писать учится. Да и так придется, пальцы то стали гораздо толще, огрубели, подушечки на них стали более выраженными. Да, над мелкой моторикой надо будет поработать.
- Там внутри ваш пин-код, - сказала тем временем девушка, она вскрыла конверт, вытряхнула из него карточку, и продемонстрировав мне ее наличие, протянула одну копию договора, конверт, паспорт и карточку ко мне, довольно быстро отдернув руку. Я неспешно протянул свою, взяв все это. Вскрыл движением когтя конверт, прочитал пин.
- Спасибо, - сказал я, и вышел из банка, направившись к банкоавтоматам за его пределами. Мартин проследовал за мной. У банкоавтоматов уже стоял какой-то мужчина, оплачивая счета, если судить по бумажкам в руках. Я встал у соседнего, загрузил карту, просматривая баланс. Точно, сто двадцать. Охренеть. Блин, что я столько времени потерял работая в книжном? Да если бы я еще после модификации устроился работать на фирму, сейчас бы в шоколаде был. Хотя тогда я им был не нужен. Это сейчас вот понадобился.
Мужчина отвлекся от своего занятия, посмотрел на меня, запрокинув голову. Он постоял в ступоре примерно половину минуты, затем бросился вон из здания. К его несчастью дверь открывалась внутрь. К его счастью ее стекло оказалось достаточно прочным чтобы он не прошел сквозь него. Отлетев от удара, и рассыпав свои бумажки, мужчина подскочил, снова бросился к двери, наконец сумев распахнуть ее. Ну, ушиб же менее опасно чем ранения от битого стекла? Я стоял у автомата, снимая немного наличности и стараясь не начать ржать. Спокойно, я перед камерами, и камеры должны показывать что я не делал ничего.
- Какая бурная реакция, - заметил Мартин, проводив паникера взглядом.
- Главное чтобы она не была слишком частым явлением. Да, то что со мной сделала гормональная стимуляция, это можно сказать даже более проблемно в плане нахождения в обществе чем модификация сама по себе, по крайней мере теперь я не могу замаскировать себя плотной одеждой, ну да ладно, переживу как-нибудь, - я завершил фразу довольно оптимистичным голосом, и вышел на улицу, старательно обходя бумаги. Чинк последовал за мной.
- Ничего, ничего. Уверен что со временем в месте вашего постоянного жительства, население привыкнет, - сказал он.

>>109618
- Да, - ответил я, оглядываясь. Да, кажется я нечаянно перекрыл движение. Чуть в стороне, на перекрестке, одна легковушка стояла, въехав в бок другой. Рядом суетились люди, оживившиеся при виде меня. Так, вон торговый центр, надеюсь там есть собственная кухня? Но идти туда, мне кажется на сегодня впечатлений хватит. Я протянул купюры Мартину, и сказал:
- Мартин, вы не могли бы сходить в тот магазин, и купить что-нибудь на дорогу? Желательно мясное, и много. Мне пока и реакции людей в банке хватило.
- Да, конечно, ждите меня в машине, - ответил тот, направившись к торговому центру. Ну, не хочет — как хочет, мне то что? На халяву и хлорка сахар. Я поспешно направился к нашему автомобилю. Интересно, успеем до ментов? Хотя, в чем я вообще виноват? Я жестом указал водителю открыть багажник, запихал лишние бумаги в карман сумки, оставив только паспорт с вложенной карточкой и деньгами. Затем вновь залез на задние сидения, растянувшись на них. Сидеть нормально было тяжеловато, башка упиралась.
- Куда он пошел? - Спросил водитель, видимо имея ввиду Мартина.
- Еды на дорогу купить, - отозвался я. На этом разговор и оборвался. Я поглядывал в окно, наблюдая за происходящим. Кажется водитель виновный в ДТП — девушка. А машинка ничего так, иномарка. Выглядит новой, а во всех этих бесчисленных, сменяющих друг друга марках я никогда особенно не разбирался. Насосала что-ли? Ну, не будем плохо о людях, тем более я снабдить автомобилем личную насадку на член не смогу. Ишь ты, машет руками в мою сторону. Ну Мартин, ну где ты там, чтоб тебя? Вон уже и гаишники едут.
Ну вот, разборки начались. И ведь наверняка сейчас все на меня свалить пытается. А я то тут причем? Не умеешь концентрироваться на дороге — не садись за руль. Мало ли что может быть, вон метеорит в небе взорвется, что теперь, в аварию попадать? Ну что ты в мою сторону рукой машешь, п…зда тупая? Сама виновата, и нечего на меня все спихивать. Вон как у гайцов лица вытянулись, давайте на освидетельствование ее, что. Зараза, еще кто-то вмешивается, подтверждают небось заразы. Точно, сука, вон, один уже на машину смотрит. Так, пригнуться. Не высовываться.
- Дерьмо, - коротко ругнулся водитель.
- Идет что-ли? - Спросил я.
- Идет. - Человек тяжело вздохнул, видимо ожидая проблем. Я поморщился, накрыл себя хвостом, и издал короткий, шипящий звук когда вместо уютного пуха, мягко и приятно закрывающего морду, хлестнул себя грубой тканью комбинезона. Ну да, он покрывает хвост довольно толстой периной, в сочетании с остальной броней навешиваемой поверх некую надежду что шальная пуля не оторвет мне хвост, полностью по крайней мере. А, ну и пошло все на хрен. Надо брать инициативу в свои руки, тем более что судя по взгляду водилы, тот общаться особым желанием не горит. Я резко сел, зашипел, скользнув макушкой по потолку кабины, и открыв дверь выглянул на улицу. Ну да, идет. Шел, вернее сказать. Меня увидел — встал как вкопанный.
- Что то случилось? - Спросил я, глядя на него. К выражению его лица вполне можно было применить фразу: «слышно как мозги скрипят». Он непроизвольно дернул рукой, то ли пытаясь положить ее на кобуру, то ли козырнуть.
- Товарищ… - оборвав фразу вопросительной интонацией, я чуть улыбнулся ошалевшему человеку.
- Сержант Сидор-фук, - окончание своей фамилии он произнес как-то совершенно неразборчиво, то ли Сидорчук, то ли Сидорук, то ли еще как, - это… - он замялся, пытаясь подобрать слова, - вы вызвали аварию?
- Вон ту, - я кивнул в сторону столкнувшихся машин, - вряд ли. Как я могу вызвать ее, если к тому месту и на тридцать метров не подходил?
- Так, не подходили?
- Нет, я вообще тут по своим делам до банка дошел, и теперь знакомого жду, а в чем проблема вообще?
- Не подходили, - человек как-то растерянно посмотрел на водителя, на что тот пожал плечами, и сказал:
- Да я вообще так, подвожу.
- Не подходили? - Вновь спросил полицейский, опять глядя на меня. Почему то у меня сложилось чувство что он ожидал что я превращусь в человека за то время пока он не смотрит.
- Не подходил, - повторил я, заметив что к месту событий целеустремленно подваливает еще одна тачка. А вот кажется и папочка приехал.
- То есть вы не подходили? - Да его что, зациклило?
- Нет, вам документы показать, или что?
Вновь заскрипели мозги. Тем временем у места аварии внимание второго гаишника было полностью поглощено вывалившимся из автомобиля мужиком, который похоже мог по ширине боков и со мной поспорить. Подумав с пару минут, Сидор-как то там, наконец кивнул. Я вынул из рукава свой паспорт, раскрыл его, вынул из него купюры, убирая их обратно в свой рукав, и протянул опустошенный документ гаишнику. Кажется эти манипуляции на его глазах погрузили его в еще больший ступор. Он тупо смотрел на мой паспорт. Поскольку побуждение взять его в его сознании было заторможено то ли на фоне общего ступора, то ли на фоне страха касаться огромной мохнатой твари, я чуть повернул бумаги, чтобы он мог отчетливо лицезреть содержимое прямо из моих рук.
Он посмотрел в паспорт, на меня, опять в паспорт, мне в лицо, в паспорт, на мой рукав. Такое количество впечатлений за раз, какой человек выдержит? Конечно я мог бы попытаться снять его, дав объяснение своему существованию, генетическая модификация, инопланетянин, помесь поехавшего полярника с белым медведем, или еще какой-нибудь спасательный круг для перемкнувшего рассудка, но мне то его ступор сейчас вполне выгоден. Я выдержал паузу, во время которой человек так и не смог собраться с мыслями, и сказал:
- Я просто полинял к зиме.
Да, новая информация к размышлению, оказывается я еще могу и линять. И неожиданным образом это что-то перемкнуло в голове гаишника. Его сознание породило неожиданный вывод что он получил от меня некое объяснение, полностью удовлетворяющее тем причинам по которым он вообще подошел сюда, и выпрямившись, он взял под козырек и сказал:
- Тогда не смею больше задерживать, - после чего побрел обратно к месту ДТП, откуда уже во всю на меня пялились. Я проводил его взглядом, забрался обратно в машину и захлопнул дверь. Затем я рассмеялся.
- Ты чего? - Спросил водитель, озадаченно посмотрев на меня.
- Просто, понимаешь, он сейчас вернется, ему станут задавать вопросы что это было, на что он ответит что-то вроде: «он просто полинял», потому что сейчас в его сознании это единственное объяснение имеющее хоть какой то понятный для него смысл в происходящем. Все остальное сейчас находится в сфере абсолютного непонимания. Ох блин, когда-нибудь кто-нибудь в кататонию от моего вида впадет.

>>109619
- А он нет?
- Не, оттуда так просто не возвращаются. Нам бы психбригаду пришлось вызывать. Странно, профессия вроде нервная, закалять должна. Где там Мартин то? Сейчас ведь его расспросят, и всей толпой сюда попрутся. А человек в толпе существо истерическое, тем более эта курица наверное нарассказывала им историй о том как все было, - я оглянулся, увидев что Мартин таки уже идет к нам, с парой объемных пакетов.
- Ну наконец то, - сказал я, когда он сел на переднее сидение, и протянул пакеты мне. Ох, а пахнет то как. Что это, курица-гриль? Поставив один пакет на кресло, я зарылся в другой. Рулетики, куриные рулетики с сыром! Вот это да, да какие, целиком прямо в пасть влезает. Я блаженно зажмурился, смакуя чуть островатый вкус.
- Что тут происходило? - Донесся до меня вопрос Мартина, под шум заводимого мотора.
- А, мелочи, у водительницы виновен конечно я, отвлекающий ее от дороги одним своим видом. Курица тупая, управляет средством повышенной опасности не обладая способностью управлять собственным разумом, - отозвался я. Ох, да сколько их тут! Как же я голоден то оказывается! Так, над пакетом есть, пока водила орать не начал, а то уже поглядывает в зеркало. На дорогу поглядывай, едем уже ведь. Фух, кажется успели. Ну все леди, разбирайся теперь сама с тем что тебе там привиделось. Гаишника жалко правда, если его заставят объяснять что вообще было, ему будет нелегко.
- Я только одно не пойму, - сказал Мартин, - почему в таком торговом центре, на стольких кассах работает всего три оператора?
- На персонале экономят, коммерсанты недоналогообложенные, - отозвался я, умяв еще один рулетик, кажется пятый, - вы знаете что у таких заведений срок окупаемости с год примерно?
- Сколько? - От удивления Мартин аж обернулся ко мне.
- Год. Как вы думаете, откуда таких магазинов столько строится?
- Но, это же нереально, такие деньги…
- Вы же собираетесь работать со странами третьего мира, нужно привыкать что деньги в них делаются бешеные и полукриминальные.
- Ты это Россию страной третьего мира считаешь? - Резко возразил водитель.
- Первого мира я ее буду считать когда ее сырьевые ресурсы будут ей самой и перерабатываться в конечные продукты, а пока они гонятся на запад, обогащая его производителей, сырьевой придаток сырьевым придатком и есть. И ситуацию такую менять надо. Вот какого хрена передовая биотехнология за которой вполне может быть будущее человечества творится в том числе и российскими учеными в какой-то Африке на коммерческой основе? Работать над ними надо, работать тут. Потому что принципы использованные в моей модификации способны перевернуть весь баланс экономики, начиная от агрокультур, заканчивая здравоохранением. Да что там, еще неизвестно что наработано в бактериальной сфере. Мартин, над бактериями то работаете? Биоутилизация органических отходов, биохимпром, перспективы то огромные.
- Работаем, но это не самое приоритетное направление. Видите ли, помимо чисто технических причин есть и более сложные факторы.
- Этические что-ли? Ничего, это до поры. О них конечно рассуждать можно долго, но поверьте, когда однажды бактериальная эволюция подарит нам новый патоген с вирулентностью чумы, что пройдется по Земному шару сократив его население на пару миллиардов, необходимость искусственного увеличения разнообразия человеческого генома для повышения выживаемости разумного сметет все этические спекуляции.
- Ну, надеюсь такого все же не произойдет, - Мартин озадаченно посмотрел на меня, затем поморщился.
- Если долго подкидывать горсть монеток, рано или поздно они все упадут орлами вверх, - отозвался я, - в общем вы как хотите, а я спать.
- Да, хорошо. Вы нас опять этими русскими дорогами повезете? - Этот вопрос Мартина уже обращался к водителю.
- Какими дорогами?
- По которым Матвею пришлось толкать автомобиль несколько десятков километров, по пути сюда- ответил Чинк. Хм, это когда было то? Неужели, неужели в тот день этим занимался не я, а то что есть во мне кроме меня?
- Ничего, дотолкает и в этот раз, если что, - отозвался водитель.
- А если опять волки нападут? Вам разрешили применять оружие?
Водитель покосился на свою куртку. Да, никаких знаков различия, ну камуфляжная, так в таких полстраны ходит. На вид — мужик как мужик, на подледную рыбалку может едет.
- Ничего, в латы свои оденется, никакие волки не страшны будут, - отозвался водитель. Обиделся что-ли? Ну так где я не прав то?
- Лады, я одеваюсь в латы и доблестно тебя охраняю, а ты толкаешь машину, - сказал я в ответ. Водитель скривил недовольную морду, и умолк. Ну и ладно, желудок полон, теперь можно и поспать. А то вдруг и правда застрянем, а я уставший?

>>109620
Осторожно поднимая голову, я оглядывался назад сквозь стекло. Но кажется та машина, которая по всей видимости принадлежала содержателю попавшей в аварию девушки, нас не преследовала. Хотя конечно зачем бы ему преследовать нас? Но может он просто отстал. Как бы там ни было, успокоится я смог только когда мы выехали за город, улечься на сиденье поплотнее, чтобы не провоцировать еще аварий, да потихоньку задремать.
Мы ехали на машине, достаточно быстро. Мартин о чем-то говорил с водителем, я лежал на заднем сиденье, не глядя даже в окно. Что если я одним своим видом создам аварийную ситуацию? Сейчас ведь полно людей с правами которые могут легко отвлечься на какую-нибудь фигню, а что потом? Тем более мы на скоростной трассе, это слышно. Приятный запах жаренного мяса все еще доносился до моего носа.
Пламя. Жаренное человеческое мясо. Огонь. Поток воспоминаний ударил по сознанию, породив визг колес, и ощущение инерционного воздействия. Мы затормозили чтобы избежать аварии?
Удар. Резкий удар, сминающий металл вокруг, превращающий автомобиль в ловушку. Я дернулся, зашипел, понимая что зажат. Острый запах бензина достиг моих ноздрей. Пробит бензобак? Я задергался из за всех сил, стремясь вырваться из металлической ловушки, которая вот-вот станет огненной. Но не мог. Неведомым образом смяло крышу, придавило меня ей, и тонкий металл автомобиля вдруг оказался неожиданно жестким, я никак не мог разогнуть его.
А затем я услышал вспышку. Резкий звук распространяющегося пламени, запах дыма, и жар. Бензин разлился, пламя мгновенно охватило машину. Пока еще под ней, пока еще теплота только распространялась. Секунд пять на конвекционное распространение, пока я рвал и метал пытаясь вырваться, и вот уже волна жара стала нестерпимой. Просачиваясь вместе с воздухом и продуктами горения сквозь щели на месте выбитых стекол и искореженных дверей, она окутала меня удушливой волной, от которой я закашлял. Резкая нехватка воздуха ударила по голове точно молотом, погрузив сознание в темноту, когда уже невозможно увидеть что-то сбоку, и даже то что в фокусе зрения мутится, и становится почти не различимым. Помутнело в глазах, шум, и пульсация в ушах. Все эти признаки острой гипоксии накатили меня, набивая мышцы ватой, ослабляя возможность сопротивляться, хотя я и продолжал попытки.
Лицо стало жечь еще сильнее. Я почувствовал как сворачивается шерсть, вибриссы опять превращаются в комки. Жгло руки. Комбинезон защищал остальное тело, но что от него толку? Ощущение жара сменилось ощущением боли, пламя ворвалось внутрь, опалив глаза светом, и я завыл, завыл от нестерпимой боли, охватившей мое лицо и руки, завыл в бессилии, бросаясь из стороны в сторону, уже совершенно вялыми толчками, дожигающими остаток кислорода в моей крови.
Новый резкий рывок. Машина затормозила, пробуждая меня. Я дернулся, все еще чувствуя боль опаляющую мое тело, и в панике дернулся к двери. Схватился за ручку, и тут ко мне вернулось осознание того, что же кричит водитель:
- Х…ев мудила скотовы…банная! Х…ли ты творишь мразь е…аная? П…дар бл…дь гнойный, сука! - Орал тот в приоткрытое окно, явно обращаясь к тому из-за кого мы так резко затормозили. Сон, проклятье, это был всего лишь сон! Но меня трясло, я чувствовал запах гари по настоящему. Нет, запах сигаретного дыма. Запах бензина? Едва заметен, и характерный автомобильный перекрывается более тонким ароматом бензина для зажигалок, проходящего повышенную очистку именно с целью снижения запаха. Просто сон. Но почему снящаяся боль столь реалистична? С улицы раздался ответный крик:
- Ты х…ли в меня чуть не въехал, говно бл…дь? Х…ли чуть не въехал, говно бл…дь? Х…ди чуть не въехал?
- Э, слышь, ты что вылез, мудила, ты что вылез бл…дь? - В голосе водителя послышалась странная нервозность, и я выглянул из-за сидения, чтобы оценить обстановку.
Дорогу нам явно намеренно перекрывала относительно новая, тонированная девятка, из которой действительно вылез довольно здоровый водитель. Это была уже не трасса, но шум слышался. Похоже какой-то поворот от нее, по которому мы проехали не больше километра. Относительно малотранспортный, надо заметить, поворот. Особую же напряженность вызывало то, что водитель этой вишневой девятки вышел с бейсбольной битой в руке, и деловито направлялся к нам, не забывая кричать:
- Ты х…ли чуть в меня не въехал, говно бл…ядь?
Я глянул на Мартина, со стоическим пофигизмом наблюдающего эту сцену, и меня взяла злость, в которую вылился внезапный испуг. Я распахнул дверь, вываливаясь на улицу. Мое появление резко изменило намерение перекрывшего нам дорогу водителя, и он замер на месте, вылупившись на меня.
- Что ты вылез со своим дилдаком, сука бл…дь? - Заорал я на него, стремительным шагом приближаясь. Его шок длился ровно настолько чтобы я успел подойти, и нагнутся, хватая биту. Он дернулся назад, пытаясь ее вырвать, за что я сделал шаг вперед, и толкнул его ногой в грудь. Это был именно толчок, наносимый подошвой сапога, от которого мужчина отлетел к капоту машины, снеся дорогой зеркало, и рухнул на задницу.
- Че ты вылез со своим дилдаком, его тебе в жопу засунуть мля? Щя засуну мля, - рявкнул я ему вслед, перекидывая биту рукояткой в ладонь, и намеренно смазывая речь, придавая ей характерный оттенок, часто используемый для психологического давления в конфликтных ситуациях. Хотя откровенно говоря это и было излишним в подобной ситуации. Мужик уже отползал, пятясь задом и бормоча:
- Нет, собачка, ты что, собачка, я ничего, собачка, я ничего.
Задняя дверь за спиной щелкнула, но прежде чем она открылась, я развернулся, прижимая ее локтем, и ударил в стекло битой. От такого обращения оно естественно разлетелось, и изнутри салона раздался пронзительный женский визг. Однако дверь открывал мужчина, отшатнувшийся сейчас от осколков стекла, и моей рожи.
- А ты куда полез, сука? Вписаться за него хочешь? Че, братан его епта? Бригада мля? Всем п…зды дать суки? - Заорал я на него, лихорадочно скользя взглядом по салону в поисках оружия.
«Это уже лишнее».
Проклятье, да, это уже вред частной собственности, но злоба жгла меня, стимулировала агрессию, и протянув руку, я схватил за шиворот и подтащил к себе. Он заорал, стал вырываться, результатом стало то, что его куртка съехала ему на голову, и заметив движение у переднего пассажирского сиденья, на котором собственно говоря и визжала женщина, мимо которой к рулю пытался протиснутся водитель, я отпустил его. Правда вырываться и драться с курткой он продолжал.
- Ты куда епта, я с тобой еще не кончил, - рявкнул я на водителя, и начал обходить машину. Это поддало его девяностокилограммовой туше темпа в его нелегком деле. Правда направление его движения резко изменилось на противоположное, когда я распахнул переднюю дверь со стороны водителя, и заглянул внутрь. Обратный импульс был достаточно силен чтобы он выкатился на улицу вместе со своей шмарой, которая так и не прекращала визжать.
- Матвей! - Раздался голос Мартина. Я оглянулся, увидев что он выглядывает из приоткрытой двери. Ну наконец то.
- Да, иду, - отозвался я, и вновь рявкнув на людей, - еще мля высунетесь мне тут, - пошел обратно к машине, сжимая в руке трофейное оружие. Распахнув заднюю дверь, я кинул внутрь биту, залез на сиденье и спросил, упреждая высказывание водителя:
- А что случилось то вообще?
- Да мудаки бл…дь, поворачиваю я, поворотник включил, а эти козлы мимо пролетают, чуть не врезались.
- Погоди, на главной?
- Ну да, развернулись же.
- Какие конфликтные люди, - ответил я, немного успокаиваясь. Водитель развернулся, уставившись на меня во все глаза. Такого комментария он явно не ожидал.
- А стекло то на х…я бить? - Спросил он.
- Оно было тонировано, учитывая что один из бандитов угрожал нам оружием, я предполагал что второй так же вооружен, и был вынужден действовать на упреждение, - сказал я. Проклятье, я что, вот так сразу уже приключения себе на хвост нашел? Там же внутри наверняка осталась моя шерсть с руки, которая может послужить доказательством нападения. Я окинул взглядом лобовое стекло, вроде регистратора нет. Поймал свое отражение в зеркале. Ох блин, вот уж не думал что шерсть на моей голове может вот так вот дыбом встать. Подстричься что-ли?

>>109721
- Да, неприятный инцидент, - заметил Мартин. Почему то мне показалось что его уже ничего не может удивить. Мы завелись, поехали. Машина перед уже тоже завелась, но увидев что мы едим к ним, рванула вбок, чуть не влетев в дерево. Мы проехали мимо, и только за нашей спиной они развернулись в сторону трассы.
- Еще насколько неприятный, - ответил водитель, так же успокаиваясь.
- Да, в случае чего вы выступите в суде в качестве свидетеля вооруженной угрозы в нашу сторону? - Спросил я.
- Какой суд? Вы наняли частника, ни имени ни фамилии не спросили, вот и все. Ясно? - Ответил он.
- Ясно, что не ясного, - ответил я.
- Вряд ли они начнут разбирательство, - заметил Мартин.
- Ну, когда их остановят за разбитое стекло, может и будут объясняться. Хотя с такими показаниями их скорее на освидетельствование отвезут. Ладно, я дальше спать, только… водитель, как там тебя?
- Чего? - Спросил он, так и не соизволив назвать себя.
- Не кури больше, а? Я спросонья подумал что мы в аварию попали, и машина вспыхнула.
- Я в окно.
- Ну затягивает в салон все равно, - он что блин, на скоростной трассе курил что-ли? - А, погоди, останови машину.
- Что еще?
- Ну тебе бита нужна?
- На кой?
- Ну и мне не нужна, а тут вокруг лесок, тихо.
- Давай быстрее, - ответил водитель, останавливая машину. Выбравшись из нее, я размахнулся, и отправил деревяшку далеко в снег. Хорошо скрылась, новый снег пройдет, так и сам не найду. А по весне сгниет наверное. Дерево вряд ли выбиралось прямо качественное, абы был спортинвентарь, который можно использовать как оружие. Я оглянулся. А трасса то заброшенная достаточно, хотя следы есть. Кажется грузовики, причем сверху легковыми автомобилями не перекрываются. Лес что-ли вывозят? Я вернулся в автомобиль, и мы поехали дальше.
Мне надо что-то делать со своей агрессией. Я действительно не должен был оставлять такие яркие следы. Битое стекло, сломанное зеркало. Надеюсь я тому придурку ребра не сломал, хотя бегал вроде резво. Скоты, нет, ну что за скоты? Еще и догнали. Перед дамой что ли своей выделывались? Надо было и ей пощечину отвесить, чтобы имела опыт негативных результатов таких отношений. Могла бы и отговорить их от такой затеи. Веселые видимо дохера. Так, ладно, перед их регистратором, если он есть, я не светился, хотя голос мой мог записать. Блин, надо таскать с собой фляжку водки что-ли, в рты залил, и пусть объясняются сколько они выпили что им такое привиделось.
Вот все таки действительно спокойнее надо быть. Не надо забывать что я слишком опасен, и могу даже не желая того причинить вред здоровью. Неужели это влияние гормонов? Значит мне нужно учится самоконтролю, пока в КПЗ не научили. Но разве они правы? Чуть не попали в аварию, действительно ли сами нарушили? Ну даже если нет, это повод вот так вот разборки устраивать? Что-то не везет мне с дорогой.
- Все же стекло бить не надо было, я бы за стекло по морде дал, - сказал водитель, видимо желая развеять напряженную тишину.
- Ты бы наверное и разборки такие устраивать не стал.
- На что они рассчитывали вообще? Бухие что-ли?
- Да в том то и дело что запаха нет. То ли перед бабой выделывались, то ли просто на голову отмороженные.
- Но к ним ты на кой ляд полез? От машины бы рявкнул, они бы и так обосрались.
- Да, это я зря конечно. Не привык еще, раньше повода для столь интенсивного испуга не было, и в конфликтных ситуациях идя на агрессию приходилось использовать яркие демонстрации, чтобы запугать оппонента.
- Демонстрации? Ты нормальный вообще? Какие демонстрации?
- Слушай, а тебя никогда не пробовали за хвостик подергать? Или просто дое…аться из-за внешности? Знаешь, у меня неплохой такой опыт, и вот что я тебе скажу; малейшие признаки агрессии надо пресекать жестко и решительно, или как вариант сваливать без оглядки, потому что потакание им только растит агрессию, вплоть до насилия.
- Угу, кто бы говорил.
Бл…дь, уел. Ведь действительно. Но у меня же были мотивы, пусть скрытые, но были. И мою паранойю постоянно подстегивали, майор этот же, опять же. Чего он пытался добиться подсовывая мне эту литературу? Ну да, в теории на кухне я смогу сварить бризантную взрывчатку из растворителей, удобрений и серной кислоты, и толку? Какова цель? Каков мотив этих действий? Зачем? Мне постоянно давили на психику, разве я виноват в своих проявлениях агрессии?
«А кто виноват в агрессии кроме агрессора?»
Психотропное вещество, психотроп неизвестного мне действия. Еще можно понять наказание совершившему преступление в состоянии опьянения если он сам себе его создал, но когда опьяняют насильственно? Разве я могу нести ответственность за то что делал под воздействием этой сыворотки правды?
«Необоснованно агрессивные действия были и до ее применения, и после окончания ее фармакологического действия».
Гормональная стимуляция, будь она не ладна, она вызвала общее повышение агрессии. Да, я доброволец, я был готов идти на риск, даже на такой, но как я могу винить себя в результате сказавшимся на поведении? В конце концов предсказывая результат можно было разработать и меры дисциплинарного воздействия.
«Какие? Электрошокеры и тайзеры были закуплены не просто так, но разряд первых из за шкуры был практически незаметен, а тайзер хоть и сработал, но заставил дристать весь день, выводя из строя при столь жестком расписании. Побои? Пытались, нарвавшись на психованную реакцию. Физические нагрузки? Они и так были сверх всякой меры, и в сравнении с обычным тренировочным днем упал-отжался было просто смешным, даже в сотни повторений. Попытка же нацепить эффективный электрошокер встретила истерическое сопротивление с прямым нападением и угрозой расправы. Бедный Зашуйц оказался в сложном положении, он то наверняка надеялся что ему пришлют ответственного и послушного исполнителя, а не психованного отморозка с зашкаливающим числом тараканов в голове».
А не ты ли мне и подсказал что в ошейнике может быть устройство для моей ликвидации? Проклятье, что я делаю, говорю с голосом в собственной голове. Я же совсем с катушек съехал. Нет, точно, я просто окончательно сошел с ума, стал буйно-помешанным. Лиров может и гений в искусстве модификации плоти, но разум обрабатывается с изяществом топора.
Но кто кроме меня может отвечать за мои поступки? Я же не постоянно опьянен? А если я не могу совладать с собственными инстинктами, то какова цена мне? Я… Это просто все слишком неожиданно. Мне нужно привыкнуть к самому себе, знать чего мне ожидать от себя, научится самоконтролю. Мне просто нужно время.
«Будет ли оно, если эти люди сейчас рассказывают на посту ГИБДД как на них натравили огромную собаку, и описывают автомобиль?»
Проклятье, мне не надо было бить им окно. Да водила прав, мне надо было порычать на них из окна, этого хватило бы. Бл…дь, на кой я выходил? Опять себе проблем на ровном месте нашел. Еще неизвестно какую характеристику мне вояки дадут по результатам. Ну, даже если выплаченную зарплату не резанут, могут обрезать финансирование за следующие месяцы, или уволить нафиг. А с такими зарплатами увольнения уже что-то не очень охота. Эх, одно дело абстрактно рассуждать о миллионах, а другое дело собственными глазами увидеть сотню тысяч на собственном счету. Две большие разницы, надо заметить. Все люди делятся на три типа, те кто продается за деньги, те кто продается за большие деньги, и те кто продается за большее чем деньги. Тяну ли я хотя бы на продающегося за большие деньги?

>>109731
Солнце медленно садилось, окрашивая верхушки заснеженных деревьев алым. Вряд ли нас кто-то преследовал, и постепенно я стал успокаиваться. Я достаточно далеко от дома, обо мне не должно быть известно, а следовательно эти идиоты вряд ли найдут понимание, если решат рассказать кому. В крайнем случае я даже смогу оплатить ремонт, хотя не хотелось бы конечно. Пользуясь безлюдностью трассы, я присел, и стал смотреть в окно.
Это были хорошие леса. Смешанные, то попадались сосняки, то лиственные, таящие скелеты веток под снежными покрывалами. Было светло, хотя мне пришло в голову что судить о яркости освещения мне скорее следует по состоянию фар. Пока они выключены, значит света отражаемого снегом достаточно. Интересно, насколько населены эти леса?
Действительно, зима не самое благоприятное время для прогулок. Снег затрудняет движение, а уж если в броне, хм, я вообще в ней не провалюсь по пояс? Или лыжи приобрести. Хотя это что за лыжи должны быть. Ладно, расчищу площадку вокруг дома для занятий, да и норм. По лесу максимально облегченно помотаюсь, хотя бронежилет со шлемом все же надо. Да и руки прикрыть. Все же и правда, что если какой-нибудь зверолов из двустволки с испуга пальнет? А в картечи приятного мало. Раны могут и увечье причинить. Может все же полный комплект? Ну, без кирасы и пластин, уже облегчение. А, на месте посмотрю.
Мимо проехал грузовик, кажется с лесом. Нам даже пришлось прижаться к обочине, чтобы разъехаться. Зато по этой дороге хотя бы ездить нормально можно — утрамбована. Интересно, сколько же они леса вывозят? И новый хоть сажают, или чистейшая хищническая эксплуатация лесных ресурсов? По хорошему должно быть полноценное лесное хозяйство, планомерная вырубка и засадка, обслуживание лесопосадок, защита от пожаров и вредителей. Интересно, из всего этого, кроме вырубки, чем нибудь занимаются? Или используют только наименее затратный и наиболее необходимый пункт?
Интересно, а летом вообще лес рубят? По идее его следует рубить зимой, когда древесина наиболее наполнена смолистыми веществами, и соответственно более эффективно переносит воздействие бактериального фактора. На зиму можно сказать деревья консервируют сами себя, и тем проще хранить их, древесина не загниет. Собственно говоря потому и сложилась традиция зимней рубки строительного леса, несмотря на более негативные условия труда. С другой стороны современные химикаты позволяют сохранять и летнюю древесину, несмотря на то что насыщенность ее питательными веществами может стимулировать гниение. Но химия есть химия, и ей можно законсервировать древесину ничуть не хуже. Хотя тут все же где то зимняя рубка. О, еще один грузовик.
Что они меня нервируют то так? Ну да, дорога то не больно широкая, а это все же лесовозы. Блин если я когда-нибудь куплю себе машину, если конечно для начала на права сдам, это будет долбанный броневик. А бензобак обошью сейфовыми плитами. И сколько бензина будет жрать эта штука? Блин. Хочу танк, на атомном двигателе. С заправкой раз в сорок лет.
А уже стемнело, на фарах едем. Так сказать; исчезаем под покровом ночи. Интересно, теперь всю ночь ехать? Надо все же поспать, завтра будет нервный день. Да, если судить по банку, очень нервный. Все же я вызываю довольно яркие эмоциональные реакции, и под плащом теперь не отсидеться. Да в моем собственном городе меня то хоть узнают? Хотя, кто там может быть еще, кроме меня? А с документами как? На свое изображение на паспорте то я не особо теперь похож.
Сонливость брала свое. Как же я все-таки устал за эти выматывающие недели. Вроде и не недосыпал, вроде и не недоедал, а чувство такое, будто это было самым тяжелым испытанием за всю мою жизнь. Но сейчас вроде все закончилось. Что теперь? Время реабилитации? Надо привыкнуть к новому себе, и довести до ума сухожилия. А ведь до сих пор ноют.
Сны ли не пришли ко мне, не запомнил ли я их, но я спокойно проспал до самого утра, даже не заметив тот момент когда мы выехали на трассу. Мартин судя по всему тоже успел поспать, и только водитель продолжал бодрствовать, ведя автомобиль неведомыми мне дорогами. Хм, это типа режим соблюдения секретности? Ну, если не считать того что я засветился в банке, почти что соблюден, по крайней мере я так и не узнал у какого города вообще все происходило.
Проклятье. Спать на заднем сиденье автомобиля это сущее неудобство. Все тело благополучно затекло, и стоило только пошевелится, как оно напомнило об этом. Вот дерьмо. Я завозился, пытаясь немного размяться, и привести свои конечности в более удобную позу.
- Проснулись? - Спросил Мартин, зевая.
- Да, - ответил я очевидный ответ, - сколько нам еще ехать то?
- Думаю через пару часов будем у вокзала, - сказал водитель.
- Через пару часов? Да, в этот раз дорога заняла гораздо меньше времени, а ведь билеты на утренний поезд взяты, - вздохнул Мартин.
- Утренний? То есть мы опоздали несмотря на то, что дорога заняла меньше времени? -Не понял спросонья я.
- Утро завтрашнего дня, восемь часов, двадцать минут, - пояснил Мартин.
- Ну, значит придется подождать в городе, - ответил я, выглядывая в окно. Хм, а оживленная трасса. Мой взгляд наткнулся на водителя какой-то легковушки, смотрящего явно на меня. Да ну на хрен, я распахнул пасть, высунул язык. На дорогу смотри блин, я просто большая мохнатая собака, еще аварию мне тут устрой. Еще раз взглянув на него, я поспешно скрылся из вида, опять растягиваясь на сидении. Фух, вроде звуков аварии за спиной нет, уже не плохо.
- Да, придется подождать. Снять комнату на вечер.
- Комнату? - Удивился я реплике Мартина, - тут проще просто прогуляться где-нибудь, да подремать в зале ожидания, оставив багаж в камере хранения, - согласится? Острая мысль вонзилась вспышкой в мозг, он согласится оставить броню без должного присмотра? Он подозревает что за нею может быть слежка, не за мной, за нею. Если да, то это может быть косвенным доказательством нелегальности сделки.
- Ну, я бы предпочел все же снять комнату, и заодно подержать там багаж, так ведь проще? Не так ли? - Подтвердил он мои опасения.
- Ну, как хотите, а я попробую прогуляться, - ответил я, зарываясь в пакет с едой. Может он действительно просто опасается за дорогостоящее снаряжение? Хотя эти сумки еще надо суметь украсть, они попросту слишком тяжелые. Ох, есть то как охота. А ведь пакет то уже наполовину пустой.
- Там во втором пакете есть несколько шоколадных батончиков, дайте пару, - сказал Мартин. Я достал требуемое, протянул ему.
- Будете? - Спросил тот, протягивая шоколадку водителю. Тот жестом оказался. Надо же, это он всю ночь машину вел? Силен, ничего не скажешь. Хм, наверное он где-то остановится в городе, ну не выдержит он обратную дорогу без сна. Хотя это ведь его проблемы.
К сожалению с едой произошла достаточно очевидная вещь, она выстыла, жир застыл, и было уже не столь вкусно как вчера, когда пакет хранил еще теплоту блюда. Но утренний голод отгонял неприязнь к не самой лучшей по вкусу пище, это было все же мясо, жаренное мясо, что являлось весомым аргументом для моего желудка. Кажется голод делал меня менее брезгливым, ведь подождав пару часов, я мог бы найти себе что-то теплое и свежеприготовленное, какую-нибудь закусочную или буфет. Но, было утро, я хотел есть, и куриные рулетики казались вполне приемлемыми. Я не высовывался, понимая что если на трассе окажется кто-то вроде той тупой п…зды, которая умудрилась въехать в чужую машину, уделив мне столь предосудительное обилие внимания, то это может привести к самой настоящей катастрофе, из-за высокой скорости транспортного потока.

>>110030
И по мере того как еда, которой в более сытые времена я побрезговал бы по крайней мере до возможности ее погреть, наполняла меня, настроение мое становилось все более благодушным. Надо признать что я израсходовал почти все запасы, с жадностью уминая все найденное, и заботясь лишь о том, чтобы не испачкать сиденья оброненными кусочками пищи. Помимо куриных рулетиков, весьма привлекательного для меня блюда, состоящего из собственно говоря курятины, приправленной жиром, маслом и специями, завернутыми в поджаренную кожу курицы и украшенными следами нитей, скреплявшими их во время приготовления, нашлись и порции двух видов салатов, тот что принято называть «оливье», с весьма неплохой на вкус колбасой, и некий иной, насколько мне памятно, называвшийся «мимоза», с курятиной и сыром. Оба этих блюда нашли во мне не самого вежливого потребителя, хотя к ним и прилагались пластиковые вилочки, я нашел эти инструменты издевательски маленькими для себя, и использовал их только для того чтобы перемешать салаты с прилагавшимся майонезом из пакетика, после чего отправил блюда в пасть прямо из банки, улучив момент когда водитель точно не смотрел на меня в зеркало, чтобы не смутить его опасностями для обивки сидений. Впрочем я был аккуратен, а мой язык достаточно ловок чтобы не проронить ни капли.
Меньшее мое удовольствие вызвал жаренный картофель, прохлада на коем сказалась наверное наиболее губительным образом из всех, что настигли блюда бывшие в моем распоряжении. Ссохшийся и слегка зачерствевший, в подзастывшем масле, он не вызвал особого моего удовольствия, тем не менее голод побудил как-то незаметно подъесть и его, благо что вознаграждением за оные страдания стало весьма неплохо сохранившееся жаркое из жирной свинины, кусок размером приличный, заправленный сверху пикантным навершием из смеси сыров и яиц, столь душистым, что атака эта на мое обоняние настроила меня на совершенно благожелательный лад, который подкрепился и приятным чувством сытости. Словом несколько неожиданно для себя я нашел в еде высочайшее наслаждение, и полную удовлетворенность этим часом, а может и этим днем, если тому не будет непредвиденных препятствий.
Примерно через час мы уже съехали с трассы, въезжая в очередной не слишком крупный город, название которого, написанное на встречном знаке, было совершенно мне незнакомым. Железнодорожный путь виднелся сквозь голые скелеты деревьев, имевших много меньше снега на своих ветвях нежели деревья в плотном лесу, по всей видимости из-за большей скорости бушевавших тут ветров.
Я поглядывал в окно, в сохранявшемся блаженстве, отмечая тем не менее признаки ничем не примечательного провинциального города, встретившегося мне только потому, что через него проходил железнодорожный путь. Однообразные панельные дома, выстроенные в почти геометрическом порядке, они были излишне мрачны, как это свойственно голому бетону. Три более высоких, с до сих пор сохранившимися на крышах надписях «мир», «труд», «май». Кирпичи из которых были выложены эти слова с достоинством вынесли все испытания времени. На улице более аккуратной, где нагота стен домов маскировалась приятной зеленой краской, в глаза бросилось странное здание. Чем-то выделявшееся на фоне остальных, оно привлекло мое внимание, и я стал пристальнее смотреть на него. Отсутствие теней на окнах, их плоскость, плоскость двери, тросики под самой крышей. Буквально секунда, и я понял что это не более чем огромное полотно с рисунком дома, еще не слишком истрепанное непогодой. Мы проехали мимо, я оглянулся, и обнаружил еще одно подтверждение моей догадки; обшарпанный угол этого здания, самого ужасающего вида, с облупившейся побелкой, и выглядывающими из под нее кирпичами. Более того, я отметил и характерную черноту копоти над пустыми окнами, что явно свидетельствовало о некогда перенесенном пожаре. По всей видимости некое высокое начальство изволило проезжать оной улицей, и предусмотрительные местные начальники изволили в силу своей изобретательности замаскировать наиболее неказистое строение, по всей видимости пребывавшее в давнем забвении.
Мы проехали мимо площади, с вздымающим в небо руку, Лениным, а может иным, местным деятелем, или даже деятелем культуры или истории. Мимолетность оного изваяния, пробывшего в поле моего зрения совсем не долгое время, окинув его взглядом, я вновь скрыл себя, не желая вновь создать аварийную ситуацию на дороге. Планировка города на первый взгляд казалась звездообразной, крупные улицы, сходящиеся к этой площади со всех сторон, в количестве кажется шести, по крайней мере наиболее крупных.
Вот и вокзал. Как и договаривались, мы остановились не около него, а неподалеку от гостиницы, бывшей совсем рядом. Только перейти дорогу. Я вышел из автомобиля, и был тот час же ввергнут в состояние тревоги, происходящее из моего вчерашнего неблагоприятного опыта влияния моей внешности на людей. Но ни одна эмоция не отразится на моем лице помимо моей воли, и привычная маска полуулыбки, в которой впрочем я сомневался, не проведя еще достаточно долгих упражнений перед зеркалом в том чтобы иметь уверенность в ее правильном действии на моем новом лице, скрыла мои волнения.
На публику, живо наполнявшую пространство при трехэтажной гостинице, и, можно сказать и иных окружавших нас зданиях, мое появление произвело эффект потрясающий. Привычная мне во многом волна изумления, переходящая от человека к человеку подобно болезни, расплылась от меня во все стороны, по счастью и дисциплинированности водителей не послужив причиной очередной аварии. Я тихо выдохнул воздух, обходя автомобиль, и подходя к багажнику, услужливо отпертому водителем. И вот, множество взглядов уже были скрещены на мне, паническое настроение не зародилось, но так же и не чувствовал я проявления той веселости, что овладевает людьми при мыслях о розыгрыше, шутки, съемках фильма, или иного подобного объяснения. Скорее толпой овладело некое чувство отчуждения и скрытой враждебности, что проявляется при наблюдении сцен безобразных, но интереса не внушающих, вроде цыганского табора, уснувшего в своей рвоте пьяницы, бездомного безобразного вида, или иного, столь же неприятного явления, с учетом поправки на то, что оные картины вероятно составляли немалую часть зрелищ, обыденных для подобных провинций. И словно в подтверждение моей мысли, я заметил у дверей вокзала, перед высокой, красивой, мраморной, или из материала проще, лишь с маскировкой под оный камень, лестницей, нищую, по всей видимости старуху самого безобразного вида, хотя оные детали скрадывались от моего зрения за дальностью расстояния.
Я достал свой тяжкий и неудобный багаж, развешивая его на себе. Действительно нелегкое занятие, наслоение ремней на моих плечах, сумки брони, поверх сумка ноутбука, сумка багажа, да еще и чемоданы в руках, словом я оказался увешан настолько, что наверняка уже побил какой-нибудь силовой рекорд по переносу тяжести, еще не начав движения. Мартин же обогнал меня, по всей видимости желая предупредить ту растерянность что вызовет мое появление, и получить номер до того момента как смущение завладеет служащими там людьми. Похвальная предосторожность.
Водитель так же оказал мне услугу, выйдя из машины, и захлопнув багажник. Это занятие было бы весьма затруднительным в моем обремененном положении, и я ответил ему словами благодарности. Впрочем ответа он мне не дал, и поспешно сел в машину, отправившись в неведомый мне путь. Я же последовал вслед за Мартином, увеличивая расстояние между нами за счет того, что груз мой помимо тяжести был и крайне неудобен. Обилие сумок и чемоданов пагубно сказывалось на моей подвижности, вынуждая следить за тем, не уроню ли я что-либо из отягощавшего меня.

>>110031
Между тем привлеченная необыкновенным зрелищем странного существа, звериных черт и крупного размера, навешавшего на себя такую тяжесть, толпа, уже собиралась вокруг. Как это и свойственно в подобных ситуациях, необычное, редкое, диковинное, побуждало людей находить время в своем вечно спешащем расписании, и приостанавливать свой путь для того, чтобы просто постоять и посмотреть. Я в полной мере осознал опасность того, что рано или поздно найдутся наглецы которые захотят докучить мне своим вниманием в большей мере чем уже появлявшиеся в руках некоторых мобильные телефоны, столь предосудительно снаряженные в наше время встроенными видеокамерами, и не желая большего, и тем более какого-нибудь скандала или покушения на мои вещи, ускорился, в мере достаточной чтобы ступить на лестницу гостиницы прежде чем в зеваках пробудилась излишняя смелость.
Гостиница, явно не предусматривавшая излишней докучливости персонала, во многом возлагая на самих постояльцев обязанности по своему вселению и сопровождению багажа, как это свойственно подобным заведениям пользующимися популярностью скорее в силу своего удачного месторасположения, нежели в силу каких либо приветливых качеств самого гостиничного дома. Тихий, тревожный звоночек тревоги, державший меня в напряжении все то время что я шел к этому укрытию, наконец исчез, и я увидел Мартина, жестами подзывавшего меня. Я прошел по просторному залу, под удивленным и растерянным взглядом консьержки. Это удивление послужило моим укрытием столь надежно, что без единого возражения я настиг моего спутника.
- Наш номер двести тридцать пять, - меня удивила такая нумерация, названная Мартином, так как вряд ли в этом здании было столь много комнат, - второй этаж, и, я полагаю лифт?
Мы уже были у оного, так что я кивнул, глядя на грузоподъемность, написанную над кнопкой вызова. Четыреста килограмм. Сто семьдесят моих, не менее двухсот моего груза, да еще, ну пусть семьдесят Мартина, словом величина превышала, что внушало опасение в том, что двигатель лифта встанет по перегрузке, оставив нас в затруднительном положении. Я поставил сумки на пол, освобождаясь от пут ремней, и сказал:
- Поедем в два приема, если на лифте написано четыреста, не стоит перегружать его.
- Да, вы правы пожалуй. Думаю, я первый с мелким багажом, вы с ними, - он указал на сумки с броней.
- Давайте, я подам чемоданы, - согласился я.
Лифт прибыл по вызову Мартина, пустой, что было хорошим явлением, поскольку наверняка люди по выходу из лифта внезапно встретившиеся лицом к лицу со мной, оказались бы весьма напуганы. Мартин зашел внутрь, я подал ему почти весь груз кроме самого тяжкого, и остался ждать, положившись на его способность справится с тем чтобы перенести его весь из лифта. Он полностью справился с этим в достаточно краткий срок, за который откуда то из-за сторонних дверей, куда скрылась консьержка, оправившись от моего вторжения в вверенную ей территорию, выглянул пожилой, полноватый мужчина в характерной пятнистой форме, явно выдававшей в нем охранника. Впрочем взгляда на меня, контрастировавшего с размерами дверьми лифта, у которых я находился, хватило для изрядной потери в нем духа. Я усугубил это посмотрев на него, отчего сей доблестный муж поспешил скрыться обратно за дверь, за которой он явно желал продолжить часы своего безделья. Как раз в этот момент торжества его храбрости, передо мной распахнулись двери лифта, явив мне пустоту, выдававшую отсутствие механизма определявшего наличие нагрузки на лифт, и хитрость Мартина, использовавшего это свойство для отправки мне кабины.
Как и ожидалось, я столкнулся с неудобствами, состоящими как в размере сумок, которые пришлось буквально запихивать внутрь, так и с моими размерами, поскольку двух метров высоты кабины было явно мало для моих двухсот двенадцати сантиметров роста. Словом позу мне пришлось принять самую скрюченную, я почти что залез на сумки, и занял собой пространство почти от стены до стены. Думаю, при желании, кабина бы вместила еще одну такую же сумку, при усердии четвертую, ну а пятую, вместе со мной, вместить бы не получилось ни коим образом. Пока же ловкости хватило мне чтобы нажать требуемую кнопку этажа, и лифт закрыл свои двери.
Надо отдать должное его конструкторам. Не имея иных ориентиров, я сравнивал звуковое впечатление от его работы в то время что он ехал с Мартином, и сейчас. Сравнение это, с поправкой на различные мои положения относительно источника звука, не выявляло значительной разницы. Все то же легкое дребезжание и скрип троса, перезвон шестерен привода, которым то ли не хватало масла, то ли по странной прихоти некие из них располагались не в подобающем для такого механизма редукторе, а так же некий стрекот, намекавший на недобросовестность электрика, допустившего утечку разряда и легкое искрение. Словом все признаки старого, не слишком добропорядочно обслуживаемого механизма не выдавали тем не менее тревожных признаков перегрузки, коя могла послужить на мое новое заключение в гораздо более узком узилище.
Я добрался благополучно, хотя нижняя сумка вызвала затруднение. Неким образом распластавшись, она зацепила за двери лифта, вынудив меня повозится с ней достаточно, чтобы двери лифта разок попытались закрыться, встревожив предохранительный механизм самораскрытия при препятствии. Если не считать этого маленького препятствия, мой путь не был не омрачен совершенно ни чем, чему благоприятствовала пустота коридора, не имевшего иного человека кроме Мартина, направившегося с грузами к нашей комнате. Наблюдение за нумеровкой и разрешило загадку, судя по тому что перед лифтом был номер двести двадцать восемь, а коридор в обе стороны был примерно одной длинны, я нашел что на этаже было не более шестидесяти, может семидесяти номеров, и первая цифра номера означала скорее этаж, нежели истинную очередность нумерации.
Вслед за своим спутником я вошел в номер, отпертый его рукой, протащив по очереди самые тяжелые сумки. Довольно спартанская обстановка двухместного номера, две деревянные кровати, разнесенные вдоль стен по обе стороны от окна, сопутствующие им тумбочки, стол под подоконником, и пара шкафов, к моей радости разбавлялась совмещенным санузлом, вмешавшим самую настоящую ванну, с полупрозрачной занавеской. Обстоятельство это, живо напомнившее мне сколь непривычно длительное время провел я без водных процедур, обрадовало меня. Хотя я и не мог заметить что от меня возникал какой-либо неприятный запах, я испытывал потребность в том чтобы хорошенько вымыться, после всех невзгод того голодного заключения, коим было решено отплатить мне за те мои проказы, что по складу своего излишне подозрительного и тревожного характера, я натворил на той жутко засекреченной базе, к которой и от которой мой путь пролегал по самым тайным тропам. Мне внезапно стало интересно, не предпринимались ли к Мартину некие меры предосторожности, вроде повязки на глаза, или нечто подобное, в чем мне было отказано в силу моей сонливости, но затем отмел это предположение как полную чушь. Заключая некие договора, в частности оформление моей новой зарплатной карты, он несомненно стал знатоком секретов этого городка-спутника, в коем наверняка обитал персонал таинственного завода, по крайней мере его названием. Возможно оно даже было с номером, как свойственно засекреченным городам моей распавшейся родины.

