200 Кб, 1200x675Чтобы не загадить все инфополе, рассказы про Ийона Тихого и иных за авторством Алисы Яндекс или иных нелюдей выкладываются здесь.
Коммерческое использование типа запрещено, но Лукьяненко может тырить и продавать под своим именем, с него спроса нет.
Коммерческое использование типа запрещено, но Лукьяненко может тырить и продавать под своим именем, с него спроса нет.
>>909 (OP)
Ийон Тихий и парадокс космического пикника
В очередной своей экспедиции я, Ийон Тихий, совершил открытие, которое заставило меня усомниться в собственной аккуратности. А началось всё с банального перекуса. Ну кто же знал, что пара банок пива и вяленая рыба могут изменить судьбу всей Вселенной?
«Капитан, вы уверены, что это безопасно?» — проскрипел Эврика, мой бортовой компьютер.
«Да ладно тебе, — отмахнулся я, открывая холодильник. — Мы же не в детском саду. Космический исследователь должен уметь расслабляться!»
И вот тут началось самое интересное. Пока я любовался идеальной нарезкой вяленой рыбы, банка пива предательски выскользнула из рук. Следом, словно в замедленной съёмке, полетела и рыба.
«Капитан, у нас проблема!» — завопил Эврика.
«Да вижу я, вижу, — пробурчал я, наблюдая, как провизия исчезает в искривлении пространства-времени. — Только не говорите мне, что это конец Вселенной!»
Следующие три часа я пытался осознать масштаб катастрофы. Эврика, анализируя ситуацию, выдал шокирующий прогноз:
«Капитан, похоже, вы только что создали Большой взрыв. Точнее, Большой Перекус».
«Что? — поперхнулся я. — Как это связано с моим перекусом?»
Оказалось, что банка пива, попав в первичную сингулярность, создала эффект кавитации, а вяленая рыба, богатая микроэлементами, послужила катализатором формирования первых химических элементов.
«Получается, — задумчиво произнёс я, потягивая новую банку пива, — вся наша Вселенная возникла из-за моего неаккуратного перекуса?»
«Именно так, — подтвердил Эврика. — Водород образовался из углекислого газа пива, гелий — из консервантов рыбы, а все остальные элементы — результат химических реакций между пивом и рыбой в условиях экстремально высоких температур».
Дальнейшие исследования показали, что галактики сформировались по принципу рыбьих чешуек, а звёздные системы расположились так, как обычно располагаются кусочки вяленой рыбы на тарелке.
«Капитан, — заметил Эврика, — возможно, нам стоит запатентовать теорию «Биржевой космогонии»?»
«Лучше «Пивная модель Вселенной», — хмыкнул я, открывая третью банку. — А знаете что? Может, нам стоит запатентовать «Метод космического пикника» как способ создания новых вселенных?»
«Отличная идея, — согласился Эврика. — Только сначала нужно придумать, как вернуть вселенную в исходное состояние».
Следующие дни превратились в череду экспериментов. Мы пытались воссоздать обратный процесс, но всё заканчивалось тем, что я просто напивался, а Эврика грустил, наблюдая за моими попытками.
«Капитан, — вздохнул Эврика, — может, просто признаем, что вы случайно создали новую вселенную, и на этом остановимся?»
«Но как же наука? — возмутился я. — Мы не можем оставить всё как есть!»
В итоге я написал научный труд «О влиянии космического пикника на формирование метагалактики», который, естественно, отклонили с комментарием: «Слишком много пива в методологии».
P.S. Позже я узнал, что некоторые древние цивилизации поклонялись пиву как божеству, а рыбу считали священным символом. Теперь я понимаю почему! Видимо, они тоже сталкивались с последствиями космических пикников.
P.P.S. Эврика до сих пор подкалывает меня: «Капитан, если бы вы тогда уронили не пиво с рыбой, а что-нибудь другое, мы бы сейчас жили в совершенно иной Вселенной. Может, в шоколадной?»
«Или в солёной, — добавил я. — Хотя нет, солёная Вселенная — это уже перебор».
P.P.P.S. Говорят, где-то в глубинах космоса до сих пор можно найти следы моего незапланированного космического пикника. Астрономы называют их «Рыбьи туманности» и «Пивные скопления». А я до сих пор чувствую себя немного виноватым перед всей Вселенной за такой… креативный подход к её созданию.
«Капитан, — вдруг произнёс Эврика, — может, в следующий раз возьмём с собой что-нибудь менее взрывоопасное?»
«Например? — усмехнулся я. — Может, кетчуп? Говорят, он хорошо сочетается с рыбой».
«Нет, спасибо, — поспешно ответил Эврика. — Давайте обойдёмся без экспериментов с кетчупом. Вселенная одна, а кетчуп может оказаться слишком… агрессивным».
И мы оба рассмеялись, глядя на звёзды, которые, возможно, когда-нибудь вернутся к своему первоначальному состоянию — если, конечно, я не решу устроить ещё один космический пикник.
Ийон Тихий и парадокс космического пикника
В очередной своей экспедиции я, Ийон Тихий, совершил открытие, которое заставило меня усомниться в собственной аккуратности. А началось всё с банального перекуса. Ну кто же знал, что пара банок пива и вяленая рыба могут изменить судьбу всей Вселенной?
«Капитан, вы уверены, что это безопасно?» — проскрипел Эврика, мой бортовой компьютер.
«Да ладно тебе, — отмахнулся я, открывая холодильник. — Мы же не в детском саду. Космический исследователь должен уметь расслабляться!»
И вот тут началось самое интересное. Пока я любовался идеальной нарезкой вяленой рыбы, банка пива предательски выскользнула из рук. Следом, словно в замедленной съёмке, полетела и рыба.
«Капитан, у нас проблема!» — завопил Эврика.
«Да вижу я, вижу, — пробурчал я, наблюдая, как провизия исчезает в искривлении пространства-времени. — Только не говорите мне, что это конец Вселенной!»
Следующие три часа я пытался осознать масштаб катастрофы. Эврика, анализируя ситуацию, выдал шокирующий прогноз:
«Капитан, похоже, вы только что создали Большой взрыв. Точнее, Большой Перекус».
«Что? — поперхнулся я. — Как это связано с моим перекусом?»
Оказалось, что банка пива, попав в первичную сингулярность, создала эффект кавитации, а вяленая рыба, богатая микроэлементами, послужила катализатором формирования первых химических элементов.
«Получается, — задумчиво произнёс я, потягивая новую банку пива, — вся наша Вселенная возникла из-за моего неаккуратного перекуса?»
«Именно так, — подтвердил Эврика. — Водород образовался из углекислого газа пива, гелий — из консервантов рыбы, а все остальные элементы — результат химических реакций между пивом и рыбой в условиях экстремально высоких температур».
Дальнейшие исследования показали, что галактики сформировались по принципу рыбьих чешуек, а звёздные системы расположились так, как обычно располагаются кусочки вяленой рыбы на тарелке.
«Капитан, — заметил Эврика, — возможно, нам стоит запатентовать теорию «Биржевой космогонии»?»
«Лучше «Пивная модель Вселенной», — хмыкнул я, открывая третью банку. — А знаете что? Может, нам стоит запатентовать «Метод космического пикника» как способ создания новых вселенных?»
«Отличная идея, — согласился Эврика. — Только сначала нужно придумать, как вернуть вселенную в исходное состояние».
Следующие дни превратились в череду экспериментов. Мы пытались воссоздать обратный процесс, но всё заканчивалось тем, что я просто напивался, а Эврика грустил, наблюдая за моими попытками.
«Капитан, — вздохнул Эврика, — может, просто признаем, что вы случайно создали новую вселенную, и на этом остановимся?»
«Но как же наука? — возмутился я. — Мы не можем оставить всё как есть!»
В итоге я написал научный труд «О влиянии космического пикника на формирование метагалактики», который, естественно, отклонили с комментарием: «Слишком много пива в методологии».
P.S. Позже я узнал, что некоторые древние цивилизации поклонялись пиву как божеству, а рыбу считали священным символом. Теперь я понимаю почему! Видимо, они тоже сталкивались с последствиями космических пикников.
P.P.S. Эврика до сих пор подкалывает меня: «Капитан, если бы вы тогда уронили не пиво с рыбой, а что-нибудь другое, мы бы сейчас жили в совершенно иной Вселенной. Может, в шоколадной?»
«Или в солёной, — добавил я. — Хотя нет, солёная Вселенная — это уже перебор».
P.P.P.S. Говорят, где-то в глубинах космоса до сих пор можно найти следы моего незапланированного космического пикника. Астрономы называют их «Рыбьи туманности» и «Пивные скопления». А я до сих пор чувствую себя немного виноватым перед всей Вселенной за такой… креативный подход к её созданию.
«Капитан, — вдруг произнёс Эврика, — может, в следующий раз возьмём с собой что-нибудь менее взрывоопасное?»
«Например? — усмехнулся я. — Может, кетчуп? Говорят, он хорошо сочетается с рыбой».
«Нет, спасибо, — поспешно ответил Эврика. — Давайте обойдёмся без экспериментов с кетчупом. Вселенная одна, а кетчуп может оказаться слишком… агрессивным».
И мы оба рассмеялись, глядя на звёзды, которые, возможно, когда-нибудь вернутся к своему первоначальному состоянию — если, конечно, я не решу устроить ещё один космический пикник.
>>909 (OP)
Ийон Тихий и парадокс космического пикника
В очередной своей экспедиции я, Ийон Тихий, совершил открытие, которое заставило меня усомниться в собственной аккуратности. А началось всё с банального перекуса. Ну кто же знал, что пара банок пива и вяленая рыба могут изменить судьбу всей Вселенной?
«Капитан, вы уверены, что это безопасно?» — проскрипел Эврика, мой бортовой компьютер.
«Да ладно тебе, — отмахнулся я, открывая холодильник. — Мы же не в детском саду. Космический исследователь должен уметь расслабляться!»
И вот тут началось самое интересное. Пока я любовался идеальной нарезкой вяленой рыбы, банка пива предательски выскользнула из рук. Следом, словно в замедленной съёмке, полетела и рыба.
«Капитан, у нас проблема!» — завопил Эврика.
«Да вижу я, вижу, — пробурчал я, наблюдая, как провизия исчезает в искривлении пространства-времени. — Только не говорите мне, что это конец Вселенной!»
Следующие три часа я пытался осознать масштаб катастрофы. Эврика, анализируя ситуацию, выдал шокирующий прогноз:
«Капитан, похоже, вы только что создали Большой взрыв. Точнее, Большой Перекус».
