>>165205
Во-вторых.

Теперь о главном. На этом самом авторском тезисе “сознание не является обязательным условием интеллектуальности” я и хотел бы остановиться.
С самими понятиями “интеллекта” и “сознания” есть большие проблемы. Если коротко, то у ученых и философов нет согласия даже о том, что под этими словами понимать.
С интеллектом, кажется, немного проще. В художественной прозе интеллект понимается обычно как свойство быть полноценным персонажем истории. В науке - как поведенческие способности.
Алан Тьюринг предложил известный критерий для проверки интеллектуальности вычислительной машины: если в диалоге человек не сможет отличить машину-собеседника от другого человека. Теперь мы называет этот тестом Тьюринга.
Философ Джон Сёрл предложил контраргумент: якобы не обладающая семантикой машина может пройти успешно такой тест. Контраргумент Сёрла стал известен как мысленный эксперимент с “китайской комнатой”. Питер Уоттс неоднократно упоминает этот мысленный эксперимент Сёрля, но кажется, не понимает, в чём вообще смысл аргументации Сёрля. Так, “китайской комнатой” Уоттс называет диалог “Роршаха” и способности персонажа Сири реконструировать чужие эмоции.
Марвин Мински, например, считал, что полноценный искусственный интеллект (который бы назвали “сильным искусственным интеллектом”) должен быть способен выполнять пять задач так же хорошо, как человек: поиск, распознавание, обучение, планирование и обобщение.
Вкратце, интеллект - это поведенческие способности. Интеллектуальность можно оценить снаружи, без обращения к интроспекции (проблема соотношения поведенческой психологии и психологии интроспективной). По сути, многие животные обладают когнитивными способностями в той или иной мере, но обычно под “сильным интеллектом” понимаются именно когнитивные способности людей.
С “сознанием” (я возьму это понятие в скобки) всё сложнее. Конечно, в медицине есть поведенческое понятие “пациента, который находится в сознании”. Это поведенческие способности, которых мы лишены в бессознательном состоянии или во сне. Этологи могут говорить о способности животного “узнать себя в зеркале” (отождествить себя с отражением). Но такие внешние способности ничего не говорят об интроспективном состоянии “сознания”, которое вроде “самоочевидно” для каждого человека.
Физикалисты Гильберт Райл и Дэниэл Деннет считают, что слово “сознание” не является референциальным. Это такое понятие, которое употребляется в ограниченном количестве контекстов. Все высказывания “о сознании” можно редуцировать к высказываниям о наблюдаемом состоянии мозга.
Эпифеноменалисты Фрэнк Джексон, Сол Крипке, Томас Нагель настаивают, что существует телесный и чувственный опыт, который невозможно извлечь из физической информации о мозге, его состояниях, процессах, функциях, насколько бы полной доступная физическая информация не была.
В основе данного тезиса лежат несколько мысленных экспериментов указанных авторов, включая эксперимент с “Мэри из чёрно-белой комнаты” и эксперимент о “философском зомби”.
Дэвид Чалмерс настаивает, что есть так называя “Трудная проблема сознания”, которая не может быть решена обычными научными методами.

Вкратце, я не считаю мысленные эксперимент авторов вроде Джексона, Крипке, Нагеля убедительными - если рассмотреть эти аргументы, то можно найти в самой постановке данных экспериментов внутренние противоречия. Аргументация Чалмерса также выглядит не очень убедительно.
Поэтому я придерживаюсь позиции физикалистов: высказывания “о сознании” можно свести к высказываниям о памяти, а с памятью уже куда проще, взять хотя бы достижения современной оптогенетики. Иными словами, когда мы говорим о сознательном опыте, мы говорим о том, как наш мозг обрабатывает воспоминания.
Если это верно, то “сознание” не является “слоем”, существующим независимо от наших когнитивных способностей: возможно, это неотъемлемая часть способности запоминать и решать проблемы на основании ранее запомненного. Например, способность к научной индукции или способность к планированию могут быть неразрывно связаны с тем, что мы обычно называем “сознанием”, по крайней мере в случае устройства мозга людей.

Питер Уоттс не дает определения ни “интеллекту”, ни “сознанию”, но однозначно настаивает на полной независимости одного от другого - до такой степени, что сознание в его сюжете оказывается избыточной, а потому вредной надстройкой. Пришельцы “шифровики” оказываются способны эффективно выполнять тесты на интеллект, но “сознанием” не обладают. Это по логике автора даёт им эволюционное преимущество.
В своём представлении о независимом сосуществовании “интеллекта” и “сознания” Уоттс, как ни странно, повторяет воззрения эпифеноменалистов (с тем отличием, что Уоттс пытается изобразить “сознание” обузой, а эпифеноменалисты - защитить “сознание” от редукции к состояниям мозга).
Так, в представлении Фрэнка Джексона есть такие ментальные состояние, которые именуются квалиа, и для физического мира нет разницы, имеются ли такие состояния или нет.
Но такое представление о квалиа совместимо с данными об эволюционном процессе, для чего Джексон приводит аналогию: обладание полезной для выживания в суровых климатических условиях толстой шкурой неизбежно влечёт за собой обладание тяжёлой шкурой, где избыточная тяжесть не способствует выживанию. Однако, в совокупности такая морфологическая черта как толстая и тяжёлая шкура более полезна для выживания, чем вредна. Способность же испытывать квалиа (если таковая не действует на физический мир и потому бесполезна для выживания) по логике эпифеноменалистов, может быть таким же побочным продуктом других способней мозга, полезных для приспособления к среде.

