Стало грустно от истории карлика так как у меня тоже были похожие ситуации. Особенно неудивительно про психиатрию с святой омерике. (Перевел с англ через ии)

Для начала, мне 19 лет, мой рост 168 см. Недавно (9 месяцев назад) меня исключили из колледжа на третьем курсе за драку с другим студентом. Я не открыл ему дверь, когда он попросил, и когда он подошел ко мне и спросил, почему я этого не сделал, я ответил, что не обязан. Он сказал, что собирается меня пнуть, и после этого начал приближаться... Я использовал свой перцовый баллончик, и на этом все закончилось. Позже меня привели в кабинет директора вместе с мамой, чтобы обсудить этот инцидент. Тот парень утверждал, что я распылил на него баллончик «без причины», и ему поверили. Мою версию происшествия полностью проигнорировали.

Но в первый год обучения в этом колледже в моей группе был студент ростом около 190 см. Он буквально кричал, что убьет всех во время урока, когда учителя не было. Ему ничего не сделали. Позже он говорил о том, что принесет ружье и убьет нашего учителя экономики. На втором курсе он сказал своей девушке, что будет рад, если нашего однокурсника заберут на войну и он умрет в окопах...

Сейчас я учусь в другом колледже и прохожу производственную практику в ресторане. Я не единственный стажер, там еще есть девушка. У нее 5-часовая смена, а у меня 6-часовая. Другие работники относятся к ней лучше. Например, они рассказывают ей об оборудовании, учат готовить салаты, позволяют ей готовить их самостоятельно и учат, как их подавать. Вчера один работник спросил ее, все ли с ней в порядке, потому что она выглядела грустной. Она даже сказала, что она может пойти домой, если хочет...

Никто никогда не просит ее гладить одежду, а шеф-повар и один рыжеволосый су-шеф всегда просят меня делать это с ухмылкой.

Я прохожу свою третью практику в этом ресторане, а для нее это первая.

Между тем, все, что мне поручают делать, — это мыть овощи, арбузы, приносить вещи, и большую часть времени я просто отделяю зелень от стеблей. Иногда мне приходится разрезать креветок пополам... Но однажды работник поручил мне положить кусочки лосося на тарелку рядом с салатом, а затем помощник шеф-повара сказал мне, что я не должен этого делать, и запретил тому работнику давать мне такие задания. Иногда мне разрешают разрезать креветок пополам...

Во время моей второй стажировки в этом ресторане была неуклюжая стажерка. Другие работники жаловались, что она всегда опаздывала, роняла еду, сидела в туалете по 20 минут и делала длинные перерывы на обед. Но шеф-повар все равно предложил ей работу в ресторане, и она даже проработала там некоторое время. (Я не знаю, сколько именно, потому что моя стажировка закончилась, когда это произошло.) Я ничего не получаю.

Я чувствую себя неполноценным, я чувствую себя неудачником.

Когда мне было 14, мы переехали в другой город. В новой школе со мной никто не хотел разговаривать, и другие ученики издевались надо мной. Они следовали за мной, и если я останавливался и смотрел на них, они ухмылялись. Они трогали мои волосы, хватали меня за одежду. Я не сопротивлялся, потому что тогда я был христиником и не хотел причинять им боль.

Когда мне было 15, мои одноклассники попросили классного руководителя отвести меня к школьному психологу, потому что я ни с кем не разговаривал. Я пошел к ней. Мы поговорили, и она сказала, что я могу идти домой. На следующий день мама сказала мне, что нам нужно пойти в психиатрическую клинику на «обследование», потому что школьный психолог отправил туда некоторые документы и они «беспокоятся» о моем здоровье. В итоге мама подписала документ о моей госпитализации в психиатрическую клинику.

В клинике мне давали тригексифенидил и хлорпромазин в таблетках. Но после суда (да, они передали дело в суд, чтобы оставить меня в клинике, потому что для меня было опасно не проходить там терапию), ко мне пришла мой психиатр, и я сказал ей уйти, поскольку в суде она заявила, что я опасен для себя и общества. Она сказала «хорошо», и в тот вечер мне сделали полную инъекцию хлорпромазина. Я получал эти инъекции в течение двух недель, после чего у меня развились серьезные проблемы с мочеиспусканием. Я пробыл в этой клинике 47 дней.

Позже я прочитал в документах, что в этот день я пытался ударить ее, и поэтому мне делали инъекции...

Еда в этой клинике была ужасной. На завтрак нам давали 100 г овсянки с хлебом и чаем. На обед — 200 мл супа и 200 г тушеного картофеля. На ужин — 100 г переваренной пасты с жареной морковью или вареной кукурузной кашей.

Когда я поговорил с главным психиатром о том, что пациент кричит по ночам, как это меня напрягает и ранит, она просто улыбнулась мне.

Я не знаю, что делать. У меня нет хобби, интересов и друзей. Раньше были. Но моя мать выбросила мою химическую аппаратуру и пневматическую винтовку. Она даже выбросила винтовку, которую я купил на свои деньги, заработанные мной.