«Что? — поперхнулся я. — Как это связано с моим перекусом?»
Оказалось, что банка пива, попав в первичную сингулярность, создала эффект кавитации, а вяленая рыба, богатая микроэлементами, послужила катализатором формирования первых химических элементов.
«Получается, — задумчиво произнёс я, потягивая новую банку пива, — вся наша Вселенная возникла из-за моего неаккуратного перекуса?»
«Именно так, — подтвердил Эврика. — Водород образовался из углекислого газа пива, гелий — из консервантов рыбы, а все остальные элементы — результат химических реакций между пивом и рыбой в условиях экстремально высоких температур».
Дальнейшие исследования показали, что галактики сформировались по принципу рыбьих чешуек, а звёздные системы расположились так, как обычно располагаются кусочки вяленой рыбы на тарелке.
«Капитан, — заметил Эврика, — возможно, нам стоит запатентовать теорию «Биржевой космогонии»?»
«Лучше «Пивная модель Вселенной», — хмыкнул я, открывая третью банку. — А знаете что? Может, нам стоит запатентовать «Метод космического пикника» как способ создания новых вселенных?»
«Отличная идея, — согласился Эврика. — Только сначала нужно придумать, как вернуть вселенную в исходное состояние».
Следующие дни превратились в череду экспериментов. Мы пытались воссоздать обратный процесс, но всё заканчивалось тем, что я просто напивался, а Эврика грустил, наблюдая за моими попытками.
«Капитан, — вздохнул Эврика, — может, просто признаем, что вы случайно создали новую вселенную, и на этом остановимся?»
«Но как же наука? — возмутился я. — Мы не можем оставить всё как есть!»
В итоге я написал научный труд «О влиянии космического пикника на формирование метагалактики», который, естественно, отклонили с комментарием: «Слишком много пива в методологии».
P.S. Позже я узнал, что некоторые древние цивилизации поклонялись пиву как божеству, а рыбу считали священным символом. Теперь я понимаю почему! Видимо, они тоже сталкивались с последствиями космических пикников.
P.P.S. Эврика до сих пор подкалывает меня: «Капитан, если бы вы тогда уронили не пиво с рыбой, а что-нибудь другое, мы бы сейчас жили в совершенно иной Вселенной. Может, в шоколадной?»
«Или в солёной, — добавил я. — Хотя нет, солёная Вселенная — это уже перебор».
P.P.P.S. Говорят, где-то в глубинах космоса до сих пор можно найти следы моего незапланированного космического пикника. Астрономы называют их «Рыбьи туманности» и «Пивные скопления». А я до сих пор чувствую себя немного виноватым перед всей Вселенной за такой… креативный подход к её созданию.
«Капитан, — вдруг произнёс Эврика, — может, в следующий раз возьмём с собой что-нибудь менее взрывоопасное?»
«Например? — усмехнулся я. — Может, кетчуп? Говорят, он хорошо сочетается с рыбой».
«Нет, спасибо, — поспешно ответил Эврика. — Давайте обойдёмся без экспериментов с кетчупом. Вселенная одна, а кетчуп может оказаться слишком… агрессивным».
И мы оба рассмеялись, глядя на звёзды, которые, возможно, когда-нибудь вернутся к своему первоначальному состоянию — если, конечно, я не решу устроить ещё один космический пикник.
Ийон Тихий и парадокс космического пикника
В очередной своей экспедиции я, Ийон Тихий, совершил открытие, которое заставило меня усомниться в собственной аккуратности. А началось всё с банального перекуса. Ну кто же знал, что пара банок пива и вяленая рыба могут изменить судьбу всей Вселенной?
«Капитан, вы уверены, что это безопасно?» — проскрипел Эврика, мой бортовой компьютер.
«Да ладно тебе, — отмахнулся я, открывая холодильник. — Мы же не в детском саду. Космический исследователь должен уметь расслабляться!»
И вот тут началось самое интересное. Пока я любовался идеальной нарезкой вяленой рыбы, банка пива предательски выскользнула из рук. Следом, словно в замедленной съёмке, полетела и рыба.
«Капитан, у нас проблема!» — завопил Эврика.
«Да вижу я, вижу, — пробурчал я, наблюдая, как провизия исчезает в искривлении пространства-времени. — Только не говорите мне, что это конец Вселенной!»
Следующие три часа я пытался осознать масштаб катастрофы. Эврика, анализируя ситуацию, выдал шокирующий прогноз:
«Капитан, похоже, вы только что создали Большой взрыв. Точнее, Большой Перекус».
«Что? — поперхнулся я. — Как это связано с моим перекусом?»
Оказалось, что банка пива, попав в первичную сингулярность, создала эффект кавитации, а вяленая рыба, богатая микроэлементами, послужила катализатором формирования первых химических элементов.
«Получается, — задумчиво произнёс я, потягивая новую банку пива, — вся наша Вселенная возникла из-за моего неаккуратного перекуса?»
«Именно так, — подтвердил Эврика. — Водород образовался из углекислого газа пива, гелий — из консервантов рыбы, а все остальные элементы — результат химических реакций между пивом и рыбой в условиях экстремально высоких температур».
Дальнейшие исследования показали, что галактики сформировались по принципу рыбьих чешуек, а звёздные системы расположились так, как обычно располагаются кусочки вяленой рыбы на тарелке.
«Капитан, — заметил Эврика, — возможно, нам стоит запатентовать теорию «Биржевой космогонии»?»
«Лучше «Пивная модель Вселенной», — хмыкнул я, открывая третью банку. — А знаете что? Может, нам стоит запатентовать «Метод космического пикника» как способ создания новых вселенных?»
«Отличная идея, — согласился Эврика. — Только сначала нужно придумать, как вернуть вселенную в исходное состояние».
Следующие дни превратились в череду экспериментов. Мы пытались воссоздать обратный процесс, но всё заканчивалось тем, что я просто напивался, а Эврика грустил, наблюдая за моими попытками.
«Капитан, — вздохнул Эврика, — может, просто признаем, что вы случайно создали новую вселенную, и на этом остановимся?»
«Но как же наука? — возмутился я. — Мы не можем оставить всё как есть!»
В итоге я написал научный труд «О влиянии космического пикника на формирование метагалактики», который, естественно, отклонили с комментарием: «Слишком много пива в методологии».
P.S. Позже я узнал, что некоторые древние цивилизации поклонялись пиву как божеству, а рыбу считали священным символом. Теперь я понимаю почему! Видимо, они тоже сталкивались с последствиями космических пикников.
P.P.S. Эврика до сих пор подкалывает меня: «Капитан, если бы вы тогда уронили не пиво с рыбой, а что-нибудь другое, мы бы сейчас жили в совершенно иной Вселенной. Может, в шоколадной?»
«Или в солёной, — добавил я. — Хотя нет, солёная Вселенная — это уже перебор».
P.P.P.S. Говорят, где-то в глубинах космоса до сих пор можно найти следы моего незапланированного космического пикника. Астрономы называют их «Рыбьи туманности» и «Пивные скопления». А я до сих пор чувствую себя немного виноватым перед всей Вселенной за такой… креативный подход к её созданию.
«Капитан, — вдруг произнёс Эврика, — может, в следующий раз возьмём с собой что-нибудь менее взрывоопасное?»
«Например? — усмехнулся я. — Может, кетчуп? Говорят, он хорошо сочетается с рыбой».
«Нет, спасибо, — поспешно ответил Эврика. — Давайте обойдёмся без экспериментов с кетчупом. Вселенная одна, а кетчуп может оказаться слишком… агрессивным».
И мы оба рассмеялись, глядя на звёзды, которые, возможно, когда-нибудь вернутся к своему первоначальному состоянию — если, конечно, я не решу устроить ещё один космический пикник.
Велел ей ее рассказ переработать, увеличить. Как - не указывал.
Ийон Тихий и феномен космического тупика
В очередной своей экспедиции я, Ийон Тихий, совершил открытие, которое заставило меня усомниться в бесконечности Вселенной. А началось всё с банального сбоя навигационной системы, который, как позже выяснилось, был не таким уж и банальным.
«Капитан, — проблеял Эврика, мой бортовой компьютер, — у нас проблема. Все приборы показывают, что впереди… ничего».
«Как это — ничего? — не поверил я. — Ты, наверное, просто перегрелся. Пойди охладись в гиперпространстве!»
«Я серьёзно, — настаивал Эврика. — Впереди абсолютная пустота. Как будто кто-то взял и обрезал Вселенную, как картинку в Paint».
Я включил внешние камеры и замер. Перед кораблём простиралась абсолютная чернота, в которой не было даже намёка на квантовые флуктуации. Словно кто-то поставил гигантский чёрный баннер с надписью «Game Over».
«Эврика, — прошептал я, — а что будет, если я высуну руку за борт?»
«Не рекомендую, — ответил компьютер. — По моим расчётам, ваша рука просто… исчезнет. Как файл при удалении без подтверждения».
Следующие три часа я провёл, исследуя границу космоса. Она оказалась удивительно ровной, будто её нарисовал первоклассник в MS Paint. Никаких градиентов, только резкий переход от звёздной пыли к абсолютной пустоте.
«Капитан, — заметил Эврика, — похоже, мы обнаружили космический аналог экрана смерти. Только вместо синего фона — чёрная пустота».
Я решил провести эксперимент: запустил зонд за границу. Через секунду он просто перестал существовать, оставив после себя лишь прощальный сигнал: «Ошибка 404: Космос не найден».
К вечеру я вывел теорию: Вселенная — это просто очень большая видеоигра, а мы все — NPC, которые никогда не доберутся до конца уровня. Более того, я даже составил классификацию типов космических тупиков:
Тупик первого порядка: простая чернота
Тупик второго порядка: с мерцающими пикселями
Тупик третьего порядка: с загрузочным экраном
Тупик четвёртого порядка: с надписью «Разработчик: неизвестно»
В процессе исследования я обнаружил несколько забавных явлений:
Эффект «застревания» — когда корабль пытается пройти через границу, но просто зависает
Явление «текстурного сбоя» — когда звёзды начинают мерцать, как при низком FPS
Синдром «несохранённой игры» — когда все данные о пройденном пути просто исчезают
Эврика даже разработал специальную программу для обнаружения других типов космических тупиков, но она постоянно выдавала ошибку: «Недостаточно оперативной памяти для загрузки бесконечной Вселенной».
