За обедом один из моих коллег вдруг сказал:

– Знаешь, а вот в Европе высокие налоги. Я думаю, что это не правильно.

Знаете, я поперхнулся своим скромным бутербродом. Получив корешок с зарплатой ниже, чем в предыдущие три месяца, человек волнуется за европейских богачей. Чудо!

– Слушай, а тебе-то какая разница?

– Ну грабят людей.

Тут засмеялись сидящие рядом. Коллега смутился и покраснел.

– Миша, – сказал я – У тебя зарплата, как у молодого, ниже всех на участке. А ты переживаешь за судьбу олигархов из Евросоюза. Самому не смешно?

– Ну, там совок царит, – оправдывался Миша – Высокие налоги, пособия для беженцев.

Дальше я не стал и слушать, занявшись едой. Воистину, во время трапезы надо быть глухим и немым, чтобы кусок в горле не застрял.

И Миша не одинок. Если по официальным СМИ упор делается на “загнивающий Гейростан”, то в среде так называемых “правых” (отдельная история) стоит плач о том, как тяжело живется честному капиталисту под диктатурой Брюсселя. А-я-яй, как страшно жить.

Даже акции “Желтых жилетов” ничего особого в людских умах не тронули. Да, молодцы, вот, постоянно протестуют, и за счёт этого хорошо живут. И всё. Никакого анализа, осмысления, даже попытки понять свой интерес.

Во-многом, разумеется, виноват современный маркетинг. Пропаганда “красивого образа жизни” много сделала для разделения рабочего класса и полупролетариата. Многие мечтают “подняться”, “успеть в жизни” и так далее. Отсюда – как я уже и писал – страсть ко всякого рода “понтам”, статусным вещам, потреблению в кредит.

Свою лепту вносит атомизация рабочего класса и всех, связанных с ним. Не надо думать, что наивны только работяги – современные ремесленники и самозанятые тоже очень переживают за тех, кто богаче. Но тут наивный классовый интерес понятен – налоговое давление с каждым годом всё сильнее, и люди полагают, что стоит отменить налоги, как тут же наступит рай на земле.

За проходной мы с Мишей разговорились снова:

– Слышал о новом Трудовом Кодексе? – коллега закурил сигарету. – Что творят…

– А что творят? – деланно удивился я. – Людям трудно, людям тяжело, людям не хватает на новенькую машину. А тут еще быдло – то бишь мы с тобой – не хочет работать за бесплатно. Потерпеть надо, Миш. Пригнуться. Авось, барин заметит старания и косточку даст.

Мой коллега вскинулся, словно подстреленный:

– Я за нормальный капитализм! Как во Франции!

– Капитализм не бывает нормальным, старик. У него можно вырывать кусок за куском путем постоянной борьбы – вот именно, как во Франции. Ты, кстати, манифест “Желтых жилетов” читал?

– Да что-то такое видел…

– Так вот, первое требование “жилетов” – снижение налогов именно для рабочих и среднего класса. А вот от крупных компаний требуют вернуть все налоги в казну. И да, на обеде ты говорил, что в Европе царит какой-то “совок”.

Тут Миша крепко задумался. Я принялся развивать тему:

– Я могу понять, если ты переживаешь о судьбе малого предпринимательства. Раньше я в соседнем доме мог купить поесть, купить бытовую химию, а на сдачу – постричься. Сейчас там “Пятерочка”, в которой я могу покупать продукты только по акции. Но почему ты переживаешь за владельцев “Пятерочки” – этого я понять не могу.

На этом мы и разошлись по домам.

Но Миша, хотя и достаточно наивно, выражает то, что висит в воздухе. Наши люди не имеют классового интереса не только из-за пропаганды или атомизации. Они привыкли сочувствовать всем, кто так или иначе гоним властями. Уместно тут вспомнить историю с Ходорковским, который постепенно из “посадили и правильно сделали” превратился в узника совести и мученика режима.

Главное в осознании классового интереса – это момент, когда рабочие перестанут мечтать об “успехе”. Когда на пальцах, на спичках будет доказано то, что “успеха” в капитализме честным путями не добиться, что все наивные мечты останутся только мечтами – вот тогда рабочее движение получит важный кирпичик в своем фундаменте.

>>0906
В общем, Вика осталась довольна Варей. На такую можно положиться, не дешевка, не пустышка, хорошая, чистая девчонка, отсвет ее наивности будет падать и на Вику, именно такая спутница ей нужна. Они и смотрятся в паре классически: блондинка и брюнетка, одного роста, обе красивые, ее только приодеть, причесать, привить хорошие манеры.
\tС Эриком они договорились встретиться завтра в «Национале».
\tОна придет с Варей и еще с одним своим приятелем, известным архитектором, получившим недавно первую премию на каком-то конкурсе. Эрик обрадовался, имя было ему знакомо.
\tСобиралась ли Вика выйти замуж за иностранца и уехать с ним, как к тому стремились другие «метропольские» девицы? Она еще не решила. Она выросла в неприятии всего этого. С детства был невыносим хам, поселенный за стеной, в их комнате, устанавливающий свои порядки в коридоре и на кухне, замызганный рабочий, являющийся под утро с ночной смены, превращающий ванную в грязную лужу и видящий в ее отце, владельце квартиры, недобитую контру. А ее отец, профессор с мировым именем, вынужден был получать гонорары мукой, повидлом, слипшимся монпансье, – даже это скрывали от соседей, чтобы не прослыть буржуями. Незабываемая пора детства…
\tТеперь все изменилось. Квартиру вернули, гонорары у отца баснословные, снабжение по высшей категории, в доме собираются знаменитости, все у нее есть – туалеты, косметика. И здесь неплохо ей, одной из первых красавиц Москвы.
\tНо что дальше? Профессор? Народный артист? Крупный начальник? Разводы, алименты… А молодые начинают с нуля, с четырехсот рублей, не ее стиль привести нахлебника в дом. Правда, появилась новая элита – летчики, авиационные конструкторы, их ласкает правительство, им дают прекрасные квартиры, пайки, оклады, часть даже бонами на торгсин. Водопьянов, Каманин, Доронин, Ляпидевский, Леваневский, Молоков, Слепнев – самые знаменитые в Москве фамилии. Но где они, эти летчики? Наверно, женаты. Где эти таинственные авиаконструкторы?
\tВ общем, ничего не решено. Во всяком случае, не японец, даже не американец – слишком далеко, не немец-перец – там беспокойно. Родовитый англичанин, богатый француз, даже легкомысленный итальянец, то есть Париж, Рим… Годится швед – потомок спичечного короля, голландец – потомок нефтяного. Они только числятся шведами и голландцами, а живут в Лондоне и Париже. Стать женой Эрика – девчонки умрут от зависти, для них турецкий шашлычник – уже принц.
\tВо всяком случае, в ресторан можно ходить только с иностранцами обслуживают, угождают, на валюту все есть, чувствуешь себя человеком. Она пойдет завтра днем в «Националь». Не знает, поднимется ли потом к Эрику, можно отговориться присутствием Вари. Оберегая ее скромность, она выкажет собственную добродетель.