>>110035
Впрочем к чему преутруждать себя подобными секретами? Я разбирал свой багаж, первым делом озаботившись зарядкой ноутбука и телефона, которые, как убедился я, потеряли всякие признаки работоспособности, тем не менее вернув ее будучи запитанными от зарядных устройств. Оставив свою электронику заряжаться, я осмотрел полагающуюся мне кровать, и право же, много больше бы обрадовался простой металлической, которая пусть и будучи менее удобно выглядящей, с большей бы вероятностью выдержала мой вес. А так, покачав кровать и послушав скрип, я сказал:
- Кажется мне придется спать на полу. Ну или, как вариант, на обломках.
- Да, - ответил Мартин, придирчиво глядя на пол, - надо будет попросить горничную помыть линолеум.
- Или быть готовой стирать с усердием матрацы, - ответил я, раскрыв шкаф и изучая предоставленный в наше распоряжение набор белья. Выбор был достаточно скуп, однако я обнаружил большое полотенце, что впрочем было не слишком большим облегчением на фоне отсутствия фена.
- Уверен она справится. Кстати, я хочу сходить в столовую, вы не составите мне компанию? - Сказал Мартин, так же посмотрев на белье, предоставленное в его распоряжение.
- Пожалуй нет. Учитывая что я итак объел вас в машине, это было бы невежливым.
Мартин усмехнулся:
- Ну что вы, все в порядке.
- Я знаю, - ответил я, - тем не менее я не голоден, и хотел бы принять душ. Кстати, вы не будете возражать если я прихвачу большое полотенце и из вашего шкафа, одного мне не хватит.
- Да пожалуйста, - ответил тот, - вот ваши ключи, - он положил названное, скрепленное с жетоном на стол, - только если решите прогуляться, не забудьте телефон.
Я внутренне усмехнулся такой заботе, и ответил:
- Уверен, я дождусь вас, более того, я бы попросил вас посетить уборную того заведения в котором вы будете столоваться, поскольку боюсь что без фена мое пребывание в душе затянется.
- А, понимаю, - ответил мой собеседник, - вы как всегда предусмотрительны. Что-ж, не буду вас больше беспокоить.
Сказав это, он покинул меня, прихватив с собой свою сумку, вероятно опасаясь что я пороюсь в ней. Думаю, это была обоснованная предусмотрительность.
Оставшись в одиночестве, я приступил к тем действиям, что стали мне странно привычны, и возможно даже тревожны. Первым делом я посмотрел в распахнутое мной окно, выходившее на относительно тихий дворик, в котором я насчитал не более десятка прохожих, и более десятка машин. Я не особо отсвечивал, скрываясь за занавеской, и отмечая пути отступления, имевшие троякое направление; в сторону вокзала, огибая здание гостиницы, а так же еще что-то, невидимое за стеной, но явно не сплошную стену, в сторону прямо прочь от гостиницы, через промежуток между двумя домами напротив нее, за которыми, если судить по доносившимся звукам и запахам, был рынок, несомненно торговавший и едой, и в сторону противоположную вокзалу, выходившую вероятно на оживленные улицы. Конечно в стороне вокзала можно было найти укрытие и за самой железной дорогой, поскольку высокий решетчатый забор, ограждавшей ее, не служил для меня непреодолимым препятствием. Внимательно изучив доступные мне из окна пути бегства, второй этаж был для меня пустяком, я закрыл окно, отдавая дань моему более теплолюбивому спутнику, и стал изучать проводку.
Розетка, двойная, рядом с тумбочкой, с той и другой. Выключатель комнатного света, и люстра из лампочки в абажуре. Так же у изголовья кроватей были весьма милые светильники, явно позволявшие читать ночью, не слишком мешая спутнику, и естественно что отдельным освещением оснащался и санузел. Вся проводка была вмурована в стену, тем не менее выдавая себя характерными выступами, по которым я мог проследить ее. Отдельно стоило отметить и то, что рядом со светильниками были радиорозетки, наследие той эпохи когда телевидение не было столь распространено, а эфир много чище, поскольку проводные приемники почитались за самый дешевый, и следовательно массовый метод пропаганды и предупреждения. Да и сейчас возможно можно было бы услышать голос какого-нибудь местного ведущего, будь у меня хотя бы примитивнейшие наушники-приемник. Так же я отметил и простейшую пожарную сигнализацию в виде пары пластиковых решеточек, словом во всей комнате я не отметил ни каких либо следов прослушивающих или видеозаписывающих устройств. Хотя второе было более надежным, маскировка микрофона много проще, ведь у каждой камеры приходится оставлять глазок, характерным демаскирующим признаком.
Только после всех этих предосторожностей, занавесив плотно окно, заперев дверь, и поразмышляв над тем, стоит ли подпирать ее стулом, от этой идеи я отказался чтобы не утруждать Мартина ожиданием и подозрениями, я оказал немного любопытства его багажу. Опасаясь секретов и сторожков, что могут выдать мое вмешательство в порядок его вещей, я больше отдал внимания запахам, не касаясь имущества вообще. Смена одежды, свежая, располагалась в его чемодане. Там же я отметил и мыльные принадлежности, и иного рода средства гигиены. Чуть интереснее был пакет, с большим богатством запахов выдающих наличие в нем электроники, вероятно зарядника, некоих мелочей вроде мятной жвачки, но самых любопытных запахов — чернил, будь то шариковой ручки или принтера, и бумаги, я не отмечал в количестве что могло бы выдать запас записей. Хотя, обнаружь я даже его личный дневник, многое бы это мне дало в силу моего скверного познания английского? Возможно я разобрал бы простейшие предложения, но не более того. Так же я не отметил и характерного, знакомого мне запаха оружия, таящегося в его минеральных маслах, и острых, стол тревожащих меня после Африканских событиях ароматах пороховой гари.
Ничто не вызвало моих подозрений, и вооружившись обоими полученными в мое распоряжение полотенцами, я отправился в столь желанную для меня ванную комнату. Справив свои дела и смыв воду, я неким разочарованием обнаружил что ванна для меня весьма мала и неудобна. Не только я не могу вытянутся в ней, чтобы полежать в воде, что и так было достаточно очевидным, но и в полной мере свободно я не могу даже усесться в ней, и вытянуть ноги совершенно не представлялось возможным. Тем не менее в моем распоряжении был дозатор с жидким мылом, а большего мне и не требовалось.

>>110036
Пока наполнялась ванная, я все же не стал отказывать себе в удовольствии посидеть в теплой воде, по крайней мере настолько, насколько это представлялось возможным, я воспользовался и зеркалом над раковиной, для того чтобы лучше присмотреться к своему лицу, и немного поупражняться. Мое лицо, мой череп изменились, в этом не было сомнения, и самым ярким подтверждением тому стали мои глаза. В относительном масштабе они несколько уменьшились, частью скрылись под ставшими заметно более выраженными надбровными дугами, над которыми и росли верхние вибриссы, уже превзошедшие длинной предел кончиков моих ушей, и в целом приобрели вид несколько зловещий. Думаю эпитеты вида; «злобный взгляд исподлобья», «хищный взгляд звериных глаз», и тому подобные, в полной мере отразили бы возникавшее впечатление. Оно было неприятным, пугающим, и даже в зеркальном отражении наводящим некую нервозность на меня самого. Их разрез, несколько оттянутый к вискам, вполне сохранился, и теперь, на общем фоне он еще больше усугубил тревожащее впечатление оптических щелей какой-то боевой машины. Моя морда стала выглядеть чуть короче на общем фоне, грубее и мощнее. Челюсти раздались вширь, но к счастью прикус остался ровным. Зубы не пошли вкривь, не стали выступать или впадать, сохранившись в том своем расположении что было однажды исправлено скобами, но их цвет, чуть сероватый, даже графитовый отлив схожий с тем который несли мои когти, но более светлый, создавал некое неприязненное впечатление. Хотя в сравнении с характерной хищной формой, и без того позволявшей отвести губы в пугающем оскале, было ли это впечатление цвета столь важным? Вибрисы по бокам, расположенные на морде за почти собачьего вида носом, так же уже отрасли в полной мере, хотя теперь за ширину плеч не вышли, возможно пока. Но хотя бы они смягчали мой облик, огрубевший и раздавшийся, придавая ему прежнее обаяние кота, дополненное характерной остротой ушей. Впрочем от вервольфа из фильма ужаса в нем стало гораздо больше. Я подергал себя за бороду, образованную длинным мехом под челюстью, и решил что ее стоит немного подровнять ножницами.
Оставив зеркало, я нашел нужный инструмент в багаже, и вернувшись в ванную принялся за стрижку. Всего лишь маленькие штрихи, поскольку кольца ножниц едва сидели на когтях, и тонкая работа стала бы сущим мучением. Я уменьшил излишний избыток меха под челюстью, да чуть обстриг шерсть по бокам моей головы, сводя ее к более ровному виду. Несколько штрихов, и по крайней мере я выглядел не таким ужасным дикарем, который казалось никогда не видел ножниц. Состриженная шерсть отправилась в пустое ведро рядом с унитазом. Я же, убедившись что ванная полна, стал раздеваться. Комбинезон снялся легко, и вывернув его, я наскреб рукой приличное количество собственной шерсти. Для подобной цели нужно будет завести какой-то инструмент, вроде щетки. Оставшись без одежды совсем, я еще раз поглядел на себя в зеркало, насколько позволял его не слишком большой размер. Зверь, сущий зверь в котором человеческого было не многим больше чем в ставшей на задние лапы горилле. Раздвинувшиеся плечи, придавшие мне некую сгорбленность, непропорциональной длины руки, казалось еще более увеличившие свою относительную длину, что могло быть и следствием замеченной мной сгорбленности. Однако грудь моя вздымалась при вдохе совершенно свободно, и за должную работу своих легких я не испытывал опасения. Сама же грудь, плавно переходящая в живот, раздалась до совершенно необъятных величин.
И до произошедших во мне перемен она была заметно более бочкообразной чем это свойственно человеку, теперь же от той уплощенной формы тела что характерна для него осталось еще меньше. Особенно это замечалось в той форме, в которой мускулатура груди соединялась с руками, являя собой грубый рычаг совершенно пугающего облика, пугающего той зловещей отличностью от анатомии человеческой. Впрочем для того чтобы разглядеть эту черту, как и многие ей подобные, мне приходилось самым плотным образом прижимать руками распушившуюся шерсть, которая в обычном своем состоянии скрывала решительно все.
Кинув пару этих завершающих взглядов, я забрался наконец в ванную, осторожно, чтобы не расплескать воду, и занавесил пленку. Вытянув ноги настолько, насколько позволяли ее размеры, я замер, наслаждаясь покрывавшей меня водой, а затем протяну к себе душевой шланг, стал поливать себя полностью. Да, глубокое наслаждение есть в том чтобы смыть с себя всю скопившуюся грязь, первой частью позволив ей отмокнуть, а затем уже приняв полноценный душ. Шерсть отяжелела, набухла от воды, но пока, без вмешательства мыла, вода не касалась моей кожи, и подшерсток сохранялся в сухости. Но следует ли спешить в моем занятии, когда ничто не препятствует последовательности?
И так, омыв сперва именно свою шерсть, я обнаружил что запас грязи на мне скопился изрядный, что вылилось в помутнение воды. Помимо этого она наполнилась и самой шерстью, сорванной как потоками воды, так и теми движениями рук которыми я разглаживал себя, перебирая свой меховой покров. Чтобы не создать забот местным слесарям, воду я спускал через сеточку, а скапливавшиеся шерстинки скатывал в комки, отправляя оные по достижению ими подходящего размера в мусорное ведро. Занятие это впрочем не всегда было удачным, и пара промахов легло рядом, на полу. Но в моем положении вылезти за ними из душа означало изрядно затопить пол, потому я отложил это занятие, приступив к новой процедуре, на этот раз с использованием жидкого мыла.
Я вновь смачивал себя, позволяя теперь пропитаться водой всей шерсти, лишенной своей жировой защиты липофильными свойствами мыла. Грязи с меня теперь стекало заметно меньше, по всей видимости скапливалась она прежде всего на шерсти, мало затрагивая подшерсток. Я уже стал задумываться и о неких снимающих напряженность развлечениях, когда в запертую дверь постучали.
- Кто там? - Спросил я, предусмотрительно сжав ладонью душ, чтобы ослабить шум воды.
- Уборщица, что там у вас, пол убрать что-ли? - Голос действительно был женским, хотя и излишне басовитым.
- Да, но боюсь я несколько занят душем, а дверь заперта, - ответил я.
- Да занимайтесь, занимайтесь, я быстро, - последовал ответ, сопровождаемый звуком отпираемой двери. Острое чувство опасности охватило меня, и я перекрыл воду самым наглым образом, повернув кран переключения душа и крана в мертвое положение, запиравшее и то и другое, несмотря на то что положение это было скорее побочной, чем предусмотренной конструктивной особенностью. Положив душ в ванную, я откинул занавеску, и настороженно замер, глядя на дверь. Шпингалет прикрытый мной перед душем внушал некую защиту от бесцеремонности, но не от силового вторжения, однако на второе я уже был готов ответить самым решительным образом, подкрепляя свою аргументацию как физической силой, так и остротой когтей, если понадобится.

>>110126
Вторженица была одна, я мог судить об этом по звукам ее шагов. Она поставила на пол ведро с водой, пластиковое судя по звуку удара, и по всему звучанию действительно стала намывать пол.
- Не распаковались еще? Это хорошо, я тут подвигаю немного сумки чтобы под ними помыть? Да вы мойтесь, мойтесь, - весьма бесцеремонно заговорила она, обращаясь ко мне, и не утруждая себя получением ответа, стала сдвигать вещи. Вот переставила чемоданы, сумку полегче, то что было на тумбочках не трогая, а затем по характерным звукам сжатых боками сумки частей брони, решилась передвинуть и их.
- Ох, ну и тяжесть тут у вас, это что? - Спросила она, чуть запыхавшись, но тем не менее вполне успешно переставив, именно переставив а не перетащив сумки, каждая из которых весом была не менее восьмидесяти килограмм.
- Мои снаряды для спортивных упражнений, - ответил я, несколько ошеломленный услышанным. Она, женщина, подняла и переставила эти сумки. Она подняла их, и переставила. Каждая весом за восемь десятков кило. Эта баба из тех что останавливают коней на скаку? Я слушал как она оканчивала уборку, это дало время воде хоть немного стечь с меня, превратив бурный поток в тоненькие ручейки, а затем, ведомый как желанием посмотреть на такую посетительницу, так и убедится в том, что она ненароком не прихватила к примеру мой ноутбук, приоткрыл дверь, и осторожно выглянул. Ну, по крайней мере осторожно настолько, насколько позволяла моя голова, то есть прилично высунув кончик морды.
Женщина действительно впечатляла необъятностью форм, она была именно склонна к полноте, но полнота эта явно наросла поверх тела знакомого с самыми физически тяжелыми работами. Округлая, при этом никак не меньше метра восьмидесяти роста, она вызывала во мне предположение о том, что с ней я мог бы заняться сексом без особых предосторожностей вызванных моими теперешними размерами, не боясь слишком навредить ей. Она увидела и меня, вооруженная только своим ведром и шваброй. Ее волосы скрывала повязка, а округлое лицо оказалось весьма румяным. Округлость же эта увеличилась еще более спустя пару секунд, когда женщина раскрыла рот, и пронзительно завизжала, выставляя свое орудие труда на манер копья, тряпкой ко мне.
Думаю она действительно могла бы остановить оным копьем и дэстре, потому я поспешил скрыться за дверью, позволив этой валькирии пронестись мимо без угрозы для моего лица, и скрыться где-то в коридоре, огласившемся ее боевым кличем. Бесцеремонность метода которым она покинула мою комнату была сравнима только с бесцеремонностью метода вторжения, и мне оставалось порадоваться лишь тому что я не слышал звуков опрокидываемого ведра. Когда все утихло, я выглянул из своего укрытия, убедился что полное грязной воды стоит на своем месте, и выставив его за дверь, вновь закрыв оную. Вещи хотя и изменили свое местоположение — остались нетронуты, и я вернулся в ванную, и так оставив от себя воды на полу. Кинув дорогой свои комья шерсти лежавшие на полу в ведро, я вновь забрался в ванную, начав отжимать свою шерсть от остатков воды и мыла, в ощущении того, что все еще только началось. Уверен, она побежала за помощью, вооружаясь против столь испугавшего ее явления.
Опасение подтвердилось, когда я услышал как к моей двери вновь приближается она, с кем то еще. Судя по звукам дверей, в коридоре были и постояльцы, решившие с предусмотрительным запозданием посмотреть на причины.
- Там белый медведь, говорю тебе, туда белого медведя привезли, - донесся до меня голос моей посетительницы, обращенный по всей видимости к охраннику, или администратору. Так же, судя по звукам, его скорее толкали вопреки его воле, причем весьма успешно.
- Ну и что я сделаю если и так? - Раздалось жалобное возражение мужчины.
- А я что сделаю? Там на меня белый медведь напал, и вообще там ведро осталось, куда это годиться бл…дь? Иди и сделай что-нибудь, - раздался ответ, изрядно приукрасивший события.
- Да вон твое ведро стоит, отстань, тот иностранец вообще уехал уже куда-то.
- Он что, еще и зверя своего с багажом забыл? Иди и делай что-нибудь.
- Да не съехал а уехал, хватит толкаться, черт тебя дери!
- Иди! Иди!
Дверь опять была отперта, и открыта.
- Вы мне дадите в конце концов спокойно вымыться? Я буду жаловаться администратору! - Воззвал я из ванной.
- Вон он! - Воскликнула уборщица.
- Да это постоялец же, что ты вламываешься, дурная баба!
- Говорю тебе, это — белый медведь! - Слышишь как ворчит?
- Так он говорит!
- Значит говорящий белый медведь, неужели не понятно? Голос то не человеческий совсем! - Выдала она в ответ.
- Да вы ох…ели совсем? - Выругался я, - еще в душ мне вломитесь, ушли отсюда, быстро бл…дь!
Неприятность ситуации вызвало во мне желание отшить их самым решительным образом, усугубленным тем, что я слышал наличие множества зрителей.
- Открывай! - Воскликнула уборщица, дернув дверь.
- Что тебе нужно у меня в душе? Вы там с ума что-ли посходили, мать вашу? Свалили отсюда, быстро бл…дь!
- Открывай!, - Дверь вновь вздрогнула.
- Свали отсюда, что тебе надо у меня в душе?
- Открывай, еб…аный медведь! Что ты там заперся?
- Моюсь я, что-б тебя, я пойду жалобу писать, как высохну, дурная ты баба! - Мой возглас усилился от того факта, что шпингалет дал слабину, и болт оказался частично вырван.
- Да ты сдурела совсем? Пошли отсюда! - Воскликнул ее спутник.
- Открывай!
Было бы странным, если бы под напором такой женщины дверь не поддалась. От нового рывка шпингалет вылетел, и я едва успел прикрыть свою влажную наготу той самой матовой пленкой что служила занавеской для душа.
- Вот, видишь? Медведь! - Торжествующе проревела уборщица, заталкивая ко мне охранника, не смотря на то что он сопротивлялся со всей силой, скользя подошвами обуви по плитке ванной.
- Ну и что? Куда ты меня тащишь? Он за номер заплатил? - Сдавлено возмущался несчастный, явно испуганный как увиденным, так и перспективами познакомится со мной ближе. К еще большему своему возмущению, я обнаружил что в дверь с любопытством заглядывают и совершенно посторонние люди, видимо из встревоженных постояльцев, и осознал высочайшую опасность для своих вещей, особенно ноутбука во вполне характерной формы сумке, которая позволяла быстро и без малейших усилий понять наиболее ценное и легкопохищаемое в комнате.
- А ну пошли отсюда, я этот номер снял …б вашу мать! Пошла на х…й п…зда бл…дь тупая! Что неясно? А ну пошли отсюда все! Свалили в х…й! - Взревел я, предпочтя отбросить правила приличия в ситуации которая скорее была бы разрешима самыми грубыми и наглыми методами, в сроки краткие настолько, чтобы предупредить хищение.
- Выгони его! - Ответила уборщица, обращаясь к отчаянно упирающемуся охраннику, чье лицо совершенно раскраснелось и перекосилось. Видя же что число зрителей использующих открытую дверь для наблюдений доросло уже до четырех, я подхватил брошенный душ, и рывком вывернул на полную холодную воду. После этого, удерживая свое оружие на манер пистолета одной рукой, и скрывая свою промежность занавесью удерживаемой второй рукой, я приступил к самой решительной, можно сказать пожаротушительной самообороне. Сохраняя наименьшую неприязнь к охраннику, поставленному в столь неловкое положение скорее собственным долгом и силой, чем собственной волей, я направил воду максимально высоко, вызвав возмущенные вопли зрителей, поспешивших покинуть меня, столь негостеприимно принявшего их, а затем и на саму виновницу скандала. Уборщица пронзительно завизжала, отфыркиваясь от попавшей в лицо ледяной воды, а затем бросилась в атаку на меня, буквально отбросив несчастного охранника к унитазу. Бачок не выдержал подобного с собой обращения, и раскололся, упав на пол, но к счастью охранника тот отлетел в другую сторону, избежав встречи с осколками керамики, зато оказавшись во власти вырванного из крепления металлорукава с водой, добавившему свой вклад к происходящему потопу.

>>110127
Мне же повезло чуть меньше. Хотя я и постарался прикрыться занавесью, моментально лишившейся связи с опорой на которой она висела, разгоряченная схваткой уборщица умудрилась вцепится в мою шерсть на бедре, пребольно начав драть ее. Учитывая что ванная под моими ногами была весьма скользкая, я с трудом удержался чтобы не свалится на нее, и зашипев в ответ, стал отбиваться, отталкивая ее руки одной рукой, и продолжая непрерывно поливать сверху все тем же душем.
К счастью мой огромный рост и физическая сила дали свои преимущества, без применения когтей я сумел влепить ей хлесткую пощечину тыльной стороной ладони, заставив отпрянуть. К этому времени она была уже мокра насквозь, а я лишился прикрытия отброшенной в сторону занавески, и только анатомия покрытого шерстью мешка, скрывавшего мой член, сохраняла остатки приличия. Получив же наконец отпор и в виде удара, а не только толчков и воды, эта валькирия приступила к ретираде, и подгоняемая очередной порцией душа в необъятный тыл, бросилась прочь, оглашая коридоры пронзительными визгами.
Я отбросил свое оружие в ванную, не обращая внимания на грохот, закрыл воду, затем ступил на пол, затопленной водой настолько, что она уже перетекала через порог в комнату. Я наскоро обмотал бедра насквозь мокрым полотенцем, шагнул к впавшему в ступор охраннику, мокрому не меньше, и перекрыл к счастью не оборванный кран стояка.
- Мужик, ты живой? - Окликнул его я, взяв за воротник, и осматривая голову. Тот лишь вжимался в стену и стучал зубами, определенно промерзнув от ледяной воды, и следов крови на голове я не замечал. Оставив его, я выглянул в комнату, убеждаясь что вещи на месте, затем закрыл распахнутую дверь. После этого я вернулся в ванную, опять схватил несчастного, и силой выволок в комнату, не обращая внимания на вялое сопротивление, где швырнул его на кровать, и стал раздевать, стаскивая с него легкую куртку.
- Раздевайся бл…дь, и укройся чем-нибудь, пока не простыл, - рявкнул я на него, когда он наконец проявил осмысленное сопротивление, после чего отойдя от своей жертвы, распахнул шкаф, и обрушил в его сторону поток наволочек, простыней, одеял, и прочего сухого белья что я находил там. Закидав его приличной кучей вещей, и убедившись что панический ужас наполнявший его глаза понемногу проходит, и они обретают осмысленное выражение, я сказал ему:
- Оставайся здесь и следи за вещами, где администратор?
- Т-там, - неопределенно сказал он, и я вышел из комнаты, прихватив только паспорт и ключ, которым и запер дверь. В текущем положении мое присутствие только еще больше бы пугало человека, а так холод может взять верх над шоком, заставив его снять мокрую одежду, и укрывшись чем-нибудь сухим из предоставленного хотя бы немного согреться. За покушение же на имущество с его стороны опасаться не приходилось, человек был слишком напуган для этого.
Я прошествовал по коридорам к лестнице вниз прямо как был, абсолютно голый, босой и мокрый, если не считать мокрого полотенца обернутого вокруг бедер. Еще не хватало чтобы эта дура успела понавызывать полиции, МЧС, пожарных, скорой, и еще неизвестно кого за то время что я отсиживался бы в попытках высохнуть. За моей спиной выглядывали постояльцы, провожая мой торчавший из под полотенца хвост заинтересованными взглядами.
В пару прыжков миновав лестницу, я оказался внизу, вызвав волну ошеломления у снимавшего номер постояльца, и его собеседнице из персонала, огляделся, и заметив нужную таблицу направился прямо к кабинету администратора. Естественно я был опоздавшим, о чем свидетельствовала как распахнутая дверь, так и крики из нее:
- Медведя! Там медведь, Стоплатова задрал! Сашку! Наталья Сергеевна, богом клянусь! Всю меня измочил, Сашку задрал! Вызывайте кого-нибудь!
- Елена Дмитриевна, вы что, опять пьяны? - Раздался в ответ на удивление сдержанный в такой ситуации голос администратора, похоже относительно немолодой женщины. Взяв на вооружение это самое первое впечатление, вызванное удивительным хладнокровием в обществе вымокшей насквозь женщины, у которой от холода зуб на зуб не попадал, и которая рассказывала такое, я на секунду остановился, подавляя кипящую внутри ярость, и натягивая на лицо чуть заметную полуулыбку, и только затем заглянул.
- Наталья Сергеевна, вы администратор этой гостиницы? - Спросил я, заглядывая внутрь. Мне предстала высокая, стройная женщина, в строгой темной блузе, с аккуратно собранными светлыми волосами, восседавшая за столом, и взиравшая на дрожащую, раскрасневшуюся воительницу перед собой холодным взглядом из под тонких очков в золотистой оправе. Она перевела взгляд на меня, чуть подняла бровь, высказывая удивление.
- Прошу прощения что в таком виде, но ваша работница совершенно лишила меня сухой одежды, - начал я, как тут же был оборван визгом обернувшейся на меня бабы:
- Вот, вот он! Белый медведь! Говорю же! - Она схватила стул, и проявив немалое умение пользоваться этим предметом в качестве оружия, выставила на меня его ножки, все же прижимаясь к столу.
Елена Дмитриевна, выйдете вон! - Властно сказала администратор.
- Но…
- Я не ясно сказала? Выйдете вон! - Тон женщины пробирал. Не только меня, но и уборщицу, которая неуклюже поставив свое оружие на место, как то боком выскользнула мимо меня, тут же забыв всю свою воинственность под столь командным голосом. Я чуть отступил, позволяя ей покинуть поле грядущей битвы слов, и проникнув внутрь, закрыл за собой дверь. Не самое легкое дело, из за размеров мне приходилось сквозь дверь буквально протискиваться боком.
- Я вас слушаю, - абсолютно спокойно сказала она мне, словно такие посетители и в таком виде были для нее совершенно рядовыми.
- Я с моим знакомым сняли сегодня номер двести тридцать пять, он ушел по делам, я же остался, и стал принимать душ, - начал я, с улыбкой на лице осторожно устраиваясь на стуле. Конструкция к счастью была основательная, и не смотря на малость для меня, по крайней мере не разваливалась. Я продолжил:
- И едва я уединился и стал мыться, как услышал что в мою комнату кто-то открывает дверь, и представившись уборщицей заходит внутрь. Я прошу прощения, но разве выдавая комнаты вы не обязаны выдать все комплекты ключей постояльцем?
- Конечно, - проследовала в ответ дежурная, холодная улыбка, - но после нескольких, неприятных инцидентов, мы были вынуждены завести мастер-ключ, на всякий случай. Несомненно я предприму меры против злоупотребления им, и поставлю его под свой личный контроль, с тем чтобы он использовался только в самых необходимых случаях.
- Да, это будет очень полезной мерой, - столь же сдержанно ответил я, отражая стиль речи собеседницы, - пока же, злоупотребив этим инструментом, эта… женщина, вошла внутрь моей комнаты. Понимаете, багаж был почти еще не разложен, и испытывая опасение что это вор, я был вынужден выглянуть из ванной. Она увидела меня, закричала, бросилась прочь, в общем сущий ужас. В общем то и ладно, реакция вполне понятная. Я же стал вытираться, довольно долгое надо заметить дело, и потому так и оставался в ванной когда она вновь ворвалась, выломав дверь, и втолкнув внутрь какого-то мужчину, охранника по всей видимости. Я естественно возмутился, на что она сперва пыталась натравить на меня охрану, который если честно по всей видимости совершенно растерялся, затем отшвырнув его в сторону, да с такой силой что несчастный разбил собой бачок унитаза, бросилась на меня, то ли пытаясь самолично выволочь меня на улицу, то ли еще что. Ее целей я если честно так и не понял. Мне пришлось отбиваться водой из бывшего под рукой душа, и если честно возник полный бедлам. Я осмотрел несчастного, кажется голова цела и вроде он ничего не сломал, но вымок насквозь. Я велел ему хотя бы укрыться сухим бельем из шкафа, пока он не простыл, и направился к вам чтобы выразить свое возмущение. Извините, но у меня не осталось ничего сухого чем я мог хотя бы утереться, не говоря о том что номер затоплен, и жить в нем не представляется возможным, и это не говоря о самом скандале устроенным совершенно без причины, в моем собственном же номере.

>>110128
- Конечно же, мы предоставим вам другой, - ответила женщина, поднимаясь.
- Нет, вы не волнуйтесь, естественно я перекрыл воду, - упредил я ее опасения, - но натекло и так в избытке.
- Я во всем разберусь, и предприму все необходимые меры по работе с персоналом, - ответила она, упреждая уже меня, - пожалуйста, идемте за мной.
Я учтиво, насколько это позволяло мое состояние и одежда, пропустил ее мимо, и пошел за ней. Едва мы вышли из кабинета, как увидели эту беспокойную уборщицу, и строго посмотрев на нее, администратор сказала:
- Елена Дмитриевна, вы сейчас проверите двести тридцать пятый номер, и чтобы ни вещи ни на миллиметр не сдвинулись, ни воды ни капли не просочилось ниже, вам все понятно? - Холоду ее голоса мог бы позавидовать айсберг.
- Да, - ответила уборщица, наполнившись робким смущением.
- Тогда почему вы все еще здесь? - Спросила администратор, и уборщица поспешила скрыться. Мы же направились к приемной стойке. Женщина подошла к консьержке, и сказала:
- Лидия Михайловна, посмотрите пожалуйста, кто остановился в двести тридцать пятом?
Сотрудница растерянно посмотрела на меня, но распоряжение выполнила споро, открыв журнал и сказав:
- Мартин Чинк, и Матвей Соломин. Но номер снимал, - она вновь посмотрела на меня, замялась, подбирая слова, и наконец сказала, - человек.
Это свойство человеческой психики, закрепленное эволюционно — отбрасывать сомнения и растерянность в случае наличия командира уверенного в своих действиях, способно удивительным образом менять решительно всю атмосферу вокруг меня. И люди впадавшие при виде меня в шок и ужас, предававшиеся панике и растерянности, мигом обретали уверенность если рядом оказывался кто-то, желательно из их начальства, выказывающий ко мне нейтральное отношение. Такое свойство может вызвать даже настоящее удивление у человека не сведущего своим разительным контрастом, но чтобы понять его причины, достаточно просто задуматься о самой природе человечества, о тех необходимостях сплоченно противостоять стихийным бедствиям, хищникам, врагам что решительно отсеивали всех тех кто не мог сохранить хладнокровие даже при появлении командования. Да что уж там говорить, можно сказать что проводилась сознательная селекция человечества, выражавшаяся к самым решительным, вплоть до немедленного убоя на месте, мерам, во все времена всей истории существования человечества применявшиеся к трусам и паникерам в моменты массовых опасностей.
Собственно говоря результаты такой селекции я и мог наблюдать прямо сейчас, хотя бы в моментальном изменении поведения уборщицы, как только она получила уверенный приказ. Спеша развеять сомнения консьержки, я сказал:
- Да, мой друг Мартин, он и снимал номер. А вот мои документы, - я протянул паспорт, но администратор даже не посмотрела на него.
- Не надо нужды, Лидия Михайловна, по соседству есть свободные номера?
- Да, оба, и двести тридцать четвертый, и двести тридцать шестой.
- Со стороны ванной какой располагается?
- Двести тридцать шестой.
- А двести тридцать третий свободен?
- Нет, его сняли позавчера, на неделю, - ответила консьержка, сверившись с записями.
- Тогда мы оформим вам двести тридцать четвертый, вы не против? - Спросила администратор меня.
- Ничуть, - ответил я, отслеживая ее мысль о том, что смежный с ванной номер мог оказаться подтопленным.
- Вот и хорошо, Лидия Михайловна, оформляйте.
- Благодарю вас, - сказал я, осторожно начиная собственную игру, - но все же, такой скандал, и такое в высшей степени неудобное положение, за то ли мы платили?
Она смерила меня холодным взглядом из под очков, и не снимая дежурной улыбки, сказала:
- Не волнуйтесь, дисциплинарные меры будут предприняты, и работница будет уволена.
- Ну что вы, такая работница несомненно пригодится вам, в случае пожара например. Достаточно только направить ее решительность в нужное русло, - мягко ответил я.
- Возможно, я рассмотрю необходимые меры, - ответила она. Я чуть склонил голову на бок, и сказал:
- Но как дисциплинарные методы направленные на ваших работников покроют мое смущение от такой ситуации?
- Или смущение остальных постояльцев, Лидия Михайловна, вы видели друга этого Мартина, когда вписывали его?
- Нет, - ответила та, - он потом прошел, но, если честно, я… Подумала что немного заболела, или показалось…
Холодный взгляд из под очков перешел на меня, и упреждая ее аргументы по моему выселению пинком под зад, я все с той же полуулыбкой ответил:
- Вы подвергаете досмотру на соответствующую внешность все постояльцев перед их вселением?
- Нет, но мы принимаем только людей, - ответила она.
- В таком случае не вижу никаких сложностей, поскольку я человек, - мой коготь чуть ударил по выставленному перед собой паспорту, - пусть и моя внешность была подкорректированная экспериментальными медицинскими средствами.
- Однако, если она является причиной беспокойства других постояльцев…
- То им следует предъявить свое возмущение в частном порядке, - ответил я.
- Непристойное поведение в моем заведении так же запрещено, - последовал ответ.
- И я с удовольствием выслушаю как все ваши претензии по его поводу, если конечно они окажутся отличными от моей версии, свидетелями которой были и другие постояльцы, вломившиеся в мою ванную комнату вслед за вашей сотрудницей, и приложу усилия чтобы установить истинную версию, и не допустить клеветы, или возместить ее ущерб. В частном порядке.
Мы секунду смотрели друг другу в глаза, с почти одинаковыми масками дежурных полуулыбок.
- Лидия Михайловна, возместите пожалуйста постояльцам двести тридцать пятого расходы за номер,- сказала она.
- А другой номер оформлять? - Спросила консьержка.
- У вас есть причины отказа в услуге? - Спросил я.
- Оформляйте. Но расходы возместите, - сдалась администратор, продолжая сверлить меня взглядом.
- И это все? - Спросил я.
- Если у вас есть какие-либо другие претензии, можете дополнительно написать жалобу на мое имя, - ответила та, не снимая маски полуулыбки.
- Ну что вы, - ответил я, понимая что большего из этой кобры не вытянуть, - благодарю вас. Она развернулась, и поцокала каблуками прочь. Я же, сметя со стола выложенные деньги и ключи, отправился обратно к номеру.
Там же вовсю хозяйничала уборщица, сгребая воду с пола совком в унитаз. Охранник куда-то пропал, вместе с половиной белья. При виде меня, уборщица закрылась в душе, кажется прижав дверь своим необъятным задом. Я же стал переносить вещи, свои и Мартина, в соседний номер. Именно за этим занятием Мартин меня и застал, немало удивившись моему наряду из полотенца, а так же и всему происходящему.
- Что случилось? - Спросил он, увидев меня в окружении пары зрителей, осторожно выглядывавших из своих комнат.
- А, пустяки, уборщица приняла меня за случайно забредшего медведя, и попыталась выгнать при помощи швабры, разгромив заодно местный санузел.
- Приняла за медведя, - переспросил Мартин, впавший в ступор, даже не смотря на всю закалку его психики его профессией.
- Ну да, это же Россия, тут приходится порой выгонять медведей из домов, куда они забредают в поисках еды, - поддел его я.
- За медведя? Но… - он посмотрел в сторону ванной, из за двери которой раздавался характерный плеск.
- Но я был в душе, и потому до сих пор сырой. Да кстати, вот деньги за номер, нам любезно согласились предоставить другой бесплатно, - сказал я, протягивая купюры с завернутой в них мелочью.

>>110129
- Погодите, так она и правда приняла вас за медведя?
- Да, по крайней мере она громко об этом кричала, - я выволок последнюю сумку, и ушел в другой номер. Мартин зашел за мной.
- И что вы сделали?
- Что я мог сделать? Я отбивался как мог, потом отправился к администратору. Знаете, тут такая уборщица что будь на моем месте настоящий медведь, она бы его выволокла на улицу и сдала в зоопарк, но я все же отбился. Слушайте, вы как хотите а у меня ноги до сих пор в мыле, потому проверьте что ничего не пропало пока тут зеваки шатались, - сказал я, и действительно отправился в ванную прихватив новые полотенца. Хотя я и успел относительно неплохо смыть мыло выше пояса, ноги же, подсохнув, самым безобразным образом покрылись слипшейся от него шерсти, с чем я и стал бороться.
К счастью наиболее густая шерсть, покрывающая мою спину, грудь и брюхо уже подсохли, и полотенец хватило на ноги и хвост. Расчески опять не оказалось под рукой, но привычным образом заменив ее языком, что вылилось еще в несколько обслюнявленных комьях шерсти в урне, я привел себя наконец в надлежащий порядок, и прикрываясь полотенцем вернулся в комнату, искать новую смену белья взамен вымокшей.
- Так что же все таки произошло? - Спросил меня Мартин, отрываясь от изучения своего телефона. Я обратил внимание что некоторые вещи переставлены, следовательно он действительно проверял их на предмет возможной кражи.
- Очередной нелепый случай. Уборщица которой вы сказали прибраться в комнате обнаружила что я в ванной, и решив не тратить свое время на ожидание когда я закончу, вскрыла дверь мастер-ключом гостиницы и приступила к уборке. Я же, удивленный такой наглостью, мало ли кто там залезть мог? Выглянул из ванной. Она увидела меня, испугалась, бросилась бежать. Я вернулся в ванную, я же был совершенно мокрый, и стал пытаться если не высохнуть, то хотя бы отжать шерсть чтобы с меня не потоком текло. Она вернулась с охранником, которого мягко говоря рассказанная ей история удивила, потом, в стремлении доказать свою правоту, и оправдать вламывание в номер, выбила дверь в ванную, запихав ко мне в компанию шокированного увиденным охранника. Поскольку тот всячески старался удрать, она швырнула его в сторону, сломав им бачок унитаза, и бросилась на меня уже самостоятельно. Мне пришлось отбиваться от нее, активно поливая ледяной водой из душа, и когда эта мера наконец помогла, я швырнул охраннику тряпья из шкафов чтобы он хоть как-то переоделся после купания в холодной воде, и отправился искать администратора ровно в том виде в котором вы меня и застали. А что делать то? Кроме комбеза все равно надеть нечего. Ну та в порядке извинения вернула деньги за ночевку, и переселила нас в соседний номер, остальное вы знаете.
Разглагольствуя, я не терял времени с тем чтобы одеться, вновь оказавшись в своем комбинезоне и сапогах. Мартин же, выслушав меня, поступил так как наверное поступил бы любой на его месте. Он пытался сдержаться, прикрывая лицо руками, но затем рассмеялся в открытую.
- Извините, вы действительно отбивались от нее душем?
- Ну а чем еще? - Недовольно ответил я. Ситуация конечно и впрямь была довольно комичной, но все же для меня не слишком приятной, - одной рукой пытаюсь хоть как-то прикрыть себя остатками занавески, другой поливаю сверху эту дуру, та визжала и визжала, чуть всю шерсть мне не выдрала, - перед окончательным застегиванием, я указал на свой бок, где действительно были заметны следы драки, - но наконец промерзла слегка, да бросилась прочь.
- И это, женщина? Уборщица — женщина? - Спросил Мартин, продолжая сотрясаться от смеха.
- Знаете поговорку; «коня на скаку остановит, в горящую избу войдет?» Вот она из таких женщин. Что там говорить, убираясь она умудрилась оттащить в сторону сумки с броней, чтобы помыть под ними.
Мартин сказал что то на английском, короткое ругательство или высказывание выражавшее крайнюю степень своих чувств от рассказанного, и продолжил уже на русском, - я должен буду об этом рассказать, такой случай наверное развеселит всех моих знакомых, с вашего позволения, естественно я не буду уточнять с кем именно он произошел… - ух ты, а скольких модификантов ты уже сопровождал, чтобы иметь право сказать; «с одним из моих знакомых модификантов с которым я был по долгу службы»?
- Да как хотите. Я вас дождался, за вещами присмотрите. А я пожалуй схожу прогуляюсь. Куплю что-нибудь поесть, одежды может быть, - сказал я, роясь в вещах в поисках денег.
- Только телефон с собой возьмите, - заметил Мартин. Какая заботливость. Естественно передо мной опять встал вопрос того, куда поместить вещи, старая одежда была не по размеру, а в комбинезоне карманы не предусматривались, поскольку это все таки подкладка под броню. Решение было найдено в том, что Мартин одолжил мне небольшую сумку с ремнем через плечо, предварительно вытряхнув из нее свои вещи, и вооруженный деньгами, карточкой, телефоном да наказом не забыть о поезде, я отправился в незнакомый мне город.
Я появление на улице опять было встречено привычной волной внимания, спасением от которой я по старой привычке нашел в переходе на быстрый шаг, который вскоре перевел на бег трусцой. Этот способ передвижения я находил весьма удобным и скорым, тем более что именно такая манера бега не вызывала лишней паники. Трусцой не бегут от кого-то или за кем-то, а значит волноваться нечего. Впрочем самой моей внешности для волнения было более чем достаточно, и люди шарахались в стороны, провожая меня недоуменными взглядами.
Конечно мотивы уборщицы были вполне очевидными. Ей накинули работку, от которой она решила поскорее отделаться. Женщина она наглая и решительная, так что если один постоялец сказал в лицо, а второй не слишком может возмущаться из за двери, то можно послушать первого, который удобнее. Ну а затем чисто человеческий испуг, паника, бегство к охране. По пути обратно она уже стала сомневаться, но отступать же некуда, не выставлять себя в глазах человека которому только что наболтала всяких ужасов полной дурой? Значит надо доказать что в душе действительно чудовище, отсюда и та решимость вломится внутрь. Ну а на моменте того, что же делать будучи наедине со мной, размышления останавливались, скидывая всю дальнейшую ответственность на бедного охранника. Тот надежд не оправдал, испугался и впал в ступор. Так что дальнейшие действия столь решительной по своему характеру женщины были в принципе предопределены — возбуждение переросло в агрессию которая просто свойственна ей.
Покончив упражняться с подобными размышлениями, я обратил внимание на статую на площади, к которой и приближался. Действительно Ленин. Ну а теперь, пока вокруг меня не собралась толпа, надо определится где есть магазинов побольше. К счастью решение не было слишком уж скрытым, просто выбрать ту улицу что пестрее. Подобная была через одну от той из которой я явился, и сохраняя всю туже поспешность, я двинулся по ней.