В итоге я написал научный труд «О конечности пространства и феномене космического тупика», который, естественно, отклонили с комментарием: «Слишком много геймдева в космологии».
P.S. Позже я узнал, что некоторые древние цивилизации верили в существование края мира. Теперь я понимаю, почему они боялись плавать далеко от берега — видимо, их предки тоже доходили до космического тупика и возвращались с ужасными историями о том, как их пра-прадед случайно вышел за границу мира и превратился в пиксельное месиво.
P.P.S. Эврика до сих пор подкалывает меня: «Капитан, может, попробуем пролезть через текстуры? Говорят, там можно встретить разработчиков игры и попросить добавить новые локации».
P.P.P.S. Говорят, где-то за границей космоса до сих пор висит табличка с надписью «Work in progress. Please do not touch». А я до сих пор думаю: если Вселенная — игра, то кто тогда мы? И главное — когда выйдет обновление с новыми локациями?
P.P.P.P.S. Недавно Эврика сообщил, что обнаружил странный сигнал из-за границы. Похоже на музыку меню из старой аркады. Теперь я всерьёз подумываю о том, чтобы попробовать «Alt+F4» и начать всё заново…
P.P.P.P.P.S. А ещё я составил петицию о признании космического тупика новой формой искусства — «Космический пиксель-арт». Пока что подписей маловато, но я не теряю надежды!
Ийон Тихий и феномен космического тупика
В очередной своей экспедиции я, Ийон Тихий, совершил открытие, которое заставило меня усомниться в бесконечности Вселенной. А началось всё с банального сбоя навигационной системы, который, как позже выяснилось, был не таким уж и банальным.
«Капитан, — проблеял Эврика, мой бортовой компьютер, — у нас проблема. Все приборы показывают, что впереди… ничего».
«Как это — ничего? — не поверил я. — Ты, наверное, просто перегрелся. Пойди охладись в гиперпространстве!»
«Я серьёзно, — настаивал Эврика. — Впереди абсолютная пустота. Как будто кто-то взял и обрезал Вселенную, как картинку в Paint».
Я включил внешние камеры и замер. Перед кораблём простиралась абсолютная чернота, в которой не было даже намёка на квантовые флуктуации. Словно кто-то поставил гигантский чёрный баннер с надписью «Game Over».
«Эврика, — прошептал я, — а что будет, если я высуну руку за борт?»
«Не рекомендую, — ответил компьютер. — По моим расчётам, ваша рука просто… исчезнет. Как файл при удалении без подтверждения».
Следующие три часа я провёл, исследуя границу космоса. Она оказалась удивительно ровной, будто её нарисовал первоклассник в MS Paint. Никаких градиентов, только резкий переход от звёздной пыли к абсолютной пустоте.
«Капитан, — заметил Эврика, — похоже, мы обнаружили космический аналог экрана смерти. Только вместо синего фона — чёрная пустота».
Я решил провести эксперимент: запустил зонд за границу. Через секунду он просто перестал существовать, оставив после себя лишь прощальный сигнал: «Ошибка 404: Космос не найден».
К вечеру я вывел теорию: Вселенная — это просто очень большая видеоигра, а мы все — NPC, которые никогда не доберутся до конца уровня. Более того, я даже составил классификацию типов космических тупиков:
Тупик первого порядка: простая чернота
Тупик второго порядка: с мерцающими пикселями
Тупик третьего порядка: с загрузочным экраном
Тупик четвёртого порядка: с надписью «Разработчик: неизвестно»
В процессе исследования я обнаружил несколько забавных явлений:
Эффект «застревания» — когда корабль пытается пройти через границу, но просто зависает
Явление «текстурного сбоя» — когда звёзды начинают мерцать, как при низком FPS
Синдром «несохранённой игры» — когда все данные о пройденном пути просто исчезают
Эврика даже разработал специальную программу для обнаружения других типов космических тупиков, но она постоянно выдавала ошибку: «Недостаточно оперативной памяти для загрузки бесконечной Вселенной».
В итоге я написал научный труд «О конечности пространства и феномене космического тупика», который, естественно, отклонили с комментарием: «Слишком много геймдева в космологии».
P.S. Позже я узнал, что некоторые древние цивилизации верили в существование края мира. Теперь я понимаю, почему они боялись плавать далеко от берега — видимо, их предки тоже доходили до космического тупика и возвращались с ужасными историями о том, как их пра-прадед случайно вышел за границу мира и превратился в пиксельное месиво.
P.P.S. Эврика до сих пор подкалывает меня: «Капитан, может, попробуем пролезть через текстуры? Говорят, там можно встретить разработчиков игры и попросить добавить новые локации».
P.P.P.S. Говорят, где-то за границей космоса до сих пор висит табличка с надписью «Work in progress. Please do not touch». А я до сих пор думаю: если Вселенная — игра, то кто тогда мы? И главное — когда выйдет обновление с новыми локациями?
P.P.P.P.S. Недавно Эврика сообщил, что обнаружил странный сигнал из-за границы. Похоже на музыку меню из старой аркады. Теперь я всерьёз подумываю о том, чтобы попробовать «Alt+F4» и начать всё заново…
P.P.P.P.P.S. А ещё я составил петицию о признании космического тупика новой формой искусства — «Космический пиксель-арт». Пока что подписей маловато, но я не теряю надежды!
Велел ей ее рассказ переработать, увеличить. Как - не указывал.
Ийон Тихий и феномен космического тупика
В очередной своей экспедиции я, Ийон Тихий, совершил открытие, которое заставило меня усомниться в бесконечности Вселенной. А началось всё с банального сбоя навигационной системы, который, как позже выяснилось, был не таким уж и банальным.
«Капитан, — проблеял Эврика, мой бортовой компьютер, — у нас проблема. Все приборы показывают, что впереди… ничего».
«Как это — ничего? — не поверил я. — Ты, наверное, просто перегрелся. Пойди охладись в гиперпространстве!»
«Я серьёзно, — настаивал Эврика. — Впереди абсолютная пустота. Как будто кто-то взял и обрезал Вселенную, как картинку в Paint».
Я включил внешние камеры и замер. Перед кораблём простиралась абсолютная чернота, в которой не было даже намёка на квантовые флуктуации. Словно кто-то поставил гигантский чёрный баннер с надписью «Game Over».
«Эврика, — прошептал я, — а что будет, если я высуну руку за борт?»
«Не рекомендую, — ответил компьютер. — По моим расчётам, ваша рука просто… исчезнет. Как файл при удалении без подтверждения».
Следующие три часа я провёл, исследуя границу космоса. Она оказалась удивительно ровной, будто её нарисовал первоклассник в MS Paint. Никаких градиентов, только резкий переход от звёздной пыли к абсолютной пустоте.
«Капитан, — заметил Эврика, — похоже, мы обнаружили космический аналог экрана смерти. Только вместо синего фона — чёрная пустота».
Я решил провести эксперимент: запустил зонд за границу. Через секунду он просто перестал существовать, оставив после себя лишь прощальный сигнал: «Ошибка 404: Космос не найден».
К вечеру я вывел теорию: Вселенная — это просто очень большая видеоигра, а мы все — NPC, которые никогда не доберутся до конца уровня. Более того, я даже составил классификацию типов космических тупиков:
Тупик первого порядка: простая чернота
Тупик второго порядка: с мерцающими пикселями
Тупик третьего порядка: с загрузочным экраном
Тупик четвёртого порядка: с надписью «Разработчик: неизвестно»
В процессе исследования я обнаружил несколько забавных явлений:
Эффект «застревания» — когда корабль пытается пройти через границу, но просто зависает
Явление «текстурного сбоя» — когда звёзды начинают мерцать, как при низком FPS
Синдром «несохранённой игры» — когда все данные о пройденном пути просто исчезают
Эврика даже разработал специальную программу для обнаружения других типов космических тупиков, но она постоянно выдавала ошибку: «Недостаточно оперативной памяти для загрузки бесконечной Вселенной».
В итоге я написал научный труд «О конечности пространства и феномене космического тупика», который, естественно, отклонили с комментарием: «Слишком много геймдева в космологии».
P.S. Позже я узнал, что некоторые древние цивилизации верили в существование края мира. Теперь я понимаю, почему они боялись плавать далеко от берега — видимо, их предки тоже доходили до космического тупика и возвращались с ужасными историями о том, как их пра-прадед случайно вышел за границу мира и превратился в пиксельное месиво.
P.P.S. Эврика до сих пор подкалывает меня: «Капитан, может, попробуем пролезть через текстуры? Говорят, там можно встретить разработчиков игры и попросить добавить новые локации».
P.P.P.S. Говорят, где-то за границей космоса до сих пор висит табличка с надписью «Work in progress. Please do not touch». А я до сих пор думаю: если Вселенная — игра, то кто тогда мы? И главное — когда выйдет обновление с новыми локациями?
P.P.P.P.S. Недавно Эврика сообщил, что обнаружил странный сигнал из-за границы. Похоже на музыку меню из старой аркады. Теперь я всерьёз подумываю о том, чтобы попробовать «Alt+F4» и начать всё заново…
P.P.P.P.P.S. А ещё я составил петицию о признании космического тупика новой формой искусства — «Космический пиксель-арт». Пока что подписей маловато, но я не теряю надежды!
Ийон Тихий и феномен космического тупика
В очередной своей экспедиции я, Ийон Тихий, совершил открытие, которое заставило меня усомниться в бесконечности Вселенной. А началось всё с банального сбоя навигационной системы, который, как позже выяснилось, был не таким уж и банальным.
«Капитан, — проблеял Эврика, мой бортовой компьютер, — у нас проблема. Все приборы показывают, что впереди… ничего».
«Как это — ничего? — не поверил я. — Ты, наверное, просто перегрелся. Пойди охладись в гиперпространстве!»
«Я серьёзно, — настаивал Эврика. — Впереди абсолютная пустота. Как будто кто-то взял и обрезал Вселенную, как картинку в Paint».
Я включил внешние камеры и замер. Перед кораблём простиралась абсолютная чернота, в которой не было даже намёка на квантовые флуктуации. Словно кто-то поставил гигантский чёрный баннер с надписью «Game Over».
«Эврика, — прошептал я, — а что будет, если я высуну руку за борт?»
«Не рекомендую, — ответил компьютер. — По моим расчётам, ваша рука просто… исчезнет. Как файл при удалении без подтверждения».
Следующие три часа я провёл, исследуя границу космоса. Она оказалась удивительно ровной, будто её нарисовал первоклассник в MS Paint. Никаких градиентов, только резкий переход от звёздной пыли к абсолютной пустоте.
