Знакомство с Джимми стоило мне вазы. Пустяки – в лавке мистера Уоршелла такого ширпотреба до отвала, по тридцать пять центов штука. Мне, конечно, придется объяснять внимательным пациентам, каким-таким образом «уникальный артефакт эпохи Цинь» вдруг поменял форму и орнамент, но разве для опытного психолога это проблема? Объяснять моя работа. А ваза… В интерьере должна быть дорогая деталь, успокаивающая сомневающихся: ну не может же нищий профан держать в кабинете горшок за тысячу долларов?! Не обман – так, небольшой штрих для привлечения клиентов.
Джимми стоял над осколками и застенчиво улыбался. На пухлых щечках проступили две ямочки – ну просто маленький херувимчик. В памяти всплыл барельеф с ангелочками на фронтоне доходного доме в Кракове. Как это было давно… На всякий случай отодвинув светильник от края стола, я кивнул мальчику на кресло пациента.
Джим был полным. Это если мягко говорить. В пятнадцатилетнем теле школьника было, по моим прикидкам, порядка двухсот двадцати фунтов или, если считать в адекватных единицах, около сотни килограмм. Пухляш сидел в моём кресле, перебирая ножками и не решался начать говорить. Это нормально – разговаривать моя работа.
– Что случилось, малыш? Обижают в школе?
Джим коротко кивнул. Понятно. До каникул оставалась неделя и хулиганы по всей стране травили школьных изгоев с удвоенной силой, видимо, пытаясь компенсировать будущую трехмесячную передышку. Что ж, проработка школьной травли – излюбленная материал для всех психологов, из одних книг по этой теме можно выстроить кабинет поболее моего. Вопрос, что с ней делать, с этой травлей. Есть порядочная группа советчиков, как правило дамочек за пятьдесят, предлагающая жертве не реагировать. Мол, устанут и отвалят. Чушь. Чушь и брехня. Отказаться от издевательств над безответным для негодяя сложнее, чем бросить курить. Так что вот вам моё мнение – проблем не нужно избегать, их нужно решать. И то, что через неделю у нас будет в запасе три месяца, открывало горизонты для решения.
– Джимми, смотри. Представь, что твоё тело это паровоз. Чтобы поезд проехал полмили, кочегар бросает в топку сто пятьдесят фунтов угля. Но если вдруг…
– Нет. Нет, мистер Латански, я не буду худеть.
Джим поднял голову и посмотрел на меня. Ямочки на щеках исчезли, парень был серьёзен.
– Но Джимми, разве…
– Всё верно, дразнят. Но худеть я не буду. Потому что это лишит меня мечты.
Разговаривать моя работа. Однако, в этот раз подобрать слова было затруднительно. Как и объяснить такую странную твердость в словах этого мягкого на вид толстячка.
Джим сунул мне визитку и, качнувшись, встал с кресла. Подобный маневр, похоже, придал телу инерцию – Джим инстинктивно выставил руки вперёд и снёс со стола светильник. Кротко улыбнувшись второй горке осколков, он исчез за дверью.
На улице было прохладно, и я успел озябнуть пока продвигался ко входу. Моих соседей по очереди, видимо, не смущал мороз – долговязый рыжий парень что-то с жаром рассказывал усатому мужчине в котелке.
– Не очень-то верю, – буркнул усач.
– Вот именно, в этом-то и суть! Сегодня всё закончится! Старик, я встретил его на улице вчера – этот мешок сала стал еще больше. Нас ожидает кой-чего интересное, и мы не заплатим за это ни цента!
Визитка, которую сунул Джим, оказалась рекламной брошюрой. «Капрон мистера Скамберга против Юного Гаргантюа! Приходите! Вход бесплатный!». Под многообещающим слоганом было указано время и адрес, по которому обнаружился видавший виды шатёр.
Я устроился на месте аккурат к моменту, когда конферансье объявлял о начале представления. «Дамы и господа! Сегодня на арене Юный Гарантюа вновь противостоит сверхпрочному капрону, сделанному по секретной технологии на фабрике мистера Скамберга! Несмотря на возраст, наш гигант достиг необъятных размеров, но, уверяю вас, наш трос толщиной не более десятой дюйма выдержит этого молодого великана, который пройдет под куполом нашей арены без страховки!»
