Секст Юлий Фронтин (ок. 40-103 н.э), талантливый древнеримский военный инженер, выдающийся государственный деятель, объективный и здравомыслящий писатель, в своем, к сожалению, забытом произведении об искусстве ведения войны пишет, что развитие техники достигло предела и больше нет ничего, что можно было бы совершенствовать, поэтому в дальнейшем он будет игнорировать все идеи относительно новых военных разработок.
В 1811 г. ставший впоследствии знаменитым французский математик Огюстен Луи Коши (1789 - 1857) в своем докладе о границах человеческого познания утверждал, что математика в целом завершена; в лучшем случае полем ее деятельности может быть применение изученного. В геометрии и алгебре, теории чисел и анализе все важное уже открыто. Однако в дальнейшем - написав более 800 научных трудов! - он стал одним из самых продуктивных математиков всех времен, и это только в области теории функций, одном из разделов анализа!
В 1875 г. один из абитуриентов спросил у профессора физики в Мюнхене Филиппа фон Жолли, следует ли ему изучать физику. Жолли отговаривал его: там нет ничего принципиально нового, что можно было бы открыть. «Остается лишь рассмотрение некоторых частных случаев» Абитуриент все же не дал себя запугать: он изучает физику и становится виновником, пожалуй, самой великой революции, которая только произошла в физике, одним из создателей квантовой механики. Это был Макс Планк, который открыл квант действия.
По Альберту Майкельсону (1894), «большинство основополагающих принципов могут быть прочно закреплены, так что последующих достижений можно ожидать главным образом в применении этих принципов...» Он пишет об этом в 1902 г., всего лишь за три года до появления теории относительности Эйнштейна и до объяснения им фотоэффекта квантовыми свойствами излучения5.
100 лет назад директор американского патентного ведомства оставил должность на основании того, что все фундаментальные открытия совершены; в дальнейшем на рассмотрение могут быть предложены лишь варианты известных тем; в связи с этим в существовании его поста нет необходимости.
И Уильям Томсон, с 1892 г. лорд Кельвин, отмечает в своем докладе 1900 г., что физика близка к завершению и вскоре ста- S нет точной и закрытой наукой.
Идея финализма сейчас в большой моде. В условиях кризиса современной культуры1 и нарастающего вала глобальных проблем, которые грозят вполне зримыми катастрофами. Мы являемся свидетелями всевозможных "прогнозов конца". Авторы с высоким рейтингом цитируемости рисуют: одни -апокалиптические картины конца человечества, другие - конца человеческой истории, которая завершится триумфом либерализма, третьи - конца философии, четвертые - конца науки и т.п. Некоторые из них довольно быстро отказываются от своих (зачастую бездоказательных) прогнозов или сопровождают их оговорками, которые обесценивают сами эти прогнозы, по крайней мере, частично. Тем не менее, подобные прогнозы многими воспринимаются всерьез, привлекают внимание общества, инспирируя всевозможные комментарии, дискуссии и фобии. В частности, оживление среди интеллектуалов вызвала книга Дж.Хоргана "Конец науки" вышедшая в 1996 году; русский перевод, 10 лет спустя Хорган написал статью в которой выразил свое отношение к этим дискуссиям. Проблема "конца науки", как отмечает и сам Хорган, далеко не нова. Она ставилась на разных этапах ее истории. Давно набивший оскомину разговор Ф.Жолли с молодым М.Планком - отнюдь не единственный. Вот еще пример. Г.Бете, по свидетельству Хоргана, не считал, что физика будущего узнает нечто по-настоящему новое и удивительное - такое, как, например, квантовая механика. Это, по его мнению, "не очень вероятно" Бете не думает, что будущая фундаментальная физическая теория "в каком-либо виде вытеснит квантовую механику" Книга Хоргана тоже не уникальна. Г.Фоллмер приводит в своей статье впечатляющий список посвященной этой теме работ. Одни принимают идею "конца науки", другие решительно ее критикуют - что Хорган чувствительно испытал на себе. Его книга - вовсе не самая серьезная, а лишь одна из наиболее типичных и, в силу разного рода пиаровских причин, вызвавшая наибольшую сенсацию. Книга носит, по преимуществу, дескриптивный характер и не содержит какой-либо целостной концепции. Но она полезна как повод для дальнейшего обсуждения перспектив науки. Как согласие, так и несогласие с идеей конца науки, обосновывается разными аргументами. Я изложу свои.
По словам Хоргана, сначала он принимал за нечто само собой разумеющееся, что наука бесконечна, т.е. всегда будет развиваться Но беседы с выдающимися естествоиспытателями и философами изменили его точку зрения. Книга посвящена изложению причин этого поворота.
1) уровень, так сказать, "интеллектуальных игр", который характерен для большей части текста;
2) уровень философских и модельных размышлений (о реальности, истине и т.п.) - мы находим его, главным образом, в форме отдельных вкраплений при изложении взглядов цитируемых Хорганом авторов;
3) уровень социокультурных вставок, в которых будущее науки связывается с перспективами человечества. Мы коснемся всех этих уровней, обратив внимание на то, как затрагиваются на каждом из них проблемы космологии и ее будущего.