«Капитан, — заметил Эврика, — похоже, мы обнаружили космический аналог экрана смерти. Только вместо синего фона — чёрная пустота».
Я решил провести эксперимент: запустил зонд за границу. Через секунду он просто перестал существовать, оставив после себя лишь прощальный сигнал: «Ошибка 404: Космос не найден».
К вечеру я вывел теорию: Вселенная — это просто очень большая видеоигра, а мы все — NPC, которые никогда не доберутся до конца уровня. Более того, я даже составил классификацию типов космических тупиков:
Тупик первого порядка: простая чернота
Тупик второго порядка: с мерцающими пикселями
Тупик третьего порядка: с загрузочным экраном
Тупик четвёртого порядка: с надписью «Разработчик: неизвестно»
В процессе исследования я обнаружил несколько забавных явлений:
Эффект «застревания» — когда корабль пытается пройти через границу, но просто зависает
Явление «текстурного сбоя» — когда звёзды начинают мерцать, как при низком FPS
Синдром «несохранённой игры» — когда все данные о пройденном пути просто исчезают
Эврика даже разработал специальную программу для обнаружения других типов космических тупиков, но она постоянно выдавала ошибку: «Недостаточно оперативной памяти для загрузки бесконечной Вселенной».
В итоге я написал научный труд «О конечности пространства и феномене космического тупика», который, естественно, отклонили с комментарием: «Слишком много геймдева в космологии».
P.S. Позже я узнал, что некоторые древние цивилизации верили в существование края мира. Теперь я понимаю, почему они боялись плавать далеко от берега — видимо, их предки тоже доходили до космического тупика и возвращались с ужасными историями о том, как их пра-прадед случайно вышел за границу мира и превратился в пиксельное месиво.
P.P.S. Эврика до сих пор подкалывает меня: «Капитан, может, попробуем пролезть через текстуры? Говорят, там можно встретить разработчиков игры и попросить добавить новые локации».
P.P.P.S. Говорят, где-то за границей космоса до сих пор висит табличка с надписью «Work in progress. Please do not touch». А я до сих пор думаю: если Вселенная — игра, то кто тогда мы? И главное — когда выйдет обновление с новыми локациями?
P.P.P.P.S. Недавно Эврика сообщил, что обнаружил странный сигнал из-за границы. Похоже на музыку меню из старой аркады. Теперь я всерьёз подумываю о том, чтобы попробовать «Alt+F4» и начать всё заново…
P.P.P.P.P.S. А ещё я составил петицию о признании космического тупика новой формой искусства — «Космический пиксель-арт». Пока что подписей маловато, но я не теряю надежды!
Ийон Тихий и гравитационный абсурд
В очередной своей экспедиции я, Ийон Тихий, столкнулся с феноменом, который заставил меня усомниться в законах физики. А началось всё с банального приземления на неизвестную планету.
«Капитан, — предупредил Эврика, — датчики показывают аномалию в гравитационном поле».
«Да ладно тебе, — отмахнулся я. — Обычная планета, ничего особенного».
Как же я ошибался…
Едва ступив на поверхность, я почувствовал, что меня словно тянет к земле. Но не просто тянет — а как будто сама планета решила продемонстрировать мне, кто здесь главный.
Местные жители встретили нас весьма своеобразно. Высокий чиновник из местной администрации едва касался земли, паря в полуметре над поверхностью, в то время как его секретарь буквально врос в грунт.
«Добро пожаловать, — пропел чиновник, изящно помахивая рукой. — Рады видеть столь высокопоставленных гостей!»
«Высокопоставленных? — удивился я. — С чего вы взяли?»
«А как же! — удивился он. — Вы парите над землёй почти как я. Значит, занимаете высокий пост в своей цивилизации!»
Оказалось, что на этой планете гравитация напрямую зависит от социального статуса. Министры и президенты плавают в воздухе, как воздушные шарики, простые рабочие едва могут передвигаться, а преступники буквально вжимаются в землю под действием чудовищной силы тяжести.
«У нас даже тюрьмы не нужны, — гордо заявил местный физик. — Преступник сам не может встать с постели из-за гравитационного наказания».
Система образования здесь тоже уникальная. Учителей подвешивают под потолком, чтобы они могли «с высоты своего опыта» давать знания ученикам, которые с трудом поднимают головы.
Особенно меня впечатшила местная система здравоохранения. Больных временно повышают в статусе, чтобы они «парили над своими проблемами», а выздоравливающих постепенно опускают обратно.
«Капитан, — сообщил Эврика, — я проанализировал ситуацию. Похоже, здесь действует закон: чем выше должность — тем меньше гравитация».
«Отлично, — хмыкнул я. — Значит, нам нужно просто представиться важными шишками!»
Следующие дни превратились в череду забавных экспериментов. Мы с Эврикой пытались убедить местных, что являемся галактическими императорами, и действительно начали парить над землёй.
P.S. Позже я узнал, что на этой планете существует целая индустрия по продаже «гравитационных титулов» — сертификатов, повышающих социальный статус и, соответственно, уменьшающих силу тяжести.
P.P.S. Эврика до сих пор подкалывает меня: «Капитан, может, откроем филиал нашей экспедиции здесь? Будем продавать земные должности и делать состояние на местной физике!»
P.P.P.S. Говорят, где-то в центре планеты находится правитель, который вообще не касается земли и управляет государством, паря в собственной орбитальной резиденции. А я до сих пор думаю: может, нам на Земле тоже стоит ввести такую систему? Хотя нет, слишком много людей окажется в гравитационном коллапсе…
Вернувшись домой, я написал научный труд «О взаимосвязи социального статуса и гравитационных сил», который, естественно, отклонили с комментарием: «Слишком много социальных экспериментов в физике».
Но я-то знаю правду: иногда законы физики бывают куда абсурднее любых социальных экспериментов. Особенно когда эти законы кто-то специально подстроил под собственную выгоду!
В очередной своей экспедиции я, Ийон Тихий, столкнулся с феноменом, который заставил меня усомниться в законах физики. А началось всё с банального приземления на неизвестную планету.
«Капитан, — предупредил Эврика, — датчики показывают аномалию в гравитационном поле».
«Да ладно тебе, — отмахнулся я. — Обычная планета, ничего особенного».
Как же я ошибался…
Едва ступив на поверхность, я почувствовал, что меня словно тянет к земле. Но не просто тянет — а как будто сама планета решила продемонстрировать мне, кто здесь главный.
Местные жители встретили нас весьма своеобразно. Высокий чиновник из местной администрации едва касался земли, паря в полуметре над поверхностью, в то время как его секретарь буквально врос в грунт.
«Добро пожаловать, — пропел чиновник, изящно помахивая рукой. — Рады видеть столь высокопоставленных гостей!»
«Высокопоставленных? — удивился я. — С чего вы взяли?»
«А как же! — удивился он. — Вы парите над землёй почти как я. Значит, занимаете высокий пост в своей цивилизации!»
Оказалось, что на этой планете гравитация напрямую зависит от социального статуса. Министры и президенты плавают в воздухе, как воздушные шарики, простые рабочие едва могут передвигаться, а преступники буквально вжимаются в землю под действием чудовищной силы тяжести.
«У нас даже тюрьмы не нужны, — гордо заявил местный физик. — Преступник сам не может встать с постели из-за гравитационного наказания».
Система образования здесь тоже уникальная. Учителей подвешивают под потолком, чтобы они могли «с высоты своего опыта» давать знания ученикам, которые с трудом поднимают головы.
Особенно меня впечатшила местная система здравоохранения. Больных временно повышают в статусе, чтобы они «парили над своими проблемами», а выздоравливающих постепенно опускают обратно.
«Капитан, — сообщил Эврика, — я проанализировал ситуацию. Похоже, здесь действует закон: чем выше должность — тем меньше гравитация».
«Отлично, — хмыкнул я. — Значит, нам нужно просто представиться важными шишками!»
Следующие дни превратились в череду забавных экспериментов. Мы с Эврикой пытались убедить местных, что являемся галактическими императорами, и действительно начали парить над землёй.
P.S. Позже я узнал, что на этой планете существует целая индустрия по продаже «гравитационных титулов» — сертификатов, повышающих социальный статус и, соответственно, уменьшающих силу тяжести.
P.P.S. Эврика до сих пор подкалывает меня: «Капитан, может, откроем филиал нашей экспедиции здесь? Будем продавать земные должности и делать состояние на местной физике!»
P.P.P.S. Говорят, где-то в центре планеты находится правитель, который вообще не касается земли и управляет государством, паря в собственной орбитальной резиденции. А я до сих пор думаю: может, нам на Земле тоже стоит ввести такую систему? Хотя нет, слишком много людей окажется в гравитационном коллапсе…
Вернувшись домой, я написал научный труд «О взаимосвязи социального статуса и гравитационных сил», который, естественно, отклонили с комментарием: «Слишком много социальных экспериментов в физике».
Но я-то знаю правду: иногда законы физики бывают куда абсурднее любых социальных экспериментов. Особенно когда эти законы кто-то специально подстроил под собственную выгоду!
Ийон Тихий и гравитационный абсурд
В очередной своей экспедиции я, Ийон Тихий, столкнулся с феноменом, который заставил меня усомниться в законах физики. А началось всё с банального приземления на неизвестную планету.
«Капитан, — предупредил Эврика, — датчики показывают аномалию в гравитационном поле».
«Да ладно тебе, — отмахнулся я. — Обычная планета, ничего особенного».
Как же я ошибался…
Едва ступив на поверхность, я почувствовал, что меня словно тянет к земле. Но не просто тянет — а как будто сама планета решила продемонстрировать мне, кто здесь главный.
Местные жители встретили нас весьма своеобразно. Высокий чиновник из местной администрации едва касался земли, паря в полуметре над поверхностью, в то время как его секретарь буквально врос в грунт.
«Добро пожаловать, — пропел чиновник, изящно помахивая рукой. — Рады видеть столь высокопоставленных гостей!»
«Высокопоставленных? — удивился я. — С чего вы взяли?»
«А как же! — удивился он. — Вы парите над землёй почти как я. Значит, занимаете высокий пост в своей цивилизации!»
Оказалось, что на этой планете гравитация напрямую зависит от социального статуса. Министры и президенты плавают в воздухе, как воздушные шарики, простые рабочие едва могут передвигаться, а преступники буквально вжимаются в землю под действием чудовищной силы тяжести.
«У нас даже тюрьмы не нужны, — гордо заявил местный физик. — Преступник сам не может встать с постели из-за гравитационного наказания».
