Спустя неделю после выхода Х. ясно, что это один из редких рурэп-альбомов, способных засосать в себя целиком. На входе подташнивает, как и положено при приеме мощных психоделиков, а потом начинается трип, на долгие дни не оставляющий возможности смотреть на мир собственными глазами. Выходя покурить на балкон нельзя не вспомнить о «горстях вещества, так не хватало которого», наблюдая за ночной Луной с внутренней дрожью всплывает в памяти «на студии, что музыкой полна…», ну а желание смотреть порно «Хошхоног» отбивает начисто. У меня есть пара наблюдений насчет альбома, хотелось бы поделиться некоторыми без претензии на теорию или полноценную рецензию.

Что являет собой альбом Х. по сути? Некромантию. Х. колдует, гадает, заклинает и проклинает. Не ручаюсь за точность, но в его старых интервью есть две ключевые фразы: первая про то, что слова сегодня утратили былую силу, а вторая про необходимость быть экстремистом. «Хошхоног» — заявка на экстремизм в мейнстриме и одновременно возвращение метафизики в поэзию, совсем нешуточная и по моим ощущениям во многом удавшаяся попытка заколдовать реальность.

Первые звуки альбома — рефрен «xаски, xаски, xаски» вперемешку с собачьим дыханием, свистящее «с» словно щекочет ушные раковины усиками мерзотных насекомых, представляешь себе зергов или собак-гусениц. Вполне типичное начало сатанинского обряда. В продолжение трека Х. заявляет два ключевых мотива: богоборческий и террористический (в образе взорванного самолета и в треке «Люцифер» эти мотивы скрещиваются). Бг здесь — «бешеная собака» и случайно упавший в мир «подвид паука», ангелы — «недоумки», рай — «фоны в караоке», мироздание — «мясокомбинат», из которого есть лишь один выход (через анус — новое рождение будет в мире ада, если отталкиваться от тибетского буддизма).

Тут Х. наследует большому количеству самых разных авторов от Лавкрафта до Хэвока, но далеко за примерами ходить не будем, раз альбом посвящен Углу, самобытному поэту и панку из Улан-Удэ. Нигилизм и аморализм, которые проповедовал Угол, примерно в этом и заключались: это не Бг должен спрашивать с человека, а наоборот, человек предъявлять Бгу за то, что тот засунул его на эту полную дерьма планету, исходя из своих эгоистических целей. «Всячески нужно презирать эту постылую жизнь, всячески хулить ее и напрочь ненавидеть», — вот так Угол резюмировал свою философию. Конкретно с Бгом он тоже не церемонился, в песне «Раздражение аморала» он его просто взял и отпиздил. Х.был обязан идти дальше своего гуру (панковско-нигилистический образ гуру-коуча из «Люцифера» вполне может быть рассмотрен через личность Угла, несмотря на допущение в таком случае анахронизмов типа карты «Тройка», которой умерший в 2003-м Угол не мог чертить дороги) и аж взорвал Бга в «Люцифере», надсмехаясь над колупающимся в паху «старикашкой» словно сын Ноя над пьяным отцом. Богоборчество Х. на этом не заканчивается — в дальнейшем он называет мир «ярмаркой ничего» («Ода Ничему»), а о небе, радуге и красоте рассуждает языком маркетинга и товарно-денежных отношений («Мир мух»). Конкретно эта предъява не обязательно адресована на самый верх, вполне возможно, что это всего-навсего критика общества потребления, однако весьма пронзительная и отчаянная. Здесь Х. словно герой фильма Карпентера ходит по Москве в очках, которые обнажают мертвечину во всем. «Мир мух» — квинтэссенция (эзотерического) некрокапитализма Х.