Прожектора осветили купол и в пересечении софитов я увидел Джимми. Он был в обтягивающем трико, максимально подчеркивающим округлость его тела. В руках Джим держал балансировочный шест.
Так быстро моё сердце не стучало никогда: ни в момент отъезда из Варшавы, ни когда я подписывал ссуду на открытие кабинета. Господи Боже, здесь сейчас произойдет убийство! Этот парень не может зайти в комнату, не разбив всё вокруг, а вы хотите, чтобы он прогулялся на высоте десяти яров по этой ниточке?!
– Да-да, вот увидишь, свинюшка сейчас грохнется! – рыжий, сидевший справа от меня, тормошил соседа, – Не верю, чтобы эта леска выдержала такую тушу! Помяни моё слово, брат: твоей ферме нужны только пеньковые веревки! Никаких капроновых нитей, убедись-ка сам!
Барабанная дробь затихла. Джимми, с шестом в руках, сделал шаг на канат. Один, второй… Шест наклонялся то влево, то вправо. Так была пройдена половина пути. Неожиданно мальчика зашатало, одной ногой он соскочил с лески и поднял шест над собой, стремясь удержать равновесие. Нет, нет, нет! У меня перехватило дыхание: я вцепился в подлокотник кресла и думал, что вот-вот оторву его. К счастью, баланс был восстановлен – Джим вновь встал обеими ногами на леску и закончил маршрут. В зале раздались аплодисменты.
– Пеньковые, говоришь? – с усмешкой крякнул усач, прекратив хлопать – Вчера трехмесячный буйвол разорвал мне новенький трехпрядный канат, а здесь дурацкая нитка выдерживает вес этого толстого олуха! Вот в чём Ваша проблема, мистер, – обратился он к рыжему, – Вы не видите дальше собственного носа! А нужно смотреть в будущее!
Представление закончилось. Форганг – занавес, отделяющий манеж от помещений артистов, был приоткрыт и я, спустившись через опустевшие трибуны, прошел за кулисы.
– Мистер Латански! – Джимми был очень рад меня видеть.
Он неподвижно стоял, раскинув руки, пока конферансье отстёгивал страховку. На трико Джима были невидимые на высоте стальные кольца, в которые закреплялись страховочные тросы. Конферансье методично отсоединял их от костюма и складывал в коробку, одно за одним.
– Джим, здорово! – за кулисы зашел рыжий долговязый парень. Он козырнул конферансье, – Здравствуйте, мистер Скамберг!
– Привет, Боб, как улов? – не отвлекаясь от снятия колец, спросил мужчина.
– Всё отлично, недотёпа купил пятнадцать мотков. У остальных так же.
Ха, так вот в чём было дело! Понимаю-понимаю. Не обман – так, небольшой штрих для привлечения клиентов.
– Теперь Вы понимаете, мистер Латански? – освобожденный от колец Джимми повернулся ко мне, – Быть канатоходцем всегда было моей мечтой. Но… Вы же сами видели. Я неуклюжий. Слон в посудной лавке – вот, как про меня говорят. А мистер Скамберг (мужчина улыбнулся и приветственно поднял руку), мистер Скамберг дал мне то, что я хотел. Эта страховка, – Джим тыкнул на коробку со сложенными кольцами, – она будто ведёт меня. Мы приотпускаем её посередине, так, для интриги. В остальном, ошибиться невозможно. Единственное требование мистера Скамберга – чтобы я поддерживал свой вес. Так что вот, худеть я никак не могу и не буду.
Интересный парень. За мою карьеру психолога он уже дважды лишил меня дара речи. Так, подождите минуту. Надо подумать. Худеть нельзя, значит что? Будем обороняться!
– Джим, а ты знаешь, что такое бокс?
– Бокс? Конечно, мистер Латански, это моя вторая мечта!
Джим встал в боксерскую стойку и сделал некоторое подобие хука. Грузное тело повело, закружило: парень потерял равновесие и свалился на мистера Скамберга, они кубарем упали на пол.
Да, интересный парень этот Джим. Мы договорились встретиться завтра, терапия обещала быть долгой. Я взглянул на часы – лавка мистера Уоршелла была еще открыта. Интересно, у него есть оптовые скидки?

Затемнение.
На экране возникает название фильма: "К психологу приходит..." и список наград киноленты:

>Победа в номинации "Канатоходец, весивший сто кило" (>>442160 →)

>Гран-при конкурса "Дожить до каникул" (>>441844 →)

>Лауреат премии КнигоТерапия 2025 по версии Издача (>>440953 (OP))

Fin.