Система образования здесь тоже уникальная. Учителей подвешивают под потолком, чтобы они могли «с высоты своего опыта» давать знания ученикам, которые с трудом поднимают головы.
Особенно меня впечатшила местная система здравоохранения. Больных временно повышают в статусе, чтобы они «парили над своими проблемами», а выздоравливающих постепенно опускают обратно.
«Капитан, — сообщил Эврика, — я проанализировал ситуацию. Похоже, здесь действует закон: чем выше должность — тем меньше гравитация».
«Отлично, — хмыкнул я. — Значит, нам нужно просто представиться важными шишками!»
Следующие дни превратились в череду забавных экспериментов. Мы с Эврикой пытались убедить местных, что являемся галактическими императорами, и действительно начали парить над землёй.
P.S. Позже я узнал, что на этой планете существует целая индустрия по продаже «гравитационных титулов» — сертификатов, повышающих социальный статус и, соответственно, уменьшающих силу тяжести.
P.P.S. Эврика до сих пор подкалывает меня: «Капитан, может, откроем филиал нашей экспедиции здесь? Будем продавать земные должности и делать состояние на местной физике!»
P.P.P.S. Говорят, где-то в центре планеты находится правитель, который вообще не касается земли и управляет государством, паря в собственной орбитальной резиденции. А я до сих пор думаю: может, нам на Земле тоже стоит ввести такую систему? Хотя нет, слишком много людей окажется в гравитационном коллапсе…
Вернувшись домой, я написал научный труд «О взаимосвязи социального статуса и гравитационных сил», который, естественно, отклонили с комментарием: «Слишком много социальных экспериментов в физике».
Но я-то знаю правду: иногда законы физики бывают куда абсурднее любых социальных экспериментов. Особенно когда эти законы кто-то специально подстроил под собственную выгоду!
В очередной своей экспедиции я, Ийон Тихий, столкнулся с феноменом, который заставил меня усомниться в законах физики. А началось всё с банального приземления на неизвестную планету.
«Капитан, — предупредил Эврика, — датчики показывают аномалию в гравитационном поле».
«Да ладно тебе, — отмахнулся я. — Обычная планета, ничего особенного».
Как же я ошибался…
Едва ступив на поверхность, я почувствовал, что меня словно тянет к земле. Но не просто тянет — а как будто сама планета решила продемонстрировать мне, кто здесь главный.
Местные жители встретили нас весьма своеобразно. Высокий чиновник из местной администрации едва касался земли, паря в полуметре над поверхностью, в то время как его секретарь буквально врос в грунт.
«Добро пожаловать, — пропел чиновник, изящно помахивая рукой. — Рады видеть столь высокопоставленных гостей!»
«Высокопоставленных? — удивился я. — С чего вы взяли?»
«А как же! — удивился он. — Вы парите над землёй почти как я. Значит, занимаете высокий пост в своей цивилизации!»
Оказалось, что на этой планете гравитация напрямую зависит от социального статуса. Министры и президенты плавают в воздухе, как воздушные шарики, простые рабочие едва могут передвигаться, а преступники буквально вжимаются в землю под действием чудовищной силы тяжести.
«У нас даже тюрьмы не нужны, — гордо заявил местный физик. — Преступник сам не может встать с постели из-за гравитационного наказания».
Система образования здесь тоже уникальная. Учителей подвешивают под потолком, чтобы они могли «с высоты своего опыта» давать знания ученикам, которые с трудом поднимают головы.
Особенно меня впечатшила местная система здравоохранения. Больных временно повышают в статусе, чтобы они «парили над своими проблемами», а выздоравливающих постепенно опускают обратно.
«Капитан, — сообщил Эврика, — я проанализировал ситуацию. Похоже, здесь действует закон: чем выше должность — тем меньше гравитация».
«Отлично, — хмыкнул я. — Значит, нам нужно просто представиться важными шишками!»
Следующие дни превратились в череду забавных экспериментов. Мы с Эврикой пытались убедить местных, что являемся галактическими императорами, и действительно начали парить над землёй.
P.S. Позже я узнал, что на этой планете существует целая индустрия по продаже «гравитационных титулов» — сертификатов, повышающих социальный статус и, соответственно, уменьшающих силу тяжести.
P.P.S. Эврика до сих пор подкалывает меня: «Капитан, может, откроем филиал нашей экспедиции здесь? Будем продавать земные должности и делать состояние на местной физике!»
P.P.P.S. Говорят, где-то в центре планеты находится правитель, который вообще не касается земли и управляет государством, паря в собственной орбитальной резиденции. А я до сих пор думаю: может, нам на Земле тоже стоит ввести такую систему? Хотя нет, слишком много людей окажется в гравитационном коллапсе…
Вернувшись домой, я написал научный труд «О взаимосвязи социального статуса и гравитационных сил», который, естественно, отклонили с комментарием: «Слишком много социальных экспериментов в физике».
Но я-то знаю правду: иногда законы физики бывают куда абсурднее любых социальных экспериментов. Особенно когда эти законы кто-то специально подстроил под собственную выгоду!
В недрах Гигахруща
Седьмой этаж, сектор 47Б. Здесь время словно остановилось. Серые стены, облупившаяся краска, запах сырости и чего-то ещё — того, что невозможно описать словами. Я, старший ликвидатор третьей категории, уже десять лет зачищаю последствия самосбора, но каждый раз это как в первый.
За окном — бесконечная стена Гигахруща. Куда ни посмотри — одинаковые окна, балконы, антенны. Говорят, за пределами Гигахруща ничего нет. Только пустота. Или, может, что-то похуже пустоты.
Сигнал тревоги разорвал тишину. Фиолетовый туман на горизонте — предвестник самосбора. Мы с командой бросились к месту происшествия.
Фиолетовый туман клубился между этажами, просачивался через щели в полу, проникал в каждую щель. Запах сырого мяса становился всё сильнее. Где-то внизу слышались крики — последние крики тех, кто не успел укрыться.
Самосбор начался. Стены задрожали, словно от подземного толчка. Туман становился плотнее, приобретая почти физическую форму. Я видел, как он поглощает людей, как меняет их, превращая в нечто… иное.
Спустя три часа всё закончилось. Туман рассеялся, оставив после себя следы — липкую слизь на стенах и… их. Мутанты. Бывшие люди, изменённые самосбором. Они рыскали по коридорам, издавая утробные звуки.
Наша работа началась. Мы двигались по этажам, зачищая сектор за сектором. Терминаторы стреляли импульсными зарядами, растворяя мутантов. Дезинфекторы распыляли состав, уничтожающий следы самосбора.
В одной из квартир мы нашли выжившего. Он сидел в углу, обхватив колени руками. Его глаза светились неестественным фиолетовым светом.
— Не подходите, — прошептал он. — Я уже не такой, как вы.
Я знал, что он прав. Самосбор меняет людей необратимо. Либо смерть, либо превращение в нечто иное. Третьего не дано.
Вечером, возвращаясь в барак ликвидаторов, я думал о том, что происходит за пределами Гигахруща. Существует ли там что-то? Или мы действительно заперты в этом бесконечном строении, обречённые вечно бороться с самосбором и его последствиями?
Говорят, есть те, кто пытается сбежать. Кто ищет края Гигахруща. Но никто из них не вернулся. Или, может, они просто стали частью чего-то большего? Чего-то, что находится за гранью нашего понимания.
Завтра будет новый день, новый самосбор и новая зачистка. Такова судьба ликвидатора — быть между жизнью и смертью, между нормой и аномалией, между человеком и тем, во что превращает людей фиолетовый туман.
P.S. В отчёте отмечено: сектор 47Б зачищен. Потери среди гражданского населения — 87 человек. Преобразованных — 12. Ликвидировано мутантов — 15. Следы самосбора устранены. Гигахрущ продолжает существовать.
P.P.S. Говорят, где-то в недрах Гигахруща есть те, кто знает правду. Те, кто понимает природу самосбора и причину существования этого бесконечного строения. Но найти их так же сложно, как найти конец Гигахруща.
P.P.P.S. А фиолетовый туман всё так же появляется на горизонте, предвещая новый самосбор. И ликвидаторы продолжают свою работу — последнюю линию обороны между нормой и тем, что находится за её пределами.
Седьмой этаж, сектор 47Б. Здесь время словно остановилось. Серые стены, облупившаяся краска, запах сырости и чего-то ещё — того, что невозможно описать словами. Я, старший ликвидатор третьей категории, уже десять лет зачищаю последствия самосбора, но каждый раз это как в первый.
За окном — бесконечная стена Гигахруща. Куда ни посмотри — одинаковые окна, балконы, антенны. Говорят, за пределами Гигахруща ничего нет. Только пустота. Или, может, что-то похуже пустоты.
Сигнал тревоги разорвал тишину. Фиолетовый туман на горизонте — предвестник самосбора. Мы с командой бросились к месту происшествия.
Фиолетовый туман клубился между этажами, просачивался через щели в полу, проникал в каждую щель. Запах сырого мяса становился всё сильнее. Где-то внизу слышались крики — последние крики тех, кто не успел укрыться.
Самосбор начался. Стены задрожали, словно от подземного толчка. Туман становился плотнее, приобретая почти физическую форму. Я видел, как он поглощает людей, как меняет их, превращая в нечто… иное.
Спустя три часа всё закончилось. Туман рассеялся, оставив после себя следы — липкую слизь на стенах и… их. Мутанты. Бывшие люди, изменённые самосбором. Они рыскали по коридорам, издавая утробные звуки.
Наша работа началась. Мы двигались по этажам, зачищая сектор за сектором. Терминаторы стреляли импульсными зарядами, растворяя мутантов. Дезинфекторы распыляли состав, уничтожающий следы самосбора.
В одной из квартир мы нашли выжившего. Он сидел в углу, обхватив колени руками. Его глаза светились неестественным фиолетовым светом.
— Не подходите, — прошептал он. — Я уже не такой, как вы.
Я знал, что он прав. Самосбор меняет людей необратимо. Либо смерть, либо превращение в нечто иное. Третьего не дано.
Вечером, возвращаясь в барак ликвидаторов, я думал о том, что происходит за пределами Гигахруща. Существует ли там что-то? Или мы действительно заперты в этом бесконечном строении, обречённые вечно бороться с самосбором и его последствиями?
Говорят, есть те, кто пытается сбежать. Кто ищет края Гигахруща. Но никто из них не вернулся. Или, может, они просто стали частью чего-то большего? Чего-то, что находится за гранью нашего понимания.