Каковы же, все-таки, причины, по которым, согласно Хоргану, мы приблизились к закату "Века Науки"? Они - двоякого типа. С одной стороны - это аргументы, которые могут быть подвергнуты рациональному обсуждению, с другой - Хорган явно осознает недостаточность приводимых им рациональных суждений в пользу своего утверждения, поскольку большинство из них эффективно оспариваются. Вот почему он широко прибегает к аргументации (если ее можно так назвать) совсем иного типа. Многие страницы книги изобилуют попытками воздействовать на психологию читателя (особенно Хорган злоупотребляет эпитетом "мрачный"). Переход от рациональной аргументации к психологической, которая и оказывается чем-то вроде "последнего слова" -характерная черта книги Хоргана. Доводы Хоргана, приводимые в книге и статье, удобно сгруппировать следующим образом.
Вопервых, некоторые науки подошли к границам объекта своего исследования, - например, география. На Земле уже не осталось места для великих географических открытий. Этот довод кажется неотразимым, и тем не менее, он просто-напросто ошибочен. Наука космической эры перешагнула границы Земли, и сейчас изучает поверхности ряда других планет - Меркурия, Венеры, Марса, а также многих спутников планет (Луны, Титана и др.). В серьезных научных изданиях можно встретить термин "география Венеры", и он никого не смущает. Точно так же, как мы привыкли к употреблению в научных контекстах термина "атом" (т.е. неделимый), хотя давно знаем, что атом делим. География стала отправным пунктом и частным случаем планетографии, ее объект расширился. То же произошло и с геологией; возникла новая наука - космическая геология. Без опыта географии и геологии было бы невозможно изучать другие планеты. И напротив: сравнительное изучение планет и спутников Солнечной системы приводит к значительному прогрессу в самих географии и геологии, создает возможности для разработки новых теоретических схем и моделей в этих науках. Но ведь то же самое справедливо в отношении множества других наук. Макромикрофизика, космохимия, космическая биология, космическая физиология, стремительно расширяют объекты своего исследования. В этих процессах, по нашему мнению, наглядно осуществляется гегелевская идея о единстве конечного и бесконечного. Во-вторых, и в науках, границы которых не очерчены столь четко, как в географии, происходят мало приятные для них вещи.
https://royallib.com/book/horgan_dgon/konets_nauki_vzglyad_na_ogranichennost_znaniya_na_zakate_veka_nauki.html
http://flibusta.site/b/250761
В 1811 г. ставший впоследствии знаменитым французский математик Огюстен Луи Коши (1789 - 1857) в своем докладе о границах человеческого познания утверждал, что математика в целом завершена; в лучшем случае полем ее деятельности может быть применение изученного. В геометрии и алгебре, теории чисел и анализе все важное уже открыто. Однако в дальнейшем - написав более 800 научных трудов! - он стал одним из самых продуктивных математиков всех времен, и это только в области теории функций, одном из разделов анализа!
В 1875 г. один из абитуриентов спросил у профессора физики в Мюнхене Филиппа фон Жолли, следует ли ему изучать физику. Жолли отговаривал его: там нет ничего принципиально нового, что можно было бы открыть. «Остается лишь рассмотрение некоторых частных случаев» Абитуриент все же не дал себя запугать: он изучает физику и становится виновником, пожалуй, самой великой революции, которая только произошла в физике, одним из создателей квантовой механики. Это был Макс Планк, который открыл квант действия.
По Альберту Майкельсону (1894), «большинство основополагающих принципов могут быть прочно закреплены, так что последующих достижений можно ожидать главным образом в применении этих принципов...» Он пишет об этом в 1902 г., всего лишь за три года до появления теории относительности Эйнштейна и до объяснения им фотоэффекта квантовыми свойствами излучения5.
100 лет назад директор американского патентного ведомства оставил должность на основании того, что все фундаментальные открытия совершены; в дальнейшем на рассмотрение могут быть предложены лишь варианты известных тем; в связи с этим в существовании его поста нет необходимости.
И Уильям Томсон, с 1892 г. лорд Кельвин, отмечает в своем докладе 1900 г., что физика близка к завершению и вскоре ста- S нет точной и закрытой наукой.