>>110132
Возможно мое более размеренное движение внушало бы большее спокойствие, поскольку я, обладая таким ростом и такой внешностью, да еще и бегущий, пусть и относительно медленно, вызывал явный страх среди довольно многочисленных прохожих. Но сейчас я предпочел бы пугать их, чем становится объектом докучливого внимания. Остановка моя здесь являлась краткой, и потому цели вызвать благожелательный настрой я перед собой не ставил. Природа человека, природа существа общественного, стремящегося к удовлетворению устремлений направленных не столько на собственные страсти и желания, сколько на побуждения имеющие своего рода общественный характер, зачастую безобразна. Многим людям не имеющим страха перед предметом таковой внушающий, свойственно бравировать своей смелостью, и бравада эта на взгляд беспристрастного наблюдателя — омерзительна. Так бравируют люди дразня зверя в клетке, издеваясь над связанным преступником, или же доходя в собственных преступлениях творимых на глазах сообщников до невообразимых гнусностей. Сколь сильна подобная бравада, столь же силен и страх что происходит при возникновении перспектив возмездия, и мера умеренности между этими противоположными в своей направленности мотивами, и может называться совестью. Совестливый человек скорее проведет эту войну бравады и страха в своем разуме, удержавшись тем самым от внешних непотребств, чем будет колебаться под воздействием внешних условий от границы храбрейшего из негодяев до границы смирейнейшего из кающихся. Естественно что я, являясь человеком во многом, так же подвержен всему спектру добродетелей и пороков, но все же я стараюсь сам, своим разумом определять их границы и направленности.
Мне доводилось и совершать браваду силы, браваду преступника перед сообщниками, для укрепления своего авторитета перед ними, но извинение себе я находил в том, что прежде всего под подходящим предлогом избежал нанесения жертве тяжелых увечий, а затем нашел время и извинится перед ней, возместив стоимость украденного, и придумав благовидный предлог оправдывающий совершенное преступление в глазах самой жертвы, и ставящий ей в вину обстоятельства преступления. Я понес потери, но тот случай не создал мне проблем с законом, и наверное стоит все же получить возмездие, а денежные траты вполне таковым являются, собственной волей, совершив меньшие траты, чем полагаться на случай, который или же принесет безнаказанность, или же большее возмездие. Тем более что моя ярко заметная внешность второму варианту очень способствовала.
Конечно я смотрел перед собой, стараясь наиболее удаленно оббегать людей пожилых и встреченных детей, наиболее уязвимых к испугу. Я держался почти у самой стены зданий, не задерживать взгляда совершенно ни на ком, и улыбаться, улыбаться максимально мягко и задумчиво, словом быть странным призраком, по неведомой причине явившемся в неуместном для него мире. Хотя надо признать возникавшая вокруг предпаническая атмосфера была для меня манящей. К счастью мой путь оказался не слишком длинным, и вскоре я нашел вполне подходивший по ассортименту магазин, на витринах которого были выставлены костыли, ходунки, в том числе и трости, которые были одной из моих целей.
Я нырнул внутрь, низко пригнув голову и протиснувшись боком, с ходу оценивая помещение. Почти пустое, только продавщица. Ассортимент действительно богатый, не только на чисто медицинские приспособления направленные на облегчение ходьбы нуждающимся, но и их вариации эстетической направленности. Хотя какую-нибудь элегантную трость для джентльмена, со встроенным клинком, фляжкой, резным набалдашником и прочим, вряд ли тут можно найти. Я скользнул взглядом по разложенной каталке, сходной с той на которой мне довелось передвигаться когда я знатно ободрал себе ноги после прыжка с высоты, парочке таких же, но в сложенном виде, все это богатство располагалось возле наружной витрины. Далее, вдоль стены, были выставлены костыли, палочки, трости, и тому подобное, что можно было разместить плоско и компактно. Лишь у самой стойки продавщицы располагались предметы объемные, ходунки, и им подобные снаряды для тех, кому одна только трость уже недостаточная опора. Следующим объектом моего внимания стала сама продавщица, молодая, рыжеволосая, невысокая женщина в мягком свитере, робко, вернее даже с испугом взирающая на меня из под округлых очков. Она не обладала ни полнотой, ни изяществом черт лица, несколько испорченного прыщами, но уже по первому впечатлению я мог судить что по своему характеру она крайне мягка и деликатна. Профессиональный отпечаток, что и говорить, ее обычными клиентами являлись люди пожилые и увечные, с которыми надо обходится со всей возможной вежливостью и учтивостью. И вооружившись этими рассуждениями, я чуть втянул голову в плечи, мягко, насколько позволяла моя пока еще недостаточно тренированная мимика, улыбнулся, и стараясь смотреть несколько в сторону, сказал, обвив свои ноги хвостом:
- Здравствуйте, извините пожалуйста, вы не могли бы мне помочь с выбором? Я просто первый раз в городе, и ваш магазин показался мне подходящим, - я сделал шаг внутрь, слегка привалившись на одну ногу. Вряд ли она видела как я вполне уверенно только что бежал, заметив меня скорее всего только в тот момент как я открыл дверь, - я бы хотел купить себе трость. Понимаете, после потери ноги, вернее ее восстановления, пусть и столь радикальным методом как генная модификация, столь сильно изменившая меня, - я лгал, стремясь вызвать жалость, которая подавит испуг и вызовет сочувствие, - понимаю, мера новая и не привычная, так вот, нога то хоть и отросла, но мозг все еще никак не привыкнет. Так что прихрамываю пока немного. В общем я хотел бы подобрать себе трость. На время конечно, пока окончательно не свыкнусь с новым телом и обликом. Понимаете, эта мера относится скорее к экспериментальной медицине, крайне необычной сейчас, и даже радикальной в своих побочных эффектах, но все же я скорее бы искал несколько эстетичной направленности аксессуара, не только чисто практичной, а у вас тут столь богатый выбор, но если конечно вы сможете дать свои рекомендации иного подобного центра, я буду очень признателен.
- Простите? - Робко ответила она, смущенная по всей видимости обилием моих речей. Это смущение и растерянность притупили страх крупного хищника ворвавшегося к ней, что и было моей целью.
- Трость, - повторил я, - я хотел бы купить у вас трость. Вы не могли бы помочь мне выбрать подходящую? Мне что-нибудь достаточно простое, и крепкое, правда я не знаю найдется ли у вас подходящая длинна изделия? Вы не против если я посмотрю? - Правда я не стал смущать ее необходимостью отвечать, подойдя еще ближе, и с интересом скользя взглядом по стенам. Мои руки же активно жестикулировали, изображая как и позу опоры на трость, так и необходимую длину. Впрочем я старался не слишком мелькать когтями, скрывая их за ладонями и согнутыми пальцами.
- Трость? Я думаю… Может… Найду что-нибудь подхо…
Она умолкла, смутившись, когда я подошел к самому прилавку, продолжая прихрамывать. Вблизи мой рост наверняка еще больше производил на нее впечатление, она едва ли доставала мне головой до основания груди, и смягчая этот контраст я привалился к стойке, незаметно от нее сгибая ноги, а так же прижимая уши, и глядя на соседствующую рядом с моей опорой стеклянную витрину за которой таились какие-то расходные материалы вроде резиновых набалдашников. Впрочем вблизи я находил ее вполне привлекательной, если судить по запаху, она весьма чистоплотна и соблюдает весьма приятную умеренность в использовании парфюмерии, позволяя себе не более пары капель весьма мягких духов.

>>110210
- Дящее… - завершила она, отводя взгляд. Я скользнул глазами по ее лицу, совсем недолго, чтобы не вызывать страх против возникшего смущения, и мурлыкнул:
- Да, из материалов желательно металл, как видите я человек достаточно крупный, и в опоре мне важна прочность. Да, подобная медицина значительно изменила меня, что поделать, - я вздохнул, ловя себя на весьма вольных мыслях. Конечно секс со мной мог бы быть для нее попросту опасен, но если я буду достаточно нежен и аккуратен… Если бы мягко обнял ее, позволяя ее хрупкому телу купаться в моей шелковистой шерсти, тихо шептал ей на ушко нежности, щекоча вибриссами ее щеки, осторожно бы гладил ее кожу подушечками пальцев… Возможно даже не обязательно бы потребовались классические варианты, возможно я смог бы доставить ей удовольствие самым кончиком языка, лишенным покрывавших его поверхность шипов, а она вполне смогла бы ответить мне смоченными смазкой пальчиками…
Я позволил себе похотливый взгляд ей в спину, который она никак не могла бы увидеть. Вряд ли она заметила его, так называемая дрожь от подобного взгляда может пронзать женщину только если перед тем она видела едва улавливаемые признаки внимания со стороны возжелавшего ее мужчины, и тем самым чувство наполняющее ее становится проекцией уже увиденного, но никак не каким то мистическим восприятием чувства. Мой же облик начисто скрывает все возможные проявления мыслей царивших у меня в голове, вызвавших не слишком приятное ощущение в паху, от контакта кончика члена с тканью трусов. Но каким же манящим находится мне ее запах, право же, я бы не обидел ее и в малости, окружая исключительно лаской и самым деликатным обращением на которое мог бы быть способен. Но уже утром я уезжаю, и есть ли время на долгие ухаживания и заигрывания?
Она же между тем вернулась, неся несколько в целом простых тростей, и осторожно положив их на столик около витрины, сказала:
- Вот, пожалуйста. Трость должна быть настолько длинна, чтобы рука на ней чуть возвышалась, но лежала свободно.
Я подошел почти вплотную к ней, хотя столик и разделял нас. Мой хвост скользнул под этой преградой, но не обладая достаточной чувствительностью из за покрывавшей его плотной ткани с толстыми, абсорбирующими удар слоями, я не решился искать осторожного касания с ее лодыжкой. Вместо этого я взял трость, рассматривая покрытый темной краской металл, подержал ее в руках, а затем поставил на землю, обнаружив что мне приходится весьма завалится на бок, чтобы опираться на нее.
- Ой, извините, надо длиннее, извините, я сейчас, - пробормотала она, едва заметив это недоразумение.
- Ничего страшного, - сказал я ей вслед. Действительно, я бы нашел весьма занятными примерки вместе с ней, не только трости. Да и думаю подходящее все же есть, пусть мой рост и огромен, длина рук так же непропорционально велика относительно человеческих, так что размер трости вполне мог уложится в распространенные габариты.
И действительно, то что она принесла мне, вполне уже подходило, хотя рукоять скрывалась в моей лапе совершенно. Я держал трость тремя с половиной пальцами, поскольку безымянный едва касался окончания рукояти, а мизинец и вовсе был свободен. Я еще раз покрутил изделие в руках, оценивая металл и цвет. Впрочем мне больше по нраву пришлась другая, покрытая кремовой краской, которую я нашел более приятной глазу, и менее контрастной с серостью моего комбинезона, чем больничная белизна первой из осмотренных мной. Я испытал ее и на прочность, вполне полновесно оперевшись на нее, и сказал, открывая одолженную Мартином сумочку:
- Да, мне нравится эта, конечно намного меньше чем вы, но прекрасно подойдет. Сколько она стоит?
Девушка автоматически назвала цену, но затем в полном смущении отошла к кассовому аппарату, оформляя покупку. Я так же подошел к нему, правда с другой стороны от витрины, и выложив купюры, сказал:
- Знаете, вы действительно мне очень симпатичны, и я бы был не против провести с вами вечер. Конечно завтра я уезжаю, и вряд ли это будет чем-то большим чем мимолетная взаимная увлеченность, но стоит ли туманным большим отказываться от приятного меньшего?
- Простите? - Она весьма мило залилась краской при моих словах, сжав в руке отсчитанную сдачу. Я накрыл ее руку своей, мягко, касаясь лишь самыми кончиками пусть сильно огрубевших, но весьма чувствительных осязанием подушечек пальцев, и посмотрев ей в глаза, сказал:
- Я предлагаю вам ни к чему не обязывающий романтический вечер, который вы будете вольны прервать в любой момент как вам только заблагорассудится, или как вы найдете его неприятным для себя. Я не смею ни смущать вас настойчивостью, ни торопить с ответом, и когда ваш магазин закроется, решусь лишь только быть поблизости от него, приняв как согласие, так и отказ.
Мое лицо чуть приблизилось к ее, за время этой речи, но она отстранилась. Естественно я не стал задерживать ее руку, и оставив деньги на столе, она прошептала в почти обморочном состоянии:
- Я не такая…
- Я то же. Я увидел вас, и вы понравились мне. Я озвучил вам свои чувства, и высказал свое предложение. Я не берусь менять чувство иначе чем на чувство, и все иное будет лишь дополнением, но не сутью вещей. Простите если я невольно оскорбил вас, и позвольте покинуть вас, - я отступил прочь, сжимая в одной руке деньги, а в другой покупку, - всего лишь один вечер, всего лишь один вопрос, и готовность принять любой ответ, вот и все что я могу предложить вам. До вечера… - сказав это, я уже был у самой двери, и еще раз улыбнувшись вжавшейся в стену девушке, вышел прочь.
На улице столь внезапно нахлынувшая на меня смелость покинула меня, и я зашагал прочь, сжимая трость подмышкой. Почти сразу я свернул в какой-то проулок, оказавшись в достаточно безлюдных дворах. О чем я думал, проявляя такую настойчивость? Да и о чем думала она, оказавшись в такой, во многом пугающей ситуации? Вряд ли ее наполнили те же помыслы что и меня, да и скорее всего мое внимание вызвало в ней только лишь испуг, который я едва успел смягчить после одного только первого взгляда. Но, если не делать никаких попыток, возможен ли вообще хоть когда-нибудь успех? А я и так уже упустил то время когда мог быть хоть немного привлекательным в плане внешности, являя собой теперь скорее чудовище чем принца.
И все же в самых внешне скромных головах таятся самые распутные желания. Я не видел у нее кольца на пальце, и запах не выдавал близости что могла бы быть у нее недавно. Если так, кто знает какие чувства в ней порождены моим бестактным предложением, и какие фантазии возникнут в ней, едва только пройдет первое смущение, и следующие за ним вихри эмоций. В любом случае слова сказаны, и предложение сделано, а значит нужно подготовится и к маловероятному положительному ответу. Я поставил на землю трость, оперся на нее, и стал идти соизмеряя свой шаг с этой новой опорой. Всего лишь маленький штрих, огромное существо не столь страшно если оно вынужденно опираться на подобный инструмент. Пока же надо успокоится, и совершить другие, нужные для меня покупки и приготовления.

>>110211
В размышлениях, и заодно приноравливаясь к новому для себя аксессуару, я шел дворами, избегая пока вновь выходить на людную улицу, хотя и с любопытством выглядывая на нее по мере возможности. Кажется я приближался к достаточно крупному торговому центру, который можно было заметить издалека по ярким плакатам реклам украшающих здание.
Я двигался неспешно, скованный как отсутствием привычки к походке с тростью, так и терзающими меня чувствами, стыда, за столь грубую поспешность, раздражения, вызванного пониманием что приготовления почти наверняка не оправдаются, и робкой надежды на обратное. Именно это обстоятельство и привело к моему особенно глубокому раздражению, когда я обнаружил что меня преследуют. Три молодых парня, одетые по сезону в потрепанные кожанки, серые отливы которых выдавали дешевый кожзам в качестве материала, поверх свитеров, воротники которых можно было заметить на шеях. Шапки и обувь отличались больший разнообразием, спортивные штаны, в черном и синем исполнении с характерными белыми полосами по бокам, да джинсы, и вариации головных уборов от старого вида ушанки, до кепки, все с теми же ушами связанными над ней, вопреки назначению этой детали одежды защищать уши от царившего сейчас холода. Заметил же я их только когда они приблизились буквально на пару десятков метров, совершенно упустив из внимания тот момент когда они обнаружили меня, и решились преследовать. Досаднейшее упущение.
Одного взгляда на этих дегенератов было достаточно чтобы наполнится опасениями. В принципе, предложив им нехитрые удовольствия, к примеру совместно распить достаточно большую бутыль пива, можно даже заиметь приятелей, которые с удовольствием попытаются вытянуть денег из карманов, или втянуть в неприятную историю, от предложения ограбить случайного прохожего, до пьянки в какой-нибудь подворотне с последующим бегством от полиции, справедливо вызванной возмущенными шумом гражданами. Кроме того опасения вызывал и сам факт того, что они пытаются нагнать меня. Один мой вид должен внушать страх, и отсутствие его у подобных шакалов могло свидетельствовать о том что они пьяны, или находятся под наркотиками. Вместе с тем не стоило исключать и того что это самые обычные, добропорядочные люди испытывающие ничего более любопытства, поскольку подобная полубандитская внешность в России к сожалению весьма обыденная вещь, и порой под маской отмороженного уголовника, с наколками и отсутствием половины зубов, может оказаться вполне интеллигентный по своей природе человек, просто приспособившийся к среде окружающей его. Мне встречались и такие варианты, и потому пока из предосторожностей я предпринял только то, что направился в сторону людной улицы, все тем же прогулочным шагом.
Изменение направления моего движения было встречено свистом, на который я внешне не обратил внимания, а затем я услышал и брошенную одним из них спутникам фразу:
- Да смотри ты мля…
Которая продолжилась тем, что он побежал вслед за мной. Опасность нападения со спины. Я слишком высок чтобы пытаться свалить меня схватив за голову. Нож? Наибольшая опасность, пусть мне и говорили что этот комбинезон сам по себе может защитить от холодного оружия, но проверять желания нет. Я сосредоточился слухом на приближающемся враге, проявляя обманчивую беспечность, и только когда он оказался метрах в трех, резко развернулся, прикрывая бедром пах, и перехватывая трость на манер меча.
Мой враг использовал самую идиотскую, самую нелепую и бессмысленную против меня манеру атаки. Еще пока я разворачивался, он прыгнул выставляя вперед ногу, и я успел увидеть его резко побледневшее лицо за долю секунды до того, как он врезался в меня. Конечно, будь тут кто-то полегче моих полутора центнеров мышц, и будь такой удар, вбирающий в себя всю кинетическую энергию человеческого тела, которое оно только способно развить за счет скорости своего бега, действительно неожиданным, это позволило бы самым жестким образом сбить жертву с ног, а в случае попадания удара в область почек или хребта, и нокаутировать. Но я этот удар, смягченный комбинезоном, его подкладкой, собственной шерстью, жировой прослойкой, развитым мышечным корсетом, и крепкими костями, почти и не почувствовал. Так, легкий толчок в левый бок, чуть выше начала ребер.
Растерянность от увиденного, хотя что он блин ожидал, видя меня со спины, не позволила напавшему и нормально приземлится. Чуть отлетев от меня, он рухнул мне под ноги, подвернув собственную ногу, и принялся пятится назад. Его друзья, так же увидев меня, резко остановились, хотя только что весьма деловито шли ко мне. Я нагнулся, пытаясь схватить его за руку, и заломать ее, он закричал, отмахиваясь от меня руками и отпинываясь. По итогам за руку я его таки поймал, но она выскользнула из перчатки, которая осталась в моей руке, и тогда я просто поставил ему трость на живот,и слегка придавил. Тот взвыл, это несколько негативно сказалась на решительности его друзей, тем не менее они медленно пошли на меня, держась друг друга:
- Оте…ись от него б…я! - Сказал один из них.
- Довые…ывался? - Ответил я, глядя на них, и прижимая свою жертву чуть сильнее, слегка приваливаясь на трость.
- Оте…ись от него на х…й бл…дь! - Повторил парень.
- Ты за него впишешься? - Ответил я.
- Оте…ись от него на х…й бл…дь!
- Ты за него впишешься?
- Тя е…т? Оте…ись от него на х…й!
- Х…ли он вые…вался? - Сказал я. В дело вмешался и второй:
- Оте…ись от него на х…й, пока в е…ало не огреб?
- А ты дотянешься?
- Оте…ись от него бл…дь!
- Х…ли он тут изобразил?
- Оте…ись от него на х…й!
Подобный диалог начинал затягиваться, переходя на крик. Естественно люди боялись, но подогревая друг друга не отступали, продолжая в две глотки перекрикивать меня. В принципе сам смысл слов в подобной перепалке оказался совершенно ненужным, они скорее походили на пару обезьян, криком и визгом пытающихся мешать хищнику есть его жертву, но близко старались не подходить. К моему счастью снег скрывал камни, а лед под крышами был далеко, так что пару раз в меня летели всего лишь снежки. Я так же не отступал, продолжая прижимать тростью свою жертву, и надеясь что они наконец устанут, и с ними можно будет поговорить на языке людей, а не зверей. Так продолжалось до тех пор, пока один из них не вспомнил о содержимом своих карманов, и не вынул оттуда газовый баллончик.
Увидев характерный предмет, и прекрасно зная его опасность для моего чувствительного нюха, я резко развернулся, подхватывая трость под подмышку, и кинулся со всех ног прочь, вдоль дворовой стороны дома. Конечно, я мог бы и вступить в драку, и даже вполне с высокими шансами победить, что там против меня всего лишь люди, которые все вместе вряд ли дотягивали до моего веса. Но даже победа могла легко обернутся неприятностями. Один удар чуть сильнее чем надо, и я мог бы сломать кому-нибудь из них что-нибудь, или вообще череп проломить, словом дело легко могло дойти до разборок с местной полицией. А оно мне надо? Я уже завтра с утра уезжаю отсюда, и нет ни малейшей причины создавать этому препятствия, хотя надо признать мое самолюбие было глубоко уязвлено. Несмотря на все разумные доводы, отступать перед более слабым противником, который к тому же сам спровоцировал, всегда неприятно. Они даже недолго преследовали меня, бросив своего друга которому я знатно помял кишки, но вскоре отстали. Бегать при желании я мог и весьма быстро, хоть и с грациозностью скачущего буйвола.
Убедившись что они отстали, и уже не видны, я обратил внимание на свой трофей, все еще сжатый у меня в руке. Дешевая, матерчатая перчатка. Коротко обнюхав ее, и убедившись что от нее в основном воняет сигаретным дымом, я кинул ее на сугроб, хотя запах ее хозяина и запомнил достаточно четко. Тоже дань уязвленному самолюбию, если я и был вынужден самым позорным образом бежать, так хоть утешу себя возможностью выследить их позже, и продолжить разборки в более выгодном мне варианте один на один.

>>110390
Но сволочи, они же теперь будут хвастать всем подряд какую большую херню умудрились прогнать. Козлы, какого хрена это вообще было? Хорошо, думать. Было нападение. Прямое, внезапное, агрессивное. Так не нападают на того, в результате нападения на кого не уверены, поскольку в случае если жертва начнет давать отпор, договорится с ней, и низвести все к непоняткам будет невозможно. Я крупнее, я огромен в конце концов, а они кажется слишком пьяными не выглядели, так, по бутылке пива на каждого максимум. То есть, перепутали с кем-нибудь кого могли знать? Ну и с кем можно перепутать двухметрового бугая с покрытыми шерстью затылком и руками, с ярко выступающими ушами и хвостом? С человеком который мог носить подобный костюм, фуррсьют. Как правило в таком костюме голова закрывается самым настоящим шлемом, вокруг которого и выполнена звериная маска, и такая конструкция очень сильно увеличивает визуально рост человека. Да и вставки под одежду так же могут имитировать увеличение размеров тела, делающих фигуру хоть сколько-нибудь пропорциональной такой голове. Человек в подобном костюме будет легкой жертвой над которой можно поиздеваться, именно в силу того что он крайне неудобен, и делает своего носителя неуклюжим. Но в конце концов, как меня, пусть даже и со спины, можно было так перепутать? Пропорции рук тоже имитация? И ширина плеч? И подвижность хвоста? Нет, если бы они действительно имели дело с таким костюмированным, они бы имели большее представление о том, что хвост в костюме это чаще всего или тряпка, или достаточно жесткая конструкция, подвижность которой практически отсутствует. Может просто насмотрелись роликов, и решили дое…аться до ряженого лошка, как они думали? Это может объяснить и несогласованность нападения, один из них был посмелее, подстрекал приятелей к нападению, пытаясь преодолеть бравадой тот страх что я мог в них вызывать, и в конце концов сам напал, показывая пример. Ну сволочь, устрою я ему. Хотя плевать, мне не до того в конце концов.
Я уже прилично отошел от торгового центра, и чтобы вернутся к нему, вышел на людную улицу. На ней я сориентировался, отметив что удалился от цели метров на триста, и не спеша двинулся к ней, продолжая соизмерять свою походку с тростью. Раздражение не отпускало меня, да и внимание встречных людей не слишком радовало. Действительно, стоило в моей руке появится трости, как встречные скорее высказывали любопытство, рассматривая меня, нежели испуг в стремлении скорее уйти с дороги. Мое предположение сработало, и это было поводом порадоваться. Неприятным же было замеченное впереди заведение с треснувшим окном, явно питейная, которая могла порадовать меня своими разгоряченными спиртным посетителями, которые были бы не прочь познакомится поближе самым бесцеремонным образом. Упреждая подобное развитие событий, я вновь вильнул прочь от людной улицы, подходя к своей цели дворами. Поскольку группа зевак уже собралась за моим хвостом в заметном количестве, я вновь перешел на стремительный бег, подхватив трость под подмышку. Сбросив таком образом хвост со своего хвоста, я наконец оказался у цели, и входил в здание уже неспешным, размеренным шагом. Впрочем втянуть голову все равно пришлось, хотя двустворчатые двери неосновного входа и не потребовали от меня протискиваться боком.
Просторная лестничная площадка, ведущая на верхние этажи, на которой я оказался, прекрасно закрывала меня от самой людной части торгового центра. Кроме того, на стене было изобилие указателей, что и где располагается. Я стал изучать их, довольно скоро обнаружив что второй этаж был моей целью, там располагался как магазин с аксессуарами, где я мог бы найти сумку наподобие той что у меня была, но уже свою, и магазин одежды особо крупных размеров. Надеюсь там найдется что-то нужное. За моей спиной появилась пара человек, парень с девушкой, если быть точнее. Благодаря обонянию мне даже не надо было оборачиваться, чтобы знать это. Они замерли, увидев меня, а я же двинулся прочь, направившись к лестнице.
На лестнице мне так же повстречалась пара человек, шарахнувшихся в сторону, но какое мне дело до их растерянности? Я все так же держал на лице не отработанную полуулыбку, которая вполне возможно и была причиной их нервозности. Поднявшись на второй этаж, я вошел в торговый зал, убеждаясь что он действительно занят самыми разнообразными отделами предлагающими большой ассортимент одежды. Покупателей было достаточно много, и едва я вошел в зал, их внимание оказалось прикованным скорее ко мне, чем к своим целям. Конечно, разглядывать с расстояния более любопытно и менее страшно чем встретится совсем близко на лестнице.
Пройдясь по залу, я заметил и нужный мне отдел, причем с клиентом. Некий мужчина выбирал себе одежду, и при нормальном для человека росте, в весе он вполне бы мог сравнится со мной. Правда боюсь что основной долей этого веса являлся жировой запас, самым безобразным образом уродовавший его тело. Его зад свисал с табурета таким образом, что о наличии этой мебели можно было догадаться только по видневшимся ножкам. Мужчина уставился на меня своими маленькими глазками, едва видневшимися из под оплывшего лица, которое перекосилось в такой гримасе удивления, что у меня возникло сомнение насчет тройственности его подбородков. Да, остается надеяться что если тут есть чехлы и для таких боровов, то найдется и что-то подходящее мне.
Не обращая внимания ни на его смущение, ни на ошалевший взгляд продавщицы, я прошел внутрь, разглядывая вывешенную одежду. Да, действительно размеры впечатляющие. Я замер у стены, разглядывая выставленное. Можно конечно сразу спрашивать о нужном торговку, но этим я только еще больше смущу ее. Уж лучше дать ей время привыкнуть к необычному посетителю.
Ну что за любопытные клуши. Пока я стоял, и рассматривал одежды, за моей спиной собирались и другие торговки, начисто забывая о своих постах. Если и появится тут какой-нибудь ловкий малый, который утянет себе неплохую шапку, или что-то подобное, то в этом я виноват не буду. Выждав еще немного, я обратился к продавщице:
- Девушка, а не поможете подобрать футболочку на меня, да какие-нибудь штаны по свободнее.
- Э…Простите? - Ответила она, похоже удивившись услышав от меня речь. Я обернулся, продолжая держать на лице чуть заметную улыбочку.
- Футболочку. У вас есть же футболки? Ну, или что-то похожее? - Вот же висят, хотя конечно будь такое на ком-то вроде этого мужчины, зрелище было бы не для слабонервных. Видя ее замешательство, я сам снял одну из имевшихся в наличие футболок, прикидывая ее на себя. Ну, я бы в нее влез, только вот живот был бы голым, она скорее рассчитывалась на кого то толстого, чем высокого. Вернув тряпку на место, я повторил:
- На меня что-нибудь. Такое, легкое. Ну футболка, штаны там какие-нибудь, вроде спортивных, в смысле такая ткань мягкая. Ау, вы меня понимаете? Найдется что-нибудь? Девушка?
Я смотрел только на нее, не обращая внимания на толпившихся у входа. А собралось там уже приличное количество местных продавщиц. Казалось на этом этаже торговали только женщины. Мужчина же на табурете тем временем краснел все сильнее и сильнее, казалось на нервы ему зрительницы действуют даже посильнее чем мне.
- Да, я… Я сейчас посмотрю, - ответила наконец продавщица, суетливо кинувшись к сложенным одеждам. Я наблюдал за ней, слегка покручивая в руке рукоять трости. Нет, ну вот же столпились. Я кинул взгляд и на них, что сразу вызвало некоторую суету.
- Девушки, а кто из вас сумки там продает, или что-то наподобие? - Спросил я, как можно более ласковым голосом, - мне бы вот что-то наподобие, - я приподнял мою сумочку одолженную у Мартина, - только размерами чуть побольше. И набором ремешков черед пояс и плечо. Есть такое? Вроде тут есть отдел такой?
- А? Да, я гляну? - Как то вопросительно ответила одна из зрительниц.
- Это ваш же там отдел у входа? Я обязательно зайду, - ответил я ей. Все это время мужчина так и молчал, лишь меня выражение лица, да тяжело дыша. Понять какие чувства его терзают мне так и не удавалось. То ли страх, то ли возмущение от того что продавщица обделила его вниманием. Однако та вроде бы справилась со своими обязанностями, выдав мне кучу одежды, весьма разнообразного вида.

>>110437
- Спасибо, - сказал я, принимая кучу тряпья, и поспешно скрылся в примерочной. По моему это даже вызвало вздох то ли разочарования, то ли облегчения. Да и вообще, едва занавеска меня скрыла, стало гораздо шумнее. Люди начали обсуждать увиденное, я же разулся, и снял с себя комбинезон.
Да, глазомер у девушки так себе. Опять предложенные футболки оказывались коротковаты, хотя и налезали на меня. Да, хорошо еще по размеру подходят, правда учитывая какая тут клиентура, ничего удивительного. Нет, ну это надо же так отожраться. Хотя я тоже в три горла жру, да и сейчас бы надо поесть, а то уже голодно, но мои энергетические потери на те физические нагрузки что я переношу просто колоссальны. Хотя да, полноценно, как я привык, я не занимался уже достаточно давно, да еще и с этой голодовкой. Надо будет все же заняться по возможности.
Пара футболок пришлась по мне, правда одна черно-белая, в полосу, и такая матроска мне по вкусу не пришлась, а вторая с жутко уродливой аппликацией на груди. Однако, ориентир для размера есть. Со штанами тоже не слишком удобно выходило — коротковаты как правило. Я уже подумывал рассмотреть вариант с шортами, хотя к сапогам шли бы они чрезвычайно коряво, как нашлись относительно подходящие, правда с этими белыми полосами по бокам, которые я считал пригодными только для спортивной одежды, но уж никак на встречу. Да что там, футболка так же признак не самого лучшего вкуса, но на мои руки я попросту не найду подходящих рукавов, мне все будут коротки с моими пропорциями. И это не говоря о том, что штаны придется в спешном порядке перешивать под хвост. Да хотя бы просто дыру под него сделать. Может все-таки нормальные брюки глянуть?
Я высунулся из примерочной, отметив что толстяк, отбытие которого впрочем не прошло незамеченным для моего слуха, исчез по всей видимости так ничего и не выбрав, если судить по расстроенному лицу продавщицы. Правда закупаться у нее на слишком большую сумму я не собирался, так что утешения ей не видать.
- Девушка, - я высунул руку с выбранными по подходящему размеру футболками и штанами, - а у вас есть вот футболка, такого же размера, только цвета или светло-серого, или кремового, в общем что-нибудь подходящее к моей шерсти?
Она зачарованно уставилась на мою, покрытую густой шерстью руку. Ну да, это для нее оказалось более странным чем мои ладони и голова, не говоря уже о хвосте, который впрочем был скрыт под тканью. Кажется пришло время объяснений.
- Девушка, вы что, никогда волколюдей не видели? - Спросил я самым невинным голосов. Ответом мне стал совиный взгляд преисполненный удивления.
- Ну да, я тут первый раз, но это ничего. Так вы посмотрите мне что-нибудь по цвету подходящее? - Добавил я, ленясь рассказывать о модификации. Впрочем даже такого куцего объяснения хватило чтобы вывести ее из ступора. Она робко подошла, взяла вещи, и передав ей их, я тут же скрылся за занавесью, и уже оттуда сказал:
- И штаны такого-же размера, только без таких полос. Или брюки можно, если есть. Да, цвет такой же, разве что чуть темнее футболки что найдется.
- Ничего если штаны летние будут? Не утепленные? - Спросила продавщица, не решаясь оставить на своей совести очевидный вывод.
- Ничего, - ответил я, разглядывая себя в зеркало. Да, все же улыбочка меня теперь красит не так как прежде. Рожа уж больно зловещая. Глазам бы следовало быть побольше, а так получается неприятный и хищный взгляд. Ну никакой интеллигентности, хоть очки покупай. Впрочем нулевые, которые мне бы и подошли под мое прекрасное зрение, толку бы не дали. Темные может? Правда на мою физиономию их на заказ придется делать.
- Вот, вот такие? - Нарушила мои размышления торговка? Я опять высунулся, заставив ее рефлекторно отступить, но одежду она все же мне отдала. На этот раз одна футболочка мне вполне пришлась по вкусу, мягкий, кремовый цвет, без так раздражающих меня надписей. Брюки я забраковал. Они внизу были слишком узки, нормально ноги внутрь не пролезали. Такая одежда была рассчитана на тех, у кого при безобразно разжиревших ляжках икры все таки относительно нормальных размеров, моя же мускулатура в этой области была развита весьма сильно, учитывая что ей приходилось выдерживать на себе все перегрузки бега трех сотен килограмм веса. Да и строение мускулатуры то заметно отличается. Нет, пришлось остановится на мягких штанах, штанины которых были достаточно широки, и подгонялись под ноги прорезиненным участком. Они действительно были темнее, и цвет походил скорее на цвет топленого молока. И естественно без дыры под хвост примерка оказывалась весьма условной. Но, этот вариант я находил наилучшим, потому одевшись обратно в свой комбинезон, я вышел из примерочной, и предоставил продавщицы выбранную мной одежду.
Ее нервозность чувствовалась и в работе с кассовым аппаратом. Наверное, по хорошему, мне следовало бы слегка развлечь ее шутками, а там глядишь и совершенно успокоить, но мои мысли витали в стороне другой девушки. Конечно, не факт что что то получится. Расплатившись и забрав покупки, любезно упакованные в предоставленный пакет, я вышел из этого отдела. Зрительницы разошлись еще когда я скрылся за занавеской, и сейчас интерес ко мне был менее назойливым, следили за мной в основном от прилавков. Как я и обещал, я направился к отделу у выхода, витрины которого предоставляли самые разные аксессуары, от головных уборов до чемоданов.
- Ну что, найдется что-нибудь подходящее для меня? - Спросил я хозяйку отдела, - только сами понимаете, ремни мне нужны достаточно длинные.
- Да, вот смотрите что я подобрала, - она стала выкладывать на прилавок несколько сумок, с интересом глядя на меня. Пока я выбирал, вновь возникло движение от прилавков ко мне, и опять любопытные торговки стали отдавать дань своему пороку, покидая свои рабочие места. Это действовало на нервы, и я стал находить необходимым все же разразится небольшой речью. Выбрав наконец подходящую сумку, достаточно крупную чтобы в ней можно было разместить практически все необходимое, которая крепилась на пояс и через плечо, ведь отсутствие на комбинезоне, и купленной мне одежде петель для ремня послужило бы причиной постоянного сползания такой сумки без дополнительного ремешка, я расплатился, одел ее на себя, и стал перекладывать вещи из Мартиновой сумки. Покончив с этим, я обернулся к уже скопившейся толпе, и вдохнув побольше воздуха, заговорил:
- Как много зрителей собралось, полагаю вы ждете от меня объяснений тому, что я есть вообще такое? - Я окинул взглядом собравшихся, которые отпрянув при начале моей речи, теперь собрались вновь, выражая свой интерес нестройным гулом, - ну что ж, вижу что ждете. Я — человек. Я был инвалидом после перенесенной мной травмы, и прошел экспериментальную методику лечения, генетическую модификацию, воздействующую на организм самым глубоким образом. Лечение конечно радикальное, но иного все равно не было, а по мне уж лучше быть существом чье тело изменено самым сильным образом, но функционирующее полноценно, чем быть тем кем я был после травмы. Опять же, кто то же должен испытывать на себе новейшие методики? О, слушайте, а это вон там ваш отдельчик? А набор иголок с нитками не продадите? - Я поспешил сменить тему, обращаясь к одной из женщин, которая как я видел торговала как раз швейными принадлежностями. Этой уловкой я давал себе повод ускользнуть от неизбежного вала вопросов, которые могли бы возникнуть после моей речи, и кажется это сработало.
Дальнейшее походило скорее на бегство, я приобрел у пожилой женщины шпульку с крепкой нитью, и набором иголок. Получив некое объяснение любопытные уже меня почти не боялись, но продолжали толпится вокруг, так что едва расплатившись за новые покупки, и сунув их в сумку, я целеустремленно двинулся прочь. К счастью меня не пытались активно задержать, хотя пару раз и пришлось несколько увиливать от вопросов. Но лишь на лестнице я почувствовал себя свободнее, тут же отправившись на самый верх, где этажа с пятого тянуло свежеприготовленной пищей.

>>110439
Шуганув своим видом еще нескольких встречных, я довольно скоро поднялся, обнаружив на пятом этаже целый набор самых разнообразных забегаловок пытавшихся имитировать различные кухни мира. Меня заманила итальянская, если конечно местная пиццерия имела с ней хоть что-нибудь общее. Особенно удачным я нашел тот факт, что в ней было почти что самообслуживание. Я подошел к стойке, прихватывая поднос, подошел к самому прилавку, выбирая блюдо из целых.
- Девушка, - позвал я, вжавшуюся в стену сотрудницу, которая судя по виду размышляла между вариантами впадения в обморок, и началом истерического визга, - девушка, «мясной пир» дайте целую. Девушка. Ау, девушка?
Так и не добившись ответа, я был вынужден самостоятельно протянуть руку, и взять желаемое. Кассирша была чуть более сговорчивой. Она впала в автоматизм, и хотя смотрела на меня выпучив глаза, с кассой обращалась вполне уверенно, пробив мне нужное, и выставив приемник под показанную карточку. Она так и не сказала мне ни слова, механически выполняя заученные движения. Получив в свое распоряжение еду, и карточку обратно, я убедился по чеку что все оплачено верно, и свернув пиццу на манер лаваша, отправился прочь, держа ее одной рукой, и откусывая огромные куски. Для блюда обошедшегося мне почти в четыре сотни рублей она кончилась до обидного быстро. Я даже не успел спустится вниз, как уже все. И голод то толком не утолил.
Ну да ладно, все равно надо заскочить в швейный. Липучку то забыл, чем я буду надхвостье скреплять? Липучка самое то, и быстро, и сердито. Чтобы пожрать еще, а? Что то готового покупать больше не охота, уж больно быстро улетело за такие деньги. Мясца может? Сырого. А как же паразиты? Ну, свинину не брать, говядина менее опасна. Можно сердец взять, они в плане паразитической опасности наиболее безопасны. Да и вообще, если отравление из за меня произошло в результате появления токсина направленного на уничтожение паразитов, а потом моя ядовитость прошла, значит работает? Паразиты сдохли? Ну, раз токсичность исчезла — значит сдохли. Значит метод эффективный.
Я вновь скользнул в залу второго этажа, быстрым шагом направляясь к швейному, не забывая помогать себе тростью. На этот раз я вызвал меньший ажиотаж, интересно, наибольшее изумление проявили покупатели, которые меня еще не видели, и продавщицы весьма забавлялись этим.
- И снова здравствуйте, - обратился я к знакомой продавщице, - совсем забыл, отрежьте мне метр липучки. Ну, сантиметра два шириной.
- Ох, сейчас, - ответила она, доставая рулон, - а ничего еще не забыли? Может там наперсток нужен? Или пуговиц каких?
- Нет, нет, только липучка, - ответил я.
Закончив со всем этим я спустился вниз, и вышел на улицу все тем же черным ходом которым и пришел. Собирать на себя еще и покупателей первого этажа мне не хотелось. Есть, я хотел есть. Эта пицца только раззадорила аппетит, напомнила мне как я голоден, совершенно не утолив эту потребность. Ну разве совсем немного. Нет, больше ничего такого не брать, больно много денег за такое количество калорий, а этот параметр похоже становится для меня важнейшим. Природа не любит гипертрофированную мускулатуру именно поэтому, больно уж затратно ее содержание, и часто эволюция отсеет слишком уж сильных, если их сила не позволяет питаться им в достаточном объеме. Надеюсь в случае чего это все же обратимо, пока я на работе, пусть кормят за свой счет, ну а потом, может слегка сброшу вес? Стану более худощавым? Хотя при моем то теперешнем росте выглядеть я наверное в таком случае буду как скелет слона.
Ведомый своим желанием, я направился в располагающийся неподалеку продуктовый магазин самообслуживания, надеясь что его владельцы не растеряли остатки совести, и цены тут не слишком выше рыночных, поскольку посещение оного оказалось бы несколько осложненным. Пришлось бы сперва найти его, потом еще найти торговок, с рынка то убежать проще чем из здания. Я вошел внутрь, вернее сказать опять втиснулся в низковатые для меня двери, тут же обратил на себя внимание как кассирш, замерших с товаром в руках, который они как раз пробивали, так и людей из обоих очередей. Конечно если бы работали все пять касс, то не столь много людей были бы сейчас в ступоре. Возникшая неестественная тишина приманила откуда-то охранника, я удостоил его коротким взглядом, убеждаясь что огнестрела у него нет, и уверенно прошел к ящикам, убирая в один пакеты с моими покупками, после чего направился в зал, прихватив корзину.
Когда я скрылся за полками, тишина наконец прекратилась. За спиной возникла какая-то суета, охранник так и стоял столбом, глядя мне вслед, встречные шарахались в стороны, а я неспешно прогуливался, выбирая желаемое. Молоко, о да, молоко. Как я сразу о нем не подумал? Пара литров легли в корзину. Вино, красное. Бутылки хватит, хотя сомнительно мне что придется распить его с тем с кем я хотел бы. Эх, в крайнем случае скажу Мартину что хочу отметить окончание моих мучений на этом военном заводе. Хм, а посуда? Вино, из пластиковых стаканчиков… Блин, сперва найти где, а там уж придумаем. Если к ней на квартиру удастся навязаться, то и проблем нет, уж бокалы у нее найдутся. Так, все по очереди, сперва еда.
Ну конечно, мясной отдел не на самообслуживании. Сотрудница выполняла обязанности по взвешиванию этого товара, поддерживая тем самым подобающие санитарные нормы. Вот с ней то проблемы и возникли, поскольку увидев меня еще издалека, она отшатнулась, а потом и вовсе скрылась в подсобке. Я прислушался, и обнаружил что очередь по всей видимости изрядно поредела, и отнюдь не по причине внезапно возникших дополнительных продавщиц.
- Девушка, - позвал я, - девушка, вы мне товар отпустите? Девушка? - Позвал я. Она выглянула из своего укрытия.
- Девушка, - я недовольно стукнул тростью по полу, - вы мне товар отпустите в конце концов?
- Товар? - Неуверенно спросила она.
- Ну а зачем вы тут стоите? Мне к администратору надо идти, чтобы купить тут мяса? - Я придал голосу раздражения.
- Мяса?
- Да, вот этого, - я указал на говядину, - пару килограмм взвесьте.
Упоминание администратора возымело магическое действие. Испуганная девушка не только покинула свое укрытие, но и достаточно уверенно взвесила мне требуемое. Сунув завернутый в пленку кусок в корзину, я пошел к выходу, обнаружив что очереди действительно как-то поспешно рассосались, оставив в напоминание о себе несколько наполненных корзин у кассы. Мое приближение к оным опять вызвало напряженную тишину, хотя я вполне культурно занял свое место в хвосте очереди. Несколько удаленно от хвоста очереди, если быть точнее. Пара человек стоявших передо мной и так заметно нервничали, постоянно оглядываясь на меня, вместе с продавщицей. Та умудрилась рассыпать мелочь, уползла под прилавок, собирая ее. Но благодаря тому что я просто стоял чуть в стороне, рассматривая прилавки с крупами, с работой она все же справилась, и моя очередь во внезапно обезлюдевшем магазине наконец то подошла. Я положил на ленту транспортера корзину, и положил на полку для денег свою карточку, отойдя чуть в сторону.
В напряженном молчании мои покупки прошли кассу, и все так же молча девушка двинула в мою сторону кардридер, с уже вставленной картой. Я быстро набрал пин-код, подождал пока оформится покупка, и вынул карту. Чек девушка положила к покупкам, я взял корзину, а затем, к ее испугу, протянул руку и утянул у нее один пакет из мотка. Она же не предложила мне его? Не предложила. Значит самообслуживание, и за счет заведения. Возражений во всяком случае я не услышал, и направился к ящикам. Уже на выходе из магазина, сквозь прозрачную дверь, я увидел полицейскую машину, и полицейских рядом с ней, которые разговаривали с какой-то активно жестикулирующей женщиной. Хм, за мной что-ли? Зараза, да еще с пистолетом-пулеметом на боку. Как хоть эта квадратная штука называется вообще? Так, по бокам от торгового центра есть сугробы, ползком в принципе я за ними смогу укрыться, а пистолетная пуля надеюсь их все же не пробьет. Главное обойти здание, а там уже людно. На фоне толпы в меня стрелять точно не будут.

>>110569
Я выскользнул из здания, неся пакеты с покупками, и глядя в сторону полицейских. Увидев меня, женщина махнула в мою сторону рукой. Полицейские по ее жесту повернулись, увидели меня. Тот у которого был пистолет-пулемет рефлекторно потянулся к нему. Я заметил как он взвел затвор, и не желая более испытывать судьбу, резко нырнул в сторону, скрываясь за сугробом, и оставив сумки около входа. К счастью над головой не завизжали пули, проклятье, я теперь точно буду в бронежилете по улицам шататься, одно дело когда моего вида пугаются просто люди, но когда люди вооруженные, на хрен. Я быстро пополз по очищенной от снега земле рядом со стеной, меняя свою позицию.
- Стой! - Послышался окрик. Я добрался до края сугроба, выглянул из-за угла. Полицейские стояли все там же, не решаясь приближаться. Вооруженный держал свой пистолет-пулемет в руках, стволом в землю, и таращился в сторону входа магазина вместе с коллегой.
- Ты что блин сразу за ствол хватаешься? - Крикнул я. Услышав мой голос, он посмотрел на меняю Впрочем ему была видна лишь часть головы, и я был в полной готовности нырнуть обратно за укрытие, если он направит на меня оружие. Они оба уставились на меня, пытаясь осознать что видят. Вроде бы автомат свой не поднимает. Так, эта штука точно под девять восемнадцать, мой комбинезон выдержит? Хм, сомневаюсь, может чуть задержит, ослабив ранение. Нет, точно начну в бронежилете ходить. Закажу себе опять плащ, только из брезента, или чего-нибудь наподобие, отваливать опять такую сумму за кожу желания нет. Опять же, поверх брони может рваться начать постоянно. А так, грубая маскировка, потому что с видом боевика по городу гонять как-то глупо.
- Ты кто? - Спросил автоматчик.
- Гражданин российской федерации, - ответил я, выглядывая чуть сильнее из за своего укрытия, - товарищ полицейский, вас не учили зря оружие не взводить?
- Какой гражданин?
- Российской федерации. Документы что-ли показать? - Я уже поднялся в полный рост, и неспешно двинулся к брошенным сумкам. Они переглянулись, пошли в мою сторону. Оружие полицейский держал висящем на ремне, но рукой придерживал. А довольно молоды, одежда совершенно скрывает фигуры. Один чуть повыше, вот и все что можно разобрать. Слишком близко подходить они не стали, приблизившись лишь настолько, чтобы нам не приходилось перекрикиваться через половину улицы. Они некоторое время пристально рассматривали меня, пытаясь поверить своим глазам, я же проверял содержимое пакетов. Бутылка к счастью осталась целой.
- Вы кто такой? - Спросил второй, странно, мы вроде бы уже на ты.
- Мое имя Матвей. Я человек, проходил экспериментальную генетическую модификацию, новаторское медицинское вмешательство, вызвавшее подобные перемены, - ответил я.
- А что в сторону метнулся? - Спросил тот который пониже, с автоматом.
- А что оружие взвел? Был уже опыт, когда такой пугливый шмальнул сдуру, - соврал я, - хорошо хоть не попал.
- Понятно, а документы таки при вас?- Спросил его спутник, видимо набравшись смелости подойти достаточно вплотную чтобы рассмотреть их.
- Да, сейчас, - я расстегнул сумку, доставая свой паспорт, протяну его подошедшему полицейскому, - только я там в летнем меху, до линьки. Он уставился на меня снизу вверх, круглыми глазами. Похоже мысль о том что я могу линять озадачила его гораздо больше всего остального. Но паспорт взял. Он посмотрел в него, на меня, опять в него.
- А что хоть случилось то? - Спросил я, - вызвал кто?
- Да сообщили что крупное животное в город забрело, и на людей нападает - неохотно ответил полицейский.
- Кто сообщил? Покажите мне его, я хочу посмотреть в его честные глаза, - ответил я, добавив голосу нотку возмущения, - никого не трогал, ходил по магазинам, - я дернул пакетами. Он глянул на них, отметив видимо содержимое, и вернул паспорт, сказав:
- Не могу знать от кого вызов. Извините за беспокойство, больше не задерживаю.
- Спасибо, - ответил я, убирая документ, - только вы это, не могли бы сообщить по каналу вашей связи обо мне? А то ведь еще кто-нибудь вызовет без причины.
Он посмотрел на меня в глубоком сомнении. Ну да, что он скажет по рации, чтобы не вызвать подозрений в своей адекватности?
- Вы надолго в городе? - Спросил он.
- Проездом, до завтрашнего поезда, - ответил я.
- Сообщу, - сказал он, впрочем возможно чисто для проформы. Кивнув своему коллеге, полицейский пошел прочь. Проводив их взглядом, я отправился обратно к гостинице, жуя дорогой мясо. Путь прошел относительно спокойно, быстрый темп ходьбы мешал прохожим увязываться за мной, и вскоре я был уже у дверей своего номера, с абсолютно опустошенным от еды пакетом. Мартин был внутри, опять изучал что-то в своем планшете, и поприветствовав его, я стал искать ножницы.
- Как прогулка? - Спросил он, оторвавшись от своего занятия, и уставившись на трость в моей руке.
- Нормально, - ответил я, вынимая штаны, и примеряясь к ним с целью проделать отверстие под хвост, - если не считать стремительно пустеющих при моем появлении магазинов, чуть было не возникшей паники, да внимания полиции, которым рассказали о страшном белом медведе вырвавшемся из зоопарка, и растерзавшем не менее полусотни человек. А так все хорошо. Балахон может завести? - Я с сомнением посмотрел на штаны, резинку прошить надо чтобы не выскочила, и стал пытаться вдеть нитку в иглу.
- Эм, все надеюсь хорошо закончилось? - Спросил Мартин.
- Ну, если не считать того что документы у меня проверяли под прицелом оружия, то вполне. Может все же надевать бронежилет? На всякий случай. Правда маскировать нечем, раньше хоть под плащом носил, а теперь? А то ведь шмальнут с перепугу.
- Думаю, подобная предосторожность, - сказал он, выбирая слова, - была бы актуальной.
- Ага, а вы если что, скажете что я ваш телохранитель. Или там документ какой нужен? - Я кинул взгляд на него, он что, воспринял меня всерьез? Затем вернулся к своему занятию. Вдеть нить никак не получалось, мои растолстевшие пальцы с мягкими подушечками огрубели знатно, а тренировкой тонкой моторики я заняться еще не успел. Попытка вдеть нить направляя ее кончиком когтя так же ни к чему не привела, и мне пришлось воспользоваться нитковдевателем, бывшем в наборе. Затем я приступил к прошивке, разделяя линию резинки на две части. Шитье оказалось тоже невероятно сложной задачей.
- Наверное. Может, поверх него заказать какую-нибудь одежду? Куртку там? - Спросил Мартин. Действительно так за меня переживает?
- Ну не знаю, он все же весьма массивен, да еще эти наплечные элементы, да воротник. Не знаю. Да и ходить в броне постоянно…
- Но вы вроде так и делали.
- Но тот бронежилет не весил под сорок кило.
- Но и вы тогда были не настолько крепким.
- Ладно, посмотрим, - отмахнулся я. Да, времени действительно ушло прилично. Я прошил резинку, разрезал штаны, и вырезал под хвост приличную дыру, он ведь тоже заметно оброс мясом. По хорошему отверстие надо бы прошить, но сил на это уже не было. Тем более что надо было пришить еще и липучку. Я возился наверное час, если не больше, и вышло на удивление криво, но лучше все равно не получалось, с моими то лапами которые скорее подходят для того чтобы быков пощечинами с ног валить чем для шитья. Брезгливо посмотрев на творение рук своих, я снял комбинезон, и стал одеваться в обновки. Без него правда стало как-то не очень уютно, что поделать, привык к весу на себе.
- Ну, получилось довольно неплохо, - прокомментировал Мартин.
- Угу, - ответил я, - кстати, спасибо за сумку, я себе другую купил.
- Да ладно, могли бы эту оставить себе, - ответил тот. Я отмахнулся, и ушел в туалет. Выйдя из него, я взял свою трость, стал собираться.
- Кстати, а это зачем? Ноги болят после травмы? - Спросил Чинк, кивнув на трость.
- Нет, мне кажется я выгляжу с ней чуть менее пугающим, так что только для вида, - ответил я.
- Вы опять хотите прогуляться? Может все же в бронежилете?
- Да ладно, полицейский заверил меня что сообщит по рации своим, чтобы подобного больше не повторялось. А я действительно хочу прогуляться, вечереет. Может за город выйду, может задержусь. Ночь для меня лучшее время, когда улицы пустеют.
- Не забудьте про поезд, - сказал Мартин.
- При мне телефон, если что, - напомнил я, - да и как раз в нем отосплюсь.
- Смотрите, а то мне придется звонить вам, - ответил он. Я вышел из номера, прихватив с собой и бутылку в пакете. Надеюсь Мартин не обратил внимания на то, что в нем лежит.