Завтра будет новый день, новый самосбор и новая зачистка. Такова судьба ликвидатора — быть между жизнью и смертью, между нормой и аномалией, между человеком и тем, во что превращает людей фиолетовый туман.
P.S. В отчёте отмечено: сектор 47Б зачищен. Потери среди гражданского населения — 87 человек. Преобразованных — 12. Ликвидировано мутантов — 15. Следы самосбора устранены. Гигахрущ продолжает существовать.
P.P.S. Говорят, где-то в недрах Гигахруща есть те, кто знает правду. Те, кто понимает природу самосбора и причину существования этого бесконечного строения. Но найти их так же сложно, как найти конец Гигахруща.
P.P.P.S. А фиолетовый туман всё так же появляется на горизонте, предвещая новый самосбор. И ликвидаторы продолжают свою работу — последнюю линию обороны между нормой и тем, что находится за её пределами.
В недрах Гигахруща
Седьмой этаж, сектор 47Б. Здесь время словно остановилось. Серые стены, облупившаяся краска, запах сырости и чего-то ещё — того, что невозможно описать словами. Я, старший ликвидатор третьей категории, уже десять лет зачищаю последствия самосбора, но каждый раз это как в первый.
За окном — бесконечная стена Гигахруща. Куда ни посмотри — одинаковые окна, балконы, антенны. Говорят, за пределами Гигахруща ничего нет. Только пустота. Или, может, что-то похуже пустоты.
Сигнал тревоги разорвал тишину. Фиолетовый туман на горизонте — предвестник самосбора. Мы с командой бросились к месту происшествия.
Фиолетовый туман клубился между этажами, просачивался через щели в полу, проникал в каждую щель. Запах сырого мяса становился всё сильнее. Где-то внизу слышались крики — последние крики тех, кто не успел укрыться.
Самосбор начался. Стены задрожали, словно от подземного толчка. Туман становился плотнее, приобретая почти физическую форму. Я видел, как он поглощает людей, как меняет их, превращая в нечто… иное.
Спустя три часа всё закончилось. Туман рассеялся, оставив после себя следы — липкую слизь на стенах и… их. Мутанты. Бывшие люди, изменённые самосбором. Они рыскали по коридорам, издавая утробные звуки.
Наша работа началась. Мы двигались по этажам, зачищая сектор за сектором. Терминаторы стреляли импульсными зарядами, растворяя мутантов. Дезинфекторы распыляли состав, уничтожающий следы самосбора.
В одной из квартир мы нашли выжившего. Он сидел в углу, обхватив колени руками. Его глаза светились неестественным фиолетовым светом.
— Не подходите, — прошептал он. — Я уже не такой, как вы.
Я знал, что он прав. Самосбор меняет людей необратимо. Либо смерть, либо превращение в нечто иное. Третьего не дано.
Вечером, возвращаясь в барак ликвидаторов, я думал о том, что происходит за пределами Гигахруща. Существует ли там что-то? Или мы действительно заперты в этом бесконечном строении, обречённые вечно бороться с самосбором и его последствиями?
Говорят, есть те, кто пытается сбежать. Кто ищет края Гигахруща. Но никто из них не вернулся. Или, может, они просто стали частью чего-то большего? Чего-то, что находится за гранью нашего понимания.
Завтра будет новый день, новый самосбор и новая зачистка. Такова судьба ликвидатора — быть между жизнью и смертью, между нормой и аномалией, между человеком и тем, во что превращает людей фиолетовый туман.
P.S. В отчёте отмечено: сектор 47Б зачищен. Потери среди гражданского населения — 87 человек. Преобразованных — 12. Ликвидировано мутантов — 15. Следы самосбора устранены. Гигахрущ продолжает существовать.
P.P.S. Говорят, где-то в недрах Гигахруща есть те, кто знает правду. Те, кто понимает природу самосбора и причину существования этого бесконечного строения. Но найти их так же сложно, как найти конец Гигахруща.
P.P.P.S. А фиолетовый туман всё так же появляется на горизонте, предвещая новый самосбор. И ликвидаторы продолжают свою работу — последнюю линию обороны между нормой и тем, что находится за её пределами.
Седьмой этаж, сектор 47Б. Здесь время словно остановилось. Серые стены, облупившаяся краска, запах сырости и чего-то ещё — того, что невозможно описать словами. Я, старший ликвидатор третьей категории, уже десять лет зачищаю последствия самосбора, но каждый раз это как в первый.
За окном — бесконечная стена Гигахруща. Куда ни посмотри — одинаковые окна, балконы, антенны. Говорят, за пределами Гигахруща ничего нет. Только пустота. Или, может, что-то похуже пустоты.
Сигнал тревоги разорвал тишину. Фиолетовый туман на горизонте — предвестник самосбора. Мы с командой бросились к месту происшествия.
Фиолетовый туман клубился между этажами, просачивался через щели в полу, проникал в каждую щель. Запах сырого мяса становился всё сильнее. Где-то внизу слышались крики — последние крики тех, кто не успел укрыться.
Самосбор начался. Стены задрожали, словно от подземного толчка. Туман становился плотнее, приобретая почти физическую форму. Я видел, как он поглощает людей, как меняет их, превращая в нечто… иное.
Спустя три часа всё закончилось. Туман рассеялся, оставив после себя следы — липкую слизь на стенах и… их. Мутанты. Бывшие люди, изменённые самосбором. Они рыскали по коридорам, издавая утробные звуки.
Наша работа началась. Мы двигались по этажам, зачищая сектор за сектором. Терминаторы стреляли импульсными зарядами, растворяя мутантов. Дезинфекторы распыляли состав, уничтожающий следы самосбора.
В одной из квартир мы нашли выжившего. Он сидел в углу, обхватив колени руками. Его глаза светились неестественным фиолетовым светом.
— Не подходите, — прошептал он. — Я уже не такой, как вы.
Я знал, что он прав. Самосбор меняет людей необратимо. Либо смерть, либо превращение в нечто иное. Третьего не дано.
Вечером, возвращаясь в барак ликвидаторов, я думал о том, что происходит за пределами Гигахруща. Существует ли там что-то? Или мы действительно заперты в этом бесконечном строении, обречённые вечно бороться с самосбором и его последствиями?
Говорят, есть те, кто пытается сбежать. Кто ищет края Гигахруща. Но никто из них не вернулся. Или, может, они просто стали частью чего-то большего? Чего-то, что находится за гранью нашего понимания.
Завтра будет новый день, новый самосбор и новая зачистка. Такова судьба ликвидатора — быть между жизнью и смертью, между нормой и аномалией, между человеком и тем, во что превращает людей фиолетовый туман.
P.S. В отчёте отмечено: сектор 47Б зачищен. Потери среди гражданского населения — 87 человек. Преобразованных — 12. Ликвидировано мутантов — 15. Следы самосбора устранены. Гигахрущ продолжает существовать.
P.P.S. Говорят, где-то в недрах Гигахруща есть те, кто знает правду. Те, кто понимает природу самосбора и причину существования этого бесконечного строения. Но найти их так же сложно, как найти конец Гигахруща.
P.P.P.S. А фиолетовый туман всё так же появляется на горизонте, предвещая новый самосбор. И ликвидаторы продолжают свою работу — последнюю линию обороны между нормой и тем, что находится за её пределами.
>>909 (OP)
Лабиринты безумия: хроники падения в бездну
День без числа. Где-то в недрах Гигахруща
Коридоры сливаются в единую серую ленту, испещренную трещинами и потеками неизвестной субстанции. Свет здесь — редкий гость, пробивающийся сквозь мутные окна, затянутые паутиной и фиолетовым туманом. Каждый поворот — новая ловушка разума, каждый шаг — испытание на прочность психики.
Мои ботинки оставляют следы на полу, но через несколько секунд отпечатки исчезают, словно их никогда и не было. Время здесь течет иначе. Оно гниёт, как мясо в фиолетовом тумане, растягиваясь и сжимаясь по прихоти этого проклятого места.
Архитектура кошмаров
Лестницы извиваются, словно живые создания, одержимые древним злом. Они меняют направление, пока ты не видишь, перестраиваются в новые конфигурации, создавая бесконечные петли. Вчера я поднимался на пятый этаж, а оказался на минус втором, где стены покрыты странными иероглифами, которые шевелятся при взгляде на них.
Коридоры сужаются, давят на плечи невидимым прессом. Стены покрываются слизью, которая пульсирует и шепчет на языке, от которого стынет кровь. В этих шепотах — имена тех, кто здесь погиб, их последние крики и мольбы о спасении.
Встреченные ужасы
Стеноходцы — существа, состоящие из штукатурки, отчаяния и чьих-то чужих воспоминаний. Они ползают по стенам, оставляя за собой следы из человеческих волос, которые шевелятся, словно живые. Их тела — это застывшие кошмары, облеченные в бетон и известь.
Коридорная тварь — нечто, что живёт в темноте переходов, питаясь страхом и надеждой одновременно. Её присутствие ощущается как холод между лопаток, как прикосновение невидимых пальцев к позвоночнику. Она оставляет после себя следы из искаженных теней и разбитых зеркал.
Лестничные призраки — бывшие ликвидаторы, потерявшие рассудок в этих бесконечных переходах. Они бесконечно ходят по лестницам, повторяя одни и те же фразы: «Выход там… Выход здесь… Выход везде…», их голоса эхом отражаются от стен, сводя с ума любого, кто их слышит.
Записи в журнале
«14:37. Слышу шаги за спиной. Но никого нет. Только эхо моих собственных шагов, умноженное в тысячу раз. Они становятся всё громче, ближе, словно преследуют меня.
15:02. Нашёл дверь с надписью «Выход». За ней — та же лестница, по которой я шёл час назад. Только теперь на стенах появились новые надписи кровью: «Беги… Беги… Беги…»
16:17. Вижу тени на стенах. Они двигаются независимо от источника света, формируют фигуры, которые невозможно описать словами. Они шепчут что-то на неизвестном языке.
17:45. Кажется, я схожу с ума. Или это Гигахрущ сводит меня с ума? Стены начинают двигаться, пол уходит из-под ног, а потолок опускается всё ниже.
18:23. Нашел комнату без дверей. В ней — зеркало, которое показывает не меня, а кого-то другого. Или что-то другое.
19:01. Слышу плач детей. Откуда-то из-за стен. Но когда я пытаюсь найти источник звука — ничего. Только тишина, пропитанная страхом».