Идея финализма сейчас в большой моде. В условиях кризиса современной культуры1 и нарастающего вала глобальных проблем, которые грозят вполне зримыми катастрофами. Мы являемся свидетелями всевозможных "прогнозов конца". Авторы с высоким рейтингом цитируемости рисуют: одни -апокалиптические картины конца человечества, другие - конца человеческой истории, которая завершится триумфом либерализма, третьи - конца философии, четвертые - конца науки и т.п. Некоторые из них довольно быстро отказываются от своих (зачастую бездоказательных) прогнозов или сопровождают их оговорками, которые обесценивают сами эти прогнозы, по крайней мере, частично. Тем не менее, подобные прогнозы многими воспринимаются всерьез, привлекают внимание общества, инспирируя всевозможные комментарии, дискуссии и фобии. В частности, оживление среди интеллектуалов вызвала книга Дж.Хоргана "Конец науки" вышедшая в 1996 году; русский перевод, 10 лет спустя Хорган написал статью в которой выразил свое отношение к этим дискуссиям. Проблема "конца науки", как отмечает и сам Хорган, далеко не нова. Она ставилась на разных этапах ее истории. Давно набивший оскомину разговор Ф.Жолли с молодым М.Планком - отнюдь не единственный. Вот еще пример. Г.Бете, по свидетельству Хоргана, не считал, что физика будущего узнает нечто по-настоящему новое и удивительное - такое, как, например, квантовая механика. Это, по его мнению, "не очень вероятно" Бете не думает, что будущая фундаментальная физическая теория "в каком-либо виде вытеснит квантовую механику" Книга Хоргана тоже не уникальна. Г.Фоллмер приводит в своей статье впечатляющий список посвященной этой теме работ. Одни принимают идею "конца науки", другие решительно ее критикуют - что Хорган чувствительно испытал на себе. Его книга - вовсе не самая серьезная, а лишь одна из наиболее типичных и, в силу разного рода пиаровских причин, вызвавшая наибольшую сенсацию. Книга носит, по преимуществу, дескриптивный характер и не содержит какой-либо целостной концепции. Но она полезна как повод для дальнейшего обсуждения перспектив науки. Как согласие, так и несогласие с идеей конца науки, обосновывается разными аргументами. Я изложу свои.
По словам Хоргана, сначала он принимал за нечто само собой разумеющееся, что наука бесконечна, т.е. всегда будет развиваться Но беседы с выдающимися естествоиспытателями и философами изменили его точку зрения. Книга посвящена изложению причин этого поворота.
1) уровень, так сказать, "интеллектуальных игр", который характерен для большей части текста;
2) уровень философских и модельных размышлений (о реальности, истине и т.п.) - мы находим его, главным образом, в форме отдельных вкраплений при изложении взглядов цитируемых Хорганом авторов;
3) уровень социокультурных вставок, в которых будущее науки связывается с перспективами человечества. Мы коснемся всех этих уровней, обратив внимание на то, как затрагиваются на каждом из них проблемы космологии и ее будущего.
Каковы же, все-таки, причины, по которым, согласно Хоргану, мы приблизились к закату "Века Науки"? Они - двоякого типа. С одной стороны - это аргументы, которые могут быть подвергнуты рациональному обсуждению, с другой - Хорган явно осознает недостаточность приводимых им рациональных суждений в пользу своего утверждения, поскольку большинство из них эффективно оспариваются. Вот почему он широко прибегает к аргументации (если ее можно так назвать) совсем иного типа. Многие страницы книги изобилуют попытками воздействовать на психологию читателя (особенно Хорган злоупотребляет эпитетом "мрачный"). Переход от рациональной аргументации к психологической, которая и оказывается чем-то вроде "последнего слова" -характерная черта книги Хоргана. Доводы Хоргана, приводимые в книге и статье, удобно сгруппировать следующим образом.
Вопервых, некоторые науки подошли к границам объекта своего исследования, - например, география. На Земле уже не осталось места для великих географических открытий. Этот довод кажется неотразимым, и тем не менее, он просто-напросто ошибочен. Наука космической эры перешагнула границы Земли, и сейчас изучает поверхности ряда других планет - Меркурия, Венеры, Марса, а также многих спутников планет (Луны, Титана и др.). В серьезных научных изданиях можно встретить термин "география Венеры", и он никого не смущает. Точно так же, как мы привыкли к употреблению в научных контекстах термина "атом" (т.е. неделимый), хотя давно знаем, что атом делим. География стала отправным пунктом и частным случаем планетографии, ее объект расширился. То же произошло и с геологией; возникла новая наука - космическая геология. Без опыта географии и геологии было бы невозможно изучать другие планеты. И напротив: сравнительное изучение планет и спутников Солнечной системы приводит к значительному прогрессу в самих географии и геологии, создает возможности для разработки новых теоретических схем и моделей в этих науках. Но ведь то же самое справедливо в отношении множества других наук. Макромикрофизика, космохимия, космическая биология, космическая физиология, стремительно расширяют объекты своего исследования. В этих процессах, по нашему мнению, наглядно осуществляется гегелевская идея о единстве конечного и бесконечного. Во-вторых, и в науках, границы которых не очерчены столь четко, как в географии, происходят мало приятные для них вещи.
https://royallib.com/book/horgan_dgon/konets_nauki_vzglyad_na_ogranichennost_znaniya_na_zakate_veka_nauki.html
http://flibusta.site/b/250761