Таким образом, для анализа романа “Ложная слепота” не важно, как определять “сознание”: как физикалисты или как феноменалисты.
Уоттс делает спекулятивное допущение, согласно которому “интеллект” возможен без “сознания”, которое ограничено и замедляет решение задач и принятие решений. Эта спекуляция допустима по меркам художественного вымысла, но не выглядит как убедительный научный или философский тезис (конечно, я не жду от художественного романа экспериментальных доказательств, да и сфера, в которую подался Уоттс, не имеет отношения к его профессиональной компетенции; вообще, на мой взгляд из биологов получаются плохие философы, склонные “решать” сложные вопросы плохими аналогиями. Вот из математиков философы куда лучше, равно как и наоборот!).
По правде говоря, я не думаю, что это допущение романа “Ложная слепота” - вообще интересное (я вообще не считаю “проблему сознания” важной). Возможно, по логике автора такое допущение и должно вызывать у аудитории эмоциональный протест, поскольку “обесценивает” “человеческую природу”, но с моей точки зрения ничего “раздражающего” в такой фантазии нет. Такое ощущение, что автор переоценивает свои догадки и допущения и при этом пытается эпатировать читателя своим нигилизмом.
Nietzsche was an edgelord before it was cool.

Лично для меня в жанровой литературе было бы интересно совершенно другое: мы обычно понимаем под интеллектом набор когнитивных способностей, которые есть у человека. Но могут быть когнитивные системы, которые справляются с какими-то задачами вроде распознавания образов лучше людей, но не обладать другими когнитивными способностями вообще. Было бы интересно представить себе мир когнитивной инженерии: создания множества когнитивных систем с разными способностями (под разные задачи), деконструкция жанровых тропов о том, что интеллектуальность - это обязательно способность к коммуникации, потребность в самосохранении, любая человеческая способность или черта психики.

>>170539

>Я отказался от идеи придумать что-то "твёрдое" в жанре НФ. Просто потому что понял, что несмотря на все эти ухищрения, это всё те же приключенческие сюжеты, и без интересных персонажей или конфликтов они не работают.

Молодец, всё правильно сделал. Даже Питер Уоттс на самом деле не писал "твердоту", он писал как пишется, а потом консультировался со своими знакомыми. В "Ложной слепоте" твердота - декорация.

>Лучше взять простую завязку и определиться с жанром.

Тоже верно. Усложнить всегда успеешь.

>Нравится ли мне, допустим, интересно показать поведение людей? Да, но без "культурного долга", претенциозности и дерьмового философствования всякой "большой литературы". Вот на Западе, например, хорошие писатели не стесняются жанровости.

Странные у тебя представления, тебя в АТ-треде ударили Толстым? Я просто напомню, что "Географ" - большая литература без всяких оговорок, как и "Властелин колец". Как и "Основание".

>Нравится ли мне, допустим, твердая НФ? Не всегда. Мне нравился Лем ещё в школе, и по зрелому размышлению я считаю, что он лучший твёрдый фантаст, которого никто пока не переплюнул. Но я вижу всю эту проблему "трансгуманизма", например, скорее как современный миф, как антураж для драмы о каком-нибудь хюбрисе (как это,собственно, видела Мэри Шелли). Некая декорация для какого-то поэтического конфликта. Как у Воннегута, например.

Лем - нишевая поебень, непонятно, зачем ты его с Воннегутом сравнил. У него настолько узкая ниша, что лезть туда нет смысла, только потому его никто и не переплюнул. Даже режиссёры фильмов по Лему выкинули из своих сценариев вообще всё, что имело отношение к Лему, лол. Так-то любой мало-мальски грамотный писатель может его "переплюнуть", но нет смысла заморачиваться. Кто это будет читать? Фанбои Лема? Им не угодишь.

>Короче, больше всего мне хотелось бы что-то на границы драмы и триллера. Если отбросить всякие попытки придумывать оригинальные идеи и понять,что меня волнует - мне интересны понятные мне, реалистичные люди (не героические персонажи) - в каких-то пугающих обстоятельствах. Вот если люди мне интересны именно правдоподобные (наверное потому, что у меня вот нет потребности быть в центре внимания или быть кем-то ещё кроме себя самого, поэтому меня уже давно не тянет на фантазии о могуществе; подростки хороши вдвойне, они более уязвимы, наивны и неопытны), то конфликт можно и сгустить. Даже сделать неординарным или сверхъестественным, научно-фантастическим, фэнтезийным, криминальным, детективным, - каким угодно.

>Выбросив из головы всякие рациональные потуги (ну что поделаешь, я этим зарабатывал много лет), мне хотелось бы погрузиться в опыт людей перед лицом чего-то пугающего (но не тривиального, вроде страха болезней или разорения, а чего-то более концентрированного, увлекательного и волнующего).

Раз уж ты пишешь янг эдалт, то он должен быть концентрированный до анимешного абсурда. Почему бы тебе не написать своего рода фанфик по экспериментальной социологии, про влияние среды на поведение и свободу воли? Эксперимент Милгрэма, эксперимент Зимбардо, эксперимент Аша и так далее. Влияние среды на поведение, ну ты понял. Если не в курсе всего этого - на вики кратко описано, в книге Зимбардо "Эффект Люцифера" - подробно и с различными весьма сочными в литературном плане деталями. В конце концов, для человека в принципе не бывает ничего страшнее, чем человек, особенно - тот человек, который стоит рядом с тобой. А если добавить романтический элемент, которого в экспериментах не было и не могло быть, то будет максимально интересно.
А если у тебя будет в сеттинге не эксперимент, а процесс перевода экспериментальной системы на промышленные рельсы, то ты без всяких заклёпок автоматически получишь алмазную твердоту, твёрже, чем у святого Лема. Все Хьюго и Небулы твои. Дерзай.