Как же вышло, что еще вчера Х. собирался писать свое «Евангелие» и смиренно молил Гспода «перед выцветвшей иконою» с томиком Достоевского во внутреннем кармане, а теперь дерзко идет войной на Бга? Тут ключевой момент с удаленным альбомом, замысел которого, насколько я помню, был в том, чтобы рассказать об Иисусе в Москве XXI века. Роль апостола с наскока Х. не осилил, но порыв «взорваться как нарыв посередине бытия» был настолько велик, что Х. отбросило в ровно противоположную сторону. Не получилось зайти с райских врат, попробуем с черного хода. И на мой взгляд, чисто интуитивно, это вполне согласуется с библейской традицией духовного поиска. Либералы предъявляют Х. за поездку на Донбасс, не понимая, что тут важен не столько Донбасс, сколько встреча с людьми, знающими цену жизни и смерти. Исследование жизни и исследование русского мира, одинаково необходимое для русскоязычного человека, дерзко покусившегося на лавры поэта. Так вот, о библейской традиции: известнейший сюжет схватки Иакова с Бгом, после которой он получил божье благословение и новое имя — Израиль («борющийся с Бгом). В некромантии Х. и его дерзости я вижу такого рода борьбу человека, отчаянно ищущего сверхопыта, а конечно не атеистический материализм или жест ради жеста. Можно вспомнить и фарисея Савла, будущего апостола Павла, ослепшего по воле Бга и сопоставить это с одним из самых жирных мотивов альбома — пустых глаз («глаза-могилы», «глаза-рвы», «ямы глаз» и т.д. — мотив духовной слепоты). Что касается экстремизма и терроризма, это не самоцель, а неизбежное следствие духовной жажды. Невозможно говорить правду, не потрясая стен Вавилона. Х. экстремист поневоле, впрочем, этот вербальный, духовный и эстетический экстремизм стоил ему немалых усилий и смелости.

Если разбирать альбом по порядку, треки делятся на несколько групп. Про интро уже сказал. «Шаг влево, шаг вправо» + «Никогда-нибудь» — по сути два самых рэпперских трека на альбоме. В одном он развивает каноничный сюжет с травой, раскрывая ее амбивалентное значение в хип-хоп-парадигме. В другом использует слово «бэйби», не характерное для сгущенного поэтического тезауруса X., но звучащее на удивление уместно (как верно подметил Даня Рожков) + автотюн, еще один не вяжущийся с лпвлвской достоевщиной, но отчаянно современный прием. Это своеобразное прощание с рэпом (в рамках альбома): «все — дым» тут прочитывается «все — суета», такая книга Еклезиаста от собаки. «Не хочу притворяться молодым» — рэпа и шуток больше не будет, здесь другие ребята (Х. еще неоднократно подъебет рэпперов за ограниченность и отсутствие трепета перед словом).

Еще один любопытный момент — «Аферист». Трек, написанный с точки зрения не некроманта, не собаки, а обычного рэппера, голодного до метафизики. «Аферист» объясняет, почему затеял весь этот оккультный теракт парень по имени Дима. «Дима — аферист» — это то, что Х. видимо думал о себе, удаляя Евангелие. В этом треке он валяется в гостинице и отрывается под наркотой, он в бессмысленном гастрольном круговороте, не ведущем ни к чему, кроме бабок. Однако «концлагерь полный наркоты» за окном такси и «колючка небывалой высоты» зовут к реализации более серьезной миссии.

Самая неудобоваримая, злая и по-своему жуткая часть альбома начинается с «Частушек» и далее — «Комната скомкана», «Птицы», «Ода ничему». Х. бросает рассказывать истории и впадает в исступленный раж темного мага. Слова становятся заклинаниями, истерическим бредом одержимого языком колдуна. К этой же плеяде треков я бы отнес инфернальный дисс «Владыка слов», в котором Х. доходит до первооснов разрушения. Обессмыслив и расчеловечив мир, X. посягает на фундамент иллюзии, собственно, язык, которым этот мир-фантом описывается: «Я ебу слова». Здесь он наглядно демонстрирует остальным рэпперам разницу в подходах, как будто бы это требовалось. Но видимо лавры «лучшего лирика в русском рэпе» до сих пор желанны для Димы, что несколько забавно, учитывая, насколько он улетел в космос, что и продемонстировал на альбоме.