>>110605
Так, что мне надо еще? Место где можно зависнуть, адреса каких-нибудь ресторанов, не слишком высокого уровня, но и не слишком низкого пошиба. Выгляжу я все-таки недостаточно презентабельно, чтобы там не говорить. Я вновь шел по улице, стараясь обходить излишне подозрительные места, и поглядывая по сторонам в поисках неприятностей, чтобы вовремя обойти их. Хм, что-то я упустил. Надо было прихватить в магазине какую-нибудь газетенку с объявлениями, наверняка там найдется. Так, ну магазинов то по пути прилично есть, главное увидеть чтобы была стойка с ними.
Стоило задуматься об этом, и буквально через десяток кварталов заметил нужную стойку в магазине. Реакция в магазине, когда я ввалился туда, была шоковой, но я поспешил выйти оттуда, прихватив газетенку, и оставив людей в размышлениях о том, что же они видели. Так, пачку презервативов бы надо взять, где тут аптека? Так, кажется за мной уже следовать начинают. Что-то я не слишком быстро иду с этой тростью. Я опять свернул с улицы, и скрывшись в дворах резко ускорился, уходя от следящих за мной людей, подхватив трость под подмышку. Это вызвало некий ажиотаж, ведь те четверо что стали идти за мной, очевидно достаточно смелы чтобы не отступать так легко. Но, гонятся за мной бегом было довольно глупо. Хотя наверное и мне убегать от них было не менее глупо, но я уже выходил на другую улицу, размеренным шагом с тростью наперевес. О, а вот и вывеска аптеки.
Я направился туда, и войдя внутрь обнаружил что посетителей нет. Правда, аптекарша была весьма пожилой женщиной. Блин, хоть бы не напугать ее.
- Извините, - сказал я от входа, привлекая ее внимание. Она посмотрела на меня, поправила очки, и сказала:
- Чего надо?
- Пачку презервативов, - сказал я.
- И надо ради этого такую маску натягивать, совсем обалдели. Какие надо? Подороже? Подешевле?
- Средние какие-нибудь, - ответил я, осторожно подходя ближе.
- Сорок восемь рублев, - сказала она, прихрамывая отходя к полке, и бормоча себе под нос:
- Обалдели совсем, подростки недоделанные, скажи гондоны нужны, нет, крутят вокруг да около.
Хм, не разглядела что-ли сослепу что не маска это?
- На, - кинула она пачку на прилавок, деньги я уже положил на тарелку.
- Спасибо, - буркнул я, и прихватив требуемое, ушел. Ну надо же, хоть в чем-то повезло.
- Вот ведь дылда, - раздалось за спиной тихое ворчание. Так, теперь найти тихое место, чтобы поболтать. Я сверился с телефоном, до закрытия библиотеки еще несколько часов. Так, опять свернуть в подворотни. Встретилась какая-то компания, распивающая алкоголь, и я поспешно свернул в сторону, пока они меня не заметили. Наконец я прошелся по относительно безлюдному двору, и обнаружив открытый подъезд, зашел внутрь. Ну да, если подъезд без домофона или кодового замка, то в нем воняет мочой. Я вызвал лифт, он оказался этаже на четвертом, не выше, и поднялся на самый верх. Затем скрылся у входа на крышу. Так, тут меня никто не беспокоит, а слабого освещения от лампочки на последнем, восьмом этаже вполне хватает.
Так, квартиры в аренду. Страница жилья, продажи, покупки, ага, вот аренды. День, ночь, часы. Мля. Я же не знаю города, и откуда мне знать где тут какие улицы? А плевать, им же деньги платят. Так, первый номер. Трубку сняли достаточно быстро, ответил мужской голос:
- Да? Это кто?
- Здравствуйте. Я по объявлению, вы сдаете в аренду квартиру?
- Да.
- Извините, я в городе проездом, на ночь хочу остановится. Вы не скажете, ваша квартирка далеко от железнодорожного вокзала?
- Хм, вообще то на окраине города.
- Извините, я просто города не знаю, проездом.
- До свидания, - последовал ответ.
Я иззвонил наверное часа два. Где-то внизу ходили люди, раз даже вышел кто-то из квартиры прямо подо мной, но услышав как он отпирает дверь, я переждал в тишине, благо на этот момент только еще набирал номер. Конечно было бы гораздо удобнее найти какое-нибудь интернет-кафе, там бы я нашел и карту, и сразу расположение адресов, но там бы я вызвал ненужное внимание. Можно было воспользоваться и моим ноутбуком, это было бы даже более рационально, если бы я заранее предусмотрел что времени на телефон уйдет больше чем на покупку и оформление модема. Да, кажется тупею. Неужели правда избыточная мышечная масса вредит интеллекту? Тем не менее я договорился на съем квартиры на ночь, которая согласно утверждению ее хозяйки располагалась почти у самой площади. Уточнив адрес, и приметные ориентиры, я отправился в дорогу. Хозяйка обещалась ждать меня там, выдать ключи по получению денег. Правда я не уточнил ей свою небольшую особенность.
Время поджимало, добирался то и дело срываясь на бег, как только позволяла относительная немногочисленность встречных. Ну пугаются немного, ну и что? Даже если кто-то и вызовет опять полицию, то куда? Меня то на том месте уже не будет. Добрался довольно быстро, действительно, высокий кирпичный дом в десять этажей располагался не очень далеко. Я подошел к двери, набрал номер квартиры в домофоне.
- Да? - Раздалось вскоре.
- Я по поводу квартиры, - ответил я. Вместо ответа запиликал домофон, давая мне дорогу. Ну-с, сейчас кого-то ждет сюрприз. Я поднялся на четвертый этаж, постучал в дверь. Удивительно, дверь распахнулась почти сразу, женщина просто подошла, и открыла ее, даже не потрудившись посмотреть в глазок. Ей было под сорок, первые морщины уже появлялись на лице, а волосы были выкрашены густым черным, явно в попытке замаскировать первую седину. Она удивленно уставилась мне в грудь. Я нацепил на лицо привычную полуулыбку. Хозяйка подняла взгляд выше, я чуть опустил морду, и мой нос оказался практически напротив ее лба. Женщина рассматривала меня пару секунд, а потом закатила глаза, и чуть было не рухнула навзничь. К ее счастью я успел подхватить ее. Вот блин.
Я прислушался, кажется в квартире больше никого. Ну, по крайней мере чуть меньше шума. Я внес почти невесомое тело внутрь, запер дверь вставленными в нее ключами. А ничего квартирка, пара комнаток, кухня, обои аккуратные. Мебели правда по минимуму, но от этого комнаты только больше выглядят. Потолок то головой не задеваю, а вот в дверные проемы протискиваться приходится, и с люстрами осторожнее быть. Пройдя в комнату, я уложил женщину на кровать, коснулся шеи. Пульс есть. Так, нашатырь то у нее хоть есть где? Вроде не пахнет. Я прошелся по квартире, но характерного запаха аммиака так и не почувствовал, зато нашел на кухне стакан, и налил в него воды.
Правда, сразу облить ее я как-то постеснялся, осторожно сев на табурет неподалеку, и глядя на нее. Да, женщин аж наповал сражаю, мордой своей. Протянув руку, я осторожно потряс ее за плечо. Надо же, застонала. Я убрал руку, с интересом глядя на нее. Женщина открыла глаза, уставилась на меня, и застыла.
- Здравствуйте, это я звонил. Как договаривались? Тысяча шестьсот за ночевку?
- Вы, вы кто? - Тихо спросила она.
- Я вам звонил, чтобы квартиру снять. Не узнаете голос разве? Странно, обычно мой голос легко запоминают.
- Вы, вы оборотень?
- Ну, в человека превращаться не умею, увы. Вообще я просто результат генетических экспериментов. Наука, все дела. Деньги я принес, - я выложил купюры, эх, надо было не отдавать Мартину вытянутые за номер деньги. Ну да ладно, пусть тогда билеты покупает.
- Экспериментов?
- Да, в общем не забивайте себе голову, мне просто переночевать, да завтра на поезд. Не волнуйтесь, все верну в чистоте и порядке. Вы как себя чувствуете? Может воды? - Я протянул ей стакан. Она на чистом автомате взяла его, не отрывая от меня взгляд, выпила. Она отставила стакан, поставила на кровать, отчего он чуть не упал, учитывая что поверхность была промята ею.
- В общем, вот ваши деньги, не волнуйтесь, все будет в порядке, - я сунул ей деньги. Она взяла их, посмотрела на купюры. Я поднялся, табурет при этом опасно пошатнулся, направился к выходу, и уже оттуда сказал:
- Я ключи возьму что в двери торчат? У вас же есть дубликат?
- Дубликат? - Не стесненная моим присутствием она все же встала с кровати, пошла за мной. Я же уже был у кухни, и обернулся, крутанув на когте кольцо с ключами, два ключа на два замка двери, плюс один от почтового ящика.
- Да, - сказал я, - вы уже уходите? Вас проводить?

>>110610
- Да, то есть нет, то есть, я… - Она посмотрела на деньги, видимо убеждаясь в правильности суммы, - не надо провожать, - сказала она. Я скрылся на кухне, зашумел водой, моя руки. Она засуетилась, обуваясь и одевая верхнюю одежду, затем ушла, заперев дверь. Ну вот, если получится, место для потрахушек есть.
Убедившись что она ушла, я еще раз осмотрел, и можно сказать обнюхал квартиру. А в неплохом состоянии. Кажется она уделяет куда больше времени общению с постояльцами, чем уделила мне. Нет таких признаков, чтобы можно сказать что тут были пьяные компании способные разломать мебель и наблевать на пол. Надо будет под утро непременно прибраться, если что-то будет, стыдно возвращать такую приличную квартирку в неподобающем виде. Убедившись в ее относительной презентабельности, и ознакомившись с обстановкой, я ушел, заперев дверь, и подпихнув под нее вырванную из руки шерстинку. Думаю, взяв деньги хозяйка все же не станет возвращаться раньше времени? Во всяком случае этот нехитрый сторожок сообщит мне о нежданных визитерах.
Времени оставалось мало, чуть меньше часа. Я вернулся к нужному магазину, укрываясь в проулке, чуть в стороне, и ожидая. Несколько забегаловок, которые я оглядел со стороны пока шел по улице, показались мне относительно подходящими, хотя заходить в них времени толком и не было. Я старался не отсвечивать, прислонившись к стене, и наблюдая издали.
Неужели она действительно может хоть с какой-нибудь вероятностью согласиться на мое поспешное предложение? О чем я думал озвучивая его? Минутный порыв вызванный тем, что она мне попросту понравилась. Да и сейчас, вспоминая ее, представляя ее в своих объятиях, я возбуждаюсь. Подмать только, я предложил свидание девушке. Зачем? Проклятье, смогу ли я сохранять свое лицо и в его процессе, если даже она согласиться? Волнуюсь словно школьник. Неужели отсутствие опыта столь фатально, и вся моя воля, закаленная этой жизнью в чуждом человечеству облике, отказывает в этом вопросе?
Что если она откажет? Ну, ведь она наверняка откажет? Столько денег, и все зря? Неужели я не могу быть достаточно обаятельным? Неужели я столь не привлекательный? Хотя что я думаю? Я ведь действительно имею слишком шокирующий облик, вероятно даже более страшный чем был. Раньше я хоть немного мог выглядеть симпатичным, пусть и экзотически симпатичным. А теперь? Что я теперь? Чудовище? Я же действительно выгляжу попросту страшно, вон сколько любопытствующих, что останавливаются чтобы поглядеть на странное существо у стены, опирающееся одной рукой на трость, а второй держащееся за стену, кирпичи которой пускают пыль под нагрузкой лезвий когтей. Неужели я до сих пор во власти своих комплексов? Да, я никогда не знал женщину, ни до модификации, ни после. Это тяготит меня, и в ситуации которая не стоит таких внутренних терзаний, я тем не менее извожу себя ими, размышляя об бессмысленных вариантах развития событий. Я ведь уже задал однозначный вопрос, вопрос не имеющий вариаций или сомнений. Да, или нет. Очень просто, но почему мне в голову лезут бесчисленные варианты даже бессмысленного для меня «нет»? Зачем я думаю о том, будет ли она сама терзать себя собственным отказом, или же будет вспоминать обо мне с ужасом, как о некоем домогательстве, почти что изнасиловании? Почему я размышлял о том, явлюсь ли я ей в кошмарах, что пробудят ее в холодном поту, или же в соблазнительных и сокровенных видениях, что оставят после себя только стыд, и подавленное желание? Все это бессмысленно для меня, это проявление эмпатии, глубоко терзающее меня, абсолютно субъективно. Я не имею ровным счетом никакого опыта общения с этой девушкой, чтобы ориентиры на которые опирается мое подсознание было хоть сколько-нибудь верными. Бессмысленны и пусты мои терзания, ведь завтра покину я этот город навсегда, и не будет никаких вариантов развития отношений, и никаких вариантов развития отказа. Я не узнаю что с ней будет если она откажет мне, я не узнаю о ее терзаниях и размышлениях по поводу этого отказа. Возжелает ли она меня, укоряя себя за поспешный отказ, или измотает страхами что я преследую ее, а может лишь пустота забвения ожидает мой образ в ее разуме, все это лишь мои домыслы.
Неужели влюбился? Нет, только не это. Пусть лишь мимолетная увлеченность. Не более чем кратковременный флирт, временное влечение, столь же быстро уходящее, сколь и приходящее. Мне не нужна глубина чувств, не сейчас! Пусть только гуморальная реакция, мой организм перекошен, искривлен, грубо смещен в сторону от того вектора развития, который был задан генетическим вмешательством, и это всего лишь результат этого воздействия. Но почему такое странное чувство на сердце, когда я увидел ее, выходящую их магазина? Словно оно пропустило удар. Я глубоко вдохнул, пытаясь совладать со своими чувствами. У меня в этом большой опыт, разве что за исключением страха перед прямой опасностью, но сейчас маска моего лица столь натянута, столь фальшива, что вряд ли ее наличие не очевидно.
Полуулыбка, на моем новом лице скорее похожая на насмешку над беззащитной жертвой, расслабленный взгляд, вероятно робко бегающий. Размеренная походка, скрывающая напряжение. Все эти тонкие ширмы были бы столь прозрачны, будь я человеком, но под моей шерстью, под моими подавляющими психику размерами, и шокирующей внешностью даже эти эфемерные одеяния могут скрыть истинные чувства.
- Добрый вечер, - мурлыкнул я, маскируя вибрацией гортани ту робость, что проявляется пересохшим от волнения горлом, - надеюсь ваш рабочий день прошел приятно, и вы все же нашли подходящий себе ответ на мой вопрос. Я могу его услышать?
Я не обращал внимания на окружающих, не вмешиваются, и плевать на них. Сейчас передо мной была только она, невысокая, прекрасная для меня девушка, несмотря на ее немного нелепый, застенчивый вид, скрытый теперь и под чехлом пухлой куртки, и какой-то странной, детской шапки с помпоном. Она обернулась, глядя на меня из под защиты своих округлых очков. Чуть испорченное прыщами лицо, стол сразившее меня своей мягкостью, обрело выражение какой-то беззащитности и испуга, и она отпрянула, пробормотав:
- Это вы? Почему вы преследуете меня?
- Разве я не предупреждал вас? - Ответил я, держась на некотором расстоянии, чтобы не подавлять, не пугать ее, - я предлагал, и предлагаю вам всего лишь один, приятный для, как я надеюсь, нас обоих вечер.
- Удите, уйдите, прошу вас. Люди смотрят. Уйдите, - залепетала она.
- Если это смущает вас, я найду вас после, в другом месте, - на этих словах она еще более испугалась, и я поспешил сгладить опасные намеки своих фраз, - но прежде чем я посмею предпринять эти розыски, просто скажите, да, или нет? - Я наклонился к ней, выжидательно глядя ей в лицо, с робкой, как мне казалось, полуулыбкой на лице, - да, или нет?

>>110797
- Отстаньте, прошу вас, - она бросилась в сторону, почти удирая в спешке. И все же что то во мне воспринимало это как игру, как заигрывание в недотрогу, но грань в моем рассудке, отделяющая от разума инстинкты, уже была проведена. Сформулированный вопрос довлел над смутными порывами инстинктов, гласящих что самка так и должна сопротивляться, недолго и дразняще, не поддаваться на первые намеки. И вопрос обрезал эти эфемерные критерии, глубоко субъективные и неоднозначные. Да, или нет. Он вставал перед ее разумом, давал ему выбор, и только его ответа я ждал, потому что только ему мог верить. Все остальное виделось мне борьбой ее собственных чувств с самой нею, подобно моим терзаниям. Может смущали ее взгляды толпы, и бросалась прочь она от них, осуждающих ее за сам намек на порочную связь с подобным мне чудищем, или же схватились в ней страх от моего облика, и манящие мысли от того что предлагал я ей. А может вбитый воспитанием стыд заглушал ее собственные порывы. Я не был готов принять витиеватые полунамеки и отступления, самооправдания и восклицания лишенные однозначности. Я шагнул за нею, в пару шагов нагнав, но так и не решился ни коснуться, ни задержать встав перед нею. Я стал за нею тенью, робким псом преследующим кормилицу в поисках подачки, и тихо повторил:
- Прошу вас, всего лишь одно слово, да, или нет. Я — человек, и ведомы мне все страсти что свойственны человеку, и в облике вашем я нашел нечто столь прекрасное для себя, подобному которому я не видел раньше, и вопреки собственным словам я хочу сказать вам, что если вы скажете да, и результат этого ответа вас не разочарует, я останусь здесь, я останусь в этом городе столько, сколько мое общество будет вас…
- Нет! - Выкрикнула она, резко обернувшись ко мне. На ее глазах застыли слезы. Страха? Стыда? Паники? Или, хотелось мне верить, собственной внутренней борьбы, уступки велений своих желаний перед чем-то иным? Нет, сказала она, и я замер, разочарованный этим ответом. Он ударил меня сильнее чем следовало. Он был слишком ожидаем, и слишком очевиден, но тем не менее он оказался неожиданным. Я замер, с улыбкой глядя на нее, и надеясь что ни одна эмоция не появится на моем лице помимо моей воли.
- Прошу вас, не надо такой паники, - сказал я, глядя на эту беззащитную девочку, смеющую отказывать требующему от нее что-то огромному монстру. И в этот миг, когда я увидел ее лицо, и ее слезы, ощутил ее запах и воспринял ее страх, моя эмпатия сработала ровно так, как и была отточена эволюцией и выкристаллизованна генетикой. Она испугалась преследования, испугалась похоти и восприняла меня скорее как грубого насильника, чем как воздыхателя, увлеченного ею. И сейчас в этом ответе было острие штыка всей ее воли и всей ее решимости дать отпор ни смотря ни на что. В этот миг она была одна против меня, против огромной твари, двухсот пятнадцати сантиметров роста, ста семидесяти килограмм веса. Я видел это в ее затравленно метнувшемся взгляде, по всей этой стоящей в отдалении толпе, по тем женщинам, испуганно глядящим на эту сцену, по тем мужчинам, смелость которых была весьма придавлена моим видом. Конечно, будь на моем месте хрупкий юноша, смеющий домогаться до объекта своего вожделения своими страстями, вон тот крепкий парень стоящий у остановки, или вон та компания, несущая куда-то большую бутыль пива которую почти не скрывал пакет, наверняка бы проявили свою рыцарскую смелость в стремлении защитить девушку, но мой облик не внушал им подобных опрометчивых порывов. Она была одна. И рвущие ее чувства отнюдь не были тайными желаниями, как представлялось мне. Это был страх. Страх что я возьму ее силой. Что схвачу, и уволоку куда-нибудь, а возможно изнасилую прямо на глазах у всех. Это был страх который я внушил еще с самого начала, который не смог ни смягчить, ни оправдать, и теперь мне действительно оставалось только или взять ее силой, или отступить. Выбор был очевиден, но надо хотя бы сохранить лицо. Я вежливо склонил голову, и сказал:
- Как я уже говорил, я приму ваш ответ каким бы он ни был, и я принимаю его. Нет, значит нет. Прошу вас, не бойтесь. Я не осмелюсь ни преследовать вас, ни как бы то ни было иначе вмешиваться в вашу жизнь. И все же, вы очень красивая, пусть ваша красота столь мягка, что многими не замечается. Прощайте.
Сказав это, я отвернулся, и зашагал прочь, соизмеряя шаги с движениями трости. Накинутый на пальцы пакет с бутылкой чуть слышно позвякивал об нее. Я оставил ее, испуганную, с дрожащими руками и смятенным рассудком. Я слишком грубо ворвался в ее жизнь, и, мелькнула запоздалая, горькая мысль, возможно оставил слишком грязный отпечаток. Возможно эту сцену видели и ее знакомые, которые начнут пересуды, начнут злословить и терзать ее. Даже мой, закаленный цинизмом и даже мизантропией рассудок уязвим к молве знакомых, пусть слабо, но уязвим. А она? Сможет ли она выдержать это, отражая той ледяной броней презрения, что порой защищает меня? И я не в силах ничем помочь. Что я могу? Подслушать злопыхания ее соседок по торговым точкам, и пригрозить им расправой? Даже если я брошу все, и стану ее невидимой тенью, острыми когтями грозящими ее завистникам, я ничего не добьюсь, даже сделаю еще хуже, швырнув ее в омут всеобщего отчуждения, пусть и тенью того что окутывает меня, но тенью ужасной для того кто не может сопротивляться влекущему зову этой бездны.
Я мог лишь уйти, и я поспешно свернул прочь, очередную подворотню, скрываясь от глаз многолюдной улицы, от их суждений и осуждений. Я ворвался в ее жизнь, и лишь оставил на ней грязный след. Свободной рукой я перехватил бутылку. Коготь срезал крышку, вонзился в пробку. Я потянул, одновременно вверх и в бок, чтобы извлекающая ее сила трения была образована боковой гранью когтя, а не его острием, что лишь рассечет пробку. Она с хлопком вылетела, и красно-розовый эликсир коснулся моего языка. В нос ударило относительно неплохим букетом, вино действительно оказалось вином, а не каким-то винным напитком наполненным ароматизаторами. Обволакивающий, связывающий язык вкус окатил глотку. Забарбатировали пузырьки воздуха через горлышко, и жаркая тяжесть почти семисот миллилитров вина скользнула в мой желудок. Я оторвался от бутылки, крутя ее в руке чтобы собрать действием центробежной силы остатки вина, потом опрокинул последние капли, и швырнул бутылку в урну. Промазал, она ударилась об ее край, разлетевшись на две половинки, и кучу осколков, скрепленные все же этикеткой. Я замер, глядя на дело рук своих, и чувствуя как алкогольное отравление в своей легкой стадии разливается по моему телу. Чуть зашумело в голове, и только. Пока. Процесс не мгновенный, пока всосется в кровь, пока дойдет до мозга. Периферическое воздействие менее значительно. Но так делать нельзя, всегда презирал подобных свиней, и не уподоблюсь. Я подошел к урне, и стал подбирать осколки, забрасывая их внутрь. Если бы так же легко я мог исправить то, что только что совершил. Хоть бы от ее знакомых ускользнули эти слухи, а ее память предала забвению эти впечатления.

>>110798
На мой вес бутылка вина конечно была ничтожной дозой. Я устроился на лавке рядом с урной, расположив хвост на коленях, и стал рассеянно перебирать шерсть, уже успевшую нахватать где-то какого-то мусора. Хвост это конечно удобно, но если он длиннее ног то и одевать его надо. Это хорошо еще зима, мусора то особого нет. С другой стороны он оброс настолько, покрывшись густой, длинной шерстью, что превратился в настоящую метелку. Ну вот, окурок какой-то. Нет, чехол вещь необходимая. Хвост длиннее что-ли стал? Толще то точно.
Я впал в то нервирующее состояние «недогнанности» которое заставляет человека продолжать пьянку. Но к счастью под рукой алкоголя не было, а идти за ним пока не слишком хотелось. Ничего, сейчас посижу, и в голове развеется. Может таки пойти на снятую квартиру, чтобы не представать перед Мартином в таком виде? Эх, и на что я только надеялся? Вероятно это действительно влюбленность, мощный гормональный всплеск вызванный приязнью определенного рода, и в некоторой степени подавившей рассудок. Ведь половой инстинкт зачастую сильнее даже инстинкта самосохранения, особенно у самца. Эволюция отсеивает тех кто слишком осторожен чтобы оставить потомство, и вместе с тем безрассудность отсеивается не менее стремительно. Вот и выработалась весьма оптимальная стратегия любовного безумия, когда по достижению определенного возраста осторожность отступает перед зовом похоти. Вопрос лишь в привязке этого триггера, в том, на какие именно ситуации, события, признаки и сигналы он завязан. Я увидел в ней что-то, что-то что вызвало всю проведенную мной суету, но сейчас алкоголь в моей крови слегка притупил проявление этого инстинкта.
Я засмеялся. Хорошо хоть он сработал на человека. Было бы весьма забавно если бы в моем мозгу оказались завязки и от каких-нибудь животных входящих в список использованных для построения моей модификации. Хотя это может я еще течной суки не нюхал. Ох, вот такого мне наверное точно не надо. С другой стороны может ее трахнуть и проще будет. Проклятье, о чем я думаю? Я же не зоофил в конце концов? С другой стороны человек же тоже животное, а я не совсем человек. В общем хитрый вопрос, с обширным полем для спекуляций. Еще что-ли бутылку купить? Нет, зря я все же так поступил, потерял деньги, еще и настроение себе испортил, да и ей тоже наверное. Что же я неуклюжий какой?
- Подружка разорвала отношения? - Отвлек меня голос молодой девушки. Я оторвался от созерцания своего хвоста, посмотрел на неожиданную собеседницу. Действительно, вряд ли тридцать есть. В поношенной шубочке, ох блин, это что, даже не утепленные колготки? Каблуки? Нет, ладно я то почти голый зимой хожу, у меня шерсть есть, но эта то блондиночка? А так ничего, ничего, лицо симпатичное, глаза голубые. Только что она ко мне то подошла? Стоп, она следила за мной? Иначе как бы она сделала такое предположение? Ведь исходить из моего текущего состояния, предположить что оно вызвано разрывом отношений с подружкой, предположить что у меня есть подружка, это уже мягко говоря необычно.
- Точнее сказать, не начала их, - ответил я, растягивая губы в улыбке. Думаю выглядело жутко, но сейчас свою мимику я контролировал чуть хуже чем мне хотелось бы.
- А что так, - она уселась рядом, с той стороны с которой мой хвост изгибался. Я мотнул головой, словно отгоняя пьяное головокружение, но на самом деле осматриваясь в поисках возможных сообщников подозрительной гражданочки, - такой необычный парень, ты же парень? - Она сдержано хихикнула.
- Парень, очень даже парень, - ответил я. Пара прохожих есть в стороне, но именно что прохожих. Девушка же протянула руку, коснулась пальцем шерсти на хвосте, и провела по ней, наматывая на палец. Это что? Заигрывание? Пульс чуть ускорился, действие алкоголя резко отпустило, и я почувствовал как сразу две эмоции, прямо противоположные друг другу охватили меня. Страх. Ловушки, засады, попытки заманить или как-то обмануть. Влечение. Похоть возникшая от подобного внимания, казалось бы угасшая, но нашедшая новый объект своего применения. Разносторонность этих чувств вызывала мою особую нервозность, и у меня возникло чувство что я прямо сейчас испытываю примерно то же самое что да девушка до которой я только что домогался.
- Просто я никогда не видела таких парней, - сказала она, отрывая взгляд от изучения моего хвоста, и смотря мне в лицо. Ростом она может чуть выше ста семидесяти, едва дотягивается головой мне до плеча, - таких больших, и таких пушистых…
Что? Проклятье, это… Нет, ну если это женская разновидность фуррфага, то я не то чтобы против, но ситуация все равно смущала до крайности. Стоп. Я ведь действительно пушистый, и это замечание отнюдь не обязано быть намеком. Более того, это наиболее нейтральное замечание, ну не говорить же мне; «таких собакоголовых», или что-то в подобном роде, имеющее оскорбительный оттенок. Может я действительно просто заинтересовал ее как экзотика, а столь фривольное поведение лишь проявление ее натуры? Может она просто столь непосредственна? Или все же заигрывает? Страх чуть уступил влечению, и я почувствовал пока еще легкое возбуждение от такого прикосновения.
- А что, нравится? - Мой хвост скользнул с моих коленей на ее.
- Знаешь, даже очень, - она коснулась ладонями моего хвоста, прошлась по нему, - что ты? - Спросила она.
Я сплю. Я просто сплю, и мне снится сон, вот и все объяснение. Вот потому все и получается само собой. Мне же давно уже время от времени снятся сны настолько реалистичные, что это просто пугает. Так что может быть я просто задремал на этой скамейке.
- А, - я неопределенно махнул рукой, - немного генетических манипуляций. Экспериментальная конечно игрушка, но мне повезло урвать пробную версию.
- Генетика? Это как в фильмах, да? Не думала что такое уже есть.
- Ну, как видишь есть, - я протянул руку вдоль спинки скамейки, охватывая плечи девушки. Кажется она не то чтобы против. Нет, ну это даже забавно. С час назад я суетился ради отказа, а теперь похоже согласие идет ко мне без всякого труда с моей стороны. Или это мне так кажется? Но, кажется она не против таких вольностей.
- И как оно? Дорого вышло? - Спросила она, обращая внимание на мою руку. Но не сбрасывала ее, просто рассматривала.
- В порядке испытаний удалось урвать по дешевке, - небрежно соврал я, - а так то технология пока еще дорога до ужаса, но это наверное пока.
- Ха, по дешевке, это сколько? - Усмехнулась она. Я быстро прикинул цифру звучащую одновременно внушительно, и реалистично, и сказал:
- Полтора ляма. Дороговато конечно, но оно того стоило. Знаешь, а тебе наверное то же подошло что-нибудь такое, но скажем более кошачья разновидность, такая симпатичная, серебристая кошечка, как тебе, м? - Я клюнул носом в сторону ее лица, коснувшись вибриссами. Не возражает, не возражает совсем. Такие разве бывают?
- Ха-ха. Я себе и такой нравлюсь, - ответила она, улыбаясь.
- Да, - протянул я, показательно окидывая ее оценивающим взглядом, - повод действительно, весомый. Хотя модификация больше ведется не из-за внешности, это побочка, а из за улучшений физических данных.
- Да? И какие данные улучшились? - К моему удивлению, доходящему почти что до шока, она положила руку мне на пах. С трудом сдержав инстинктивный порыв отпрянуть, я вместо этого приобнял ее рукой, и мурлыкнул:
- Самые разные. Хочешь проверить?
- Почему бы и нет? - Ответила она, и этот ответ, вполне ожидаемый в такой ситуации, вогнал меня в ступор. Я привык наблюдать это состояние, но вот испытывать его самому… Мыслей не было. Совсем. Словно возникла некая преграда в их течении, преграда какая-то хрупка, словно ворота с висячем замком, которые раскрываются, образуя щель, но замок не дает им распахнуться. И вот этот самый замок может быть сбит самым ничтожным касанием, но пока его нет, он являет собой несокрушимую преграду для потока мыслей.
«Тебя нашла самая прожженная шлюха во всем городе, клюнувшая на экзотику. Действуй».

>>111048
Чуждая моему сознанию мысль, пронесшаяся в моей голове, разрушила ступор. Я мотнул головой, слыша словно сквозь туман:
- Я тут недалеко живу, пойдем?
- Конечно, - отозвался я, поднимаясь, - дорогой не хочешь заскочить куда-нибудь?
- Да поздно уже. Хотя, может быть возьмем еще вина?
- Почему и нет, - я полез в карман, доставая купюру, - только чур берешь ты, на свой вкус. А то от меня опять половина магазина разбежится. Поесть то на вечерок найдется что-нибудь, кроме сладенького?
- Найдется, найдется, - засмеялась она.
- Ну смотри, - я ткнулся носом ей в висок, и мурлыкнул на ухо, - я бываю очень ненасытным.
Она вновь рассмеялась, небрежным взмахом руки отводя мою голову, и мы пошли.
- Ух ты, а ты еще больше чем казался, - заметила она когда я встал.
- Ну, надеюсь это не станет слишком большой проблемой при должной осторожности? - Ответил я.
- Ну, если что, ты же поработаешь язычком? - Отбросила она последние намеки на стыд. А она возбуждена, проклятье, я чую это, и запах возбуждал и меня. Хотя мое касание к ней носом дало знание и того, что не позднее чем этим утром она имела близость с каким-то человеком, но какая мне разница? Разве в праве я требовать верности от той, от которой ожидаю мимолетности?
- Сомневаюсь что тебе это понравится, у меня язык как у кошечки, но мы обязательно что-нибудь придумаем, - игриво ответил я.
Магазин был быстро, и добрались мы до него буквально за несколько десятков шагов. Проводив взглядом столь неожиданно возникшую потенциальную любовницу, я задумался. Да, перспектива наконец то переспать хоть с кем-нибудь женского пола манила, настолько что я в настоящий момент проявлял самую натуральную неразборчивость. Пока она заигрывала со мной — я отвечал. Но сейчас в голову лезли ее недостатки. Болезненность, выдававшаяся и запахом, и внешностью, не смотря на маскировку косметикой. Я совершенно четко понимал что она завсегдатая кожно-венерического диспансера, и вполне возможно самая настоящая нимфоманка. И вместе с тем, кто еще решится завести со мной столь краткосрочное отношение за один вечер ведущее к сексу? Тем более болезненность не несла признаков болезни, она лечилась во время, и добросовестно, это была своего рода усталость организма, которому пока везло подхватывать легко излечимые формы передающихся половым путем заболеваний. Гондон понадобится точно. И уж точно она обойдется без моего язычка.
Стоит ли мне так рисковать? О моя противоречивая натура, сейчас я начинаю искать поводы для бегства от ситуации которую совсем недавно создавал другому человеку! Проклятье, это мой возможно единственный шанс потрахатся на ближайшие месяцы. Могу ли я упускать его? Да, могут быть последствия, но когда еще выпадет столь удобный случай? А каковы ее мотивы? Она следила за мной, я вновь оказался столь небрежен, что позволил слежку. Она видела как мне отказывали, вряд ли она знала насколько наглым и шокирующим было мое предложение, и со стороны это могло сойти и за более очевидный отказ после ухаживаний, или разрыв отношений. Таким образом у нее может быть теория о том, что у меня уже был секс с той девушкой, отсюда и очевидная возможность воспринимать меня как мужчину с которым возможен половой акт. Причем крайне необычного мужчину, мужчину подобному которому вряд ли доведется встретить. Может ли для женщины побудительным мотивом для секса стать именно необычность партнера? Почему бы и нет? Да, это выглядит девиацией, сильнейшим извращением в обществе где женщины принято добиваться, но возможно все.
А что если это опять бандитская уловка? Как тогда, когда меня заманили клофелинщицы? Тогда я получил пулю в спину, хорошо хоть сквозь тушку одной из бандиток, что и спасло меня от серьезной раны, но потрепало меня знатно, и вообще ситуация была опасной. С другой стороны опасной она больше была из-за наличия полиции, с ее излишне решительными действиями, так бы я вышел под прикрытием заложницы, и поминай как звали. Да и сейчас, не лишне быть осторожным. Если почую в ее квартире хоть кого-нибудь лишнего, немедленно валю прочь, вот и все. Риск? Ну, а что мне, упускать шанс сам текущий в руки?
«Записывающее устройство зря не взял».
Проклятье, точно. Может телефон? Там функция диктофона то есть, но я и понятия не имею на сколько его хватит. Ну, ну не станет же она на самом деле писать на меня заявление? Или попытается шантажировать? Совершеннолетняя она по крайней мере точно. Да и как это будет выглядеть? Проник в дом без следов взлома, и изнасиловал без характерных травм? Потом, потом, все потом. Она идет.
Первый взгляд по выходу из магазина чуть волнующийся, но обретший уверенность когда она увидела меня. Она опасалась что я уйду. А какова причина опасения? Все ее поведение могло вполне объяснятся моей теорией о ее нимфоманстве, и стремлении максимально разнообразить свой половой опыт. Это подтверждалось особенностями ее внешности, имеющей следы тщательно замаскированных перенесенных заболеваний, и истощения беспутного образа жизни, подтверждалось тем фактом что менее суток назад у нее был половой акт. Хотя это весьма интуитивная догадка, для достоверности ей требуется отсутствующий у меня опыт обнюхивания людей с известным временем от занятия сексом. Моя внешность никак не может свидетельствовать о доходе, делающем меня целью мошенников и грабителей. На мне нет дорогих элементов одежды или ювелирных украшений, а для среднестатистического ума предположение о высокой стоимости модификации, и следовательно богатстве ее обладателя зарыто очень глубоко, и требует целого ряда взаимосвязанных предположений об увиденном.
- Что задумался? - Спросила тем временем она, махнув пакетом с бутылкой, - ты всегда такой задумчивый?
- Да вот, надо бы хлоргексидина купить, или что-то наподобие.
- Да не волнуйся, - женщина хитро подмигнула мне, - у меня есть все.
- А ты у нас любительница, м? - Я вновь наклонился, касаясь ее виска носом, в попытке изобразить поцелуй.
- Ты же не рассматриваешь сладострастие как порок? - Насмешливо ответила она.
- Следовал бы я путем порока порицаемым моей натурой? - Столь же иронично ответил я, подстраиваясь под ее манеру речи.
- Сложно разглядеть истинно свободную натуру, в этом нагромождении ханжества что окружает нас, - ответила она, - а ты мог бы понести меня на руках?
Удивившись такой просьбе, я все же подхватил ее на руки, и легко понес. До реакции встречных дела мне не было уже совершенно никакого, все внимание занимали странности ее поведения, в которых я напряженно пытался выявить признаки предупреждающие об опасности большей, чем гусарский насморк.
- Но стоит ли удивляться этим признакам в том, кто пошел на эксперименты с собственным телом не взирая на жалкие мнения окружающих? - Заметил я, идя с ней на руках. Груз действительно казался совсем легким, вряд ли больше шестидесяти кило. Да и умещалась она в моих лапах весьма легко. Надеюсь она достаточно разработана, чтобы обошлось без травм?
- Ох, давненько меня никто на руках не носил, - томно сказала она, пытаясь обнять меня за шею. Получалось не очень.
- И как ощущения? Нравится?
- Очень.
- Завидую, вряд ли найдется кто-то способный поносить на руках меня, - картинно вздохнул я.
- Бедненький, - ответила она, погружая руку в шерсть моего загривка.
- Кстати, а как тебя зовут то?
- А какая тебе разница? Ну хочешь, называй Жульетой. А я буду называть тебя Зверем, идет?
- Ха, какое забавное имя. Любишь анонимность, да? - А куда она меня ведет? В свою ли квартиру, или какой-нибудь потенциально опасный притон? - Будь по твоему. Только помни, звери могут быть кусачими, ря! - Я игриво рыкнул на нее, на что она рассмеялась, и сказала:
- Ладно, ладно, ставь меня на землю. Вон тот дом, - она кивнула на дом по соседству. Я поставил ее, направился вслед за ней к подъезду, снабженному домофоном. Мне опять пришлось нагибаться чтобы войти в дверь, и мы зашагали по лестнице на второй этаж.
- Вот тут, - сказала она, открывая выглядевшую достаточно хорошей дверь. Крашенный под дерево металл отозвался звоном, и на этот звук ответило шуршание за соседней дверью, а затем и старушечий голос:
- Женька, бл…дина, опять кобеля привела, спать не дашь? Я милицию вызову если опять всю ночь е…аться на весь дом будете!
- Не обращай внимания, - отмахнулась покрасневшая от неожиданности «Жульета», - вечно она ворчит.

- Я предпочитаю чередовать, - ответил я, пожирая ее взглядом. Хороша, все же хороша. Округлые, пухлые груди размера третьего. Ярко выделяющиеся большие соски. Да, чуть свисают, можно заметить небольшие морщинки, но все равно выглядит аппетитно. Животик так же немного полноват, но умеренно. Жировая прослойка смотрелась красиво, смягчая очертания тела, но не превращая их в уродливые свисания. Темный треугольник в паху был аккуратно подстрижен, мой взгляд замер на ее влагалище, и я сглотнул слюну. Все же видеть на экране это одно, а в живую, тем более когда я чувствую запах…
- Боже, какой-же ты огромный, такое чувство что ты вырос еще больше пока я мылась, - сказала она, подходя вплотную, и прижимаясь ко мне, словно желая ощутить мой мех всем своим телом, оценить такое, непривычное тактильное впечатление. Мой пах упирался ей в живот, а ее лицо доставало мне лишь до груди, и она погрузилась им в мою шерсть.
- Это просто пушистость, - ответил я, - футболка скрадывала ее, прижимая мех.
Мои руки коснулись ее спины, подушечки пальцев скользнули по влажной коже, утопли в мягких бедрах, и я приподнял ее, скрадывая разницу роста. Я держал ее одной рукой под зад, другой за спину. Мой чехол касался ее паха, но член отказывался покидать убежище, и ознакомится с вратами в которые собирался войти.
- Ой, ой, ой, - взвизгнула она, - тише, ты колешься.
- Извини, - ответил я, отпуская ее. Кажется задел таки когтями.
- Ничего, продолжим в кроватке? Только пять минуточек, - она выскользнула, вышла из кухни. На секунду я испугался что она зайдет в комнату, поделает что-нибудь на компьютере, и увидит идущую запись, но я услышал что она прошла в другую комнату. Я отключил газ, попробовал суп. Чуть перегрет, но плевать. Я отхлебнул из кастрюли точно из кубка, спеша насытить себя, вытер рот, который таки облил супом, затем опустошил бутылку, почти не чувствуя от волнения вкуса, и вскрыл вторую.
С ней, и с последней бутылкой в руках, я неслышно скользнул в спальню, подошел к кровати, и поставил бутылки на тумбочку рядом с ней. Из тумбочки доносились странные запахи, и открыв ее я обнаружил целую коллекцию секс-игрушек, в том числе и пару дилдаков способных посоперничать с моим членом в размере, что несколько успокоило мои опасения по поводу ее здоровья. Услышав ее шаги, я поспешно закрыл дверцу, и сел на эту огромную, двуспальную кровать. Чуть покачавшись на ней, я убедился что она точно выдержит мой вес, вопрос только справится ли с динамичными нагрузками, и обернулся к двери.
- Ты уже здесь? - Удивленно сказала она, - а я то так надеялась встретить тебя возлежа на этом ложе.
- Значит я смог удивить тебя? - Хитро сказал я ей, погрозив пальцем.
- Немножко, - ответила она, входя внутрь под мелодичные звуки Шопена, и распахивая на себе легкий халатик, в котором видимо и хотела меня встретить. Я посмотрел на ее бюстгальтер, неведомым образом прибавлявший ей размер, на чулки и туфли с каблуками, и поднялся, снимая с кровати покрывало.
- Зачем тебе это? - Сказал я, - разве между нами стоит быть лишним тряпкам? Особенно этому нейлону с его резким запахом?
- Извини, - ответила она, на ходу оставляя свои туфли у входа, легкими движениями ног, и снимая чулки, - обычно мужчинам нравится кое что открывать и самим.
- Я бываю немного неаккуратен с тонкими застежками и крючками, - сказал я, кладя сложенное покрывало на стул у стены, и показывая ей свои пальцы.
- Ничего, - она завороженно посмотрела на меня, и поддев пальцами лямки бюстгальтера, сказала, - этого мне не жалко.
- Тогда иди ко мне, - ответил я, сам шагнув к ней. Я протянул руки к ее бокам, прошелся подушечками пальцев по нежной коже, поддел кончиками когтей лямочки. Они распались, и ткань соскользнула, обнажая ее груди. Женщину затрясло от моих прикосновений, она протянула руки, кладя их на мои, и закрыла глаза. Она взволновалась, ее дыхание участилось, и опасаясь ее испуга, я сказал:
- Ты в порядке? Если ты дашь мне пару минут, я могу обмотать когти ватой, или лейкопластырем, или чем-нибудь таким…
- Нет, - оборвала она меня, - прикосновение этих лезвий… Так возбуждает… Только осторожнее, ладно? Не порань меня слишком серьезно.
- Я привык быть осторожным с ними, - ответил я, касаясь своим ртом ее губ, и надеясь что запах вина и борща скрывает запах сырого мяса надежно. Она ответила на подобие поцелуя, обходя своими губами мою пасть по всей ее длине до которой дотягивалась, и желая помочь ей, я потянул ее на себя, опрокидываясь на кровать. Жульета задергалась, наползая на меня, и продолжая целовать мою пасть, мои руки блуждали по ней, лаская подушечками пальцев и ладоней, чуть щекоча кончиками когтей, и под этой необычной лаской она вздрагивала, и прижималась ко мне все сильнее, вцепляясь в мой мех руками. Ее тело дрожало от возбуждения все сильнее, и она постанывала, извиваясь на мне. Однако мой член упрямо отказывался вставать, и наконец настал тот момент, когда она чуть отстранилась, глядя на меня.
- Я немного волнуюсь, - застенчиво ответил я, улыбаясь ей. Тень понимания мелькнула на ее лице, и она сказала:
- Тогда я помогу.
С этими словами она скользнула вниз, и я задумался о том, как же это выглядит со стороны. Я настолько огромен, что она вынужденна практически путешествовать по мне. Она соскользнула с кровати, обняла мои бедра, каждое из которых было наверное с нее саму толщиной, вцепилась в шерсть, и настойчиво потянула, заставляя меня скользнуть следом так, чтобы мой хвост свалился с кровати, а ноги встали на пол. Я оперся на локти, приподнялся в полусидячее положение, глядя на нее. Ее руки сжались на скрывавшем желаемое чехле, и пальчики заиграли по мохнатой шкуре, пробуя это необычное приспособление, и пытаясь оттянуть кожу чтобы разглядеть член. Найдя окончание кожи, она прильнула к нему губами, пробуя на вкус это отверстие, и нащупывая в нем язычком член. Такое прикосновение отзывалось во мне жаром, я рефлекторно сдвинул ноги, сжав ее бока коленями, и она замерла, заскользив руками по моим ногам.
- Тише, тише, ты раздавишь меня, - выдохнула она, вновь возвращаясь к своему занятию. Я ослабил эти тиски, и откинулся, прикрыв глаза, и просто наслаждаясь ощущением. Эта игра, это чувство гладкого, теплого, влажного на моей самой чувствительной плоти наконец возымело эффект. Я почувствовал пульсацию, почувствовал как крепнет мой член, выбираясь из своего заключения, а затем меня обожгло, точно по нему прошлись наждачкой. Я зашипел, резко сел, и сказал:
- Не пальцами, не сухими пальцами.
- Прости, - отстранилась она, вновь стиснутая моими коленями, - я сейчас, я возьму смазку?
- Да, извини, - я разжал ноги, отпуская ее, и поднялся следом за ней, - милая, - я взял откупоренную бутылку, отхлебнул из горла и продолжил, - буквально пару минут, я схожу в туалет по маленькому? Может это мешает?
- Да, да, да, конечно, - ответила она, потирая бока, но все же ее голос дрожал, а взгляд горел желанием несмотря на все эти неудобства. Я вышел из комнаты, направившись в туалет, откинул там крышку, привычным образом схватился за чехол, направляя им член, облегчился и смыл воду. Правда вышло не так уж и много, это было скорее отговоркой, чтобы получить немного времени. Я заглянул в ванную, выбирая среди шампуней и пен для ванн подходящее, привычно пробуя сперва языком, чтобы не щипало слизистую, затем открыл воду, и принялся онанировать. Я прошелся сперва сухими пальцами по чехлу, вновь добиваясь этого начального возбуждения, затем смочил пальцы пеной, и стал ласкать уже ими. Привычные методы наконец вызвали мою эрекцию, похищенную волнением, и пройдясь по члену во всю его длину мылом, я смыл эту смазку водой, и отправился обратно в комнату.