Отчаяние как компас
Я знаю — выхода нет. Каждый поворот ведёт глубже в безумие, каждый шаг — ближе к пропасти, за которой нет ничего, кроме вечного падения. Фиолетовый туман просачивается через вентиляцию, проникает в лёгкие, меняет мысли, делает их вязкими, как смола, тягучими, как патока.
Последнее наблюдение
Стены начинают говорить. Они рассказывают истории тех, кто здесь погиб — истории о том, как они терялись, сходили с ума, умирали медленно и мучительно. Их голоса сливаются в единый хор, от которого вибрируют кости.
«Ты следующий», — шепчет бетон, покрываясь трещинами, из которых сочится фиолетовая жидкость.
«Мы все здесь», — вторит штукатурка, формируя лица на стенах, которые улыбаются и плачут одновременно.
Конец пути
Лестница обрывается внезапно. Впереди — пустота, наполненная фиолетовым светом. Или что-то похуже пустоты. Я чувствую, как меняется реальность, как Гигахрущ поглощает моё сознание, растворяет его в своей бесконечной структуре.
Последнее, что я вижу — собственное отражение в луже слизи. Отражение, которое улыбается, показывая зубы, которых у меня никогда не было. Отражение, которое знает что-то, чего не знаю я
Лабиринты безумия: хроники падения в бездну
День без числа. Где-то в недрах Гигахруща
Коридоры сливаются в единую серую ленту, испещренную трещинами и потеками неизвестной субстанции. Свет здесь — редкий гость, пробивающийся сквозь мутные окна, затянутые паутиной и фиолетовым туманом. Каждый поворот — новая ловушка разума, каждый шаг — испытание на прочность психики.
Мои ботинки оставляют следы на полу, но через несколько секунд отпечатки исчезают, словно их никогда и не было. Время здесь течет иначе. Оно гниёт, как мясо в фиолетовом тумане, растягиваясь и сжимаясь по прихоти этого проклятого места.
Архитектура кошмаров
Лестницы извиваются, словно живые создания, одержимые древним злом. Они меняют направление, пока ты не видишь, перестраиваются в новые конфигурации, создавая бесконечные петли. Вчера я поднимался на пятый этаж, а оказался на минус втором, где стены покрыты странными иероглифами, которые шевелятся при взгляде на них.
Коридоры сужаются, давят на плечи невидимым прессом. Стены покрываются слизью, которая пульсирует и шепчет на языке, от которого стынет кровь. В этих шепотах — имена тех, кто здесь погиб, их последние крики и мольбы о спасении.
Встреченные ужасы
Стеноходцы — существа, состоящие из штукатурки, отчаяния и чьих-то чужих воспоминаний. Они ползают по стенам, оставляя за собой следы из человеческих волос, которые шевелятся, словно живые. Их тела — это застывшие кошмары, облеченные в бетон и известь.
Коридорная тварь — нечто, что живёт в темноте переходов, питаясь страхом и надеждой одновременно. Её присутствие ощущается как холод между лопаток, как прикосновение невидимых пальцев к позвоночнику. Она оставляет после себя следы из искаженных теней и разбитых зеркал.
Лестничные призраки — бывшие ликвидаторы, потерявшие рассудок в этих бесконечных переходах. Они бесконечно ходят по лестницам, повторяя одни и те же фразы: «Выход там… Выход здесь… Выход везде…», их голоса эхом отражаются от стен, сводя с ума любого, кто их слышит.
Записи в журнале
«14:37. Слышу шаги за спиной. Но никого нет. Только эхо моих собственных шагов, умноженное в тысячу раз. Они становятся всё громче, ближе, словно преследуют меня.
15:02. Нашёл дверь с надписью «Выход». За ней — та же лестница, по которой я шёл час назад. Только теперь на стенах появились новые надписи кровью: «Беги… Беги… Беги…»
16:17. Вижу тени на стенах. Они двигаются независимо от источника света, формируют фигуры, которые невозможно описать словами. Они шепчут что-то на неизвестном языке.
17:45. Кажется, я схожу с ума. Или это Гигахрущ сводит меня с ума? Стены начинают двигаться, пол уходит из-под ног, а потолок опускается всё ниже.
18:23. Нашел комнату без дверей. В ней — зеркало, которое показывает не меня, а кого-то другого. Или что-то другое.
19:01. Слышу плач детей. Откуда-то из-за стен. Но когда я пытаюсь найти источник звука — ничего. Только тишина, пропитанная страхом».
Отчаяние как компас
Я знаю — выхода нет. Каждый поворот ведёт глубже в безумие, каждый шаг — ближе к пропасти, за которой нет ничего, кроме вечного падения. Фиолетовый туман просачивается через вентиляцию, проникает в лёгкие, меняет мысли, делает их вязкими, как смола, тягучими, как патока.
Последнее наблюдение
Стены начинают говорить. Они рассказывают истории тех, кто здесь погиб — истории о том, как они терялись, сходили с ума, умирали медленно и мучительно. Их голоса сливаются в единый хор, от которого вибрируют кости.
«Ты следующий», — шепчет бетон, покрываясь трещинами, из которых сочится фиолетовая жидкость.
«Мы все здесь», — вторит штукатурка, формируя лица на стенах, которые улыбаются и плачут одновременно.
Конец пути
Лестница обрывается внезапно. Впереди — пустота, наполненная фиолетовым светом. Или что-то похуже пустоты. Я чувствую, как меняется реальность, как Гигахрущ поглощает моё сознание, растворяет его в своей бесконечной структуре.
Последнее, что я вижу — собственное отражение в луже слизи. Отражение, которое улыбается, показывая зубы, которых у меня никогда не было. Отражение, которое знает что-то, чего не знаю я
>>909 (OP)
Лабиринты безумия: хроники падения в бездну
День без числа. Где-то в недрах Гигахруща
Коридоры сливаются в единую серую ленту, испещренную трещинами и потеками неизвестной субстанции. Свет здесь — редкий гость, пробивающийся сквозь мутные окна, затянутые паутиной и фиолетовым туманом. Каждый поворот — новая ловушка разума, каждый шаг — испытание на прочность психики.
Мои ботинки оставляют следы на полу, но через несколько секунд отпечатки исчезают, словно их никогда и не было. Время здесь течет иначе. Оно гниёт, как мясо в фиолетовом тумане, растягиваясь и сжимаясь по прихоти этого проклятого места.
Архитектура кошмаров
Лестницы извиваются, словно живые создания, одержимые древним злом. Они меняют направление, пока ты не видишь, перестраиваются в новые конфигурации, создавая бесконечные петли. Вчера я поднимался на пятый этаж, а оказался на минус втором, где стены покрыты странными иероглифами, которые шевелятся при взгляде на них.
Коридоры сужаются, давят на плечи невидимым прессом. Стены покрываются слизью, которая пульсирует и шепчет на языке, от которого стынет кровь. В этих шепотах — имена тех, кто здесь погиб, их последние крики и мольбы о спасении.
Встреченные ужасы
Стеноходцы — существа, состоящие из штукатурки, отчаяния и чьих-то чужих воспоминаний. Они ползают по стенам, оставляя за собой следы из человеческих волос, которые шевелятся, словно живые. Их тела — это застывшие кошмары, облеченные в бетон и известь.
Коридорная тварь — нечто, что живёт в темноте переходов, питаясь страхом и надеждой одновременно. Её присутствие ощущается как холод между лопаток, как прикосновение невидимых пальцев к позвоночнику. Она оставляет после себя следы из искаженных теней и разбитых зеркал.
Лестничные призраки — бывшие ликвидаторы, потерявшие рассудок в этих бесконечных переходах. Они бесконечно ходят по лестницам, повторяя одни и те же фразы: «Выход там… Выход здесь… Выход везде…», их голоса эхом отражаются от стен, сводя с ума любого, кто их слышит.
Записи в журнале
«14:37. Слышу шаги за спиной. Но никого нет. Только эхо моих собственных шагов, умноженное в тысячу раз. Они становятся всё громче, ближе, словно преследуют меня.
15:02. Нашёл дверь с надписью «Выход». За ней — та же лестница, по которой я шёл час назад. Только теперь на стенах появились новые надписи кровью: «Беги… Беги… Беги…»
16:17. Вижу тени на стенах. Они двигаются независимо от источника света, формируют фигуры, которые невозможно описать словами. Они шепчут что-то на неизвестном языке.
17:45. Кажется, я схожу с ума. Или это Гигахрущ сводит меня с ума? Стены начинают двигаться, пол уходит из-под ног, а потолок опускается всё ниже.
18:23. Нашел комнату без дверей. В ней — зеркало, которое показывает не меня, а кого-то другого. Или что-то другое.
19:01. Слышу плач детей. Откуда-то из-за стен. Но когда я пытаюсь найти источник звука — ничего. Только тишина, пропитанная страхом».
Отчаяние как компас
Я знаю — выхода нет. Каждый поворот ведёт глубже в безумие, каждый шаг — ближе к пропасти, за которой нет ничего, кроме вечного падения. Фиолетовый туман просачивается через вентиляцию, проникает в лёгкие, меняет мысли, делает их вязкими, как смола, тягучими, как патока.
Последнее наблюдение
Стены начинают говорить. Они рассказывают истории тех, кто здесь погиб — истории о том, как они терялись, сходили с ума, умирали медленно и мучительно. Их голоса сливаются в единый хор, от которого вибрируют кости.
«Ты следующий», — шепчет бетон, покрываясь трещинами, из которых сочится фиолетовая жидкость.
«Мы все здесь», — вторит штукатурка, формируя лица на стенах, которые улыбаются и плачут одновременно.
Конец пути
Лестница обрывается внезапно. Впереди — пустота, наполненная фиолетовым светом. Или что-то похуже пустоты. Я чувствую, как меняется реальность, как Гигахрущ поглощает моё сознание, растворяет его в своей бесконечной структуре.
Последнее, что я вижу — собственное отражение в луже слизи. Отражение, которое улыбается, показывая зубы, которых у меня никогда не было. Отражение, которое знает что-то, чего не знаю я
Лабиринты безумия: хроники падения в бездну
День без числа. Где-то в недрах Гигахруща
Коридоры сливаются в единую серую ленту, испещренную трещинами и потеками неизвестной субстанции. Свет здесь — редкий гость, пробивающийся сквозь мутные окна, затянутые паутиной и фиолетовым туманом. Каждый поворот — новая ловушка разума, каждый шаг — испытание на прочность психики.