«Бесконечный магазин» и «На что я дрочу» — это отвлечение от эзотерического некрокапитализма с целью добить политический нарратив. В «Бесконечном магазине» Х. из некроманта превращается в революционера-думера (no pun intended) в режиме god mode, обрисовывая течение и перспективы будущей гражданской войны, пусть за ней и стоит «мясоликий бог» как призрачная нить из прошлых треков. «На что я дрочу» — кульминация политического на альбоме, как правильно заметил тот же Даня Рожков, здесь важен не только трюк с Путиным, но и разоблачение мертвой капиталистической секс-эстетики (если вы вдумчиво послушаете этот трек 10 раз, мастурбировать вы еще долго не сможете). В этом месте хочется отдельно сказать про некроэротизм альбома: это и акцент на гениталиях (мошонка из-под яиц, струя с хуя, сперма мертвеца как монтажная пена, млеющие яйца, хуй империи, залупа времени, хер Путина — прям Раскола напомнил), и «взорванный создатель — абсолютный эротизм», и «красавцы-стрептококки» с «роскошным варикозом». Думаю, этот самый некроэротизм мог бы быть темой отдельного текста. Есть тут некий мотив паскудной живучести всего живого, которая своей липкой похотью сочится даже посреди смрада и гниения, описанного в «Хошхоноге». Этот мотив ярче всего реализован в «Мире мух»: «Поцелуй меня, моя Венера, распахни для меня зачерствевший бутон». В творчестве Угла этот мотив играет значительную роль: «Уже весна щекочет солнцем пах, сосульки дрочатся» — такое у него частенько.

«Реванш» и «Старуха» — впечатляющее подведение итогов эзотерического некрокапитализма. По работе с текстом «Реванш», после десятков прослушиваний альбома, лично для меня топ-трек. Сюжетно это абсолютный «Король и Шут», только без доброго шутовского угара, Х. тут буквально упивается собственной жутью с гоголевским исступлением (вспоминается его повесть «Страшная месть»). Впрочем, у Гоголя все было не так страшно ибо его повесть вписана в сборник, отсылающий к фольклору, в «Реванше» же Х. подписывает приговор не только себе, предельно минимизировав дистанцию между собой и мертвечиной упоминанием жены и дочки, но и каждому слушателю («Трупья тень на твоем лице»). Про «Старуху» уже было сказано много, если рассматривать этот трек в лоб, то Х. на нем закрывает список оскверненных святынь: Бг, рэп, секс, капитализм, человечество, Россия — от струи не увернулся никто. Что такое «Outro» сходу понять трудно, зачем Х. завершает насквозь нигилистический альбом «на позитивной ноте»? То ли убоявшись последствий для себя и семьи (речь конечно не о преследовании СК), ставит трек-заслонку («смерть никогда не получит меня») на случай, если армия зомби надумает вылезти за пределы треков (а такие треки, конечно, не пишутся без последствий). То ли оставляет слушателю тень надежды в рамках альбома, в эту пользу говорят образы собак на руинах («Intro», «Бесконечный магазин»), что придут на смену человечеству и, возможно, сделают все правильно.

«Хошхоног» — это расшатывание реальности, духовный поиск таранного типа. Этому альбому тяжело простить талант с которым он написан и дерзость, с которой он подан. Х. занимает место над коммерцией и леволиберальной социальщиной, показывая, что правды нет ни у тех, ни у других. Ключевая проблема человеческого существования не в количестве денег, которые ты можешь поднять, и не в спасении меньшинств/экологии/экономики. Ключевая проблема в девальвации человека как такового, в его глубоком духовном даже не упадке, а разложении, что убедительно показано на альбоме. Жизнь человека — это абсурд и мерзость. Мир — насквозь трухлявое судно, трюмы которого давно затоплены, но деятели с разных флангов продолжают суетиться у отдельных пробоин в корпусе с таким видом, будто залатав их можно что-то исправить. А на деле просто реализуют свои личные проекты, проистекающие из все той же липкой похоти и присущей тварям живучести.