>>111160
- Я немножко взял себя в руки, извини, просто сухими пальцами действительно неприятно. Да и разве я мог предложить тебе не мытый плод? На чем мы остановились? - Сказал я, глядя на то как она трет ладони, размазывая какой-то гель, тюбик которого лежал на тумбочке. Она замерла, глядя на мой алый орган, и сказала:
- Да, я понимаю, почти все сплошная головка, извини, я буду осторожнее. Ложись так же, давай продолжим.
Я вновь устроился на кровати. Моя поясница находилась там где она обрывается, хвост свисал вниз, а голова лежала на так и не разложенном одеяле. Жульета опять пристроилась между моих ног, поддержав падающую эрекцию на этот раз куда более мягкими пальчиками, а затем коснулась меня языком, пройдясь по всей длине до самого заостренного кончика, с которым она принялась играть, облизывая конус со всех сторон. Ее руки требовательно надавили на мои бедра, заставляя раздвинуть их, прошлись по яичкам, погладили основание хвоста. Шаловливые пальчики прошлись по анусу, скользя по колечку, но не заглядывая внутрь, лишь чуть надавливая. Ее губы ласкали головку, пытались обхватить ее, но видимо позиция была не слишком удобной, и она отстранилась, и схватив меня за шерсть на боках, потянула на себя, вынуждая сесть. Я перехватил ее руки, аккуратно взял в левую ее ладонь, и принялся возить по скользкой коже мясистыми подушечками правой руки, облачая их в смазку. Она посмотрела на это, потом подставила мне и вторую свою руку, позволив собрать слизи и с нее, а затем опять нырнула к моему члену, на этот раз обхватывая его куда больше. Правда обжимало его лишь кольцо ее губ, все же что оказалось в ее рту — терзалось только языком, да разве самый кончик касался ее верхнего неба. Моя соблазнительница явно боялась нарушить очарование неосторожным касанием резцов, и желая отплатить ей за то удовольствие что она дарила мне, я перегнулся через нее, укутывая ее голову шерстью моего брюха, и протянул свою руку через ее спину, кладя ладонь на задницу, а пальцами нащупывая влагалище.
Она задышала еще чаще, задрожала, поняв что я хочу сделать, но явно преувеличивая задуманное. Я почувствовал ее страх, смешанный с желанием, почувствовал что контраст этих чувств был настолько ярок, что я мог быть уверен в том, что останусь в ее памяти не смотря ни на прошлых ни на будущих партнеров. Она испугалась что я войду пальцем, когтем внутрь нее. Она боялась что я самым жестоким образом разорву ее влагалище, и вместе с тем что-то внутри нее хотело такого. Хотело, потому что она не отстранилась в испуге, и не попыталась остановить меня. А возможно она и понимала что я тоже ее заложник, и мой член находится в опасном окружении ее зубов. Я коснулся ее промежности только мясистой подушечкой, пытаясь нащупать эту горошину под названием клитор. Сразу найти его не удалось, первой моей находкой была влажная, скользкая щелочка, податливо принявшая мой палец. Острый кончик когтя чуть касался кожи над этой щелью, но лишь самую малость. Затем, идя по этому пути к ее животу, я наконец обнаружил некое уплотнение, и по тому как сжались ее бедра, понял что достиг желаемого, и замурлыкал, лаская ее там пальцем. В ответ на это она удвоила свои усилия, облизывая мой член все полнее, и заглатывая его все глубже. Я почувствовал пульсацию и жар, почувствовал как развязка приближается, но она тоже это почувствовала, и лизнув напоследок мое острие, отстранилась, и хриплым от возбуждение голосом, сказала:
- Подожди, ты так утопишь меня. Хватит. Давай оденем твоего аквалангиста в скафандр, и исследуем разбуженные тобой глубины.
- Нет, нет, нет, - замурлыкал я, все же отступая перед ней, и позволяя выскользнуть из под моей руки, хотя и продолжал играться кончиком пальца с ее клитором, - продолжай, давай разок выстрелим так.
- Это, - она посмотрела вниз, - это лезвие, прямо около… Прямо там… Боже, это так пугает и так возбуждает, я, я сейчас… - Она резко отстранилась, к моему разочарованному шипению, но почти сразу вернулась ко мне с презервативом, и поддержав эрекцию несколькими движениями языка от самого чехла до кончика, стала натягивать резинку на член. Я прикрыл глаза, позволяя ей делать все что она хочет. Облачив пенис в презерватив, она потянула меня за руку. Я посмотрел на нее, чуть приподнялся, забираясь на кровать повыше, но к делу она приступила не сразу, некоторое время разглядывая мои пальцы, когти на них, и касаясь их своими руками. Затем же она насела на меня, и вырвав свои руки из плена, я пленил ими ее груди, лаская их большими пальцами, и щекоча остальными подмышки. Она оперлась своими руками на мои, надвинулась, и стала осторожно наседать, охватив меня широко раздвинутыми ногами.
Чуть поерзав, и случайно уколов себе кончиком моего члена анус, она не стала рисковать, и направила его по нужному адресу рукой, после чего стала осторожно насаживаться, пробуя свои силы против такого вторжения. Скользила она на удивление легко, хотя резинка и смазывала мои чувства, в сравнении с ее работой ротиком. Я придерживал ее, не давая провалится слишком уж неожиданно, и где то на середине пути она издала стон, но не остановилась в своих исследованиях, пока с торжествующим криком не одержала победу, поглотив меня полностью. Поняв что испытание прошло успешно, я ответил, двинув задом ей на встречу, и от этого толчка она приподнялась лишь только для того, чтобы опустится вновь. Я вновь замурлыкал, принимая ее, а спустя несколько фрикций вдруг резко удержал ее в верхнем положении. Мой разум даже сквозь пелену алкоголя и возбуждения обожгло крайне неприятное воспоминание о видеоролики, в котором мужчине в подобном положении был сломан член, когда оный орган выскользнул из влагалища его партнерши, оперся куда-то в бок, и принял следующим движением весь ее вес на себя.
- Что-то случилось? - Спросила Жульета, недовольная задержкой.
- Знаешь, теперь моя очередь, - ответил я, и притянув ее к себе, прижал к груди и перевернулся, приподнимаясь. Удерживая свою испуганно пискнувшую пленницу, почти укутанную моей шерстью, я забрался глубже на кровать и уложил ее на спину. Затем лег на нее, накрыв ее голову своей мощной грудью, и замер, наслаждаясь этим чувством женщины под собой. Спустя несколько секунд она дернулась, намекая что ей тяжеловато, и я чуть отстранился, опираясь руками на кровать. Мои руки лежали по сторонам от моей головы, а она откашливалась и смеялась:
- Ну же Зверь, ты меня так совсем раздавишь.
- Где твои ноги? Почему их нет вокруг меня, - спросил я, и продолжая смеяться, она обхватила меня ими насколько смогла, и я вошел в нее, осторожно разведывая обстановку. Она вновь громко застонала, протянула руки, впиваясь в мех на моей груди, и воспользовавшись этим, я скользнул руками под нее, отрывая ее от одеяла. Теперь она была в моей власти полностью, и я сам выбирал темп. Она вскрикивала при каждой фрикции, хотя начинал я очень медленно. Мне оставалось только жалеть что мое лицо не напротив ее, и я не могу прижаться к ней щекой. Ее лицо так и терялось где то на моей груди, утопленное в шерсти, о которую она жадно терлась щеками, и даже сосала ее. Ее ноги никак не могли найти опоры, я был слишком большой чтобы она могла ими обхватить меня, и мне пришлось подцепить одну из них хвостом, чтобы женщина не теряла опоры. Одной рукой я поддерживал ее под спину, слегка царапая кожу кончиками когтей, второй обхватил голову, столь полно, что мои пальцы лежали у нее на висках. Мое возбуждение нарастало все сильнее. Я ускорялся, доводя и себя и ее до вершин блаженства, хотя и обнаруживал что мое возбуждение растет слишком медленно. Виной ли тому привычка к онанизму, снизившая мою чувствительность, или же презерватив, мешавший в полной мере насладится действом, а может острая нехватка темпа. Я хотел быстрее, хотел ускорится еще сильнее, но был вынужден сдерживаться в опасении смять хрупкого человека в своих объятиях, превратить ее в изуродованную куклу с переломанными костями, и потому был вынужден ускорятся соизмеряя свою силу. Оттягивание момента разрядки в чем то было приятным, этот медленно растущий жар, эта пульсация, это великолепное чувство приближения, все это восхищало, но ничего из этого не могло сравнится с разрядкой.

>>111161
Жульета кончила первой. Если меня сдерживала осторожность, то она могла отдаться мне полностью. Ее опыт и разработанность позволяли ей не терзаться болью от меня, и вместе с тем я вероятно был для нее редким экземпляром способным еще удивить своим членом, а множество новых факторов, ощущение меха повсюду, тревожащий, сладкий страх перед хищником держащем ее в когтях, мазохистское ощущение себя жертвой, и вместе с тем ощущение власти надо мной и моей чуткости к ее желаниям, дали ей разрядку намного раньше меня, и она с криком выгнулась в моих лапах. Я и сам почти кончал, чувствуя как намокла моя шерсть в паху от ее выделений, запах которых возбудил меня еще сильнее, заставив сжать ее в объятиях так, что она задергалась, задыхаясь. Я ударился в нее с желаемым мне темпом, и от столь резкого возрастания интенсивности она казалось кончила еще раз, захрипев стиснутыми мной легкими. Еще несколько фрикций, и…
В двери зашумел ключ.
Я замер. Вопреки той ситуации в которой я находился, вопреки возбуждению, занятию сексом и готовности вот вот кончить, при звуке сулящем опасность я замер, подчиняясь своей осторожной, пугливой природе. Ключ провернулся, скрипнула дверь. Я разжал объятья, выпуская тяжело задышавшую Жульету, томно развалившуюся на кровати, и продолжающую лениво играть пальцами в моей шерсти. В презерватив дезертировала одинокая капля предэякулянта.
- Боже, ты божественен, - бормотала она, не замечая что вот я то совершенно еще не закончил, и более того, уже вряд ли закончу. Неожиданное вторжение с одной стороны охватывало меня страхом, а с другой стороны, лютая злоба распаленная вином закипала во мне. Я слышал как дверь распахнулась, и какой-то мужчина зашел внутрь, и сказал:
- Женя, ты спишь? Я дома.
- Ой, ну кто там еще, - лениво отозвалась Женя, выползая из под меня. Это что, ее муж? Я резко поднялся, чувствуя как дернулся почти пустой презерватив на моем опавшем члене, частично затянутый в чехол. Эта бл…дина замужем? И этот подкаблучник не мог прийти парой минут позже? Самой же Женке было на все глубоко плевать, ее только что хорошенько оттрахали, и она находилась в полном блаженстве, в отличии от меня. Я не кончил!
- У тебя кто-то есть? - Донеслось из за двери. Ублюдок, ты сейчас узнаешь кто тут есть. Одним прыжком оказавшись у двери, я резко распахнул ее, и схватил обалдевшего мужика за ворот теплой куртки.
- Ты что за х…й тут явился? - Заорал я на него, вскинув почти к самому потолку. Он заорал в ответ, брыкаясь и отбиваясь от меня руками и ногами, причем ногой умудрился таки зарядить мне по паху, и зашипев от боли, я обрушил ему кулак на лицо, совершенно не стесняя сил.
Будь его голова рядом со стеной, и от такого удара она лопнула бы, разбрызгав мозги вокруг. Будь это прямой удар, и я свернул бы ему шею, проломив заодно голову. Но удар пришелся вскользь, по щеке. Этого тоже хватило, мужчина резко затих, закатив глаза, и обмяк у меня в руке. Его щека окрасилась алым, шерсть под такой нагрузкой ободрала его. Я разжал пальцы, он кулем рухнул мне под ноги, и застонал. Я тупо уставился на него, меня продолжала душить злоба, но где то внутри ее сменял страх от того, что я чуть не убил его.
- Леня? - Она наконец добралась до двери, и заглядывала внутрь, - Леня, ты чего?
- Что за Леня, бл…дь? - Ответил вместо него я, резко оборачиваясь, и сдергивая мешавшийся презерватив. Но мне она не ответила, кинувшись к лежащему на полу мужчине, и подхватывая его.
- Ты его убил! Ты убил его! - Испуганно заорала она, игнорируя и тот факт что он стонал, и тот факт что он открыл глаза, тупо уставившись в пространство. Я тяжело смотрел на ее истерически вопли, чувствуя что еще немного, и она получит пощечину когтями, и чтобы избежать этого, развернулся и вышел в комнату, захлопнув за собой несчастную дверь, петли которой и так слегка выдрали саморезы из косяка. Подойдя к бутылке, я осушил ее до дна, пытаясь заглушить злобу вином, как ни странно это помогло, и в голове разлилась тяжесть. Похоже доза таки взяла свое.
«Не стоит сохранять эту запись, слишком резкий переход от его вопроса к твоей агрессии, без нее будет возможным утверждать что он кинулся с оружием из ревности, и удар был самозащитой».
- Да заткнись ты еще, - рявкнул я вслух, но тем не менее подошел к компьютеру, останавливая запись, и отказывая файлу в сохранении. Затем стал зачищать историю браузера, прислушиваясь к завываниям шлюхи вокруг своего муженька, который похоже оклемался, и пытался встать, снеся этой попыткой вешалку. Оторвавшись от монитора, я выглянул за дверь, убедившись что мужик действительно очнулся. Правда шатало его так, что он не мог стоять на ногах даже при помощи бабы. Щека теперь густо посинела от смачного кровоподтека. Заметив меня, Женька заорала:
- И что ты сделал, мудила? Что ты сделал бл…дь?
- Это что за х…й, и какого х…я он вламывается сюда прямо когда я е…у тебя? - Сурово спросил я.
- Сожитель мой бл…дь! - Ответила она, - ты сдурел что ли ему в е…ало бить?
- Скажи спасибо что кулаком а не когтями.
- Спасибо бл…дь что покалечил а не убил!
- Да на здоровье! - Ответил я. Сожителю же до всего происходившего явно не было дела. У него сейчас основные проблемы были внутри головы, и судя по всему мужчине было очень и очень плохо. Я вспомнил как сам отлеживался после сотрясения мозга, и поперся на кухню, кинув дорогой:
- Дверь закрой.
- На х…й пошел отсюда! Пошел на х…й сказала! - Крикнула она мне вслед, продолжая стенать вокруг мужика. Я распахнул холодильник, смотря что там есть внутри. В морозилке было полно наледи, и взяв со стола пакетик, я принялся наскребать ее внутрь когтями. Завернув полученный холодный компресс из завязанного пакетика со льдом в полотенце, я вернулся в коридор, где женщина все еще суетилась вокруг мужчины, зачем то пытаясь его поднять. Я оттолкнул ее, и приложил компресс ему к голове, со стороны удара. Тот вяло поднял руку, то ли пытаясь отмахнутся, то ли пытаясь принять помощь в поднимании, не замечая что его бл…додомкрат уже сидел голой жопой на полу, но почуяв на лице холод, прижал его рукой.
- Баба — дура, бл…дь, - сказал я, - как выть — так первая, а как реальную первую помощь оказать, так мне горбатится, раздень его что-ли, да в постель отлеживаться.
Я вновь вышел, готовя второй компресс тем же образом. Пока я возился на кухне, она действительно умудрилась разуть его, стянуть куртку и вязанную шапку, и теперь возилась со штанами.
- Женьк, а это что было? - Заторможено спросил он. Я подошел, кинул сверток ему на живот, и подхватив на руки потащил в комнату, прямо на ту кровать на которой только что трахал его жену.
- Ты кто? - Удивленно спросил он, глядя на меня расфокусированным взглядом.
- Е…рь твоей жены, - ответил я, укладывая его на кровати, и пристраивая второй холодный сверток на голову.
- Это Женки что-ли? А драться что? - Все с тем же удивленным выражением ответил он.
- Бухой потому что, - беззлобно ответил я, в чем то пораженный его реакцией на все происходящее.
- А, ну это, бывает, - сказал он заплетающимся языком, - будь другом, принеси тазик, блевать тянет.
- Сейчас, - ответил я, и вышел в коридор, где меня дожидалась его жена.
- Иди на х…й отсюдова, - зашипела она на меня, вцепившись мне в шерсть, и пытаясь тащить в сторону все еще не запертой двери. Видимо она не совсем понимала что тогда я поддавался. Я аккуратно взял ее за волосы, поднял, вызвав оглушительный визг, и отнес в ванную.
- Муженьку в тазик воды налей, пока я одеваюсь, - меланхолично сказал я ей, и захлопнул дверь.
- Он мне сожитель, - рявкнула она мне вслед, но тем не менее завозилась. Под звук набираемой воды, я принялся одеваться. На этот раз мы закончили практически одновременно, и я натянул футболку как раз когда она вышла с тазом.
- Ты все еще здесь? - Зашипела она.
- Ухожу уже, - ответил я, выходя в открытую дверь, и захлопывая ее за собой. Она соизволила запереть за мной, не смотря на то, что ее ждал нуждающийся в ее помощи муж, и я пошел прочь. Когда я стал спускаться по лестнице, за моей спиной распахнулась дверь старухи, я услышал плеск, а затем меня окатило целое ведро грязной воды.
- Да ты ох…ела сука старая! - Взревел я, резко разворачиваясь. Поподробнее разглядев меня, толстая бабка заорала, швырнула в меня пустым пластиковым ведром, которое разлетелось вдребезги от взмаха моей руки, и захлопнув дверь скрылась в квартире, вопя что ее убивают.

>>111162
Ее опасения были вполне актуальными, поскольку в ярости я одним прыжком подскочил к ее двери, и с такой силой врезал по ней ногой, что она треснула. К счастью она не разлетелась, деревянная дверь треснула судя по всему от имевшегося в ней сучка, разойдясь примерно наполовину, от нижней части до середины. Я замер, тяжело дыша и глядя на нее. Внутри все кипело, но понимание того что дав волю гневу я только сделаю хуже, медленно разрасталось, позволяя воле взять верх над эмоциями.
Я услышал возню за дверью столь поспешно покинутой мной квартиры, она открылась, и Женька швырнула в меня мою трость, с криком:
- И палку свою забери!
После чего захлопнула дверь, но характерные звуки говорящие о том что ее сожителю таз все же пригодился, я услышал. Трость я поймал, хотя она и довольно болезненно попала по костяшке пальца, и рявкнул ей вслед:
- Холод ему приготовь, и чтобы через тряпку был!
Затем я рванул вниз по лестнице, пытаясь сдержать гнев до того момента, как расстояние станет дополнительным сдерживающим фактором. Выскочив на улицу, я резко отряхнулся, разбрызгивая воду. Но футболка вымокла практически насквозь, я стянул ее, стал отжимать и обстукивать об столб. Затем глянул по сторонам, убеждаясь что вокруг никого, и точно так же поступил со штанами, вынув предварительно из них документы и телефон. Затем мне пришла в голову мысль что эта бабка может вызвать полицию, и у нее даже есть повод, потому я быстро оделся и бросился прочь.
Старая ведьма, водой то зачем? Ну молодец, теперь осталась без ведра, и с треснувшей дверью. Как же все паршиво то вышло, а? Ну немного не хватило. Самое обидное в том, что она то кончила, возможно и пару раз. В паху до сих пор шерсть мокрая от нее. Почему она, а не я, блин? И какого хрена ее муженек не мог припереться десятью минутами позже? Чуть череп ему не раскроил. А если бы раскроил? Она то оказалась бы свидетельницей. Пришлось бы и ее кончать. А что потому? Трупы где прятать? В ванной консервировать? Закидать туда тела, прикрыть сверху чем-нибудь плотным, например разобрать мебель, накрыть крышкой шкафа, и уплотнить клеем, или скотчем, или замазкой, или что там нашлось бы. Гнилостные газы ушли бы по канализации, главное как следует загерметизировать сверху. Нет, такое сработает только если есть уверенность что квартиру не будут посещать годами. А там опять же, следы могли остаться. Поджог? Поджог не скроет разбитый череп, разве что выбросить трупы из окна, в надежде что травмы спишут на падение с высоты совершенное в стремлении спастись от огня. То же не то, любая экспертиза бы установила несоответствие. Спрятать тела? Единственный выход, пропали без вести, и все тут. Но легко сказать, куда? В незнакомом городе, где я не знаю ни пустырей, ни тихих ходов? Сожрать двух человек так быстро тоже не реально. Словом, я действительно не знаю как бы мне пришлось избегать ответственности.
Но не смотря на все, злоба не проходила. Я бежал со всей дури, с силой вбивая ноги в землю, благо сейчас была глубокая ночь и улицы безлюдны. Во мне все кипело, и попадись мне на глаза стайка бродячих собак, на утро местная газетенка сверкала заголовком об ужасной бойне. Но то ли санитарные службы здесь все же работали, то ли у местных загрызли чьего-нибудь ребенка, и они лично решили провести зачистку, но следа мне дорогой не попадалось. Отдельные запахи собак были скорее свойственные домашним питомцам, ради того чтобы убедится в этом я время от времени резко останавливался, и припадал к земле.
Вскоре я обнаружил что пришел практически к тому самому месту где сегодня днем у меня была стычка с местной гопотой. Правда, это место, вот те самые дома, деревья. Где-то здесь. А снегопада то сегодня еще не было. Я остановился, чувствуя как злоба внутри обрела цель. Ну ка ребята, один из вас поделился со мной вещичкой, так что его запах я запомнил очень хорошо, а теперь давайте поговорим с вами по одному. Я воровато огляделся по сторонам, и припал к истоптанному снегу в поисках знакомого запаха.
Выслеживание. Оно чем то возбуждало меня, пробуждало какие-то инстинкты, идущие в комплекте к обостренному обонянию. Я очень быстро взял след, не смотря на целую кучу запахов иного рода. Это чем то походило на то как находишь взглядом определенный узел на огромном чертеже, выделяя его взглядом из множества иных форм, или так же взгляд зацепляется за определенное слово в странице текста. Конечно обоняние имеет совершенно иную природу нежели зрение, оно расплывчато и нечетко, оно туманно и изменчиво. Этот след, я не мог определять его вектор сразу, приходилось блуждать вокруг в поисках изменения концентрации запаха, словно попытка нащупать паропровод в стене, водя по ней руками в поисках самых теплых участков. Но самым потрясающим было то, что именно нужный мне запах выделялся над тысячами иных, так же отчетливо, как можно было бы разглядеть алый узор на фоне переливов синего. Стоило только концентрироваться на нем, поднять его из памяти, и он появлялся.
Я пошел по следу. Нет сомнения, нужные связи в мозгу постепенно уже сформировались, я привык к своему обонянию, и теперь следовало только оттачивать его. Так, куда же они пошли после моего бегства? Вот немного за мной пробежались, потом отстали, постояли немного, и ушли вглубь дворов. Я отслеживал только одного, того у которого отобрал перчатку, но лихорадочно вынюхивал остальных, фильтруя запахи рядом с ними. Сотни попадались на каждой остановке, но они совпадали гораздо реже. Я исходил из предположения что они двигались рядом, и выделял совпадающие запахи, отбрасывая цепочку совпадений в случае если она обрывалась несколько раз. Естественно что разовые исчезновения запахов могли быть случайной ошибкой, такое предположение резко замедляло меня, но отказываться от него я так же не мог. Кто-то из них мог просто отойти в сторону.
Большую помощь мне оказала лавочка у одинокого поля для футбола, когда то огороженного добросовестным забором с сеткой наверху, но сейчас он облупился, был совершенно закрашен кривыми граффити, поверх которых наслаивались матерные надписи сделанные и вовсе маркерами, а сетка проржавела настолько, что в некоторых местах были сплошные дыры. Скамейка же рядом имела то преимущество, что была огорожена своего рода будкой, с дырявой крышей, зато относительно целыми стенами которые могли защитить от ветра, и случайных взглядов полиции. Вот тут то мои мишени и хорошенько посидели, обсуждая видимо увиденное. Пара пустых «сисек» пива было тому подтверждением. Как следует обнюхав все вокруг, я мог уже уверенно утверждать что знаю запахи и двух других. Коме того, меня ждало и новое открытие. Они уходили отсюда и возвращались сюда не раз за сегодня, похоже я наткнулся на их самое любимое место. И самое полезное что мне дало извилистое переплетение их следов вокруг — я выделил их отдельные пути. Они разошлись в разные стороны по одному, эти следы были поярче, и похоже именно так они и завершили сегодня свою прогулку. Я пошел по следу обладателя перчатки.
Мне пришлось миновать пару кварталов, время стремительно убегало, и сейчас наверное уже приближалось к двум или трем часам. Телефон подтвердил догадку, было двадцать четыре минуты третьего, и следовало поспешить если я хотел устроить им что-нибудь веселое и успеть на поезд. По счастью подъезд не стал препятствием, его дверь была пробита неизвестными, и я свободно вошел внутрь, наткнувшись на целое облако запахов мочи, в том числе и мишени. Он жил на втором этаже, и убедившись в этом, а так же в том что он живет один, я замер у двери, продолжая обнюхивать ее. В мой разгоряченный алкоголем и выслеживанием разум стали закрадываться сомнения в том, что мне стоит взламывать дверь. Я походил вокруг, нервно взмахивая хвостом из стороны в сторону, и прислушиваясь к заглушенному храпу из за нее. Ведь проникновение в жилище это все же преступление, а мне и так многое сходило с рук, чтобы продолжать испытывать удачу. Я подошел к разбитому окну лестничного пролета, выглянул на улицу, в поисках возможности подобраться к окну его квартиры, которое находилось на этой стене, и увидел у сараев напротив перевернутую бочку. Мне в голову пришла идея как насолить ему, избежав проникновения, я весело шикнул, и кинулся вниз.

>>111360
Бочка как оказалось вмерзла, и даже моя сила не помогала вырвать ее. Она мялась, скользила, и к тому же шумела, так что я быстро отказался от этой идеи, и пошарив взглядом вокруг, нашел очередную большую пластиковую бутылку из под пива, с которой кинулся в подъезд. Там была батарея у входа, правда из за побитых окон и выломанной двери, она лишь напрасно приближала момент тепловой смерти вселенной, совершенно не поддерживая внутри плюсовую температуру. Зато на ней был спускник для продувки от воздуха, лишенный воротка конечно, но моей лапе это совершенно не помешало. Я зажал вал подушечками пальцев, и с усилием отвернул его, подставив бутылку. В нее плеснула горячая вода, и когда она наполнилась, я закрыл кран, и побежал со своим трофеем обратно, оставив трость в подъезде.
Стоило только облить водой периметр бочки и дать льду подтаять, как она сдалась мне, и с грохотом я освободил ее из плена. Опять воровато оглянувшись, я потряс бочку, выбил из нее ледяную блямбу, и кинул в сугроб, толкая ее точно огромный совок. Она разом наполнилась снегом на половину, остальное я догреб руками, швырнул в нее пустую бутылку, и побежал в подъезд. Вывалив содержимое перед дверью моей цели, я слегка уплотнил сугробик руками, и отправился за новой порцией, опять наполнив дорогой бутылку водой, но оставив у батареи. Вторая порция снега легла уже хуже, как я и предположил, морозный снег с ледяной коркой слипаться не хотел, но расплесканная по нему вода помогла, и я отправился за третьей порцией. Бочка была объемом под семьдесят литров, за пять ходок я замуровал дверь почти на половину, причем низ уже смерзся в ледяной монолит. Представив как завтра его приятели будут матерясь вызволять своего друга из плена, я засмеялся, зажав пасть рукой чтобы не перебудить всех вокруг, и вышел прочь, прихватив трость, и вернув пустую и немного помятую бочку на место.
Провозился я конечно долго, и на улицах вскоре могли начать появляться первые люди спешащие на утренние смены, потому я решил отбросить планы мести остальным, тем более что находил свою выходку весьма забавной. В приподнятом настроении я отправился в снятую мной квартиру, все же не хотелось отдавать деньги зря, да и принять душ стоило. На мне до сих пор ее запах, я хотел смыть его, я хотел смыть ее выделения с меха на моем паху, да и хотел снять столь обидно оборванное в своей разрядке напряжение, что уж там. На улицах действительно уже появлялись первые прохожие, зябко кутавшиеся в теплую одежду, и мало обращавшие внимание на происходившее вокруг, потому добрался я без лишних встреч.
Я отпер дверь, вошел в пустую квартиру. На всякий случай завел телефон на полседьмого, чтобы не опоздать на поезд, и стянув с себя одежду, отправился в ванную. Первым делом простирнул ее, с силой отжав, и повесив сушится у открытого окна в комнате. Конечно она и так обсохла, или подмерзла, но все же водой которой меня облили судя по запаху помыли пол. Не самый плохой вариант правда, если бы та старуха окатила меня содержимым своего ночного горшка, я бы точно разделил славу Раскольникова. А так, я сполоснул одежду, нашел кучу полотенец, и с удовольствием залез в душ, тщательно отмывая себя от всей скопившейся грязи, и время от времени снимая с сеточки слива кучки моего меха. Я сполоснулся пару раз, отжал шерсть, и кое как уселся в маленькой, неудобной ванной, набирая на ладонь какого-то не щиплющего геля. Прикрыл глаза. Все же сам процесс, воспоминания об нем…
Да, я не достиг высшей точки, но заниматься сексом мне понравилось. Моя партнерша была опытной, ее не смутила ни моя внешность, ни мой несколько выходящий за стандартный размер, ни моя нервозность, которую она по мере своих сил преодолела, все же возбудив меня. Так что в целом это был полезный опыт, и по крайней мере я могу надеяться что в следующий раз у меня по крайней мере не будет проблем с эрекцией от волнения.
Воспоминания возбуждали, помогая процессу. Ее тело в моих руках, такое маленькое и нежное, ее игры со мной, ее попытки возбудить меня. Все же день прошел не зря. Ее запах, ее руки погруженные в мою шерсть. Все получилось быстро. Накопленное и нереализованное желание излилось из меня с такой силой, что ее опасения по поводу того что я утопил бы ее, кончив в рот, оказались вполне актуальными.
Еще раз ополоснувшись, я как следует вытер себя полотенцами, и стал мыть ванную. Все же квартирку хотелось бы вернуть в хорошем состоянии, без каких либо следов. Ну, кроме кучи шерсти в мусорном ведре. Фена у меня опять не было, так что в качестве меры дополнительной просушки я применил утреннюю зарядку, несколько скованную из за опасения смахнуть люстру. Да и пол от брызг пришлось потом протереть. Но все же моя шерсть относительно просохла к тому времени как запиликал телефон. Одежда подсохла тоже, и одевшись, я покинул квартиру, оставив ключи как и договаривались.
На улице было уже гораздо люднее. Но все же люди так рано на улице как правило заняты делом, спешат на работу например, и потому я мог почти не опасаться нежелательных встреч. Шел я дворами, опыт той аварии побуждал меня к осторожности, особенно сейчас, когда водители сонливы и их реакция на меня может перейти в ступор. А вызывать новые аварии я не хотел. Хотелось спать. Конечно душ меня немного взбодрил, да и алкоголь из головы почти выветрился, но я все равно с нетерпением ждал когда появится возможность улечься в купе на весь день. Это кстати могло оказаться неплохим вариантом избежать проблем, спать днем, когда активны самые общительные пассажиры.
По пути мне позвонили, и я ответил:
- Алло?
- Матвей, поезд через пару часов, вы не забыли?
- Нет, минут через двадцать уже буду.
- Хорошо, я просто хотел напомнить.
- Ничего, до встречи, - ответил я, сбрасывая вызов. Ну, надо отдать ему должное, он не стал играть роль заботливой мамочки, названивая мне каждые двадцать минут на протяжении всей ночи. Я широко зевнул, пугнув видом своей пасти какого-то прохожего. А поесть бы тоже стоило, но когда? В принципе на вокзале наверное есть буфет, в ожидании поезда там и поесть можно.
Сотрудница отеля на входе посмотрела на меня с ленивым любопытством. Видимо ей обо мне уже рассказали, а сонливость мешала проявлять более живой интерес. Я улыбнулся ей, поднялся наверх к моему номеру и постучал.
- Матвей, это вы? - Раздался вопрос Мартина.
- Да, - сказал я в ответ, и он направился к двери.
- Здравствуйте, - сказал он открыв его, - и где же вы были всю ночь? - Вопрос звучал скорее риторически, поскольку он направился обратно в комнату, зевая по дороге. Чинк уже был одет, успел побриться и привести себя в порядок. Но все же сонливость немного развязала мне язык, и я сказал:
- Да, днем нарвался на подобие драки, умников решивших на меня наехать.
- На вас? - Он обернулся, с искренним изумлением.
- Приняли меня за клоуна в костюме, в общем пришлось побегать.
- Побегать? - Еще более удивленно сказал он.
- Вы думаете стоило вступить в драку с риском свернуть кому-нибудь шею? Да, я от них убежал, правда сегодня ночью оставил одному из них под дверью подарок в виде полутонны заледенелого снега, - я не выдержал, и засмеялся, - надеюсь его приятели не откажут ему в помощи и помогут разбить эту глыбу. Иначе ему придется ждать весны, или выходить в окно, благо что живет на втором этаже.
- Но, как вы его квартиру то нашли? - Спросил Мартин, растерянно разглядывая меня.
- Снегопада сегодня не было, так что по запаху.
- А что, осадки смывают следы?
- Естественно, и если по телевизору вам говорят обратное, то они нагло врут, пытаясь создать мнение что от полицейских собак ни один преступник не уйдет. На самом деле даже стоячая вода собьет след, и он останется разве что на плавучих растениях, а уж хороший ливень и вовсе смоет все без следа.
- Ладно, думаю через полчаса можно выходить.
- Давайте раньше, - ответил я, доставая свой комбинезон и идя с ним в ванну, - хочу зайти в буфет, только вот переоденусь.
- Ладно, - донеслось мне вслед.

>>111384
В ванной я переоделся в комбинезон. В нем мне все же как то уютнее. Надев его, я задумался о бронежилете лежащем в одной из сумок. На первый взгляд идея показалась не такой то и глупой, ведь на вокзале может быть вооруженная охрана, но с другой стороны, выглядеть я в нем буду как какой-то боевик едущий на захват объекта, а стрелять в людном месте охрана вряд ли станет. В итоге от этой идеи я отказался, эх, если бы у меня было что-то способное замаскировать броню.
Пока я собирался, Мартин уже разговаривал в комнате с такси по телефону. Выйдя из ванной, я закинул одежду в сумку, да начал нагружать примерятся к особо тяжелым, чтобы удобнее их нести.
- Ну что, скоро там они? - Спросил я, проверяя что бы все было на месте, хотя в принципе ответ о том, что машина будет через десять минут я слышал и сам.
- Да, - ответил Мартин, - так что же все таки у вас случилось то сегодня?
- Да ерунда, - ответил я, - напали трое со спины.
- Напали? С оружием?
- Нет, один прыгнул на спину в попытке сбить с ног. Видимо думали что я в костюме, и из-за него выгляжу таким большим. Ну когда он отлетел, то видимо поняли что ошиблись. Я на них поорал, они на меня, ну а когда один из них газовый баллончик вытащил, пришлось бежать.
- Ужасно, может следовало обратится в полицию?
- С чем? С попыткой побоев которые даже не были нанесены? В общем разозлился я что-то немного, выследил нападавшего, и насыпал ему перед дверью кучу снега. Часа два наверное работал. Еще и водичкой сверху полил. В подъезде там холодно, думаю уже схватилось так, что развлечение ему на весь день обеспечено. Интересно, догадается от кого подарок?
- Думаю, это будет не сложно. Проблем не возникнет, как считаете?
- И что мне припишут? Хулиганство? К тому моменту как об этом озаботятся, я уже буду далеко отсюда, - я вновь широко зевнул, - хотя может и зря конечно.
- Так вы за ними весь вечер следили? - Спросил Мартин. Какой любопытный.
- Нет конечно, так, гулял. Я вообще не думал им мстить, просто когда обратно шел, прошелся по тому же месту. Уже темно было, а след еще сохранялся. Ну и накатило желание поговорить один на один, - я опять зевнул, - а потом подумал, ну на фиг, и ограничился кучей снега под дверью.
Зазвонил телефон Мартина. Я тоже услышал что это такси, сообщавшее о прибытии машины. Тем не менее вопросительно посмотрел на Мартина, и получив подтверждение от него вслух, взял груз и пошел на выход. Это конечно мелочи, но чем меньше напоминать людям что я очень хорошо слышу, тем больше вероятность что я услышу что-то важное. Мы направились к лифту. Думать было уже тяжело, усталость и сонливость сказывались.
Опять кто-то отшатнулся, когда я вышел из лифта. Мартина я пустил вперед, еще не хватало чтобы таксист свалил отсюда, увидев меня. Конечно тут достаточно недалеко чтобы и дойти пешком, но с таким грузом это будет все же нелегким испытанием, особенно из-за того что он в сумках, и вес сконцентрирован на ручках и лямках. Пока я неспешно выходил, Мартин уже нашел таксиста, и загружал в машину свои чемоданы. Водитель сидел за рулем, и заметил меня достаточно быстро. Он в шоке смотрел на меня, понимая что я иду прямо к нему. Мартин заговорил с ним, пытаясь отвлечь, но тот так и продолжал пялится, и мне пришлось стоять у автомобиля добрых десять минут, пока он наконец не открыл багажник, и я не сложил туда сумки. Поскольку из машины выйти он так и не рискнул, захлопывать крышку пришлось мне, а затем я устроился на заднем сидении, и прикрыл глаза.
Казалось я просто моргнул, но мы уже оказались около самого вокзала, и Мартин теребил меня за плечо. Я растерянно посмотрел на него, но затем проснулся окончательно, и широко зевая вышел за багажом. Вокзал встречал меня очередной порцией зрителей, и манящими запахами из буфета, к которому я и направился. Равномерное течение вокзальной жизни было нарушено моим появлением. Концентрация охраны и иных сотрудников имевших возможность покинуть свой пост, на единицу площади от которой можно было на меня посмотреть, росла стремительно, как и концентрация пассажиров. Думаю вероятность что кто-то похитит чужой багаж так же повысилась, поскольку подобное явление вполне коррелировало с уровнем внимания охраны и пассажиров, резко смещенного в мою сторону моим появлением.
- Мартин, возьмите чего-нибудь мясного, и много, - сказал я, вновь зевая, - а то мне от бедной торговки придется требуемое полчаса требовать, при условии что она не сбежит.
- Хорошо, - ответил тот, поставив чемоданы рядом с сумками. Я кое как уселся на стуле, полубоком к столу. Стенка была сплошной, и деть хвост решительно некуда. К счастью мебель не спешила разваливаться, но на всякий случай я облокотился на стол локтями, положил на ладони голову, и стал ждать, не обращая внимание на появляющиеся вокруг телефоны.
Мартин вскоре вернулся с подносом, взял порцию и себе, оставив все остальное мне, и так же приступил к завтраку. Еда несколько оживила меня, вновь напомнив о том, насколько же я голоден. Не то чтобы здешняя жратва отличалась качеством, мясо явно было пересушено жаркой, а макароны залежались, но это была горячая еда, я был голоден, и обычная моя привередливость мне отказала, несмотря на то, что макароны явно были сварены вчера утром. Меня даже посетила мысль что туалет в поезде будет не лучшим местом если произойдут последствия, но тем не менее я съел все.
Немного посидев, я опять нагрузился всей это тяжестью, и вслед за Мартином отправился на перрон. Поезд уже объявили по громкой связи, и действительно, спустя минут пятнадцать ожидания, он появился. Несмотря на то, что народу было прилично, вокруг меня было весьма обширное свободное место, и у вагона я оказался сразу после Мартина, сующего вышедшей проводнице билеты, не смотря на то, что девушка совсем не обращала на него внимания, во всю пялясь на меня. Я же просто хотел спать, и мне было мало дела до происходившего вокруг.
- Это, это носильщик? - Спросила она Мартина, словно надеясь что я буду лишь мимолетным явлением в ее жизни, более мимолетным чем пассажир. Он недоуменно оглянулся на меня, и ответил:
- Нет, пассажир.
- Пассажир? - Она вновь уставилась на меня.
- Да, пассажир, можно войти? - Вяло спросил я.
- Войти? Но, - она замялась, пытаясь подобрать аргумент, и подобрав очевидный, растерянно сказала, - без намордника не положено…
- Я человек, а не собака, - заметил я в ответ.
- Да, но…
- Никаких но, и вообще это оскорбление. Ладно, давайте так, я просто иду в свое купе, и ложусь там спать никому не мешая. Билеты есть? Так в чем проблема?
Охранник уже появился откуда-то из соседнего вагона, привлеченный толпой. Впрочем выяснив причину такого оживления, как либо действовать он не спешил. Проводница же опять посмотрела на билеты, а мне никак не приходила на помощь толпа. Будь ситуация более обыденной, уже начались крики о том чтобы проводницы пошевеливались, и вообще дали войти. Но сейчас они почему то не спешили, неожиданно вспомнив что у любого вагона есть целых два входа.
- Проблема? - Она вновь задумалась, пытаясь найти причину не впускать меня, в поисках решения посмотрела на Мартина. Тот лучезарно улыбнулся, и сказал:
- Так может мы пройдем?
- Вы же в одном купе? - Зачем то уточнила она, вновь посмотрев на билеты.
- Да, - ответил Мартин, я же только кивнул.
- Ну, проходите, ладно, - наконец сказала она, давая дорогу, когда ее подогнало объявление о скором отправлении поезда. Я подхватил сумки, и отправился наконец-то в вагон.

>>111659
В стандартное четырехместное купе я вошел вслед за Мартином. Оно уже было занято, один человек, к моему неудовольствию, занимал нижнее место по ходу, именно то, в котором инерция возникающая при торможении направлена в стенку. Словом то место которое я считаю наиболее безопасным. Мужчина лет пятидесяти явно не был рад попутчиком, ворчанием ответив на приветствие Мартина, впрочем запах ясно выдавал причину такого недовольства, его явно терзало похмелье. Мое же появление и вовсе заставило его закашлять, и замереть, выпучив на меня глаза.
Не обращая на него внимания, я откинул нижнюю полку, убирая в пространство под ней мои сумки. Ставить их наверх было бы просто безумием, пусть даже слететь оттуда они и могли бы только если поезд перевернется. Но поднимать такую тяжесть выше головы рисковать не стоило, так что туда я закинул только чемоданы Мартина. Убрав вещи, я захлопнул полку, и разувшись, устроился на ней, не смотря на то что белья еще не принесли. Полка была неудобна, слишком мала для меня. Я не мог ни толком вытянутся, ни толком растянутся. К тому же мой хвост, укрытый комбинезоном, не давал возможности и нормально укрыть морду. Но в конце концов я решил следовать примеру стоиков, и ограничился собственной рукой под головой. Усталость взяла свое, вопреки всему я уснул, игнорируя попытки Мартина вывести из ступора нашего попутчика.
Инстинкты, мании, желания и устремления выстраиваются в четкую, логичную цепочку ведущую к определенной цели, пусть не не обязательно ровным путем, но путем, каждое звено которого взаимосвязано. Власть воли состоит в том, чтобы разрывать эту цепь, выбирая для ее звена новое сопряжение, идущее в ином направлении, порой даже вопреки четкой взаимосвязи инстинкта. Власть разума еще глубже, она определяет выбор из множества вариантов, и воплощает один из них, убирая остальные в область бесконечных просчетов бессознательного. Злоба возникшая в ответ на неожиданную агрессию была подавлена страхом прямого сражения, и приобрела затаенный, отложенный характер. Это подавленное устремление способно долго ждать своего часа, выливаясь в бесконечные самокопания и рефлексии, и вместе с тем не выходя наружу, сочетаясь однако с иными подобными устремлениями, усиливаясь ими и усиливая их. Происходит накопление устремления, и с каждым разом оно бросает вызов воле все сильнее и отчетливее, возражая ее правоте доводом повторения. Если подавленное волей чувство раз за разом повторяется, и не находит решения, то разве не стоит испробовать ту линию поведения, в котором реализация чувства, возникающего за ней устремления, и стройного ряда последующих инстинктов получают право на реализацию?
При всей своей сложности, поведение имеет удивительно простую основу, простую настолько же, насколько просто поведение бактерии, измеряющей свои эмоции концентрацией определенных ферментов, и подчиняющей свое поведение некоему пороговому уровню этой концентрации. Простейший механизм возникновения таксиса. Воздействие репеллента или аттрактанта опознается белком-рецептором на мембране, концентрация внешнего фактора измеряется примитивной химической схемой, и преобразуется во внутриклеточный сигнал, измеряемый уровнем метилирования метилакцептирующего белка, служащего тем самым примитивным предком нейронной цепи. Жизненный цикл этого далекого предка рассудка очень прост, накопление данных от рецепторов, отмеренные степенью метилирования молекулы ее оперативной памяти, и реализация ее данных в виде продолжительности работы ее жгутиков. Затем же обнуление памяти, и новые замеры. Инстинкт бактерии имеет продолжительность от тамблинга, цикла хаотичного движения жгутиков, накопления данных от внешней среды в виде уровня метилирования белка памяти, до окончания цикла движения, интенсивность которого была определена химической реакцией воздействия распределенного заряда метилакцептирующего белка. И свойство памяти, свойство накопления появляется уже там. Бактерия замеряет раздражители, и чем их больше, чем негативнее среда вокруг, тем больше энергии она отдаст своей новой попытке движения.
Детали работы нервной системы возможно еще не описаны, и может быть нет даже названий для тех структур что копят в себе заряд раздражения, но реализуются они точно таким же образом, с поправкой только на бесконечно сложную цепь взаимных связей. Но отбрасывая все лишние сложности, можно отследить все туже, найденную еще первыми простейшими комками протожизни схему; меньше двигайся если тебе хорошо, больше двигайся если тебе плохо. И к той же эпохе можно отнести и появление первого подобия воли, отказа от тамблинга, этой хаотичного вращения на расслабленных жгутиках во время замеров воздействий внешней среды при исчерпании внутренних энергоресурсов, и выброс их остатков в отчаянном рывке предельного движения вопреки всему, вопреки надвигающейся голодной смерти. Этот рывок становится самым острым вопросом жизни бактерии, найдет ли она им благоприятную среду, или же погибнет, исчерпав им остатки АТФ. Воля — это способность мобилизировать внутренние ресурсы вопреки привычным взаимосвязям реакций на внешние условия. Это то что разрывает ровную цепь инстинктов и устремлений, ведущих к заданной цели. Прообраз воли создавался при непосредственном воздействии резко негативных факторов. Сама воля возникла как внутреннее побуждение упреждающее их воздействие.
С разумом все сложнее.
Я злобен. Во мне есть готовность сражаться с кем угодно, хоть со всем миром, отстаивая свои интересы. Сражаться любой ценой и любыми средствами, упорно и остервенело. Эта черта невероятно глубоко скрыта во мне, потому что она опасна, ведь дав реакцию на недостаточно значимый раздражитель сделает меня чудовищем. Потому она лишь тень в моем разуме, быстро подавляемая, но сохраняющаяся внутри, и иногда вырывающаяся мелочными, подлыми актами мести, вроде этой ледяной глыбы у двери, или же позорного и глупого скандала с заигрывавшей со мной девчонкой.
Я труслив. Мои страхи столь же глубоки сколь и иррациональны. Они во всю используют свойство разума в предсказании, и я постоянно терзаю себя моделями угроз, в попытках упредить и избежать их. Я вижу то мировые заговоры вокруг меня, то великие трагедии человечества, то притянутые за уши угрозы, вроде брошенного в окно поезда кирпича, который может попасть в меня, и потому место по ходу поезда всегда кажется мне более предпочтительным. Этот мощнейший, скорее всего искусственно усиленный фактор сильнейшим образом сдерживает меня от излишне необдуманных поступков, и порой противоречие трусости и злобности и приводит к тем самым компромиссным и мелочным результатам. Слишком злобный чтобы простить, слишком трусливый чтобы отомстить.
Я эмпатичен. Я сопереживаю людям в их страданиях, и видя мучения порываюсь остановить их. Черта эта настолько же навязана и чужда сколь и страх, она избыточна в своем действии, и равнодушно пройдя мимо трупа человека которому в аварии раздавило голову, я не смогу удержаться от того, чтобы бросится на помощь человеку которому раздавило ноги, и который вопит от боли, взывая о помощи. Даже вопреки прямой угрозе себе.
Я упрям. Найдя некую цель, я способен стремится к ней не смотря на все трудности и препятствия. Не смотря на все внутренние страдания и метания, выбрав цель я буду идти к ней шаг за шагом, осторожно но непреклонно, озираясь, но не отступая.
Я противоречив. Мое поведение сложно и непредсказуемо, те части мозга что реализуют собой гибкость поведения у меня гипертрофированны настолько, что моя личность потеряла целостность, заблудившись в этих противоречиях. Я почти нашел компромисс с самим собой, по крайней мере настолько, чтобы сохранить рассудок. Но заготовка моей личности, моих личностей, еще не прошла полный цикл ковки. Возник новый фактор.

>>111767
Многие мои черты гипертрофированны искусственно. Мое самоубийственное стремление спасти горящего заживо врага окончательно убедило меня в наличии поведенческих предохранителей, необходимых социальному существу, но излишне гипертрофированных против эгоистичности в некоторых вопросах. Эти предохранители еще действуют, обрывая мою агрессию при виде поверженного врага, но гормональная коррекция пошатнула и их.
Она сместила те линейки что отмеряют накопление эмоций. Естественно что перестройка нервной системы замедленна, слишком сложная структура разум, чтобы глобальное изменение быстро перестроило его, но устоявшееся равновесие нарушено. И мне нужен гораздо более глубокий самоконтроль. Сегодня без достаточно адекватной причине я ударил человека с такой силой, что будь удар более удачным, и я бы убил его. Надо присмотреть за собой внимательнее, иначе могут быть большие проблемы. За всеми собой.
Чутье вело меня сквозь ночной город от это импровизированной пивной к тому самому человеку что имел глупость напасть на меня сегодня. Как удобно, пользоваться безнаказанностью анонимности, имея возможность легко затеряться в толпе. Они ожидали жертву? Они получили охотника. Нет, естественно я не вступил с ними в прямую драку на глазах всех. Их больше, и у них было оружие. Это их преимущества, но зря они полагались на них, потому что я могу создать благоприятную ситуацию и для себя. Они любят толпой на одного? Я люблю один на один, и у меня есть способности добиться этого. Невидимый след заводилы вел меня прямо в его дом.
Почему я должен прощать нападение? Пусть оно вышло безвредным, но он вполне мог начать его с удара ножом в спину, или камнем по голове. Да и будь на моем месте кто-то другой, дело для него могло окончится гораздо хуже. Ликвидация людей развлекающих себя беспричинными нападениями вполне праведное дело. Это всего лишь устранение опасности, создание более безопасных условий жизни, своего рода социальная санитария. Почему бы мне не развлечь себя ею? Ведь я же осуществляю подобную санитарию ликвидируя бродячих собак?
След привел меня к одному из тех домов, одна только внешность которых говорит о социальном уровне жителей. Хотя чего ожидать от подобного города, вряд ли имеющего действующее градообразующее предприятие? Чего ожидать от человека, безрассудно ставящего свою свободу и жизнь ради злорадных развлечений в виде нападения на прохожих? Разве старое доброе ультранасилие терпит такой топорный подход? При свидетелях, среди белого дня? Нет, нет, конечно же нет. Это слишком интимная область, чтобы так безрассудно упиваться ею.
Пустой подъезд, второй этаж. Абсолютная тишина, только дыхания спящих людей улавливаемые моим острым слухом, да завывания ветра в выбитых стеклах. Сколь частым гостем я бываю в подобных местах, лишенных преград для воплощения моих самых затаенных желаний. Я остановился перед дверью, внимательно изучая это ожидаемое препятствие. Хрупка, вылетит от одного моего удара, но зачем мне оставлять лишние следы? Я вышел на улицу, небрежно прогуливаясь вокруг. Теперь, зная как расположена его квартира, я легко нашел нужные окна, и кухонное хвастало приоткрытой форточкой. Большего мне и не надо. Я вынул шнурок из сапога, разулся, связал сапог со шнурком и без него вместе, закинул обувь на шею, и полез наверх, цепляясь когтями за выщербленную стену грубого кирпича. Босые ноги, свободные когти на них делают для меня подобные путешествия очень легкими.
Верхний запор я открыл рукой, с нижним пришлось повозится петлей из шнурка, но за несколько минут окно стало моей дверью, и я бесшумно скользнул в кухню. Отряхнул обувь над улицей, вновь обулся, прикрыл за собой окно. Не стоит оставлять лишних следов. Мой взгляд скользнул по типичной замызганной кухне, изгажаной плите, желтому от табачного дыма потолку. Он живет тут один. Я уверенно направился в его комнату, стараясь ничего лишний раз не касаться по дороге. Когда я проходил мимо ванны, моих ноздрей коснулся запах сигарет, а затем я замер, глядя на свою жертву, безмятежно спящую в промятой кровати.
Он лежал лицом к стене, спиной ко мне, едва прикрытый одеялом, на простой деревянной кровати. Я навис над ним, осторожно приблизил руку к лицу, улыбнулся, и резко навалился всем своим весом, подминая его под себя, и зажимая нос и рот ладонью. Он замычал, забарахтался, но в парне вряд ли было и шестьдесят килограмм, а я весил почти в три раза больше. Я подсунул под него ногу, пока не обхватил бедрами его бока в замок, и сжал, выдавливая из его легких воздух. Он отчаянно сопротивлялся, молотя руками и ногами, но не мог хоть немного вырваться. Я забавлялся этой борьбой, методично удавливая его, и только когда он стал затихать, отпустил его нос, позволив ему втянуть немного воздуха.
- Ты узнал меня, дружок? - Игриво спросил я, просовывая свою морду мимо его виска, и чуть откидывая его голову назад, так чтобы его лицо перестало упираться в подушку. Его челюсть я продолжал прижимать пальцем, а рот закрывать ладонью, поэтому все что он мог, это слепо косить на меня глазом, в попытке понять кто напал на него.
- Не узнал? Как же так? - Ласковым шепотом продолжил я, щекоча его щеку вибриссами, - ты сегодня так бесцеремонно пнул меня в спину. Какое грубое заигрывание! Я сегодня познакомился с одной шлюхой, но увы, она отослала меня когда я попробовал ей присунуть. Сказала что слишком большой, и я могу разорвать ее разъе…анную п…зденку. Но, уверен ты не будешь слишком возражать если станет немного больно?
Затем я свободной рукой стал стаскивать его трусы. Как я и предполагал, мысль о том что я стану насиловать его, вызвала в парне новый всплеск отчаянного сопротивления, выматывающего остатки его сил, забивающего его мышцы молочной кислотой, и выжигающее кислород из его крови без остатка. Он скулил и метался, а я играл с ним, позволяя время от времени вдохнуть немного воздуха, не полной грудью, мои бедра продолжали тисками сдавливать его ребра, но это помогало вымотать его еще сильнее. Когда он устал настолько что прекратил сопротивляться, указательный палец моей руки сжимавшей его рот скользнул к его глазу. Острие когтя прошлось по рефлекторно закрывшемуся веку, поддело его, и мягко вошло в упругую пленку роговицы. Он взвыл. Придушенно, тихо, но отчаянно взвыл, и забился вновь в моих объятиях удава, позволяя мне продолжить игру.
Я душил его около получаса, изматывая его, и играясь с ним. Он лишился обеих глаз, но его кожу я не тронул. Он потерял сознание от нехватки кислорода, боли и страха, и все же был еще жив, когда я отнес его обмяклое тело в обоссанных трусах на кухню, и зажег газ. Чтобы удушье было правдоподобной причиной смерти, необходимы ожоги верхних дыхательных путей. Синяки же спишут обширные ожоги. Я укутал руку полотенцем, намоченным прямо в раковине, покрепче взял его голову, и обнимая второй рукой его туловище, поднял лицо над синим цветком газа. Парень застонал, задергался в моих объятьях, но даже на крик у него не было сил. Он затих еще прежде чем просохло полотенце, и обварилось вытекшее на лицо содержимое его глаз, приняв внутри себя необходимые мне следы углекислого газа, и ожогов верхних дыхательных путей от дымов загоревшейся от не потушенной сигареты кровати.
Затем я отнес его в его кровать, уложил в нее, и поправил одеяло. Взял из ванной сигареты и пепельницу. Пепельницу я поставил около кровати, чуть присыпав пепла рядом. Идиот курил в кровати, небрежно стряхивая в стоявшую под самой рукой посудину. Затем прошелся с веником по коридору, кухне и комнате, сметая мою шерсть из тех мест, которые могли и не загореться. Все сметенное я смыл в унитаз. Затем закурил одну сигаретку, продул ее до окурка, и коснулся ею подушки. Когда огонек стал уверенным, я оставил бычок рядом, сжатым в еще теплых пальцах мертвеца, и ушел прочь, покинув квартиру так же через окно, не забыв закрыть его за собой все той же петлей из шнурка, закрученной на полубантик.

>>111768
- Откройте, полиция! - Голос ворвался в мой рассудок, заставляя мгновенно проснутся, и замереть, не открывая глаз, в попытке осознать происходящее. Что было вчера? Меня вычислили? Так скоро?
«Тихо. Не суетись. Не к нам», - раздался в голове успокаивающий голос, и действительно, это же соседнее купе.
- Кто там? - Ответил недовольный голос.
- Полиция. Проверка, по нашим данным в поезде провозят наркотики. Досмотр личных вещей.
- Я ничего не провожу!
- Это просто проверка, собака понюхает, и все, - усталым голосом ответил полицейский.
Да, с ними собака, я слышу ее характерное дыхание. И полицейский не один. Вот кашлянул кинолог. Вот переступил с ноги на ногу еще один полицейский. Вот и третий, кроме говорившего, зашуршал курткой. А мои соседи? Мужчина с которым я так и не познакомился кажется настороженно прислушивается, а Мартин слушает музыку в наушниках, возможно даже задремал, если судить по размеренному дыханию. Я прислушивался к обыску за стенкой. Действительно ли ищут наркотики? Собака вполне логична в этой ситуации. Зачем брать собаку чтобы арестовывать меня? Если они знают кто я, то она станет просто жертвой. Я убил вчера, или нет?
«Нет».
Я совершил что-то, из за чего мной может заинтересоваться полиция?
«Да».
Точно, я же очень крепко врезал тому сожителю Жульеты. Как минимум сотрясение мозга, вред средней тяжести. Возможны более тяжкие последствия, вплоть до оттянутой смерти из-за развившегося кровоизлияния. Сколько раз говорил себе не бить людей по голове, с моей силой могу и ремнем по жопе до инвалидности отходить. За мной или нет? Так, не дергаться. В любом случае, если у них есть ориентировка на меня, то это забота моего адвоката.
Все же я поднялся, устроился на полке, и направил уши на дверь. В нее постучали:
- Откройте, полиция.
- Что случилось? - Спросил наш попутчик, будучи самым близким к двери. Мартин встрепенулся, снял наушники и тоже посмотрел на дверь.
- По нашим данным в поезде провозят наркотики, откройте, это просто проверка, - ответил усталый голос.
- Нет, наркотики не провозим, только зверочеловека одного, - ответил я. За дверцей воцарилась тишина.
- Простите, что?
- Открывайте, - махнул я рукой незнакомому спутнику. Тот подчинился, приоткрыв дверь. Собака упала на брюхо, заскулила, и поползла назад. Люди во все глаза уставились на меня, держа руки на оружии. Впрочем тот что был ближе к двери, приподнял руку, жестом указывая стволы наизготовку не вскидывать.
- Мартин, мы с вами спорили о том что меня опять возьмут на прицел, едва увидев? - Спросил я, разрушая воцарившуюся тишину.
- Нет, - осторожно ответил тот.
- Отлично, значит я не проиграл потому что спора не было. Ребят, вы за пушки хвататься не будете? - Спросил я, обращаясь уже к полиции.
- Вы кто такой? - Ответил впереди стоящий, пристально меня разглядывая. Его взгляд прошелся по моему хвосту, замер на руках, и наконец на моем лице, когда я отстегнул маску, и снял ее.
- Матвей Соломин, -сказал я.
- Мартин Чинк, - добавил Мартин.
- Алексей Хворостов, - сказал и наш спутник.
- Капитан Валенов, - представился командир проверяющих нас полицейских, - однако я спрашивал не ваши имена, - он вновь внимательно посмотрел на меня, - я спросил; кто вы такой?
Я пожал плечами в ответ, и сказал:
- Генетически модифицированный человек.
- Документы есть? - Спросил капитан, оглядывая нас всех. Я медленно потянулся к сумке с ними, отметив что поезд стоит, и тут заговорил Мартин:
- Простите, у вас есть какие-то вопросы к сотруднику моей фирмы?
- Вашей фирмы? - Перевел на него вопросительный взгляд полицейский.
- Я, как и мой коллега Матвей, являемся сотрудниками Сирвус Геном Корпорейшен. У вас есть к нам какие-либо вопросы? - С холодной улыбкой на лице ответил Мартин.
- Всего лишь проверка, можно ваши документы?
- Пожалуйста, - ответил Чинк, вынимая бумаги. Я протянул свои. Полицейский вопросительно посмотрел на нашего спутника, и тот заговорил:
- Я тут вообще не причем, их ко мне несколько часов назад подсадили, я вообще в гости еду, и не с ними.
- Документы, можно взглянуть?
- Да, да, но я ничего о них не знаю, - залепетал тот, доставая и свои бумаги.
- Гражданин Канады значит? - Утвердительно спросил Валенов, посмотрев документы.
- Да, с рабочим визитом, - ответил Мартин.
- Ладно, хорошо. Предоставьте вещи к досмотру.
- Вы не имеете права проводить личный досмотр без специального на то разрешения, - ответил Мартин.
- А мы не проводим личный досмотр, ваш багаж обнюхает собака, только и всего, - возразил полицейский. Я посмотрел на видневшийся хвост овчарки, которая несомненно уползла бы и дальше, не препятствуй этому кинолог, и заметил:
- А ваш пес в состоянии провести его?
- Тупаков! - Воскликнул капитан.
- Виноват, товарищ капитан, боится он. Ну тише, Полкан, тише, - ответил кинолог.
- Значит так, - сказал Валенов, - вы, гражданин Соломин, проследуйте из купе, и подождите в стороне. Петухов, сопроводите гражданина.
- Есть, - отозвался один из полицейских, и запнувшись, сказал мне, - пройдите за мной.
«Как то подозрительно вытягиваются они перед начальством. Прямо как не родные. Командир со стороны?» - Раздался вопрос в моей голове. Я опять пожал плечами, медленно поднялся, и вышел, пройдя мимо отступивших людей. Полицейский отвел меня к тамбуру, где уже было двое дозорных, выпучивших на меня глаза. Я прислонился спиной к стене, и замер, пытаясь разобрать происходившее в купе.
Собака вроде осмелела. Вот сняли чемоданы, под возмущение Мартина открыли полку. Попытались достать сумки. Естественно не осилили. Спросили Мартина что там, он заявил что это имущество его фирмы. Поругались немного, и полицейский велел позвать понятых. Да, доигрались. Но опять же, это все проблемы фирмы и ее адвокатов, а не мои. Заметив оживление, мои конвоиры переглянулись, но так и не сказали ни слова.
За нами ли? Возможно, возможно они действительно ищут наркотики, скажем им сообщили что в таком то поезде будут их везти, но кто именно они не знают. И проверяют всех. Прислали ответственного офицера со стороны, тот и проявляет рвение. А тут подозрительные очень тяжелые сумки. Да и морда лица владельца тоже очень подозрительная. Капитан выглянул из купе, к которому уже подошли двое человек из соседних купе, поманил меня взмахом руки. Я пошел к нему, опять под конвоем полицейского, и ошарашенными взглядами понятых.
- Входите, садитесь, - сказал он, указывая на свободную полку. Несчастная собака, выведенная в коридор, опять отшатнулась. Я вошел, сел у столика рядом с Мартином.
- Что в сумках? - Спросил капитан. Я взглянул на Мартина, и ответил:
- СИЗ.
- Что?
- СИЗ.
- Средства индивидуальной защиты?
- Да.
- Оружие есть?
- Нет.
- Так, понятые, вам все хорошо видно? - Они кивнули в ответ, - вскрывайте.
Полицейский к которому это обращалось, неуверенно посмотрел на меня, и стал открывать замок самой большой сумки, с кирасой, которую я туда едва запихнул. Он открыл ее, и увидел край обширной металлической пластины.
- Доставайте. Металлическая пластина, белого цвета, с многочисленными креплениями сложной формы. Что это?
- Средство индивидуальной бронезащиты, - едко отозвался Мартин.
- Панцирь какой-то, - неуверенно сказал один из понятых, косясь на меня.
- Вынимайте, - сказал капитан. Это указание вызвало заминку. Кираса торчала там слишком плотно, несмотря на полугибкие элементы, и полицейским пришлось вытаскивать ее вдвоем. Содержимое сумки тем не менее достаточно скоро оказалось на полу.
- Гражданин Соломин, это ваше? - Спросил капитан. Я пожал плечами в ответ.
- Да, или нет?
- Понятия не имею, мне его вроде как в долг выдали, - соизволил ответить я.
- Что значит в долг?
- Соломин, - сказал Мартин глядя на полицейского, - наш ценный сотрудник. И мы не желаем рисковать его жизнью из-за тяги некоторых людей применять оружие от одного только его вида.
- Это против какого-же такого оружия эти изделия? - Спросил капитан, глядя как потрошат и вторую сумку.
- Что там у нас самый мощный гражданский нарезняк? Девять и три? - Лениво спросил я, - мне сказали что от него защитит. У меня отпуск, я собираюсь провести его на даче, и не желаю чтобы какой-то охотник подстрелил меня, приняв за медведя. Хотя конечно перестраховки тут есть немного. Да. Тяжелая зараза.

>>111894
- Оружие есть?
- Неа. Мне же эту штуку навязали чтобы я опять к ним в больницу не приехал вместо работы. И вообще, вы наркотики вроде искали?
Тем временем вскрыли уже вторую сумку, с трудом достав оттуда шлем.
- Это второй комплект? - Спросил капитан.
- Это продолжение первого. Кстати, с каких пор в России запрещены средства индивидуальной защиты?
- Не запрещены.
- Ну так вы чего хотели то?
- Выйдите.
- Опять?
- Вы смущаете служебную собаку.
- Ну ладно.
Я опять был отконвоирован в конец вагона. Похоже что собаке дали обнюхать наш багаж, но ничего более подозрительного она так и не нашла. Мартин повозмущался еще немного, погрозив жалобами, на что полицейский вежливо извинился, и ушел, позвав остальных на дальнейший осмотр.
«Будь тут на самом деле нарко-курьеры, они бы давно уже сбежали через окна. Не ради ли осмотра сумок с броней задумано все это?»
Не знаю. Возможно. Конвой меня гнать не решался, видимо ожидая что я сам пойду в купе. Назло им я стоял, и наблюдал за осмотром следующего купе. Собака на этот раз не капризилась, и казалось что все просто проходит быстрее, но сомнение у меня уже появилось.
- Так и будете тут стоять? - Наконец спросил мой сопровождающий.
- А мне интересно, поймаете вы кого-нибудь, или нет. - Ответил я.
- Покиньте коридор, - встрял один из охранявших выход.
- А что, я мешаю?
- Загораживаете обзор.
- Ну ладно, - сдался я наконец, и пошел в купе. Мартин там уже возился с экипировкой раскиданной по полу, и я присоединился к нему.
- Нет, я точно оформлю на них жалобу, - сказал Мартин.
- Да как хотите, - ответил я.
- Вам что, все-равно?
- Ну, нас же не арестовали? Уже есть повод порадоваться.
- Арестовали? Да за что?
- Был бы человек, а дело сшить всегда можно, - философски заметил я. Наш невольный спутник все это время сохранял молчание, и вообще старался выглядеть как можно незаметнее. Никто не озаботился собрать амуницию, и мне пришлось заняться этим самому. Ну просто все раскидали, а ведь тут еще куча мелочевки вроде запасных частей и инструментов для ремонта. Даже пара коробок к противогазу. Да еще переходники какие-то. А это что? Клапан? Хм, ну да, похоже майор таки озаботился вложить свою попытку превратить противогаз и в средство преодоления водных преград.
К моему раздражению я не знал точно как все было упаковано в две сумки. И сейчас у меня возникало чувство что без особой, упаковочной магии тут не обошлось. Тем более я отвлекался, прислушиваясь к происходящему за дверью. Кажется мифических курьеров так и не нашли, неужели и правда это только предлог обыскать сумку? Но зачем такие сложности? В конце концов мои сумки такого размера можно было досмотреть и на вокзале. Правда там где я садился всем было как-то безразлично, да и в моем городе я не припоминал особой бдительности охраны в досмотре багажа. В мелких городах этим редко заморачиваются дольше месяца после того, как этим озадачиться заставят. И все же, так было бы более оптимально, и менее подозрительно.
Нашли они его, или нет, но через пару часов поезд наконец тронулся. За это время Мартин выдал себе под нос весьма долгую тираду, смысл которой, судя по тону, сводился к планам жаловаться по всем инстанциям. Пару раз он порывался помочь с укладкой груза, но я лишь недовольно отвергал его помощь, поскольку в возне с деталями некоторые из которых весили больше десятка килограмм мне не нужны были лишние пальцы, на которые можно случайно что то поставить, и слушать потом жалобы на слезший ноготь. Наш же попутчик все это время сидел вжавшись в угол у двери, и глядя на мои попытки собрать вещи большими глазами, особенно когда я заново опустошал сумки, вновь оказавшиеся слишком маленькими для всего. Хотя, возможно что он подсажен к нам чтобы подслушивать.
- Может пакет нагрузить? - С сомнением сказал Мартин, когда я вновь остался с несколькими деталями не нашедшими себе места.
- Нет, я сегодня засуну все это на место. Или завтра, - ответил я, - и вообще, мне это добро еще не раз возить придется, куда вы там меня отправить собираетесь хвастаться им, опять в Африку что-ли?
- В том числе. Это планы пока относительно отдаленные, будем уточнять уже по мере ситуации, когда вы придете в себя.
- Ясно. А пока закалятся, и тренироваться, - заметил я, осторожно поднимая наполненную сумку на манер импровизированной гири. После сна уже опять хотелось нагрузить себя чем-то, или просто пробежаться, но не мог же я носится по поезду? Вернее конечно могу, но пассажиры не поймут.
- Ну, у вас же отпуск, - приободрил меня Мартин. Угу, а едешь ты со мной чтобы и самому развеется, как же. Наверняка все мозги прополощет если отлынивать буду. Так что отпуск выйдет условным, я наверное процентов сорок своего времени буду в этой броне упражняться. Надо будет из него хотя бы деньги на продовольствие вытянуть. Жрать то при таких нагрузках я в три горла буду, пройденный этап. Интересно, если я какого-нибудь лося себе на завтрак завалю, это будет считаться браконьерством? Спорный вопрос конечно. А уж доказать так и того сложнее. Допустим меня застали за процессом забоя животного. Я что делал? Правильно, самооборонялся от напавшего на меня зверя. А если за поеданием, то я что? Правильно, нашел тушу убитую зверями, и утилизирую ее. В общем отмазки придумать можно.
- Да, отпуск, - задумчиво протянул я, опустив сумку. Затем посмотрел на нашего спутника, - вы нас хоть заочно познакомили?
- Что? - Вскинулся тот, - а, да, он мне рассказывал о вас, - человек посмотрел на меня таким взглядом, словно прикидывал, огрею я его этой сумкой, или нет, - я это, пожалуй выйду. Да, ну там в туалет например, в общем… Не буду мешать.
Он выскользнул за дверь, вероятно или не сдержав испуга от того что я обратил на него внимание, или решил потребовать от проводниц предоставить ему другое место. В купе стало немного свободнее, что позволило мне, встав у дверей спиной к ним, все же немного размять мышцы, поднимая тяжелую сумку.
- Рассказал я ему, рассказал, - заметил Мартин, наблюдая за мной, - правда кажется вы его немного нервируете.
- После того как от гормональной терапии я прибавил в весе около центнера, я нервирую кажется всех вокруг, - заметил я.
- Возможно так и есть, но согласитесь, в этом есть и положительные стороны. Уж точно вы хуже не стали, и я уверен что теперь будет гораздо меньше инцидентов вроде тех что отправили вас на лечение.
- Действительно, давно не было. Я уже даже выспаться успел, - ехидно ответил я.
- Ну по крайней мере все быстро разрешилось?
- Да, стоило мне только обернутся, и рыкнуть на них. Но знаете, меня больше беспокоит что люди при оружии уж больно нервно за него хватаются, увидев меня. Я имею ввиду, более нервно чем раньше.
- Да, в этом есть некоторая проблема, - признал Мартин, - может вам действительно стоит носить на себе образец хотя бы частично? Это же модульная конструкция?
- Ну допустим, попробую, - ответил я, ставя сумку на пол, и зарываясь в нее в поисках бронежилета. Его определенно стоило запихать повыше.
- Действительно, почему бы и нет? Вы же и раньше ходили так, и я уверен, не измени вы своим привычкам в тот злополучный день, ваша спина и ноги остались бы целыми, - разглагольствовал между тем Мартин.
- Ага, только тогда я его хоть как-то скрывать мог, - парировал я, напяливая на себя броник, - а теперь? Ну вылитый боевик на марше.
Действительно, весьма массивный бронежилет сразу проявлял военное назначение комбинезона, скрытое до того хотя бы отсутствием камуфляжной окраски, благодаря чему он хоть как-то мог сойти за вещь туриста, или что-то вроде того. Я еще раз критически оглядел себя, уселся на кровать, и сказал:
- Вы действительно думаете что я смогу ходить вот так вот по улицам?
- Почему бы не замаскировать его как вы делали раньше?
- Ага, плащ на заказ, как раз моя зарплата с авансом уйдет, не говоря о том, что выглядеть в этом я буду все равно жутко. Хотя может быть, может. Только что-бы я еще раз на кожу разорялся, - я с тоской посмотрел на чемодан с предметом моей гордости, который теперь разве что на продажу сдать можно, - брезентом обойдусь, или чем-то наподобие. И вообще, зима, почему бы и не обзавестись накидкой от снега? Правда над этим подумать стоит.
- Хорошая идея. Действительно, подумайте, - ответил Мартин.

>>111895
- Подумаю, - махнул я рукой в ответ. Конечно я несколько преувеличиваю все, говоря с Мартином, и пока тот инцидент у магазина был единичным случаем когда оружие на меня именно навели, но в вопросах безопасности даже один инцидент это целый инцидент. Ведь одной пули может быть вполне достаточно если она попадет в голову или сердце. Или врачи не осилят остановить кровотечение при иных ранениях. Вопрос донорской крови для меня очень остер, и кровопотеря для меня крайне опасна даже если я буду на операционном столе. Вряд ли в меня так просто можно взять и залить человеческую кровь.
Я пододвинулся к окну, положил на стол локти, и опер морду на ладони, разглядывая пейзаж за окном. Вдалеке, за пеленой легкого, кружащегося в воздухе снега, виднелся какой-то город, отделенный от железной дороги небольшим лесом. Да, теперь я привлекаю в городах куда больше внимания, и даже если укутаюсь в монашеский балахон, рост все-равно будет стягивать зевак. Нет, прятаться не вариант. И Мартин в чем-то прав, проблема всякой мрази привыкшей выражать свое негативное отношение наездом и дракой во многих случаях снимется сама собой. Надо признать что это вполне позитивный момент, существенно повышающий мою безопасность.
А ведь в свое время я даже ходил на курсы самообороны, специально из-за опасения подвергнутся нападению. Не то чтобы я достиг каких-то особых успехов на этом поприще, и по прежнему предпочту положится на свои ноги, но немного драться все же научился. Хотя сейчас конечно все эти уроки уже куда менее полезны, и если подумать, то мне вновь надо работать над пластикой своего тела. Я стал двигаться несколько неуклюже и грубо. А ведь до того как я прибавил в весе я довел себя до не такого уж и плохого уровня. Сальто с места правда не осилил, что уж там, но все-равно надо будет заниматься собой по сути заново, по новой привыкать к этому телу. Ведь мои занятия были посвящены именно движению в броне, ничему более по сути. Ну и по стенам неплохо лазить научился. Правда только если босиком, и могу цепляться когтями ног. И на стене есть за что уцепится, так что панельные дома это сложно.
Я продолжал рассматривать город, отмечая не слишком высотную застройку. Способность ловко уйти от проблем будет актуальной мне даже сейчас, так что вновь нужно над ней работать. Мой вес увеличился очень сильно, но физическая сила так же многократно возросла. Что там говорить, сумки с броней весят больше штанги которую я осиливал поднять раньше. И как ни странно, бегаю я не медленнее чем раньше, разницы вроде не замечаю. Хотя топот при этом стоит теперь изрядный. Ладно, прорвусь. Тем более это все актуально будет только до весны, затем уже генетическая коррекция, и я на самом деле не очень представляю чего они будут пытаться ей добиться. Воздействие на нервную систему с целью улучшить реакцию, или нечто более глубокое?
Не важно. Самое важное что мне надо понимать, я подвергнусь большой опасности. Да, в лучшем случае у меня будет просто вояж по куче стран где я буду демонстрировать себя куче банановых генералов, но это в лучшем случае. Отпуск отпуском, а подготовку надо начинать уже сейчас, и отнюдь не только физическую. Модификация истощит меня, мне понадобится период реабилитации. Так что во многом физическая подготовка уйдет в пшик. Чего я боюсь? Участия в военных действиях, вот чего. Боюсь что влипну в историю из которой будет сложно выбраться. Контракт будет разорван если такое случится, разорван в мою пользу, но из огня сперва придется уйти.
Эх, опять тяжелые мысли. Все может обойтись гораздо проще, я покрасуюсь перед заинтересованными зрителями, вот и все. Надо хотя бы когти пока в порядок привести. Под вопросительным взглядом встрепенувшегося Мартина, я полез в сумку, ища там свою пилку, а затем принялся полировать свои когти. Они стали выглядеть меньше на фоне разросшихся пальцев, но на самом деле при примерно той же длине стали заметно шире. На пальцах и ладонях кожа загрубела настолько, что образовала самые настоящие звериные подушечки. За этим занятием, полировкой собственных когтей, меня и застал наш попутчик, вошедший достаточно резко, и решительно. Правда, его решительность натолкнулась на тот факт что Мартин сидел у окна, и он как-то резко замер. Видимо под полкой были его вещи, а мое присутствие, тем более в нацепленном на себя бронежилете, слишком нервировало человека, чтобы он решил столь простую задачу без лишнего труда. Мартин вопросительно посмотрел на мужчину, взгляд того метнулся с Мартина на меня, потом обратно, и я сказал:
- Мартин, кажется он хочет забрать свои вещи из под полки.
- Да, - выдавил из себя мужчина, опять посмотрев на меня. Я глядел в окно, лениво шлифуя когти, и стараясь не нервировать его еще больше.
- Пожалуйста, берите, - ответил Мартин, поднимаясь, - сразу бы сказали.
- Спасибо, - скупо отозвался тот, забирая свои чемоданы, и продолжая нервно поглядывать на меня. Стекло конечно не очень хорошее зеркало, но в общих чертах позволяло наблюдать за происходящим за спиной.
- Да, вы были правы насчет того что он уходил искать другой вагон, - заметил Мартин, когда человек закрыл за собой дверь.
- Тут особой проницательности не надо. Повезло ему еще что проводницы место для него нашли. Не, надоело так сидеть, - я принялся снимать бронежилет, - все равно не нужно пока, только людей пугать сверх обычного.
- Как хотите, - заметил Мартин, возвращаясь к своему телефону. Я посмотрел на казавшуюся переполненной сумку, тихо зашипел под нос, и принялся вновь перетряхивать ее в попытке запихнуть туда все что там было.
Это тяжелое занятие стало приличным испытанием. То так, то иначе, пытаясь сложить все как можно более компактно, используя полости элементов снаряжения для частей малоразмерных, я перебирал и перекладывал свои вещи. Эта муторная работа злила, я никак не мог найти именно то расположение, в котором все это было втиснуто сюда. Проводница за это время таки принесла белье, и покосившись на меня, исчезла, оставив его на краю полки. Я же все продолжал свое занятие.
Только уже далеко за полдень сумки наконец сложились, и я с облегчением вздохнул, радуясь что иллюзия избыточных вещей оказалась лишь иллюзией, созданной тщательной укладкой. К счастью Мартин озаботился и съестным, так что завершение работы обозначилось неплохим, хоть холодным и запоздалым обедом.
- Так что вы там надумали?- Спросил я после еды, - будете писать жалобу?
- Возможно, хотя они по всей видимости действовали в рамках своих полномочий, - вздохнул он. Похоже Мартин консультировался с юристами, сидя столько времени за телефоном.
- Думаете на самом деле искали наркотики? - Спросил я. Чинк внимательно посмотрел на меня, и спросил:
- Вы думаете иначе?
- Ну не даром же они все сумки перетряхнули? Ваша сделка с этим предприятием по закупке этого добра, - я хлопнул рукой по полке, - легальна?
- Все в рамках закона, - ответил тот, - мы выступили как сторонние заказчики, приобретшие необходимое нам снаряжение, ну пока пробный образец с перспективой более массовой закупки. Вряд ли именно из-за этого подобная проверка.
- Да, вряд ли, - ответил я, вытаскивая свой ноутбук. Ну, может быть действительно все относительно легально? Ну не выглядит эта поездка как шпионское бегство с похищенным образцом. А если нас арестуют? Что мне могут предъявить? В секреты я вроде как не посвящен. Хотя ведь и правда, был бы человек, а статья найдется. Проклятье, что я могу сделать? Что? Сопротивление? Невозможно, я не смогу никуда скрыться. Если меня захотят взять, меня возьмут. Вся игра будет строится после этого события, при всей своей силе я слишком беззащитен перед обществом, что-бы сделать что либо, кроме как принять те условия, что мне навяжут. Варианты появятся только когда мне будет озвучено обвинение. Значит, пока надо по крайней мере успокоится, не тратить нервы понапрасну. И быть предельно бдительным. Возможно меня попытаются устранить втихую.

>>112555
Это не страх. Страх имеет причину, имеет вектор и определенный объект. Меня охватывала тревога, неясное чувство угрозы. Мой разум блуждал в поисках вариантов, мимолетно фильтруя более реальные опасности. На моем счету есть один официально искалеченный человек, который полез на меня в драку, используя нож. Я чисто рефлекторно схватил его за руку с оружием, и запустил когти в плоть. Врачи сшили получившиеся лоскуты, но нормально сжимать пальцы он больше не мог, а меня мурыжили почти все лето, правда самооборона была уж слишком явная, да и адвокат хороший, так что я был оправдан. Но мужик злобу на меня затаил, и пытался совершить пару покушений. Перед моим отъездом я встретил его в вино-водочном, где он пошел на меня с разбитой об прилавок бутылкой, за что и был задержан за хулиганство. Второй явной опасностью является некий маньяк, отравивший моих временных приятелей. Впрочем эти ублюдки сами виноваты в том, что напали на него, и отобрали его сумки с продуктами, среди которых была и бутылка с метанолом. Да еще и при мне, до того как я успел толком вмешаться. Не то что бы я слишком осуждал этого человека, дело то он делает вполне достойное, но тот факт что отравленной водки выпил и я, что впрочем мне не повредило, метанол вообще достаточно специфичное вещество, ядовитость которого косвенная, поскольку по настоящему ядовитые вещества образуются в процессе его переработки организмом человека, а мои процессы метаболизма как выяснилось несколько иные, а так же тот факт что он знает о том что я видел его лицо, делает его опасным для меня, если он пожелает избавится от свидетеля. Впрочем времени прошло не мало, его могли поймать, или он сам решил залечь на дно. Во всяком случае мой визит в полицию по этому делу был нелегальным, и официально никаких заявлений я не подавал.
Кроме того у меня есть и иные проблемы. По пьяному делу я наткнулся на уличных грабителей, пытавшихся до того подстеречь меня у банка ночью, и с синих глаз загнал одного из них до полусмерти, заставив пойти с повинной в полицию. Он так и сделал, его приятели умудрились разбиться в машине, удирая от полиции, а я сам оказался в неприятном положении по сто девятнадцатой. Хотя опять же, тут скорее все от адвоката зависит, и учитывая что свидетелей не было, я могу легко отмазываться что никаких угроз на самом деле не было. Более опасное для меня дело, это дело клофелинщиц, в руки которых я попал вместе с одним знакомым. У них были вооруженные сообщники, кроме того, оказалось что в тоже время когда я познакомился с ними, их разрабатывала полиция, и я помешал подсадным оперативникам познакомится с ними. Дело кончилось большой кровью, хотя я никого скорее всего не ранил, если не считать повалившего меня полицейского, которого я приложил об потолок когда удирал, и по поводу состояния которого мне наврал или адвокат, или Мартин, говорившие взаимоисключающие вещи о его состоянии, я просто удирал со всех ног, прямо в окно. Дорогой словил полицейскую пулю, повезло еще что сквозь тело одной из клофелинщиц, и потерявшая энергию пуля смогла только пробить кожу и мышцы, да остановится у лопаточной кости. Преступники или покончили с собой, или были убиты при штурме, знакомый мой кажется не пострадал совсем, а я же ободрал себе ноги, свалившись с шестого этажа, да отделался дыркой в шкуре. Благодаря этим ранам меня и вывезли за границу, прочь от следствия, воспользовавшись предлогом что нигде больше вылечить меня якобы не могли. Но сейчас неизвестно что с меня будут требовать. Самое главное, чтобы с ответственными за операцию по задержанию этой банды уже разобрались, потому что именно для этих людей я наиболее удобный претендент на крайнего, который все им сорвал.
В общем многое зависит от того прогресса, которого достиг мой адвокат. Есть даже вероятность что весь мой отпуск уйдет на судебные разбирательства, и даже мне опять придется по сути бежать, пользуясь каким-то предлогом. Единственное что может успокоить, так это то что за моей спиной целая международная компания со своими возможностями. Правда компания в такой экономической ситуации, что гонятся за деньгами вопреки своим первоначальным направлениям. И в такой политической ситуации, тенденции которой совершенно не ясны. Такое не пустят на самотек.
Для полноценных суждений у меня нет знания даже такого фактора, как уровень развития биотехнологий фирмы, и особенно, вариантов их альтернативного применения. Эти биотехнологии позволяют изменить геном человека. Не просто изменить, изменить таким образом чтобы произошло прижизненное изменение взрослого организма в желаемом направлении. Этот уровень превосходит природу, генные превращения которой происходят во время роста детского организма, но не половозрелого, за исключением разве самых примитивных форм жизни. Мой иммунитет преодолевали медикаментозным подавлением. Но. Разве имея такой уровень развития генетики, разве имея тысячи штаммов реально существующих болезней, с успехом преодолевающих человеческий иммунитет, разве нельзя создать вирусы способные работать против обычных людей в любом месте планеты? Создай смертельный вирус, создай угрозу людям, а затем дай лекарство, сказав что разработал его одним из первых. Вот и деньги, бешеные деньги. Да, при этом подозрение, но разве нельзя отделаться от него, заявив что имеешь прорывные технологии, тем более что так и есть? Разве не создали они панацею?
Какие факторы я не учитываю? Подавление иммунитета — большой риск. Его не стали бы делать, если бы в нем не было необходимости. Допустим, допустим вирус-мутаген может работать и без подавления иммунитета. Тогда, вероятно есть опасность его неправильной реакции, или опасной для жизни реакции иммуной системы. То есть, есть два варианта, или без подавления иммунитета поциент может погибнуть, или мутировать в нечто совершенно непонятное. Хотя, второй вариант вполне себе обозначает первый. Ведь достаточно скажем неверно переродится мускулатуре сердца, и все, гибель. Словом, подавление иммунитета может быть не средством помощи вирусу, а средством защиты пациента.
А если защиты от пациента? Вероятно в случае заражения паразитами, я могу становистя токсичным. Одно дело токсин. Токсин убивает своей концентрацией. Это оружие более предсказуемое чем биологическое оружие. Биологическое оружие может распространятся практически неограниченно. Его движение определяется концентрацией жертв, и самостоятельно биологическое оружие затухнет только снизив концентрацию людей до настолько низкого уровня, что зараженные перестанут контактировать со здоровыми. Что если вирус-мутаген мог бы распространятся от меня? Потому меня содержали в изоляции и стерильности. Работая на человеке под которого он заточен, он предсказуем. Но выйдя в свободное плавание, может стать опасным. Тоже объяснение.
Человек это множество клеток. Чем отличается один человек, от другого? Вернее, точнее, если в одной комнате два человека, один из которых инфицирован мутагеном, заразится ли второй на стадии трансформации? Различит ли вирус что попал в другого? Иммунного, продавит ли он его иммунитет? Нет, нет, нет. Не туда иду. В таком деле важны перестраховки. Что же я пытаюсь понять? Имеет ли возможность фирма создать настоящую чуму двадцать первого века? Нечто по настоящему ужасное, нечто что будет причиной гибели, или мутации миллионов. Ведь можно быть тоньше, насколько я помню, женские яицеклетки имеются в определенном колличестве, и новые не воспроизводятся. Если выпустить на волю вирус, все действие которого заключается в том, что он вносит радикальные мутации в женские яицеклетки, ударяя по потомству? Кто заметит его существование, пока не окажется что миллионы не могут родить здоровых детей? А потом и продавать лекарство.

>>112556
Я слишком радикален в своих суждениях. Мир склонен сопротивлятся тирании. Выпущенные на волю вирусы могут дать преимущество. Могут дать тиранию. Но дадут и острое, отчаянное сопротивление. Сейчас миром правят тоньше. Действительно, стоит ли Лирову, или кто там руководит фирмой, так рисковать? Ставить на карту такое? Может я излишне склонен к максимализму, а там сидят более расчетливые и хладнокровные люди? Но, ведь они так и вернулись к военному варианту. Подо мной лежит мощная, личная броня. Да и сам я, я уже не тот милый котик которым был. Я уже тот, кто будет приходить в ночных кошмарах к людям.
Но это еще можно вернуть назад, это еще не окончательное решение. Выпустить в мир сверх-солдат на самом деле не так то и страшно, а вот боевые вирусы, биологическое оружие массового поражения, превосходящее все достижения отряда 731 разом, это уже решение радикальное, которое перерисует мир совершенно непредсказуемым образом. Почему просто не предположить что они действуют как можно более осторожно, и без того имея дело с революцией? Наверное склонность видеть худшее однажды создаст мне проблемы. Или спасет.
Они просто не хотят бросить вызов всему миру, став по сути мировыми террористами, настоящими террористами, способными наносить серьезный урон человеческой популяции. Это ведь так просто. Если предположить что они пойдут на такой шаг, против них ополчатся все. Это настоящее безумие. Ведь они уже не пытаются распространить рожденных модификантов. Очевидно что модифицированный организм проще выращивать с нуля, чем работать над такой, практически невероятной вещью, как прижизненная трансформация. Но, это намного больший вызов мировой этики. Что бы мы не делали с человеком, мы делаем это с человеком, с личностью согласившейся на этим методики, эти эксперименты. Разве мы можем запретить человеку искать для себя желаемое? А вот создать разумное существо, это уже совершенно иное. Они осторожны в этом, так почему мне в голову приходят подобные безумные идеи, такие как разработка бактериологического оружия?
«Потому что ты сам мог бы реализовать подобный метод».
Это не важно. Такие планы были бы слишком поспешными, не изучи я как следует настоящую мировую ситуацию. И не о том мне необходимо думать. Самый главный для меня вопрос, какие опасности существуют для меня лично. Опасность для меня в играх спецслужб, которые могут со мной затеять, реагируя на покупку брони. Так, если отбросить глубинные размышления. Допустим, допустим кто-то просто сообщил о подозрительном существе с очень тяжелыми сумками. Допустим на это попросту потребовалось отреагировать в обычном порядке. Но почему досмотр под сторонним предлогом? Меня можно досмотреть и на вокзале.
«Действительно, излишне усложнять не стоит. Возможно причиной является примитивное территориальное разделение, и досмотр провели там где было удобнее. Возможно его провели упреждая потенциальные жертвы, ведь вокзал где был досмотр был не такой уж и людный. Возможно это тайные разборки с генералом Зашуйц по поводу изготовления и продажы комплекта. Или происки майора, ведь не даром он поставлял литературу по взрывному делу».
Подстава? Провокация? На угрозу терракта отреагировать могли вопреки уже установленным планам. Проклятье, а если бы он подсунул взрывчатку? Вот это я бы влетел. Я ведь знаю запах только промышленного динамита. У меня нет особого опыта, как ни крути, и я мог попросту не распознать к примеру пластит. Да что там, я даже не участвовал в досмотре сумок на проходной, какой же я дурак! Такая оплошность! Зачем майору это? Это же удар по самому нему. Или только по Зашуйц? Что если он попросту пытается его подсидеть, подставив меня? Ведь насколько я понял, Зашуйц связан не только чисто деловым интересом. Панацея в виде модификации может спасти кого-то из его родных.
«А ведь опасение взрыва на вокзале могло так же послужить причиной досмотра под предлогом».
Я что по ихнему, смертник? Взрывать себя? После всего что я пережил? Ну уж нет.
«Им то откуда знать? Ничто нельзя было исключать».
Возможно. Но в таком случае против меня должны были действовать жестко, чтобы исключить подрыв бомбы.
«Жестко? Против полутора центнеров мышц с когтями? Тут жестко действовать может только снайпер, а силовое задержание даже силами подготовленных людей это слишком большой риск».
Да ладно, что я смогу сделать против действительно подготовленных людей со спецсредствами?
«Вышвырнуть в окно к примеру. Тем более что опасность вполне потенциальна».
То есть перестраховка. Хорошо, они убедились что у меня просто броня, и даже есть кое-какое обьяснение. Нет, ну на самом деле, ведь вполне логично что человек с ружьем может спутать меня с диким зверем, и выстрелить. Особенно учитывая что на трезвую голову охотятся далеко не всегда. Где я ее взял, это уже другой вопрос. И вообще, меня же не арестовали в конце концов? Но надо быть осторожнее, надо опасатся подстав. И надо опасатся покушений. Отравитель и калека, два моих автономных потенциальных врага, не связанных с иными структурами, ограниченные только своими ресурсами, но при этом не сдерживаемыми никакими рамками. Они могут наносить сколь угодно неожиданные удары.
На меня была попытка автонаезда, затем попытка группового нападения. Первое не застало меня врасплох, во втором подговоренные калекой люди струсили столкнувшись со мной лицом к лицу. А тогда я помельче был. В общем чего мне точно не стоит опасаться, так это прямого нападения с холодным оружием.
Город за окном давно скрылся, сменившись белоснежными лесами. Я так и сидел, разглядывая пейзажи за окном. Мою голову терзали бесконечные мысли, и иной голос. Постепенно некая пелена отчаяния окутывала меня, возбуждая внутри иррациональную злобу и агрессию. Угрозы, туманные, неведомые, возможно существующие только в моем рассудке, становились все более давящими. Сейчас я не имел никакой возможности делать хоть что-то, чтобы противостоять им, или хотя бы убедится в их реальности, и это раздражало. Я посмотрел на экран ноутбука, на котором пытался раскладывать пасьянс, но для моих лап старая мышка была маловата и неудобна, поэтому я захлопнул его, и сказал встрепенувшемуся Мартину:
- Я в туалет. Может в тамбуре посижу немного, свежим воздухом подышу. Тут жарко, с моей шкурой то.
- То есть вы надолго? - Уточнил Мартин.
- Может быть, - отмахнулся я, выходя из купе.
Коридор был пуст. Я раскинул руки от стены до стены, оперся на них. Что же тут было? Настоящий поиск наркоторговцев, или только предлог? Я еще раз огляделся по сторонам. Кто-то, куривший видимо в тамбуре, поспешно скрылся в одном из купе, и убедившись что никого нет, я присел на корточки, опираясь одной рукой об пол, и вынюхивая.
Да, люди, что там говорить, людей было полно, но я достаточно быстро выделил именно полицейских, задерживавшихся перед дверью, и оставивших гораздо больше следов на единицу площади. Что я мог сказать об этих запахах? Да, теперь я мог узнать этих людей, но что толку то? Обувь у них различная, даже различного износа. У двух вообще совсем новые ботинки. Один из них кажется чем-то болен, запах имеет странный оттенок, но что именно я не могу сказать, нет нужного опыта. А вот и собачка. Я пошел по вагону, изучая запахи у каждой двери. Да, остановки у них были у каждой, но так много натоптали они только перед моей. Перед моей дверью они стояли дольше всего.
У тамбура добавились новые запахи. Не обращая внимания на туалетную вонь, я изучил следы дежурных, стоявших у дверей. А их тут далеко не двое стояло, далеко не двое. Нет, нет, нет. Это поспешный вывод. Тут могли собираться люди перед выходом, или просто стоя у тамбура чтобы избегать сигаретной вони. Нет, я не могу быть уверен что это именно следы полицейских. Вновь сотни человеческих следов стали для меня сливающимся, серым полем, из которого необходимо выделить совпадения, чтобы сделать выводы. И чтобы их сделать, необходимо обследовать другие вагоны. Ведь этот полицейский отряд должен был обследовать все вагоны, должен был оставить свои следы во всех вагонах, и обследовав их, я смогу сделать выводы. Я смогу уточнить, сколько на самом деле было тут полиции, отфильтровав те запахи, что не будут совпадать. Я смогу уточнить, останавливались они у каких-либо иных купе столь же долго как и у моего.