Однажды по дороге в универ Оксимирону захотелось срать. Переборов в себе порывы, он решил добежать до универского толкана и там извергнуть свое говно. Но каков был его ужас, когда он обнаружил, что толкан не работает! А срать хотелось все больше. Начался урок, но Окси не мог идти, он бы просто обосрался по дороге! Но, когда коридор опустел, Окси обнаружил рядом с собой чей-то портфель. Выбора у него не оставалось, Окси расстегнул штаны, стянул трусы и начал срать в тот злосчастный портфель. Срал он очень долго и срал бы еще, если бы не послышались шаги. Все, что Окси успел сделать, это в спешке натянуть трусы и штаны на свою обосраную жопу, а затем встать по стойке смирно. Торопясь, он забыл застегнуть портфель и это станет огромной проблемой. Тут перед ним оказалась хозяйка портфеля - девушка из параллельного, на которую Окси дрочил уже больше года - Лена. Окси стоял между ней и ее портфелем, так что она не могла видеть его говно. Увидев Мирона, она покраснела и потупила взгляд. Он уже подумал было, что у него ботинки или одежда в дрисне, но быстрый анализ происходящего дал понять, что, вроде бы, все нормально. И вдруг Лена начала что-то говорить. Всерьез озабоченный своей проблемой, Оки практически не слушал ее, а говорила она что-то про какие-то чувства ко нему. Этого только ему не хватало! Надо было срочно придумывать выход из ситуации. Еще его положение несколько усложнялось тем, что его штаны были не застегнуты и Оксимирону приходилось держать руки в карманах, чтобы они не спадали. — "Так что ты скажешь?" - вдруг пробился в его мозг ее голос. — "Ну, э..." - старался Мирон потянуть время - "Я влюблен в тебя второй уже второй год, и каждый день думаю только о тебе!" - с этого момента он начал нести какой-то бред, а она смотрела на него взглядом, полным любви. Но в какой-то момент жопа Мирона начала подавать признаки того, что процесс калоизвержения далеко не закончен! Его живот скрутило, послышались ужасающие звуки. Окси уже понимал, что через несколько минут он обосрется, а тогда и фейл неизбежен. Но в этот момент у Лены зазвонил телефон, а лежал он... В портфеле! А еще в портфеле лежала здоровенная куча его дерьма. Это была самая хуевая и безвыходная ситуация в его жизни. Она устремилась к портфелю, но Окси пошел на последний отчаянный шаг. Подбежав к ней, он обнял ее, и наши губы слились в поцелуе! В этот же момент у Мирона встал член, и он на некоторое время задержал падение штанов с его жопы. Лена прижалась ко мне, и он чудом смог спрятать стояк. От всей охуенности происходящего Оксимирону даже расхотелось срать. Он целуясь с девушкой его мечты, а в ее портфеле лежит его говно. А еще шел урок. И в этот момент его спас какой-то препод, который решил сходить в соседний кабинет. А так как они прогуливали, им с Леной оставалось только ретироваться на лестницу. Под шумок Окси застегнул штаны, но они стояли уже на первом этаже. И тут Лена заявляет: — "Может, пойдем ко мне домой?" Мирон был всей душой за, но нужно было что-то сделать с портфелем! Он высказал свое согласие, и тогда Лена без предупреждения пошла вверх за своим рюкзаком! Мирон молчал, как партизан, мысленно готовясь к полному краху своего счастья. Они поднялись на этаж вверх, где лежал злосчастный портфель. И тут нас уже встречал тот препод. Началась немая сцена. Учитель с непониманием смотрел на них с Леной, а та, в свою очередь, смотрела внутрь своего портфеля. Они так стояли где-то минуту, пока Оксимирон не спизданул преподу: — "Зачем вы насрали в портфель?" И тут начался пиздец. — "Вы неправильно поняли! Там уже было наложено!" Лена молча охуевала, потом схватила его за руку и начала плакать. Мирон уже хотел было давать по съебкам, как его жопа снова начала хотеть извергнуть очередную порцию говна. Преодолев и этот позыв, Мирон начал съебывать, утягивая за собой Лену. Препод же настолько охреневал, что не мог даже пошевелиться и трясся. Через несколько секунд они уже стояли в раздевалке и готовились к побегу. Оксимирон уже переобулся и был готов, как его жопа будто сказала - не так быстро, чувак! Это был девятый вал. Окси схватил первый попавшийся пакет от сменки и начал срать в него. В это время Лена искала свой пакет. На мое счастье, этот залп жопа произвела почти моментально. Мирон быстро повесил пакет на место, и, найдя Лену, хотел было съебывать из школы, как она спросила, не видел ли он желтый пакет с красными кружками. Тот самый, в который Мирон только что насрал. Естественно, он ответил, что не видел, а сам, под видом того, что помогал его искать, быстро нашел его и перекинул через перегородку раздевалки. Но за перегородкой был коридор и выход из школы! Это он понял слишком поздно. И именно в этот момент Лена предложила ему свалить без пакета. Через секунду они уже бежали к выходу, Оксимирон надеялся, что она не заметит пакет. Но! Когда, казалось, все обошлось, они увидели того самого препода, а вдобавок директора, завуча и охранника Петровича, смотрящих на обосранный пакет. И тут Окси ощутил охуенное дежавю и спизданул: — "Зачем вы насрали в пакет?" Препода тут же хватил удар, и он упал. Все начали вызывать скорую, а они с Леной по тихому свалили. Она верила в то, что все засрал препод, и это было охуенно.