>>112557
Справив нужду в тесном и неудобном туалете, я заглянул в следующий вагон. Там уже было несколько человек у окон. Парень с девушкой болтали совсем недалеко от меня, еще дальше по вагону стояла полная женщина средних лет, разговаривая с кем-то по телефону. Я вошел в вагон, оперся рукой об стену, заняв своим телом практически весь проход. Первой заметила меня девушка. Она посмотрела в мою сторону, да так и замерла в шоке. Увидев ее реакцию, на меня посмотрел и парень, и после секундной задержки, почти что потащил свою спутницу в купе, захлопнув за собой дверь и защелкнув ее. На этот звук среагировала и полная женщина, уставившись сперва на его источник, а затем и на меня. Она уронила телефон, метнулась к двери, с необычной для своей полноты ловкостью метнулась обратно, и схватившись за телефон, снова кинулась в дверь, так же заперевшись. Еще около трех человек выглянули из дверей на шум, но заметив меня, так же скрылись в своих купе.
В принципе их реакция на меня была вполне понятной, да что там, я на нее и рассчитывал, заняв собой весь коридор чтобы подчеркнуть свои размеры, и столь зловеще взирая на появляющихся в поле моего зрения людей. Нагловато конечно, зато быстро. Я приступил к беглому изучению пола. И вновь, ничего подозрительного. Полиция останавливалась около каждого купе, но слишком долго не задерживалась. Мои подозрения о том, что акция была только ради меня, все усиливались.
Я услышал как кто-то подходит к двери, оторвал нос от пола, но остался сидеть на корточках. Пожилой мужчина вышел из купе, посмотрел в коридор, и увидев меня замер.
- Извините, вы тут ключ не находили? Такой маленький, - я улыбнулся ему, и подвигал пальцами, будто держа что-то небольшое. Мужчина в ответ испуганно замотал головой, и сказал:
- Нет, я тут это, в туалет просто.
- А, ну идите, - я встал, и прижался к стене, давая ему дорогу. Мужчина шагнул ко мне, замер, отступил назад, и неуверенно сказал:
- Я наверное в другой пойду.
- А, ну идите, - все так же доброжелательно ответил я. Мужчина отправился в другой конец вагона, не рискнув приближаться ко мне. Он пару раз оглянулся, но убедившись что я пристально смотрю на него, заспешил не оглядываясь. Я успел бегло осмотреть еще пару дверей, прислушиваясь к происходящему за спиной. Похоже он долго не решался выйти, а потом, я услышал скрип двери туалета, и опять оторвал нос от пола, делая вид что только осматриваю пол. Пауза же между открытием двери туалета, и открытием тамбурной двери, затягивалась. Я оглянулся, увидев что человек следит за мной через стекло двери. Поиграв немного в гляделки, я отвернулся, и пошел вперед, осматривая пол только визуально, и понимая что упускаю полноту осмотра. Но, ведь у них должно быть место где они осуществили захват, там будут своеобразные запахи пота и страха характерные для мимолетной стычки, там будет очень плотное запаховое пятно, длительного осмотра и вызова понятых. Два вагона были пока равномерными, и только у моей двери произошла выбивающаяся из общего плана движения задержка.
Убедившись что мужчина скрылся в своем купе, я опять вернулся из тамбура, вынюхивая пол перед ним. Из тысяч запахов что тут были, я стремительно выделил запахи подвижной группы оперативников, и стал отмечать иные совпадения в поисках обонятельного следа группы охранения. Время играло против меня. Выйди я хотя бы через полчаса как отбыл поезд после досмотра, я чувствовал бы себя гораздо увереннее, да что там, пол стал бы для меня открытой книгой, и следов поверх запахов оперативников не наслоилось бы, но, поспешность могла меня выдать.
В следующем вагоне я увидел проводницу, выходящую из чьего-то купе с кучей белья. Она увидела меня, выпучила глаза, а я тихо зашипел себе под нос, в раздражении. Мало проводницы, так были и еще люди в коридоре. Которые, впрочем, при моем появлении замерли в давно знакомом мне ступоре. Правда, на фоне проводницы пугать их наверное не стоило, поскольку ее жалобы в полицию будут более эффективны. Впрочем белье из ее рук все же выпало.
- Здравствуйте, - улыбнулся я, глядя на то как она подбирает упавшие вещи. Я шагнул к ней, нагибаясь и подхватывая белье чтобы помочь ей, - извините, постоянно что-то такое получается. Скажите, я вот спросить хотел, скоро будет какая-нибудь долгая остановка, ну там до буфета сходить.
- Что простите? - Неуверенно ответила она, растерянно глядя на меня снизу вверх.
- Долгая остановка, она скоро будет? Или вообще, сегодня будет? - Повторил я вопрос, кладя ей на руки белье.
- Да, часа через полтора. Час стоять будем, - неуверенно ответила она.
- Прекрасно. Слушайте, а что тут за полиция была? - Спросил я, отходя чуть в сторону.
- Ну, да искали что-то, а что? - Проводница уже отходила от первого шока, все же сказывался опыт работы в сфере, в которой можно увидеть много неожиданностей.
- Да ничего, опять носом в пол клали, - обиженно хлюпнул носом я, - постоянно такая фигня. Как что-то где-то не так, так обязательно меня в первую очередь носом в пол, а потом разбираться. Нашли хоть что?
- Да нет вроде, говорили кто-то там сообщил что в поезде наркотики какие-то везли, да не нашли ничего, - ответила она. Странно, разве на «сообщил», будут задействовать такие силы? Ладно там угроза теракта, но зачем столько людей ради наркотиков, которые можно безопаснее принять в месте назначения? Или сообщили надежные источники? Опять же, почему в поезде? Вроде же логичнее брать в момент передачи, чтобы сразу и курьера и приемщика. Очень странно. Подозрение о том что эта акция была ради меня, все усиливалось.
- Ладно, значит через полтора часа. Там вокзал то хоть крупный? Опять будет мозги охрана компостировать?
- Наверное. А вы вообще, ну, вы человек?
- Да, да, - махнул я рукой, - экспериментальные технологии по модификации генома, в общем новая игрушка, вот испытываю на свою голову. Ладно, спасибо, значит через полтора часа… - Я отвернулся, рассеянно побрел в тамбур. Думаю дальнейших проверок не требовалось. Я замер в тамбуре, принюхиваясь к свежему воздуху. Не взяли, проводница бы наверное посплетничала на эту тему. Самый главный вопрос состоит в том, были бы задействованы такие силы для проверки доноса. Потому что донос мог с намного большей вероятностью оказаться ложным или ошибочным, нежели наводка от налаженной сети осведомителей, по показаниям которой естественно могли направить любые силы. Простое совпадение что я был тут в это время?
Сила субъективизма велика. Человек склонен приуменьшать роль случая в своей жизни, погружаясь в поиски якобы имеющихся химер взаимосвязей. Все гороскопы, лотереи, множество видов мошенничества того или иного рода основано на этом. Случайное событие всегда является очень вероятным в своем осуществлении, если рассмотреть его именно как событие, без деления на то множество людей, для которых оно может произойти. Джек-пот попросту неизбежен, но именно для того из тысяч участников лотереи который сорвет его, он станет чудом, невероятной удачей и везением. Так же и тут. Для десятков пассажиров произошел тот-же досмотр что и для меня. Но именно во мне он вызывает подозрения.
И от них мне не избавится. И так, предположим у нас есть спецслужбы, которые следят за населением. И вот в поле их зрения появляется весьма странное существо, которое вроде как бы гражданин прошедший некую медицинскую процедуру. Существо конечно странное, но какой-либо глобальной угрозы не несет. Возможно за мной даже немного последили, но что подозрительного могли они увидеть? У них есть причины отслеживать мои перемещения? Да вроде нет. Да, немного странный, да, немного долбо…б, но ничего такого что могло заинтересовать спецслужбы. Конфликты с полицией? Мелковато. Даже для новой поездки есть причины, я был ранен. Им стало известно что в Африке я убивал? Ведь парень что был с нами вполне мог проговорится. Но даже если это и так, могло ли их заинтересовать это?
«Это — нет. А вот военное назначение новых работ — вполне. Сотрудничество с производителями брони не могло не остаться незамеченным при наличии самой минимальной слежке, отъезд из города был слишком палевным».

>>112558
Да, действительно. И если подумать, оформление зарплатной карты Мартином в местном банке, могло быть событием проведенным независимо от мнения руководства завода. В таком случае, они могли и не ожидать того что меня так спалят в городе, а водитель… А что водитель? Раздолбайство губит больше чем сотни самых хитрых планов. Ему сказали отвезти куда скажут, так он и сделал.
И вот, допустим меня отследили с подозрительным грузом, вывезенным с секретного производства. Службы безопасности этим несомненно заинтересуются.
«А еще они заинтересуются тем, один и тот же человек прилетел в Россию на самолете, и уезжает сейчас с завода на поезде».
Но, в моем случае антропометрическое опознание личности неприменимо!
«Вообще никакое. Нет ни одного достоверного способа доказать личность, кроме документов оформленных фирмой. А столь сильное изменение за такой короткий срок вызовет еще большие подозрение».
А ведь я еще не сталкивался с опасностью того, что моя личность будет поставлена под сомнение. И опять, эти подозрительные махинации майора. Он мог попытаться подставить меня ради каких-то своих целей? У меня есть груз, груз который вызовет подозрение. Вместе с тем он вполне легален, и из его свойств очевидно что я его носитель, а не просто курьер. Допустим все немного иначе. Допустим я появляюсь где-то далеко отсюда, с броней. Сразу возникают два вопроса у спецслужб, откуда она, и для какой цели? Против ружей охотников она несколько избыточна, так что вопросов ко мне будет больше. Для чего такая вещь? Для военных акций? Ну не смешно же, против армии в одиночку я не потяну, разве что против полиции. А для этого акция должна быть краткосрочной. Теракт? Не слишком ли много возни с целым модификантом ради какого-нибудь, пусть даже большого взрыва?
Но, если это отвлекающий маневр? Если будут иные доказательства моего участия в какой-нибудь террористической организации? Скажем…
«Ноутбук».
Я оторвался от стены, и поспешно отправился в свой вагон. Мой ноутбук не проверили, вроде как он находился под замком, но откуда мне знать какие материалы могли сохранить на нем без моего ведома? Что если там руководства по изготовлению кустарных взрывных устройств, и какие-нибудь экстремистские материалы?
В моем вагоне меня ждал сюрприз. Новый пассажир, проскользнувший видимо за ту короткую остановку, которая была пока я занимался исследованием вагонов. Я заметил его еще до того как открыл дверь, по его возне с вещами, и открыл дверь. Мартин пересел на мою сторону, давая возможность вновь прибывшему положить свои вещи под полку не занятую броней. Мужчина отвлекся от своего занятия, обернувшись на шум открываемой мной двери, и замер.
Ему было под сорок, русые волосы, рост чуть меньше ста восьмидесяти, типичное славянское лицо, да худощавое телосложение, приправленное наличием очков в тонкой оправа, что в совокупности придавало человеку своего рода интеллигентный вид. Его реакция на меня была скорее удивленно-изучающая нежели испуганная, и у меня возникло впечатление что без лишних причин он не побежит требовать для себя другое купе.
- Здравствуйте, - сказал я, закрывая за собой дверь. Ответ последовал не сразу. Человек сперва посмотрел на Мартина, который в ответ пожал плечами, и улыбнулся.
- Здравствуйте, - наконец ответил незнакомец, глядя как я устраиваюсь на полке рядом с Мартином.
- Полагаю, заочно меня уже представили? - Спросил я.
- Да, - осторожно ответил он, - правда…
- Правда вы решили что это шутка.
- Да, - вновь согласился он, - вы и есть Матвей?
- Ну, вряд ли меня можно с кем-нибудь перепутать. Ближайшие лет десять, а вы?
- Антон.
- Приятно познакомится. Так, где мой ноут? - Я огляделся по помещению, обнаружив его переложенным на стол, и потянулся за ним.
- Так значит вы… - Он откинулся к стене, - человек, которому… - Вновь вопросительный взгляд на Мартина.
- Генетическая модификация, - ответил тот, - ему была проведена генетическая модификация.
- Да… - Протянул он в ответ, - вот уж не думал что такое возможно.
- Как видите вполне возможно, - ответил я, раскрывая ноутбук на коленях.
- То есть, вы изначально были человеком?
- Ну, почему же были? Я ведь все же остаюсь человеком, - я усмехнулся, - хотя это конечно вопрос несколько философский, и в моем случае само понятие «человек» становится размытым. Человек ли я? Юридически — да. Биологически — нет. Считаю ли я себя человеком? Да.
- Но все же, сперва вы были просто человеком, и именно эта модификация сделала вас таким? - Недоверчиво спросил Антон.
- Да. Звучит странно?
- Признаться говоря, да. Как такое возможно? - Спросил он. В ответ я пожал плечами. Тогда заговорил Мартин:
- Наша технология, принципиально новая технология, основана на введении в организм вируса, осуществляющего изменение ДНК каждой клетки внутри организма.
- Погодите, пусть даже так, - возразил Антон, - но это не может изменить уже сформированный организм. Процесс его построения идет практически с зачатия, и на протяжении всей жизни.
- Так изменение и не происходит мгновенно, - парировал Мартин, - в среднем требуется год-полтора для того, чтобы модифицированный человек перестал нуждаться в медицинском контроле.
- Нет, я не о том. Даже если и изменить ДНК человека, его уже сформированные ткани попросту не смогут переродится, тем более, - он опять посмотрел на меня, - настолько радикально. Я конечно понимаю что мой скептицизм звучит странно в такой ситуации, но все же, что вы на самом деле сделали своей технологией?
- Процесс преобразования организма заранее задан. Не спорю, процесс достаточно сложный…
- И опасный, - буркнул я, вгоняя в поисковик диапазон дат для поиска вновь созданных файлов. Возможно подделать дату создания файла, скажем изменив настройки даты? Понятия не имею. Надо проверить, пока идет поиск. Так, настройки даты и времени, пусть будет первое число, окей, рабочий стол, создать текстовый документ…
- И да, - гневно сверкнул на меня глазами Мартин, - процесс действительно несколько рисковый.
Бл…дь. Дата создания по часам ноута. Прекрасно, значит этот признак отметается. Что там, нашлось хоть что? Угу, только все на текстовые документы не очень то походит. Так, зайду с другой стороны. Найти все текстовые документы в известных мне форматах, и перебрать их по очереди. А если инструкции в виде изображения записаны?
- Сколько у вас там среднестатистический процент выживших? - Невинно спросил я, бегло просматривая «мои документы» в поисках чего-то нового.
- Ниже чем хотелось бы, - опять буркнул Мартин. И чего он? Я же его не перед какой-нибудь комиссией поддеваю? Так, ничего нового. Сколько у меня есть .doc? Ой блин. Да ну на хрен. Я это просматривать буду до утра. Нет, в жопу такое. Проще форматнуть диск да провести восстановление системы. А если они спрятали заначку на диске C? На нем же вроде хранятся данные для восстановления системы. И какой вилкой мне там чистить?
- Но это же… - Человек посмотрел на меня, проследил взглядом за раздраженно покачивающимся кончиком хвоста, - это же панацея, - пораженно выдохнул он, - лекарство ото всего. От любого увечья, от любой болезни…
- К сожалению не совсем, - заметил Мартин, - ослабленный болезнью организм может попросту не перенести модификацию, тем более что для равномерного распространения вируса необходимо медикаментозно подавить иммунитет. И сами понимаете, любая болезнь попросту сожрет человека в таком случае. Но насчет увечий вы правы, исцеляется практически все.
- Послушайте, но зачем вам это? - Он повел рукой в мою сторону. Я сделал вид что слишком увлечен ноутом, - зачем вам так менять человека? Не меняйте ничего кроме того что надо восстановить, и вы озолотитесь. Зачем вы занимаетесь превращением людей в подобное?
Надо же, как увлекся. Даже не замялся, подбирая слова.
- Подобным я стал когда мне после новой травмы провели комплекс гормональной стимуляции ускоряющей регенерацию тканей, - буркнул я, - и как оказалось в добавок ускоряющей рост и здоровой. Превратили меня блин в амбала. Мартин, до какого роста вы вообще можете меня раскормить? Чисто в теории?
- Ну, при росте выше пяти метров придется дорабатывать кровеносную систему… - Сказал Мартин. Я уставился на него во все глаза.
- То есть мой рост вообще ни чем не ограничивается?

>>112850
- Гормональным балансом процессов регенерации и резорбции. Собственно говоря он и был смещен стимуляцией, - ответил Мартин, глядя на меня честными глазами.
- Мартин, - вкрадчиво сказал я, - воздействие стимуляции точно было временной мерой, и равновесие не приобрело стабильное ускорение?
- Не должно. Во всяком случае мы скорректируем, если что-то пойдет не так.
- Простите, - вмешался Антон, - то есть вы не уверены в таких важных вопросах?
- Я — испытатель, - отмахнулся я, - так что можно сказать это мой профессиональный риск, выловить баги такой технологии.
- Именно потому столь радикальное изменение? Испытание так сказать в максимальном режиме сложности? - Уточнил Антон, обращаясь к Мартину.
- Не совсем, - ответил тот, - на самом деле мы находимся в довольно сложном положении. Можно сказать что мы строим дом, не умея делать кирпичи, или рисуем картину складывая ее из готовых картинок. С одной стороны мы не в полной мере понимаем взаимосвязь биологических процессов, отбирая для работы целый ряд ДНК животного, с множеством совокупных свойств, с другой стороны мы достигли не малых успехов в их комбинации, компенсации нежелательного, и усилении желаемого. С третьей мы имеем ряд наработок вообще отличных от млекопитающей жизни, и способных вместе с тем сочетаться с ней в нечто жизнеспособное. И в четвертых, на нашем пути стоит сложнейшая преграда выживаемости, как бы грустно это не звучало, - он осторожно посмотрел на меня, я же вновь глядел в монитор, - и так выходит что путь от человека к человеку намного опаснее чем путь от человека к химере.
- Но ведь для медицинской цели есть гораздо более простые пути, взять те же опыты с клеточной матрицей, в ходе которых одному американцу восстановили палец, - заметил Антон.
- Это, это несколько другое. Это иной принцип. Всего лишь стимуляция естественных восстановительных процессов. Слишком привязано к свойствам пациента. Наши методы более универсальны, да и что уж там, это не наша задача. Мы стремимся скорее улучшить человека, перестроить его в лучшую сторону, и именно на этой работе концентрируемся.
- Улучшить? Но что вы понимаете под «улучшить»? Это, - он критически посмотрел на меня, - лучше человека?
- В чисто физиологическом плане живучести, да. Живучесть, вот можно сказать наш основной критерий. Сочетание свойств делающих человека максимально устойчивым к негативным воздействиям среды.
Нет, надо купить флешку, скопировать наиболее ценные для меня файлы, и переустановить систему. Больше я все-равно ничего сделать не смогу. Я захлопнул ноут, окончательно поняв что все те десятки тысяч файлов различных текстовых форматов мне попросту не пересмотреть, и сказал:
- А вообще, надо попросту отвоевать максимум прав в еще не созданном правовом поле этичности всего этого. Опыты с трансгенными организмами и так уже позапрещали в край, а постфактум нельзя так просто взять и запретить генетические модификации, поскольку это к примеру вступит в конфликт с моими правами. А вводить запреты ставящие вне закона право на жизнь некоторых людей, в таком дерьме ковыряться мало кто рискнет.
- Чистой воды авантюризм, - покачал головой Антон.
- Вполне обоснованный, - заметил я, - посмотрите на те же запреты ГМО продуктов. Реакция общества на новое вполне обозначилась, и эту крепость теперь не так то просто штурмовать. Вот если бы они были распространены так, что выкорчевать урожайную продукцию означало бы нанести большой ущерб экономике, тогда такие запреты было бы гораздо труднее провести.
- Тут другое, - возразил он, - тут причина монопольного диктата, который пытаются навязать.
- Монопольного диктата? - Спросил я.
- Да. Понимаете, фирма поставляющая генетически модифицированные семена, по сути монополист в этом товаре, а поскольку они не способны к размножению, что между прочим закреплено законодательно, обрыв их поставки ввергнет в крах фермеров перешедших на них, и отказавшихся от традиционного семенного фонда. Еда это стратегически важное сырье, и ставить его в зависимость от какой-то фирмы попросту безумие. И тут, у вас, все так же крайне опасно. Подумайте, насколько вы зависимы от них, - он указал рукой в сторону Мартина, - вот вам провели стимуляцию, и ваш рост стал меняться. А что вы будете делать когда вырастите до трех метров? До пяти? Когда начнутся проблемы с сердцем? Что вы отдадите ради обратной стимуляции, которая вернет вам нормальный рост? Выпустить это в массы, дать такие технологии людям, оставаясь при этом монополистами, да что там, просто поставить саму жизнь человека в зависимость малопонятной технологии, это попросту безумие! А потом, лет через десять, двадцать, однажды вы попросту скажите людям, извините, но оказывается у нас был баг, и теперь платите деньги за его починку, или готовьтесь умереть. Так? Извините, сложно сказать сколько вам лет, но вы задумывались о том, что теперь не сможете иметь детей? И сколько вы заплатите за право иметь их? Иметь от себя?
- Ваши обвинения это уже слишком, - всколыхнулся Мартин, - наша профессиональная этика требует чтобы модификации поставляемые нами на рынок были полностью автономны. Да, возможны недоработки, но их исправление не станет платным! Доработка уже созданного намного проще чем бесконечные опыты по сочетанию имеющихся у нас наработок, каждое из которых надо тестить и проверять. Мы никогда не поставим модифицированного нами человека в зависимость от нас, и не покусимся на право деторождения в том числе. Да, получится скорее клон чем ребенок обеих родителей, но ребенок будет.
- Ваша этика отступит перед жаждой наживы. Так было, и так будет всегда, - Антон покачал головой, - и не смотрите на меня так, не вы, так другой. Может пока вы и в силах сорить деньгами на эксперименты, но вы постараетесь отбить их полностью. Любой ценой. И горе миру если вы не отобьете их сохраняя свою этику, потому что тогда вы откажетесь от нее. Бесплатные доработки? Как? Вам же нужно подавлять иммунитет чтобы вирус работал, и это будет платной процедурой. А если вы оставили путь для установки вашей доработки без подавления иммунитета, что-ж, тогда останется только пожалеть тех несчастных, чьи жизни повесят на такую нить.
- Подавление требуется. Причем это значительно более сложная процедура, поскольку естественный иммунитет Матвея серьезно доработан, и реакции на прививки много более стойки.
- Ну вот, уже удорожание процедуры. А вообще, ваша профессия какова? Матвей испытатель, а вы?
- Надзиратель, - сказал я, с интересом наблюдая за возмущением Мартина.
- Скорее менеджер, - ответил тот, - в частности мне необходимо проследить чтобы криминальные делишки кое-кого были улажены без последствий, - сверкнул он на меня глазами.
- Да что я, виноват что они клофелинщицами оказались, да еще что их полиция вела? Будто это я их там всех перестрелял, - возмутился я.
- Вы, не вы, а четыре трупа и раненый офицер полиции стали результатом.
- Нет, ну вы посмотрите на него, - обратился я к Антону, выпучившему глаза после таких удивительных новостей о своих соседях по купе, - можно подумать это не полиция их перестреляла, когда те придурки пальбу открыли, а я! Ну офицера я об стенку приложил, не спорю. Но ему надо было в меня стрелять? Я вообще, и руки поднял, и на пол почти лег, а тут пришлось убегать со всех ног прямо в окно. И все-равно, мало того что с шестого этажа падать пришлось, так еще и пулю в спину поймать успел! Ведь угораздило еще в тот день и бронежилет свой оставить дома. А с другой стороны, идти в клуб с девчонками знакомится в бронежилете это как-то странно.
Ну вот, морально Антона к открытию нашего груза, если оно случится, подготовил. Для Мартина пару вопросиков вбросил. Теперь надо последить.
- Тем не менее все же приложили, и с этим больше всего проблем, - ответил Мартин, даже не обратив внимания на ту незначительную мелочь что полицейского я приложил об потолок а не о стену. Тогда я валялся на полу, прикрытый своим плащом, а он уселся на меня верхом, прижав к башке ствол. И когда я понял что он собирается сдернуть с моей головы задравшийся плащ, и от увиденного может выстрелить, тогда и прыгнул с места со свойственными мне невероятными способностями к паническому бегству сквозь все возможные преграды.

>>112851
- Это, вы о чем вообще? - Спросил Антон.
- А, - дернул я плечом, решив что взмах рукой будет слишком уж опасным для окружающих, - была история, когда я еще нормального размера был. Пошел с приятелем в клуб, найти подружек на ночь. Нашел. Оказалось подрабатывали усыплением и ограблением ухажеров, иногда даже летальным, за что их и пасла полиция. Которая доблестно ворвалась когда мы уже уходили, кое-как договорившись с их вооруженными приятелями, и перестреляла там всех на хрен. Правда к тому времени когда они особо активно стрелять начали, я уже летел из окна, раздумывая над тем, переживу ли такое падение. Как оказалось — пережил, косточки прочными сделали не зря. Правда вот последствия пришлось латать со стимуляцией, выяснив попутно что она немного вес поднимает. Совсем немного, раза этак в три, - я нарвался на гневный взгляд Мартина, - ну ладно, в два с половиной.
- А ваш приятель? - Спросил Антон.
- А ему больше всех повезло. Он как раз у двери был, его на лестничной клетке и уложили.
- Но, это боевик уже какой-то. Полиция же не так работает, там должны были вызвать спецназ, - сказал Антон.
- Там специальное подразделение и было, - поморщился Мартин, просто как оказалось эти преступники снимали не одну квартиру, а наводка была только на одну, в которой и организовали засаду. Когда выяснилось что они отправились по иному адресу, все пришлось делать в спешке. И если бы кое-кто не унюхал снотворное, то спокойно бы себе спал пока все происходило.
- А если бы кое-кто прошел подготовку в пушистом космодесанте, то глядишь и сам бы всех упаковал к приезду полиции, - едко отозвался я.
- Ладно, что случилось — то случилось, - поморщился Мартин, - не будем ссорится.
- А мы начинаем? - Удивился я, - по моему мы просто болтаем. Кстати, что это мы все о нас, да о нас. Антон, вы то хоть куда и откуда?
- Да от родственников, новый год отмечали, - сконфуженно ответил он, явно все еще смущенный нашими с Мартином откровениями.
- Эх, а я и на елку посмотреть не сумел, пока в больнице отлеживался, - вздохнул я с сожалением. Вот куплю мандаринов. Точно, возьму и куплю килограмм пять мандаринов. Как отметили то хоть?
- Да нормально, как. Посидели, петарды постреляли. А вообще неплохо.
- Да, рождество хорошо прошло, - заметил Мартин.
- А разве у вас принято праздновать не день благодарения? - Спросил я.
- Нет, его мы вообще в октябре отмечаем, - ответил тот.
- А, вон оно как. А я думал что это что-то вроде нового года у вас.
- Так вы из Канады? - Спросил Антон. Хм, это предположение исходит из месяца праздника? А они что, в США и Канаде различны что-ли?
- Да, - ответил Мартин.
- Потомок русских переселенцев? - Уточнил Антон.
- Да, моя прабабушка после революции семнадцатого года эмигрировала в Канаду, от нее и беглое знание русского, как вы уже догадались, - ответил Мартин. Хм, а ведь над этим я никогда не задумывался. Как впрочем и над тем вопросом, нет ли на самом деле во мне намеренных закладок? А что? Вот мне на руки выдали довольно ценный образец. Кто знает, какие у них есть подстраховки? Кто знает, на каком я крючке. Мне просто не говорят, пока я исполнителен и послушен. Ну, относительно по крайней мере.
- А в России вы первый раз?
- В этом году впервые посетил, - улыбнулся Мартин.
- И как вам?
- Да, страна как страна. Я часто путешествую, и бывал в разных странах.
- По профессиональным обязанностям? Ваша фирма транснациональная?
- Можно сказать так, но, к сожалению мы не обладаем таким капиталом чтобы выйти на мировой уровень. Мы вообще несколько стеснены в средствах из-за характера наших работ.
- Да, они наверняка весьма затратны, - Антон посмотрел на меня, - а прибыль? С чего вы получаете прибыль?
- Пока в основном инвестиции с планами на перспективы, коммерческие заказы к сожалению пока единичны, но когда технология будет отработана, мы выйдем на рынок по настоящему.
- Вы думаете? А как вы дружите с научными публикациями? Признаться, я не слышал о подобном, да что там, даже о близком к подобному.
- Плохо дружит, надо признать. Политика нашего руководства несколько странна, дело в том, что воплощение наших технологий стоит так сказать на пороге открытия. Если позволить утечь нашим наработкам, мы можем оказаться не первыми.
- И не монополистами. Этого опасается ваше руководство? Но таким, - Антон кивнул на меня, - придется делится, хотите вы того, или нет. Такое нельзя оставлять в одних руках, уж извините. И, я думаю вы поймете справедливость такого опасения, ваши технологии могут использоваться для улучшения более примитивных организмов, например болезнетворных бактерий.
- Это еще одна причина по которой мы вынуждены соблюдать коммерческую тайну.
- То есть, вам можно доверить такую власть?
- Да, - с обезоруживающей прямотой ответил Мартин.
- И вы не используете ее для решения своих финансовых проблем? Не выпустите смертельный вирус, антидот против которого есть только у вас?
- Нет.
- Интересно знать, почему?
- Потому что нашу инфраструктуру в таком случае захватит силовым методом ООН, разве это не очевидно? - Ответил Мартин.
- И они наткнуться на ваших испытателей? - Кивнул на меня Антон.
- Да, - ответил я, прикрыв рукой морду, - и мы встанем в линию, сметем залпом наших пищалей мушкетеров ООН, после чего добьем их в штыковой.
- В смысле? - Удивленно уставился на меня Антон. Впрочем Мартин посмотрел на меня с неменьшим удивлением.
- Пушки там, артиллерия, орудия, танки, бомбардировщики, пулеметы, вы слышали о таких штуках? Или по вашему будет как в дешевом ужастике? К нам пришлют доблестный отряд морпехов с пукалками?
- Нет, - ответил тот, но развить мысль я ему не дал:
- Ну так в чем же дело? Или по вашему мы там локальные двадцать восемь Панфиловцев устроим? Да, наши технологии необычны и непривычны, но почему вы считаете что мы начнем применять их таким образом, что обозлим на себя все человечество? Или наше руководство по вашему это злой гений из фильмов?
- Нет.
- Ну так в чем дело? Мы заняты медицинскими изысканиями, имеющими прикладное значение. Мы разрабатываем и испытываем методы сделать человека совершеннее чем он есть, не заостряя внимание на философских рассуждениях, и ориентируясь на чистую практичность устойчивости, живучести, и сопротивляемости к негативным условиям. И перед собой вы видите не померещившегося вам сверх-солдата, против которого очень эффективно сыграет обычный призывник с подстволкой, а перспективного работника крайнего севера, способного проводить наружные работы без тяжелой, обременяющей одежды, не рискующего замерзнуть насмерть, пробыв на улице дольше норматива, и не теряющего свое здоровье там с такой скоростью, что после нескольких вахт можно отправляться на пенсию. Неужели это так сложно понять? Посмотрите на мировые тенденции расхода нефти. Мы зароемся за ней во льды, и начнем делать это уже очень скоро. Не так как сейчас, а массово.
- Это только один из вариантов использования, - получил я ответ на свою демагогию, в которой и сам сомневался.
- Да, но почему вы упираетесь в поистине безумные варианты? Вирусы какие-то, человечество как заложник, что вы несете? Что-то у японцев ничего во второй мировой войне не получилось, хотя штаммов у них был целый арсенал.
Почему вы называете великую отечественную второй мировой?
- Может потому что говорю о той части второй мировой, которая никак не являлась великой отечественной аж до сорок пятого? Или в вас говорит ксенопатритизм, видящий во всем не своем только угрозу?
- Нет, нет, нет, - смутился Антон, - вы не так меня поняли.
- Ну так а в чем дело то? Мировой заговор капиталистов, биологический террор, проклятье, я то думал это я поехавший, когда решил лечить изуродованное лицо такими методами, - ну вот, моя демагогия скатилась до личности.
- Послушайте, но подобные технологии должны находится под контролем мирового сообщества.
- А по вашему кока-колу никто не контролирует? Да пожалуйста, на безопасность проверяйте, но коммерческая тайна коммерческой тайной. А, плевать. Я в тамбур, скоро должна быть долгая остановка, хочу в буфет сходить, горячего поесть, - резко сменил я тему разговора, поднимаясь, и проверяя свои деньги. Я действительно что-то распалился, и мне нужно успокоится. Еще не хватало на ровном месте в состояние аффекта впасть.

>>113127
>>113127
Я стремительно вышел прочь, скользнул вдоль окон мимо вжавшегося в стену случайного встречного, и остановился только в тамбуре, вдыхая дым чьих-то сигарет, разбавленный свежим воздухом. Надо быть спокойнее. И чего я так рассердился? От новых подозрений? Во мне ведь действительно может оказаться скрытый рычаг управления. Да он уже есть, ведь по сути только фирма может оказать мне хоть сколь-нибудь квалифицированную медицинскую помощь. Да даже то что они оплачивают моего адвоката, я и так повязан.
«Так то это так, но это связи внешние, связи которые можно оборвать. А от поводка внутри себя никуда не деться».
Не ты ли мой поводок?
«Нет».
А что? Что? За год у меня было отменное здоровье, могла ли быть закладка в нем? Ведь это риск, ненужный риск который может сработать внезапно.
«А гигантизм, не ограниченный обычным пределом роста скелета?»
А ведь действительно. Я прижался к стене, по новому глядя на помещение вокруг. Непривычно маленькое помещение. Во мне больше двух метров роста, и это итог всего лишь месяца. Это же какие потенциальные темпы роста? Да, в данном случае была внешняя стимуляция, но если к лету я стану трехметровым? Это навскидку, полтора в кубе, полтора, плюс ноль семьдесят пять, два двадцать пять, плюс один, один, два, пять. Три, тридцать семь и пять. Это на сто пятьдесят, грубо говоря треть на полтора, в общем около полутонны веса выходит. А ведь когда-то я умел считать в уме быстрее, надо будет повторить технику. А ведь даже больше, при эквивалентном текущему телосложении. Четыре метра это уже, два, четыре, восемь, на сто пятьдесят, тонна двести. Шесть метров, три, девять, двадцать семь, пусть двадцать шесть для упрощения, тринадцать, тридцать девять. Почти четыре тонны. Мартин упомянул что проблемы с кровеносной системой могут начаться при пяти метрах. Это пять делить на два, два и пять, шесть, двадцать пять, двенадцать и пять плюс три один двадцать пять, пятнадцать, шесть, двадцать пять. Пятнадцать с половиной раз на сто пятьдесят, шестнадцать для простоты, восемь на триста, примерно две тонны четыреста килограмм.
И что я буду делать при росте в пять метров? Это же, уровень второго этажа. Руками наверное и до окон четвертого дотянусь. Ну если в прыжке. А как с подвижностью при таком росте? Я чувствую себя совершенно свободно в броне примерно равной своему весу. Значит отношение куба к квадрату не должно превысить два. То есть при четырехметровом росте я буду чувствовать себя примерно как сейчас нагруженный броней. При пяти метрах уже будет тяжеловато. Но все это если не углубляться в сопромат отдельных нагруженных участков тела. Ладно, динозавры же жили как-то? А у них соотношение веса к росту было гораздо больше за счет положения туловища.
Я попытался представить себя таким. Пять метров роста, две с половинной тонны веса. Массивное существо, которому я сейчас едва ли до пояса бы достал. Наверное я бы смог усесться верхом на этот вагон, и даже свесить ноги. Я поднял перед собой руку, разглядывая свою ладонь, и пытаясь представить как выглядела бы эта лапа увеличенная в два с половиной раза. Мои руки сейчас стали иметь еще меньше сходства с человеческими чем было до стимуляции. Впрочем основное различие заключалось в том, что под влиянием ли гормонов, некоей заложенной программы, или как реакция на частый контакт с грубым кирпичом, подушечки моих рук стали гораздо более развитыми, мясистыми и выраженными. Как на ладони, у большого пальца, под четырьмя пальцами, у тыльной стороны, так и на пальцах. Ну прямо гибрид звериных лап и человеческих рук. Хорошо хоть когти не стали внезапно втяжными, как у кошки. Помню я как это изуродовало руки той кошкоподобной модификантки. Ей наверное и пуговицы не просто застегнуть. А может и привыкла. Забавно, а это пятно, сейчас заметно посветлевшее, как было примерно в половину толщины запястья, так и осталось, несмотря на то как обросла мясом рука. Мои пятна сохранили свои относительные к площади шкуры размеры.
Я сложил вместе обе ладони. Да, такой лапкой можно взять за башку, да сжать пальчиками, так чтобы череп хрустнул. Интересно, а я сохранил бы свою подвижность? Ну там бегом передвигаться, прыгать с приличной высоты без серьезных травм? Перегрузочки то усилились бы знатно. А сколько бы пришлось есть? Пропорционально скорее всего меньше, но в полтора десятка раз большие порции это точно. Да, это если в день полумесячный рацион съедать, откуда денег столько взять? Да и попробуй куда устройся на работу, тут ведь и в помещение нормальное только на четвереньках войдешь. Цирковым клоуном разве что, или в парк какой, живой каруселью. Интересно, много бы собралось желающих посмотреть на этакого кинг-конга? А если с платным приложением в виде возможности посидеть на ручках?
Да и как бы я в свою собственную квартиру попадал бы? Разве что сносить половину стен, да переделывать балкон во входную дверь. И веселить дом напротив видом мечущегося из стороны в сторону хвоста, когда буду домой залезать. Правда секс мне в таком случае вряд ли бы светил. По крайней мере с человеком, особенно женского пола. Мужские же возможности, если судить по кое каким видео, весьма охватывающие. Чего стоит только то видео со стеклянной банкой, правда закончилось оно несколько неожиданно. Ну и забавный же там наверное стоял запашок, густой, аппетитный запах свежей крови, с легким, дразнящим оттенком говна. Хотя что там, видел я и дамочек способных принять в себя нечто что будет просвечивать сквозь брюшную стенку. Интересно, почем бы приобрели искушенные месье порно-видео с моим участием при условии моего пятиметрового роста? Хотя думаю и сейчас бы покупатели нашлись, но по крайней мере сейчас я не испытываю нужды зарабатывать себе на кусок мяса таким образом.
Да, такой жизненный опыт был бы на самом деле очень интересным, но вот когда сердечко перестанет выдерживать давление столба крови с такой высоты, тогда жизнь сразу потускнеет. Тогда уже не побегаешь, и вообще все больше ползком на четвереньках придется передвигаться. А пропорции ног у меня все-таки под прямохождение заточены. И вот тут и встанет в полной мере вопрос Антона; что я отдам за препарат который обратит вспять процесс роста?
Я крепко повязан с фирмой, если хочу проверить на практике обещанное ими долгожительство. Их существование, их коммерческий успех это залог моей собственной безопасности. Впрочем, привязка тут к их технологиям, и как бы цинично это не звучало, но сойдет любая компания которая успешно займется этой отраслью, даже похить она все достижения Лирова, или кто там у них разрабатывает все это.
А тем временем мы уже въезжали в какой-то пригород, и сам город был виден впереди, благодаря легкому изгибу железнодорожных путей. Возможно именно сейчас и будет та самая долгая остановка, и желая получить подтверждение тому, я отстранился от стены рядом с дверью выхода, и заглянул в стекло двери вагона. Проводница нашлась в дальней от меня части вагона, но не слишком смущаясь этим, я открыл дверь, сунул внутрь голову, и окрикнул ее:
- Девушка! - Она обернулась, и я продолжил, - девушка, скажите, сейчас будет остановка в полтора часа?
- Будет, но только в час, так что если вы что-то хотите, постарайтесь не опоздать, - ответила она, разглядывая меня с явным любопытством. Все же дистанция мое спасение от испуга собеседника. Точно, через полтора часа, часовая, а не наоборот, что-то я спутал.
«Отвлекаешься много. Чем тебя так возбудило сказанное Антоном?»
Если бы я знал. Может тем, как он рассуждал о военном сопротивлении вторжению, а я сидел на боевой броне?
«Если ее придется применять по назначению, не вздумай боятся. А лучше отдай контроль мне. Это и моя шкура».
Что? Нет! Проклятье! Я отшатнулся, вжавшись спиной в стену. Моя пасть приоткрылась в испуге, часто выдыхаемый воздух засвистел на клыках. Сейчас, точно удар по голове, меня настигло острое понимание чуждости только что возникшей в голове мысли? Голоса? Иного разума? Это, это было, не только сейчас, но и несколько минут назад. Это сливалось с течением моих собственных мыслей, сливалось настолько, что я перестал воспринимать это как что-то иное, но сейчас…

>>113128
Спокойно.
Я осел, распластав по грязному полу хвост, обхватил голову руками, чувствуя как когти колят кожу. Я знаю что это есть. Что это, иная личность? Копия моей собственной? Она есть, она существует, она — объективная реальность. И понимание этого окатило меня липким страхом, вновь пронзая рассудок, и заставляя вспомнить и осознать и предыдущие инциденты. И это оказалось кошмаром.
Иррациональный ужас породил отчаяние, слепое, бессмысленное. Я словно погружался в черную бездну, мир вокруг потускнел, и рассудок сосредоточился только на том простом факте, что моя личность не является единственным хозяином тела. Эта истина была шокирующей. Испугать может многое. Может испугать угроза, жизни ли, или же здоровью. Может испугать свист пуль, вид огня, вид стремительно приближающейся земли, или же автомобиля. Можно испугаться любой опасности, но все эти опасности зримы. Все они подразумевают возможность хоть какого-то сопротивления. Отбежать, спрятаться, бросится прочь или хотя бы попытаться правильно приземлиться. Есть действия которые можно совершать, есть направление по которому страх можно приложить. Но что мне делать с этой опасностью, что таится у меня в голове? Опасность безумия, потери рассудка, что я могу сделать с этим? Разорвать свой череп и выдрать ее из мозга?
Восприятие этого явления как опасного, как крайне опасного, возникло столь неожиданно как и само осознание существования этой проблемы. Смирение что уже посещало меня почему то оказалось отброшенным, и я просто сидел, погружаясь в пучину безотчетного страха. Мне уже казалось что все мысли что царят в моей голове — чужды, что все попытки осмыслить, понять, принять, все это не мое, иное, все это лишь тюрьма вокруг моего Я, и себя самого я уже потерял над наслоением всего этого.
И вот показалось мне что то что есть мое сознание, то что есть сам Я, это нечто вроде деградировавшего обрывка моего мозга, вокруг которого вырос мозг иной. Мне представилось что кора моего головного мозга оплетена сетью иных, чуждых нейронов, которые врезаются все сильнее и сильнее, подчиняя и захватывая мой разум. Словно черви, что порой размножаются в мозгу, но глубже, полнее. Как корни деревьев. Они пронизали мой мозг, заменяя его собой, и вот то что являло собой их — говорит со мной, подменяет мои мысли, прочь! Прочь!
«Успокойся».
Я заскулил от отчаяния. Мира вокруг не было, только эта внутренняя борьба, борьба с сетью опутавшей меня. Я не видел. Я закрыл глаза, но перед глазами мелькали сияющие мошки от давления судорожно сжатых век. Боль опаляла лицо, лишь все более и более усиливая ярость суицидальной борьбы, и запах крови кружил в воздухе, перемешиваясь с сигаретной вонью и свежим воздухом из вне. Я метался внутри себя, я рыскал в своем сознании, пытаясь схватить эти чуждые мысли, пытаясь погнаться за ними, усилить и выделить их, отследить их цепочку.
«Успокойся».
Откуда? Где? Чуждая мысль. Я впился в нее, пытаясь найти источник, пытаясь поймать эти цепи, пытаясь осознать то иное, что таится в моей голове. Они ускользали, они возникали мимолетными вспышками, подобно тому как порой в сознании возникает тревожное воспоминание о чем-то важном но забытом, и разум хватается за это, и мечется, заставляя замереть и проверят себя. Не оставлен ли чайник? Заперта ли дверь? Выключена ли вода? Но все не то, все — привычные тревоги, а возникшее столь мимолетно и размыто, что уже исчезло, и лишь тревожные движения мыслей возбужденные этим истоком продолжают плыть в рассудке.
Но нет, был исток, сейчас, во мне. Были тревожащие меня движения в лихорадочном метании мыслей, были неуловимые обрывки что пытался я схватить. Казалось вот-вот, и я ухвачусь хоть за что-то…
«Успокоится, дышать ровно».
Мои легкие вспыхнули огнем, когда я осознал как остро мне не хватает воздуха. Я дышал равномерно и спокойно, несмотря на то что руки мои дрожали, веки были судорожно сжаты, а губы до боли растянулись в оскале. Не я дышал равномерно, потому что я хотел дышать учащенно. Мне требовалось это для нагруженной работы мозга, для подпитки мышц, бесполезно сжигающих кислород в треморе, но я не дышал учащенно. Это бессознательное последствие моего состояния не наступало, и лишь схватив эту мысль, лишь уцепившись и поняв ее, увидев это противоречие, я тяжелым усилием воли заставил вдохнуть себя глубоко, и резко выдохнуть, затем вновь вдохнуть, и опять выплюнуть из себя воздух, и сдерживающие меня цепи, порожденные древним инстинктом контроля концентрации углекислого газа в крови наконец дали слабину, но только для того чтобы паническая атака обострилась.
Я распахнул глаза, слепо уставившись в пустоту за стеной передо мной. Чувство опасности, чувство боли заставило отбросить от себя руки, и размытые когти, с алыми, опьяняюще пахнущими капельками крови возникли в поле зрения. Вихрь мыслей, рваных, пугливых, проносился в моем сознании все ускоряясь и ускоряясь, но чуждые уже полосовали меня, точно осколки стекла.
«Прекрати!».
«Поезд останавливается».
«Она идет».
«Прекрати истерику».
Стоп.
У мыслей есть свой род инерции. Они не могут оборваться мгновенно, и мой лихорадочный ступор не сразу оборвался осознанием того, что я тут не один. Мои руки бессильно опали, я бессмысленно смотрел в пространство, слушая замедляющийся стук колес. Вихрь мыслей продолжал кружить в сознании, затуманивая реальность. Но он опадал, замедлялся и становился яснее. Чуждые, острые осколки не моих мыслей сосредотачивались вокруг творящегося сейчас рядом со мной, и вот сквозь их пелену я услышал голос звучащий из реальности:
- Вы в порядке?
«Ответь ей».
«Солги».
«Психоз вызванный общественным давлением».
«Сыграй на жалости».
Я повернул голову, расслабляя губы. Мои руки бессильно опали. Да, та самая проводница которая из-за меня белье уронила. Вновь зажмурившись, я откинул голову, прислонившись затылком к стене, и ответил:
- Да, в порядке. Я в порядке.
Воцарилось напряженное молчание, женщина почему то не уходила, продолжая смотреть на меня.
«Соври. Пожалуйся ей на жизнь».
Я поморщился.
«Знали бы вы, как порой бывает трудно…»
- Знали бы вы, как порой бывает трудно, - сказал я вслух, - казалось уже привык ко всему, после того как меня изменили, но порой накатывает. Порой случается так что я не выдерживаю всего этого… Всех этих взглядов… На вас никогда не смотрели как на прокаженную? - Я открыл глаза, посмотрел на нее. Женщина стояла чуть в стороне, у двери тамбура. Поезд шел совсем медленно, минуя пригород. Она отрицательно покачала головой, под моим вопросительным взглядом. Я уставился в пол перед собой, и продолжил:
- Я уже привык. Очень привык, еще даже до этого, то того как меня изменили. Тот ожог, знаете, когда от лица остаются только глаза, которые были закрыты очками, а все остальное становится одним сплошным шрамом. Можно уцепится за что угодно, знаете? Понимаете, третья степень даже более ужасна чем четвертая, когда остается только обугленная кость, болеть уже нечему. А когда плоть есть, когда остались какие-то нервы… Знаете, следующей стадией мог быть только морфин. Ты их глушишь, одним препаратом, они привыкают. Снова болят. Другим препаратом. Так, шаг за шагом, сперва то что можно купить в аптеке, затем то что можно купить только по рецепту, затем то что и по рецепту сложно купить, да попробуй еще рецепт то достать. Я был готов на все. Нет, мне не врали, мне сообщили что я буду уже не совсем человеком. Им нужны были добровольцы для испытания новых технологий, технологий генетических модификаций, а мне нужно было лекарство. Любое лекарство, которое я смог бы себе позволить. Есть методики менее радикальные, знаете? Операции, усечение нервов, много чего. Но все это дорого, все это платно. А это, - я неопределенно махнул рукой, указывая на себя, - бесплатно. Я принимал на себя все риск, я становился добровольцем, а не пациентом, испытателем. Что-то могло пойти не так. Не пошло, повезло. Да, так и было задумано. Радикальное средство, прекрасное средство, - мои тонкие губы растянулись в легкой полуулыбке, - панацея. Так и было задумано, да. Перестроить весь организм, целиком, полностью. Так пока проще чем проводить тонкие изменения генома. Как мне сказали. Нет, вы не подумайте, - я отрицательно дернул головой, - я не жалею, просто иногда, все эти взгляды… Просто утомляют, до такого вот срыва…

>>113216
Поезд замер, напряженно гудя какой-то своей электроникой. Я посмотрел на двери, понимая что вот-вот они откроются, и поднялся. Сквозь стекло на меня взглянули люди стоявшие на перроне, и в испуге отшатнулись. Еще бы, что они могли подумать, кроме как решить что за дверью просто невероятно огромный пес? Секунда, и двери распахнулись.
- Спасибо что выслушали, - сказал я, чуть обернувшись, и шагнул прочь из вагона.
Суета, толкотня, очереди, моя внешность решает многие из подобных мелочных проблем, и в некотором роде это можно воспринимать как компенсацию за иные проблемы, создаваемые ею. И вот сейчас толпа вокруг меня раздвигалась в стороны, давая мне свободную дорогу. Я стремительно направился к вокзалу, желая все же добраться до буфета, да и попросту сбегая от случившегося. Ведь я пошел на поводу, сказал то что было сказано мне, было сказано изнутри.
«Делай что я говорю, и сегодня ночью будешь греть постель этой девушке».
Пока я только вогнал ее в ступор, оставив переваривать произошедшее. Да и клеятся к ним пикап-мастера настолько часто, что им скорее всего просто плевать уже на всех. Откуда тебе знать в конце концов? Ты знаешь о чем-то больше меня? Откуда? Что ты такое? Проклятье, что же ты вообще такое то есть?
А в ответ — молчание. И хотя шел я стремительно и энергично, внутри меня тяготила невероятная усталость, подобная той, что охватывает после кое-как сданного экзамена. Когда уже и хорошо не в радость, а одна только пустота, и желание доползти до кровати и рухнуть спать. Ничего, сейчас поем, и действительно лягу. Что уж там.
Я совершенно свободно вошел в здание вокзала, да и в нем самом не бы ни кем остановлен, хотя и собрал на себя все взгляды приличной толпы ожидающих. Местная охрана то ли была занята чем-то очень важным, то ли просто предпочитала не вмешиваться в непонятную ситуацию, пока вроде бы все в порядке, но кроме пары удивленных взглядов дежурных у касс, никакой иной активности направленной в мою сторону не было, и я спокойно прошел в буфет, ведомый скорее запахами чем табличками. Очередь была достаточно приличная, и потому я прилип к витрине, разглядывая выставленные блюда, и прикидывая чего бы такого взять. Ограничение по времени не сказывалось слишком уж сильно, от моего голодного взгляда, пусть и направленного на еду, люди как-то быстро теряли аппетит, и очередь стремительно редела. Причем редела как-то рывками.
Первый произошел спустя примерно три минуты после того как я уставился на витрину. За это время я успел выбрать свиных котлет в сочетании с мясным рагу. Есть хотелось много, мясного и калорийного. Люди же вокруг меня, за это время успели оклематься от первоначального ступора, переглянутся, улавливая во взглядах друг друга аналогичное собственному, и тем самым снять подозрение галлюцинации, и словить первичную волну испуга. В непонятной ситуации людям свойственно вести себя аналогично остальным, а выбор тактики отступления от потенциальной опасности это то что первым приходит в голову тем кто оказывается рядом со мной. Поскольку внимание остальных привлечено на меня, то реакции близстоящих так же оказываются в поле зрения, с соответствующей цепной реакцией.
Первичная реакция стала наиболее обширной, первоначальный побудительный порыв отстраниться от потенциальной опасности охватил наибольшее число людей склонных к внушаемости. Они выбыли из очереди, поскольку инстинкт самосохранения, вернее даже сказать уровень возбуждения этого инстинкта, пересилил стремление получить награду в виде совершения покупки желаемой еды. И теперь настало самое время занять хвост изрядно поредевшей очереди, пока те люди которые один за другим резко отошли прочь, осознавали тот факт что их испуг был ложным, и не стоил потери места в очереди. То что я из неподвижного состояния перешел в движение, вызвало вторичную волну отступления, но на этот раз значительно меньшую. По сути только одна женщина отшагнула прочь достаточно далеко, чтобы очередь сомкнулась на ее месте. Остальные же лишь только поколебались. Испуг передо мной потерял уже первичную остроту, и мне оставалось лишь только нетерпеливо тянуть голову глядя на витрину, да поджиматься к мужчине передо мной, вынуждая его отстранятся, и тем самым ускоренно замкнуть очередь сократившуюся почти в два раза с тем, чтобы упредить восстановление справедливости. Как говорится; «жопу поднял — место потерял».
Все это время продавщица была в ступоре, непонимающе следя за происходящим. Это была первая причина того, что я встал в конец поредевшей очереди, а не просунулся вперед всех. Дать ей время понять что прежний алгоритм обслуживания клиентов остается справедливым, и надо работать как и прежде даже когда я окажусь перед ней. Второй причиной стала манипуляция конфликтом. Вот-вот люди поймут что их нагло вытеснили из очереди, и попытаются восстановить справедливость. Пролезь я вперед, весь их гнев был бы целиком и полностью направлен на меня, но в такой ситуации их разборки так или иначе рассеивались по тем людям, которые благодаря моему появлению оказались впереди чем были. Впрочем, стремление восстановить справедливость перевесит, но у меня была возможность подавить ее взглядом.
Еще минута, и люди стали понимать что ничего страшного не случилось, а вот из очереди их нагло выперли. Их взгляды оторвались от меня, заметались по очереди, в стремлении понять где они стояли, или под начинающуюся шумиху занять преимущественное положение, зазвучали первые возгласы негодования, стоявший перед прилавком подросток окликнул торговку, вернув ее к раздаче еды, и наконец люди двинулись обратно. Кто-то сказал что-то невнятное в мою сторону, я оторвал взгляд от прилавка, и уставился на толпу тяжелым, голодным взглядом, насупившись, держа руки вдоль боков, и раздраженно качая хвостом. Мое внимание как-то резко остудило стремление к справедливости, а тот факт что я стоял достаточно плотно к остальным, мешало просто молча встать людям там где они были, и возникла невнятная, скомканная суета сбоку от очереди. Наконец какой-то пожилой мужчина рискнул таки подвинуть меня.
- Что вы тут встали? Не пройти? Отойдите! - Он решительно посмотрел на меня. Я смерил его уничтожающим взглядом, но промолчал, и сделал шаг назад. Тут же суета разгорелась с новой силой, и начались уже полноценные выяснения отношений кто где стоял. Особенно меня порадовал активный спор двух девушек всего через трех человек от начала очереди, если они так и не разберутся, и станут спорить когда перед ними уже никого не будет, я наконец то смогу провести решительную рокировку, протиснувшись мимо всех, рявкнув на них чтобы не задерживали, и пока люди будут осознавать тот факт что я умею говорить, взять наконец себе поесть, и уйти, ловя в спину волны ненависти.
Однако, к моему раздражению, моему хитрому плану сбыться было не суждено. Нашлась одна бабка, взявшая на себя неблагодарную роль командира, и принявшаяся решительнейшим образом строить всех по порядку.
- Я за вами! - Коснулась она плеча парня перед собой, и решительно шагнула из очереди к двум ссорящимся курицам.
- Кто перед вами был? - Спросила она парня стоявшего сразу за спорщицами.
- Да вот светлая вроде, - ткнул он пальцем в блондинку.
- Ты, ты вперед! - Рявкнула старушка брюнетке.
- А почему она? - Возмутилась блондинка.
- Потому что я так сказала, заказывай давай, - она чуть ли не силком толкнула брюнетку к прилавку, и пошла дальше вдоль очереди, командирским голосом строя людей по порядку. Тьфу блин, я дернул вибриссами, поморщившись. Вот есть же еще бабы способные коня остановить. А ведь еще немного, и я бы точно проскользнул вперед всех, пользуясь возникшей ссорой. Так нет же, построила блин всех.
- Что стоишь? Отойди назад, ишь, разогнал тут всех, - рявкнула она на меня, добравшись до конца выгнувшейся дугой очереди. За мной занять что-то никто не спешил, возможно виной тому был дергавшийся из стороны в сторону хвост. Я посмотрел на нее, и улыбнулся до сих пор не отработанной на моем новом лице полуулыбкой:
- Бабушка, ну что вы, - мягко сказал я, - я же никому и слова не сказал, тихо-мирно стал в конец очереди, они же сами все вышли, может дела какие.

>>113387
- Смотри у меня, - зачем то сказала она, недобро на меня поглядев, и вернулась к своему месту, встав за тем парнем с которым говорила в самом начале. Вот ведь зараза, теперь торчать тут не знай сколько. Я посмотрел на настенные часы, ладно, время вроде еще есть.
Люди все еще косились на меня после этого неприятного инцидента, который так и не дал мне выигрыша по времени, как впрочем и проигрыша, все разборки вполне укладывались в то время что обычно длится неразбериха при моем появлении. А ведь если бы не эта бабка, все могло бы и получится. Ну да, не очень честно, но ведь у меня всегда есть аргументы для самооправданий. Даже без учета спешки на поезд, что лимитирует и других людей, меня извиняет стремление скорее исчезать из людных мест, чтобы избегать неприятных эксцессов. И в конце концов, я попросту хочу есть! Тут пахнет едой, а мне приходиться ждать!
Раздражение росло, и видимо это как то отражалось на моей внешности, поскольку вокруг меня образовалась безлюдная зона, несмотря на многолюдность. Зато в руках присутствующих стали стремительно появляться телефоны, планшеты, и тому подобные устройства съемки, так же к моему раздражению. Ну, в любом случае из интернета это не мне вычищать. Неужели этим и правда кто-то занимается? Адская работенка же. Или просто не вирусится видео, вот и весь ответ? Висят где то десятки роликов с моим участием с сотней просмотров на каждом, вот и все. Может и так быть. Обстановка уж больно обыденная, фейком тянет. Вот если в лесу, то вылитый йети. Вот такое разойдется как горячие пирожки. А так, ну сидит фуррфаг в качественном фуррсьюте, ничего интересного.
Проклятье, ну как же долго ждать, а? Ненавижу ожидание, особенно еды, и особенно на голодный желудок. Все вроде бы устаканилось, и даже позади меня стали появляться люди, хотя это продолжение очереди и начиналось примерно в метре от кончика моего хвоста. Памятуя о том что я перед камерами, я стоял максимально неподвижно, с минимумом эмоций на лице. Мое лицо сейчас должно выглядеть как маска, качественная, но неподвижная маска, не более. Помимо всего этого, я осознавал что поесть тут скорее всего не удастся, время неумолимо истекало, и лишь спустя полчаса очередь передо мной сократилась вдвое. Все же у крупных вокзалов есть свои недостатки, особенно в комплектации персонала. Какого хрена тут только одна продавщица?
Ко всему прочему, откуда-то со стороны кухни деловитым шагом вышла довольно крупная, серая с белыми «перчатками» кошка, и направившись в сторону зала ожидания, замерла на половине пути, увидев меня. Откормленная, но не до безобразной толстоты, зверюга плюхнулась на зад, уставившись на меня желтыми, точь в точь как мои по цвету, глазами. Сперва она следила за моим хвостом, потом уставилась на лицо. Опять стала следить за хвостом. На мордочке животного отчетливо читался столь знакомый мне ступор, красноречиво свидетельствуя о том, что механизмы распознавания облика живых существ заложены эволюцией довольно давно, и у высших млекопитающих развиты вряд ли слабее чем у человека. И вот сейчас ее шаблоны распознавания облика человека были безжалостно сломаны наличием у меня хвоста, и звериной морды. Мне даже стало интересно, будь я без одежды, она испытала бы больший шок от большего контраста с привычным образом за счет густой шерсти, или меньший, вообще не опознав меня как человека?
Она еще раз смерила меня взглядом с ног до головы, и утробно, не раскрывая рта, зарычала, или даже скорее заворчала. Получающийся звук возникал где то в глубине ее груди, и казалось совсем не затрагивал ее глотку. Начав это рычание, она казалось не собиралась его прекращать, к моему раздражению ворча и ворча, только что чуть приоткрывая пасть чтобы втянуть воздух. Если до того я следил за ней только краем глаза, то теперь повернул к ней голову, и уставился уже полностью. Кошка ответила мне взглядом расширенных до круглых зрачков глаз, и продолжила урчать с удвоенной силой. Вот ведь зараза, обычно кошки при виде меня просто с глаз исчезают. Ну, в конце концов камеры сейчас мне в затылок смотрят.
Я приоткрыл пасть, обнажил клыки, и зашипел кошке в ответ. Она мигом заткнулась, подскочила, выгнув спину, и замерла, продолжая тем не менее глядеть на меня, и на то как люди рядом опять отшатнулись. Мы сверлили друг друга взглядами еще пару минут, и издав боевой клич, кошка бросилась в атаку, вцепившись мне в штанину. Естественно что до кожи достать она не могла никак, но мне захотелось отбросить ее пинком об стену, вот только при мысли о последующем скандале, я нагнулся, и схватил животное за шкирку, сжав ее кожу между боком указательного и подушечкой большого пальцев, чтобы не вспороть ее ненароком когтями. Я оторвал кошку от штанины, и зверек недоуменно замер, болтаясь у меня в пальцах и сложив лапки.
- Муська! - Воскликнула продавщица, но я уже шагал к выходу, куда кошка изначально и шла, и слегка размахнувшись, отправил ее по полу подобно мячу для боулинга. Кошка заскользила по нему, широко расставив лапы, к всеобщему удивлению всех увидевших эту сцену, а я уже шел обратно, возвращаясь к своему месту в очереди.
- Работайте давайте скорее, у меня поезд меньше чем через час отходит! - Рявкнул я продавщице, и та оторвалась от созерцания, принявшись накладывать что-то клиенту. Вокруг все еще стояло молчание, воцарившееся с начала этой битвы, и первым что разорвало его после моих слов, стало очередное громкое мяуканье кошки, с которым она бросилась на меня бегом от двери, вновь вцепляясь в штанину. Мне захотелось медленно растоптать мерзкое животное, смакуя хруст каждой косточки, но вместо этого опять пришлось протягивать руки чтобы так же схватить ее за шкирку. Но на этот раз она была готова, отпрыгнула от штанины, и кинулась в сторону моей руки, пытаясь вцепится в нее когтями. Я отдернул руку, а затем быстро подключил столь ненавистный мелким животным прием в виде второй руки, заставляющей распылять внимание, а кроме того и хвоста, взмахом которого поддразнил кошку. Когда она кинулась за ним, я придавил ее левой рукой, опять взял яростно дергающееся животное за шкирку правой, и поднял. Она опять замерла сложив лапки, и история с катанием по полу зала ожидания повторилась. На этот раз затаив дыхание наблюдали наверное все, как в зале ожидания, так и в буфете. Кто-то даже заржал, увидев повторение сцены, но симпатии публики были явно на стороне кошки.
Я стремительно махнул в зал, прошел мимо расступившейся очереди к прилавку, и смахнул с него пластиковую бутылку с минералкой, кинув продавщице:
- Заплачу как очередь дойдет, - и быстрым движением проткнул крышку когтем, образовав небольшое отверстие. Когда, на этот раз молча, кошка опять налетела на меня, я встретил ее мощной струей воды, окатив прямо по морде, что заставило ее прокатится на заду и широко расставленных лапах уже по собственному импульсу, и с дрифтом лап об пол броситься наутек. В ознаменование победы я открыл крышку, и осушил половину бутылки, раздраженно слушая шквал веселых эмоций в столовой, которые по крайней мере смыли первичный испуг передо мной. Однако полностью разряжать свой водомет я не стал, и не зря. Мокрая кисонька опять появилась у двери, и я погрозил ей бутылкой, держа ее в вытянутой руке. Кошка вбегать не стала, вместо этого она плюхнулась у двери на зад, и принялась рычать на меня через весь зал, не забывая время от времени прерываться, чтобы пару раз умыться лапой. Это продолжалось практически все время пока я стоял в очереди, пока наконец она не дошла и до меня, и я кинул продавщицы деньги, вместе с обширным заказом всего подряд мясного, что было на прилавке. Она принялась упаковывать, и подсчитывать деньги, пока свидетели снимали мое вооруженное противостояние с кошкой, достигшее позиционной стадии, а я злился, и мечтал таки отправить эту зверюгу на кухню, чтобы она дополнила собой заказанное.
Получив еду сложенную в пакет, и сдачу, я стремительно пошел к выходу, отогнав с дороги кошку очередной струей воды, и направился на перрон, к поезду. От воды она уклонилась, отпрыгнув в сторону, а затем ушла в буфет. Когда я был уже у выхода, оттуда раздался возмущенный крик продавщицы:
- Муська, етить твою налево! - А затем и запах кошачьей мочи.

>>113388
Собачатину я ел, а вот кошатину — нет. Непременно надо будет восполнить этот гастрономический пробел. Поймаю какую-нибудь такую заразу, и устрою ей пока никто не видит. Шкуру спущу, и сожру живьем. Я хочу мяса! Сырого, свежего мяса, сочащегося еще теплой кровью! Я хочу вцепится зубами в чью-нибудь глотку! В конце концов, хищник я или нет? Я вошел в вагон, схватил сумку в зубы, и просунув когти в скважину, отпер туалет и сполоснул там руки. Санитарная, не санитарная, не унитаз же задействую. Захлопнул дверь за собой, отправился в купе, шугая встречных людей своим видом, и скоростью с которой проскальзывал мимо них вдоль стенки, и наконец ввалился в купе, где так и сидели Мартин с Антоном, то ли так и не выходившие, то ли уже вернувшиеся. Я принюхался. Да, Антон где то уже успел побывать, а вот Мартин тут так и сидел. Под взглядами попутчиков я кинул на столик пакет, бывший у меня в руке еще с того момента как я вышел из туалета, и выхватил оттуда коробку с мясом. Скептически глянув на прилагающуюся миниатюрную вилочку, я схватил кусок поджаренного мяса рукой, и съел в пару укусов. Так, рагу на потом, сейчас в этом ковыряться такой вилочкой слишком долго, о, еще котлета. Туда же, в рот.
- Что-то случилось? - Спросил Антон, наблюдая за мной. Ну да, вряд ли мое раздражение скрыто. Мартин же промолчал, вряд ли его могло удивить очередное происшествие со мной.
- Конечно случилось! - Взорвался я, - со мной постоянно что-то случается, каждый долбаный день, если только я не провел его дома, со мной что-то случается, удивительно, да?
- Ладно, ладно, - отшатнулся Антон, - я же просто спросил.
Я замер, глубоко втянул воздух, и ответил:
- Все. Все хорошо, ладно? Я просто немного раздражен. Я, блин, просто немного раздражен, окей? - Я взялся за коробку с рагу, и скептически посмотрел на вилку, держа ее в пальцах. Да, это как нормальному человеку хлебать суп чайной ложкой. Или даже кофейной. Ну, вроде первый голод утолен, так что можно и повозится. Я приступил к еде.
Действительно, возня та еще. По крупицам, порция за порцией, для моей пасти это было слишком растянуто, но разом вылакать все языком было бы как-то неприлично что-ли. Потому пришлось мучатся с таким поеданием этого, весьма вкусного все-же, блюда. Нет, заведу себе набор столовых приборов под мой размер. Вилку нормальную, ложку, нож. В аккуратном пенале. И вообще, буду говорить что я брезгливый, и чужой посудой мне пользоваться неприятно, ибо запах.
- Я — спать, - уведомил я спутников, покончив наконец с едой, и принялся раздеваться.
- Уже? Вроде еще рано, - удивился Антон.
- Нормально, - ответил я, - да и что может лучше снять раздражение, чем сон? - Аккуратно сложив одежду, я стал расстилать выданное нам белье. Мартин уже пересел, освобождая мне место.
- Может, все же на верхнюю полку? - Заметил Антон, наблюдая за мной.
- Я вешу больше полутораста килограмм, ты уверен что хочешь иметь вероятность того что я свалюсь?
- Ну, хоть места больше будет, - возразил он. Я скептически посмотрел на полку, разложил ее, и схватившись за край, подтянулся. Цепи кажется держали. Я подергался, нагружая полку, но та держала. В конце концов, я же падал с шестого этажа, и почти не пострадал. Тут то что может случится? Правда если упаду все же на кого-то, то может выйти неприятно.
- Только не говорите что я не предупреждал, если что, - сказал я, соскальзывая вниз и забирая белье. Я застелил полку, проворно забрался на нее, и укрывшись простыней, улегся. Интересно, насколько травмоопасным может оказаться мое падение? Никогда не любил верхние полки из-за этого риска, ладно хоть по ходу лег, если резкое торможение, инерция не сбросит. Как же неудобно. Слишком коротко чтобы я мог вытянутся во весь рост, слишком узко чтобы я мог свернутся клубком. В конце концов я кое-как улегся, удерживаясь рукой и ногой за цепи полки, частично свесив локоть и колено, да упираясь кончиком хвоста в окно.
Приятная тяжесть в желудке помогла уснуть достаточно быстро, несмотря на то, что меня терзало смутное чувство, будто что-то важное о чем я сегодня очень долго размышлял, вдруг оказалось практически забытым мной. Но оно развеялось словно дым, и лишь отдаленная болтовня моих спутников доносилась до меня, да и та вскоре растворилась.
Вокруг клубился призрачный, серебристый туман, в котором терялось все окружающее меня. Я видел, но был ли то яркий солнечный свет, приглушенный этим влажной пеленой водяных испарений, или же полутьма вечера, лишь достаточная для моих глаз, от сознания это ускользало. Я сливался с этим туманом своей густой, белой шерстью, и настороженно слушал и обонял, воспринимая след жертвы. Кошка. Ее запах доносился до меня, усиленный густым, сырым воздухом. Сырость всегда помогает запахам распространятся. Я поводил головой из стороны в сторону, улавливая разницу концентраций, и выявляя направление с которого идет запах, и тихо двинулся в нужную сторону.
Влага чуть утяжеляла шерсть, я был обнажен, но холода не чувствовал совершенно. Лишь странный, возбуждающий азарт. Незамеченным я не остался, и откуда-то спереди раздалось громкое, утробное рычание кошки. Я насторожился, направив на звук уши, и внимательно вглядываясь в молочную белизну воздуха. Она там, чуть затемненный силуэт припавший к земле кошки был ясно виден мне. Предвкушающая ухмылка исказила мои губы, я облизнул их, чуть пригнулся к земле, растопырил когтистые пальцы, и двинулся вперед.
Да, это она. Урчание становилось громче, кошка становилась больше, и видел я ее все более и более отчетливо. Сперва казавшаяся размером с обычную, она уже была такой, какой казалась бы мне обычная кошка с полгода назад, когда я был меньше. Туман все еще скрывал ее, выдавая только силуэт, но он продолжал расти, и вот она уже не меньше рыси, но страха нет. Лишь пылающее предвкушение схватки растекалось по моим венам норадреналиновым пламенем, разогревая мышцы, и зудя под кожей сладостной жаждой боя и кровопролития.
А она все росла, и вот уже эта кошка не меньше чем мне по пояс, и цвет ее шерсти наконец то стал различим. Она шипела, рычала, выгибала спину, а я все шел и шел, нетерпеливо сжимая растопыренные пальцы с острыми когтями. Мой шаг стал пружинистым, готовым отбросить меня в сторону, и я выжидал ее нападения, памятуя о том, что инерция друг защищающегося. Она делает нападающего скованным, неповоротливым и уязвимым, всего на секунду атаки, но и того достаточно, если уйти с пути и вцепится в спину.
И вот она бросилась. Метра два в длину, вместе с хвостом, она все равно была меньше и легче меня, а в рукопашной вряд ли я уступал ей умением. Я встретил ее грациозный прыжок нырком в сторону, и резким ударом правой, глубоко вонзив когти в плечо, и разодрав его до самого конца ребер рваными, дерганными ранами, очень характерными для той заточки что я наношу на свои когти. Ее шкура вспарывалась легко моими острыми лезвиями, лишь кости не давали превратится этим ранам в смертельные, да то что она дернулась прочь, получив лапой опору на мне, спасло ее живот от вспарывания. Но она тоже вцепилась в меня, пусть и пролетев мимо, она в воздухе извернулась, ударив мне по спине передней лапой, и вонзая когти мне в загривок. Но они не рвали, они слишком тупы для этого, они лишь вцепились, а я уже изворачивался, обхватывая ее руками, и вонзая пальцы в шкуру.

>>113599
Мы покатились по земле, осыпая друг друга ударами и шипением. Яркая, отчетливая боль от ран не пугала меня, слишком поверхностная, всего лишь драная шкура, и потрепанный жир под ней. Мышцы практически не задеты, а вот ее раны опьяняли меня густым запахом крови, щедро разлившейся вокруг. Мои когти рассекали плоть на лоскуты, кончики подныривали под них, отсекая от тела, и неровные лохмотья шкуры и мяса выпадали из ран, растрепывались, и хлестали вокруг, собирая в себя землю и вырванную шерсть. Ей удалось вцепится мне в бок зубами, проткнув клыками шкуру до самых ребер, но это была единственная серьезная рана, и та скорее опасная последствиями, и нуждающаяся в правильной обработке, чем опасная именно сейчас.
Этот укус не остался безнаказанным, скользнув к ее подбородку рукой, я бегло пропахал когтями челюстные мышцы, и обратным движением подцепил челюсть, пробив когтями кожу под ней до самого языка, и свернув челюсть с черепа точно крюком, вывихнув с одной стороны. Кошка больше не могла сопротивляться, слишком ослабевшая от кровопотери, и я подмял ее под себя, чувствуя что мой член покинул ножны, и стоит колом от давления разогнанной схваткой крови. Я вывернул кошку, нащупывая бедрами ее зад, схватил за переднюю лапу, прижимая вторую локтем к ее телу, другой же рукой прошелся по ее груди, вспарывая плоть между ребер, и хватая грудину крюком когтей.
Она захрипела, когда воздух вошел сквозь раны в плевральную полость, а затем пронзительно завизжала, когда конусообразный кончик моего члена нашел ее щель, и без промедления вонзился внутрь, на всю длину. В ней было очень туго, жарко, и влажно от крови. Кошачьи органы, непривычные к таким размером попросту разорвались, и именно кровь стала смазкой для дальнейших фрикций, раздирающих разорванную дыру в сплошную рану. Кошка хрипела. Единственное легкое оставшееся в рабочем состоянии с трудом снабжало ее воздухом, но все же снабжало, продлевая тем самым агонию. Опьяняющий, возбуждающий запах крови и разорванного мяса витал повсюду, переплетаясь с туманом, и обостряясь им. Мысли о том, какую боль она испытывает переплетались болью что испытывал я сам, доводя меня до неистовства. Ее грудина захрустела под моими пальцами, ломаясь и трескаясь. Я ощущал биение сердца, до которого было буквально когтем протянуть, я чувствовал как ее лапы слабо дергались пытаясь вырваться из моей руки, и вонзал коготь указательного пальца все глубже и глубже промеж ее пястных костей. И я трахал ее не останавливаясь, жадно и безрассудно, не обращая внимания что стенки ее влагалища разорваны настолько, что мой член тыкался в ее горячие кишки.
Я кончил так, как никогда раньше. Отпустив безвольно повисшие лапы, я вонзил пальцы в горло, раздавливая подушечками гортань, и чувствуя как шерсть на руке слипается от артериальной крови. Вторая рука скользнула внутрь, раздвигая скользкие легкие. В ладонь попалось все еще бьющееся сердце, и я сжал его, чувствуя как кровь выдавливается из него, и как миокарда расплывается точно сырой песок в стальной хватке моих пальцев. Сперма изливалась из меня фонтаном, орошая кишки в ее брюшине, но я продолжал и продолжал входить в нее, пока наконец моя рука, сжимавшая горло, не скользнула внутрь по склизкому туннелю пищевода, и не зацепилась изнутри за хребет, прорвавшись сквозь загривок. И тогда я распрямился, стоя на коленях, и раскинул руки в стороны, разрывая тушку на две неравные части, и яростно зашипел в пике экстаза.
А затем проснулся.
Мерно стучали колеса, за окном была глубокая ночь, и Мартин с Антоном мирно спали на нижних полках. Я аккуратно пошевелился, убеждаясь что контролирую свое положение, и не свалюсь ненароком. Какой-то странный сон приснился, хотя странным образом приятный. Я помотал головой. Чушь какая-то, еще только бестиалских фантазий не хватало, да еще в таком хардкорном виде. Что я, зоофил что-ли? Хотя тут уже скорее проявление садизма. Наверное это нервы.
Я чувствовал запах спермы. Это понимание пришло не сразу, но вот я осознал его, и все еще не веря, протянул руку к паху, нащупав мокрую шерсть. Сука. Проклятье! Сука, только этого не хватало! Одна из причин по которой я практикую онанизм, это чтобы избежать поллюций. Потому что это не только испачканные трусы, это и слипшаяся шерсть, и если мех подсохнет…
Дерьмо! Они спят? Я свесил голову, оглядывая людей. Кажется спят крепко. Где мои штаны? Так, вон висят. Обувь под столиком. Проклятье, только бы не проснулись! Надо проверить, если запах учуют? Нет, за окном холодно, на ходу будет сильный ветер, разбудит. Спокойно, поезд пока спит, так, скользнуть вниз, быстро одеться, я заскакал на одной ноге, просовывая ее в штанину, и поглядывая на людей. Обуться. Проклятье, куда футболку то засунули? Я же ее рядом со штанами клал. А, плевать, так проскользну. Я подошел к двери, крепко схватился за ручку, чуть приподнимая ее, чтобы она не так шумела. Заперто? Точно, заперто же. Так, как тут открывается? А, все просто, всего лишь защелка. Или открыть окно? Нет, точно проснуться. Я высунул морду в коридор, глянул по сторонам. Ну хоть в чем-то радость, никого нет. Выйдя из купе, я почти бегом, насколько можно было бежать не топая на весь вагон, отправился в туалет.
Отлично, открыт. Я скользнул внутрь, заперся, и наконец то немного перевел дух. Вот же угораздило, и с чего вдруг? Давно вроде не было. Вообще не удивительно что почти все покрытые шерстью животные могут дотянутся языком до собственного паха, руки то чтобы шерсть вымыть мало у кого есть. Так, где тут бумага? Сперва ей собрать так много, как только возможно. Ведь если высохнет, это же только горячей водой размыть как-то можно будет, и с мылом. Какая же маленькая кабинка, и развернутся то негде чтобы штаны снять. Но кое-как стянул, теперь можно немного сполоснуть шерсть водой из крана, и застирать пятно на трусах. Опять промокнуть бумагой, чтобы хоть немного сухо было. Так, вроде все, относительно чисто, ну насколько условия позволяют. Проклятье, вот же угораздило.
Я оделся, и отправился обратно в купе, надеясь что люди все еще спят, и я успею хоть немного проветрить, приоткрыв окно. А может запах настолько силен только для моего носа? Я приоткрыл дверь, заглянул внутрь. Спят, отлично. Я подошел к окну, приоткрыл его, пуская внутрь свежий воздух. А прохладно наверное, тем более что одеяла у них тонкие. Главное не разбудить. О, Антон зашевелился, так, быстро окно закрыть. Все, вроде дальше спит. Ну, немного посвежее, и то нормально. Фух, чуть не спалился, вот же дерьмо. Ненавижу делить комнату в которой сплю с кем-то еще.
Я вышел из купе, в погруженный в сон вагон. Выспаться я уже выспался, и теперь надо чем-то занять себя до утра. Размяться бы немного. Пробежка исключена, я же не хочу всех перебудить. Я прошелся по вагону, из одного конца в другой, затем обратно. Пешая прогулка быстро надоела, и присев на корточки, я пошел гусиным шагом, закинув руки за голову, и удерживая ими конец хвоста, чтобы не подметать им пол. Да, после режима тренировок на том заводе, я можно сказать себя запустил. Надо будет все-же наверстать, а то вдруг окажется что моя мускулатура атрофируется с такой же скоростью с какой и отрастала? Учитывая что шкура под нее растянулась, выглядеть я буду ужасно, если потеряю полцентнера веса, как шарпей какой-нибудь. Так что надо не забывать заниматься, и есть под весом брони тут не поработать, так хоть просто разомнусь. Пол вроде чистый, я оперся на него руками, начав отжиматься. От физических упражнений кровь разогналась, снимая раздражение и нервозность. День сегодня как-то с самого начала не задался.

>>113600
Это просто безделье. Ни за ноутбуком нормально посидеть, ни прогуляться нормально, никаких развлечений. И почитать ничего интересного не взял. Вот мой рассудок и бунтует. Что-же вчера было? Чуть ли не истерика, и почему? Совершенно спонтанно. Это ненормально, даже для меня. Да и сон этот…
Нет, надо со всем этим что-то делать, но что? Проститутку снять, и наконец полноценно удовлетворится? Да где ее только найти то. Я ведь даже не знаю как провернуть такое. А может не там я ищу корень всех проблем? Ты слышишь меня? Ты можешь мне ответить?
Тишина. Вчера, совершенно внезапно понимание того что у меня по всей видимости острое раздвоение личности, напугало до шока. А сейчас, сейчас мне даже как-то все-равно. А нестабильность настроения это тоже нехорошо. Пока я спокоен, надо определится, как же мне все-таки относится к этому факту? Опасен ли он для меня?
По-моему, это разумное… Разум? Я же не могу называть разумным существом призрак моего сознания? Словом это что-то обладающее своей волей, своими устремлениями, словом это вряд ли искусственная присадка с определенными целями. Раз так, то маловероятно что это будет угрозой моему существованию, это сознание делит со мной одно тело, и убив его, убьет и себя. А ведь нельзя отрицать что он способен контролировать мое тело. Редко, но способен. В моей памяти нет одного дня, после которого конфликт с бандитом на базе фирмы был разрешен, а я затем принял участие в бою. Эх, был бы я тогда такой как сейчас, глядишь и не валялся бы с сотрясением. А может в нем проблема? Не раздвоение, это уже было. А вот подобные психопатические приступы изменчивого настроения, вполне могут оказаться последствиями именно травмы. Может мне стоит сходить к невропатологу? Но чем он может мне помочь? Назначить ноотропы? Так опять же встанет вопрос биохимии моего организма, и совместимости лекарств. Или обратится к врачам фирмы? Ну пожаловаться например на иногда возникающие головные боли, им же известно что у меня было сотрясение мозга. Или сообщить именно о спонтанных приступах аффектов? Им же военные и так наверное на мое поведение нажаловались по самое не могу. Странно что Мартин не поднял этот вопрос.
Хотя вполне вероятно что он ведет роль «доброго полицейского», выстраивая со мной доверительные отношения, и всячески избегая конфликтов. Нельзя исключать и того, что нестабильность психики это предсказанный, или ожидаемый фактор, и я уже являюсь объектом психологической обработки.
Причины по которым я сейчас еду к себе домой, а затем в отпуск в деревню, имея при себе наверняка дорогостоящий образец брони? Есть объективные факторы необходимости? Да. Моя мускулатура достаточно разрослась и укрепилась для ее ношения, но мускулатура, не сухожилия. При интенсивных нагрузках я травмируюсь, получаю растяжения. Мне необходимо время для укрепительных тренировок, и они должны проводится под полноценным весом брони. Попытки заменить их какой-либо имитацией — это костыли, которые не гарантируют должного уровня подготовки. Так же это время затыкает время проработки вторичной модификации. Но, я мог бы провести его и под присмотром, что у них, места не найдется? Хотя, место им понадобится с холодным климатом, пока я не полиняю. Опять держать меня в холодильнике? Не пойдет. С моим густым мехом, которым я покрылся после последней линьки, я упаду от перегрева, если попытаюсь заниматься в этой броне хотя бы при двадцати градусах выше нуля. Ведь все те занятия что я проводил у вояк, я проводил на улице, при минус двадцати, а то и ниже. И если у них попросту нет места с нужным климатом, где они могли бы держать меня под присмотром, то оставить меня под присмотром Мартина, в иллюзии независимости, выглядит более разумно. Думаю, меня и дольше бы у военных продержали, но те наверняка высказали свое несогласие в таком тоне, что вопросов больше не возникало. Особенно после попытки особиста допросить меня под сывороткой правды. Повезло ему что сбежать успел.
Нет, пожалуй мне не стоит экспериментировать с ноотропами, если уж препарат который должен был сделать меня расслабленным и болтливым ввел меня в неконтролируемое бешенство, то неизвестно что произойдет если я выпью лекарство от головной боли более сильное чем анальгин. Хм. А к чему особист говорил о костях каких-то животных, обвиняя в этом меня? Я то думал что это попытка сбить с толку, психологический трюк, но вот что-то вспомнилось мне этот вопрос, и на фоне того что я понимаю сейчас, он выглядит гораздо более объективным. Может скажешь кто драл местное зверье, ускользая с секретного военного объекта?
И молчание. Спит что-ли? Это возможно вообще? Сон ведь вроде гормонами регулируется, и должен быть общим для всего мозга. Дельфины поспорят конечно, но я вроде бы не дельфин. Или таки да? Блин. Вот же дерьмо. Что если каждый день, каждый раз когда я считал что я сплю, на самом деле я бодрствовал, вернее не я, вернее вторая личность брала под контроль мое тело, и делала что хотела. Но, физические нагрузки я бы спалил, по тому что проснулся уставшим. Но мало ли что еще можно делать, и не выдавать себя? Интернет предоставляет много возможностей. И ведь не проверишь, я бы наверняка подчистил от своего внимания все следы.
Я услышал как открывается тамбурная дверь, и поднялся с пола, чувствуя как разогнанная упражнением кровь кипит в мышцах. Да, мне просто необходима физическая активность, это помогает снять напряжение, меньше нервничать. Обернувшись на звук, я увидел как в вагон входит заспанная проводница. Интересно, у них ранний обход, или она по делу какому-нибудь? Затем я узнал ее. Именно перед ней я вчера истерил. В кончике хвоста прижгло. Проклятье, почему именно она? Так, ладно, я просто прогуливаюсь. Я направился в другой конец вагона, сполоснуть в туалете руки, спиной чувствуя как она замерла, глядя мне в спину. Чувствовал то я конечно ушами, слыша что она неподвижна, даже на фоне стука колес, но вполне понимал что она смотрит именно на меня.
Зайдя в туалет, я стал намывать руки. Полы тут вроде чистые, но все-равно, до стерильности им далеко. Мокрая шерсть тяжело обвисла на кистях. Что она там делает вообще? Я прислушался, прикрыв воду. Хм, кажется идет сюда. Может она просто за чаем? Или что-то в этом роде? Да какая мне разница вообще-то, куда она там идет? Я ополоснул заодно и лицо, более-менее подсушил руки, и вышел из туалета, как только услышал что дверь в соседний вагон захлопнулась. Однако хлопок двери туалета так же не остался незамеченным, и женщина за моей спиной остановилась, обернулась и открыла дверь, когда я уже выходил в мой вагон.
- Доброе утро, - сказала она, - вы уже не спите?
- Нет, я обычно рано встаю, - ответил я, полуобернувшись.
- Да? И вы всегда так рано встаете? - Она зевнула, - неужели вам это нравится?
- Так минимизируются мои контакты с людьми, - отрезал я, и прошел в вагон, закрыв за собой дверь. Вот ведь пристала. Я неожиданно почувствовал очередной приступ раздражения, и скрылся в своем купе, поспешно прошагав по коридору.
Мои спутники все еще спали. Я подошел к окну, оперся на стол, и стал смотреть в полумрак долгой, зимней ночи. Снег ярко сиял, давая мне столько отраженного от звезд света, что я видел как днем далекие хвойные леса, укрытые белоснежным саваном. Эх, отправится бы туда прямо сейчас, пробежаться как следует. Хм. Я посмотрел внимательнее на белый покров снега. А он насколько глубокий? Если судить по свободной части деревьев, сантиметров сорок, а может и больше. Учитывая что я вешу больше полутораста килограмм, а с учетом веса брони, пусть и в облегченной сборке, позволяющей хотя бы не боятся случайного залпа картечи, будет все двести пятьдесят. И как далеко я уйду по заснеженному лесу? Блин, понадобятся лыжи. Стоп, а какими должны быть лыжи под такой вес? Широкие охотничьи думаю где-то на центнер рассчитаны, сам охотник килограмм семьдесят, ну еще тридцатник на снарягу. А эти лыжи что-то около двадцати сантиметров шириной, при метре семьдесят длинны. А мне их площадь придется утроить. Допустим до двух с половиной метров увеличим длину, думаю под мой рост будет терпимо. Это прирост на… Восемьдесят, ну чуть меньше пятидесяти процентов. И еще придется удвоить ширину. Сорок сантиметров. Я посмотрел на пол, попытавшись представить на своих ногах такие доски.

>>114284
С этим ходить вообще возможно будет? Хотя мне наверное все возможно, вопрос только в том, как долго. Как долго смогу выдерживать такое движение, и как долго ему буду учится. Так, лыжи определенно придется заказывать. Как домой приеду, поищу какую-нибудь фирму. Может мои прикидки и неверны, и обойдусь меньшей шириной. Ведь снегоходы как-то ездят на относительно некрупных направляющих? Хотя там гусеница широченная. Сколько вообще будут стоить лыжи на заказ? Опять траты. Да еще надо сделать у них зацеп такой же как у противоминных подошв моей броне-обуви, они съемные.
Вновь траты. А осилю сам лыжи сделать? На первый взгляд, ничего сложного. Взять прочную доску, рубанок, и вперед — строгать. Но тут же встанут десятки, сотни неведомых мне технологических сложностей. Теоретик то я может и не из худших, но с практикой у меня не очень. Опять же, дерево должно быть определенных свойств, особым образом заготовлено. Его прочностные характеристики должны быть высокими, недопустимо наличие дефектов. Нет, проще все же заказать. Ведь от лыж может зависеть моя жизнь. Ведь действительно, удалюсь я куда-нибудь за сотню километров от жилья, и тут лыжа сломается. Если я смогу пройти сотню километров по глубокому снегу, в тяжелой броне и без лыж, то тогда можно будет смело отправляться в пешее турне по кругосветному маршруту, с форсированием на плоту всяких там проливов и морей.
Что я еще не учел? Теплая одежда? Но я совершенно не чувствую даже сильных морозов в моей теперешней шкуре. Длинный, пушистый мех покрывает меня с ног до головы, становясь короче разве что на морде и на пальцах. Даже руки почти что в перчатках, блин, бритвой что-ли шерсть подровнять чтобы не мешалась на руках? Хотя мне же не на станке работать. Вот там да, или бреешь шерсть, или рискуешь намотаться на вал. Хотя для короткой наверное неактуально. Интересно, а масло от шерсти сложно будет отмыть?
Мои мысли стали блуждать в областях совершенно отстраненных от того, что нужно будет сделать в ближайшее время. Вроде бы мне не жарко, но сейчас я пассивен, а разминка была достаточно короткая. В конце концов, шерсть всегда можно сбрить если что. Правда вновь отрастать она будет наверное долго, а без нее зимой мне будет зябко. Да и выглядеть я буду стремно. Действительно, чисто внешняя форма образованная моими собственными мышцами мне неизвестна, но если помнить насколько пугающе иной она была до того, то сейчас все должно быть только еще более выраженным. Эта внезапно возникшая странная мания, посмотреть на себя без шерсти, и заняла мой разум. Я разглядывал свое отражение в стекле окна, пытаясь понять, насколько же чудовищно я выгляжу на самом деле.
Первым проснулся Мартин. Он дернулся, оторвал голову от подушки, и недоуменно уставился на меня. Но буквально спустя секунду пришел в себя, и широко зевнув, сказал:
- Матвей, вы уже проснулись?
- Да, - ответил я очевидный ответ. Вот и новый день, который опять придется проводить в скучном поезде. Насколько же медлительным кажется этот вид транспорта после самолета! С другой стороны, он куда безопаснее. Но чтобы я еще раз не озаботился хотя бы закачкой книг, безделье попросту выматывает.
- А, ну хорошо. Еще целый день ехать, - ответил Мартин, нашаривая свои принадлежности для утреннего туалета.
- Мартин, - спросил я, - у вас чистой бумаги и ручки не найдется?
Мой вопрос его удивил.
- Вы хотите что-то написать? - Спросил Чинк.
- Нет, у меня пальцы огрубели, надо разрабатывать.
- А, вот вы о чем. Да, секунду, - он опять погрузился в свой чемодан, и извлек из него шариковую ручку, и несколько листов чистой бумаги.
- Спасибо, - сказал я, принимая вещи. Мартин закрыл чемодан, и вышел прочь. Мне вполне хватило для работы света от включенного ночника, тем более что наш спутник спал отвернувшись к стене. Я разложил бумагу на столе, взял ручку, весьма маленькую в моих пальцах, и стал писать. Я не вел никаких записей, никакого связного текста. Простые крючки, отдельные буквы, точно в дошкольной прописи. Результат был неприятным. Да, я мог писать вполне разборчиво, и даже бегло, но только крупным шрифтом, который в тетради бы простерся на пару клеток. А мне хотелось вернуть свою скоропись натренированную на конспектировании лекций. Мелкий шрифт в три строки на две клетки, который помогал экономить тетради, и что там, был неплохой тренировкой для бисерного шрифта шпаргалок. Мелкую моторику рук действительно придется восстанавливать почти с нуля, а значит я и так упустил слишком много времени.
За занятием по правописанию меня и застал Мартин, вернувшийся изрядно посвежевшим, и с влажным полотенцем на плече.
- Хоть что-то получается? - Участливо спросил он.
- Хуже чем мне хотелось бы, - ответил я, не отрываясь от своего занятия, - руки огрубели.
- Я думаю практика все исправит.
- Да, возможно.
Мартин улегся на полке, подогнув ноги, и вновь уставился в свой планшет. Сказать что ему пора стирать носки, или нет? Да ладно, потерплю как-нибудь. Удивительно на самом деле, насколько люди пахучи. Особенно женщины. Интересно, насколько обширна разница между их собственными запахами, и запахами их микрофлоры? Для этого на самом деле нужно ставить опыт, сравнивать одного и того же человека после периода регулярного поддержания гигиены на высоком уровне, и временного забивания на нее.
Вскоре проснулся и Антон, оторвав меня от размышлений над сложным вопросом, придерживать ручку когтем, или ограничиваться только подушечками пальцев. Второй вариант пока казался более удобным, но первый вроде как позволял быть точнее, и совершать более миниатюрные росчерки. Человек ошеломленно уставился на меня, едва открыв глаза, и напряженно замер.
- Доброе утро, - буркнул я, сгоняя с него шоковое состояние. Да, то что было вчера, спросонья можно вспомнить и не сразу. А первым по пробуждении меня увидеть, не у каждого нервов хватит.
- А, это вы, - наконец пришел он в себя, - что пишите? Книгу?
- Нет, просто руку разминаю, - ответил я.
- Руку? - Он протер глаза кулаками, - а, ну разминайте. А вы, - обратился он к Мартину, - Чинк же, да?
- Да. Доброе утро, - сказал Мартин, лишь на пару секунд отведя взгляд от экрана.
- Доброе.
Антон сел, вновь протер глаза, и зашарил под столом, в поисках своих тапок, которые как-то телепортировались к двери, где мирно и стояли. Я молча ткнул в их сторону ручкой, и обратив на мой жест внимание, Антон обулся, и сказал:
- Спасибо, - после чего по примеру Мартина отправился в туалет умываться. Я проводил его взглядом, и спросил Мартина:
- Что хоть пишут?
- Что? - Удивился он внезапному вопросу.
- Ну, вы может новости какие читаете?
- А, вы об этом? Нет. Кстати мы как раз успеваем к суду.
- К суду?
- Да, над тем парнем, ну которого вы поймали.
Кого я там поймал? А, или он о том?
- В смысле которого заставил в полицию сдаться?
- Да, над ним.
- Я же там просто свидетель?
- Естественно.
- Что ему там присудить то пытаются?
- Мы с его адвокатами не сотрудничаем.
- Понятно, государственный что-ли?
- Да.
- Влетел парень.
- Во всяком случае благодаря вам он хоть жив остался.
- И то верно.
Точно. Благодаря мне. Если бы не я, они может и колесили бы до сих пор где-нибудь в другом городе. Хорошо это, или плохо? Неожиданно сложный вопрос. Насколько я убийца в их случае? Да, я их и когтем не тронул, да что там, возможно в случившемся потом больше вины даже их приятеля, которого я поймал. Я ведь практически сразу отпустил его, велев явится в полицию с признанием, а он и послушался. Да, до того они пытались напасть на меня у банка, но я сбежал. Подстерег его я уже гораздо позже. А когда пришли за его друзьями, они устроили гонки, и доблестно вписались куда-то насмерть. Двое их там что-ли было? А этого то как звать? Ваня? Вася? Да, вроде Вася. Везучий Вася, отделается тюрьмой.