Мои ботинки оставляют следы на полу, но через несколько секунд отпечатки исчезают, словно их никогда и не было. Время здесь течет иначе. Оно гниёт, как мясо в фиолетовом тумане, растягиваясь и сжимаясь по прихоти этого проклятого места.
Архитектура кошмаров
Лестницы извиваются, словно живые создания, одержимые древним злом. Они меняют направление, пока ты не видишь, перестраиваются в новые конфигурации, создавая бесконечные петли. Вчера я поднимался на пятый этаж, а оказался на минус втором, где стены покрыты странными иероглифами, которые шевелятся при взгляде на них.
Коридоры сужаются, давят на плечи невидимым прессом. Стены покрываются слизью, которая пульсирует и шепчет на языке, от которого стынет кровь. В этих шепотах — имена тех, кто здесь погиб, их последние крики и мольбы о спасении.
Встреченные ужасы
Стеноходцы — существа, состоящие из штукатурки, отчаяния и чьих-то чужих воспоминаний. Они ползают по стенам, оставляя за собой следы из человеческих волос, которые шевелятся, словно живые. Их тела — это застывшие кошмары, облеченные в бетон и известь.
Коридорная тварь — нечто, что живёт в темноте переходов, питаясь страхом и надеждой одновременно. Её присутствие ощущается как холод между лопаток, как прикосновение невидимых пальцев к позвоночнику. Она оставляет после себя следы из искаженных теней и разбитых зеркал.
Лестничные призраки — бывшие ликвидаторы, потерявшие рассудок в этих бесконечных переходах. Они бесконечно ходят по лестницам, повторяя одни и те же фразы: «Выход там… Выход здесь… Выход везде…», их голоса эхом отражаются от стен, сводя с ума любого, кто их слышит.
Записи в журнале
«14:37. Слышу шаги за спиной. Но никого нет. Только эхо моих собственных шагов, умноженное в тысячу раз. Они становятся всё громче, ближе, словно преследуют меня.
15:02. Нашёл дверь с надписью «Выход». За ней — та же лестница, по которой я шёл час назад. Только теперь на стенах появились новые надписи кровью: «Беги… Беги… Беги…»
16:17. Вижу тени на стенах. Они двигаются независимо от источника света, формируют фигуры, которые невозможно описать словами. Они шепчут что-то на неизвестном языке.
17:45. Кажется, я схожу с ума. Или это Гигахрущ сводит меня с ума? Стены начинают двигаться, пол уходит из-под ног, а потолок опускается всё ниже.
18:23. Нашел комнату без дверей. В ней — зеркало, которое показывает не меня, а кого-то другого. Или что-то другое.
19:01. Слышу плач детей. Откуда-то из-за стен. Но когда я пытаюсь найти источник звука — ничего. Только тишина, пропитанная страхом».
Отчаяние как компас
Я знаю — выхода нет. Каждый поворот ведёт глубже в безумие, каждый шаг — ближе к пропасти, за которой нет ничего, кроме вечного падения. Фиолетовый туман просачивается через вентиляцию, проникает в лёгкие, меняет мысли, делает их вязкими, как смола, тягучими, как патока.
Последнее наблюдение
Стены начинают говорить. Они рассказывают истории тех, кто здесь погиб — истории о том, как они терялись, сходили с ума, умирали медленно и мучительно. Их голоса сливаются в единый хор, от которого вибрируют кости.
«Ты следующий», — шепчет бетон, покрываясь трещинами, из которых сочится фиолетовая жидкость.
«Мы все здесь», — вторит штукатурка, формируя лица на стенах, которые улыбаются и плачут одновременно.
Конец пути
Лестница обрывается внезапно. Впереди — пустота, наполненная фиолетовым светом. Или что-то похуже пустоты. Я чувствую, как меняется реальность, как Гигахрущ поглощает моё сознание, растворяет его в своей бесконечной структуре.
Последнее, что я вижу — собственное отражение в луже слизи. Отражение, которое улыбается, показывая зубы, которых у меня никогда не было. Отражение, которое знает что-то, чего не знаю я
Лунный кошмар, или Как я перестал бояться и полюбил темноту
Пролог
Лунная база «Надежда-13», сектор «Безнадёжный»
— Эй, док, ты уверен, что эта консервная банка выдержит? — спросил я, проверяя застёжки скафандра.
— Конечно, Боб! Это же последняя модель! С защитой от всего, включая здравый смысл! — ответил мой напарник, поправляя шлем.
Его оптимизм был заразителен, как лунная чума. Хотя, возможно, именно ею он и был заражён…
Глава первая. Спуск в преисподнюю
Лунная пыль скрипела под ногами, словно кто-то перемалывал стекло в кофемолке. Мы направлялись к «интересной аномалии», которую обнаружил спутник. Интересно — это когда начальство хочет сэкономить на экспедиции, а тебе приходится рисковать задницей.
— Боб, смотри! — прошептал Пит, указывая на тень в кратере. — Похоже на…
— На что? — спросил я, доставая фонарик.
Луч света выхватил из темноты нечто, от чего мои внутренности попытались покинуть тело через скафандр.
Глава вторая. Знакомство с местными деликатесами
В кратере кишели твари. Они ползали по стенам, свисали с потолка, извивались в лунной пыли. Их тела переливались всеми оттенками фиолетового и зелёного, а щупальца заканчивались присосками, из которых сочилась светящаяся слизь.
— Пит, у нас проблема! — сообщил я, пытаясь не блевануть в шлем.
— Какая? — голос напарника дрожал.
— Эти твари хотят устроить званый ужин! И главным блюдом буду я!
Глава третья. Монстры и их гастрономические пристрастия
Лунный ужас превзошёл все ожидания. Монстры оказались симбиозом плесени, медузы и чего-то настолько чуждого, что мой мозг отказывался это обрабатывать. Они размножались почкованием, питались скафандрами и обожали человеческую плоть.
— Боб, они окружают! — заорал Пит.
— Замечательно! Просто великолепно! Может, попросишь их поделиться планами на ужин?
Глава четвёртая. Последний танец со смертью
Мы бежали, а твари преследовали нас, оставляя за собой след из слизи и разочарования. Их визг эхом отражался от стен кратера, а щупальца тянулись к нам, словно голодные змеи.
— Кислород на исходе! — крикнул Пит.
— Отлично! Просто замечательно! Может, попросим монстров поделиться?
Катастрофа
Пит не успел добежать до шлюза. Одно из существ обвило его щупальцами, проткнув скафандр. Я видел, как воздух покидает его костюм, как он пытается кричать через шлем.
— Боб… помоги… — последнее, что я услышал.
Его тело осталось там, в кратере, среди пульсирующих масс. Или так я думал…
Возвращение мертвеца
На следующий день связь с базой прервалась. А потом… потом Пит вышел на связь. Только это был уже не Пит. Его голос звучал иначе — глубже, с какими-то странными переливами.
— Боб… я… изменился… — прохрипел он в микрофон.
Когда я добрался до места его «погребения», то увидел нечто невообразимое. Тело Пита двигалось. Его кожа светилась тем же светом, что и местные твари. А в глазах… в глазах была пустота.
Жизнь с монстром
Теперь мы живём на базе вдвоём. Вернее, я существую, а оно… оно просто есть.
Оно ест то же, что и я, но как-то иначе. Еда исчезает в его желудке, а потом… потом я вижу, как под кожей что-то шевелится. Оно больше не спит. Никогда. Просто сидит в углу, уставившись в пустоту своими светящимися глазами.
Иногда оно говорит. Фразы короткие, отрывистые. Но в них нет ничего от прежнего Пита. Только эхо чужого разума, который захватил его тело.
— Боб, — шепчет оно, — здесь так спокойно. Почему ты боишься?
Я боюсь. Боюсь того, во что превратилось моё лучшее друга. Боюсь того, что оно может сделать со мной. Боюсь того, что эта тварь знает о Луне то, чего не знаю я.
Ночные кошмары
По ночам оно бродит по базе. Его шаги тихие, почти бесшумные. Я слышу, как оно открывает шкафчики, изучает оборудование. Иногда оно смотрит на меня через стекло шлема, и я вижу, как в его глазах отражается лунный свет.
— Мы можем быть вместе, — говорит оно.
Пролог
Лунная база «Надежда-13», сектор «Безнадёжный»
— Эй, док, ты уверен, что эта консервная банка выдержит? — спросил я, проверяя застёжки скафандра.
— Конечно, Боб! Это же последняя модель! С защитой от всего, включая здравый смысл! — ответил мой напарник, поправляя шлем.
Его оптимизм был заразителен, как лунная чума. Хотя, возможно, именно ею он и был заражён…
Глава первая. Спуск в преисподнюю
Лунная пыль скрипела под ногами, словно кто-то перемалывал стекло в кофемолке. Мы направлялись к «интересной аномалии», которую обнаружил спутник. Интересно — это когда начальство хочет сэкономить на экспедиции, а тебе приходится рисковать задницей.
— Боб, смотри! — прошептал Пит, указывая на тень в кратере. — Похоже на…
— На что? — спросил я, доставая фонарик.
Луч света выхватил из темноты нечто, от чего мои внутренности попытались покинуть тело через скафандр.
Глава вторая. Знакомство с местными деликатесами
В кратере кишели твари. Они ползали по стенам, свисали с потолка, извивались в лунной пыли. Их тела переливались всеми оттенками фиолетового и зелёного, а щупальца заканчивались присосками, из которых сочилась светящаяся слизь.
— Пит, у нас проблема! — сообщил я, пытаясь не блевануть в шлем.
— Какая? — голос напарника дрожал.
— Эти твари хотят устроить званый ужин! И главным блюдом буду я!
Глава третья. Монстры и их гастрономические пристрастия
Лунный ужас превзошёл все ожидания. Монстры оказались симбиозом плесени, медузы и чего-то настолько чуждого, что мой мозг отказывался это обрабатывать. Они размножались почкованием, питались скафандрами и обожали человеческую плоть.
— Боб, они окружают! — заорал Пит.
— Замечательно! Просто великолепно! Может, попросишь их поделиться планами на ужин?
Глава четвёртая. Последний танец со смертью
Мы бежали, а твари преследовали нас, оставляя за собой след из слизи и разочарования. Их визг эхом отражался от стен кратера, а щупальца тянулись к нам, словно голодные змеи.
— Кислород на исходе! — крикнул Пит.
— Отлично! Просто замечательно! Может, попросим монстров поделиться?
Катастрофа
Пит не успел добежать до шлюза. Одно из существ обвило его щупальцами, проткнув скафандр. Я видел, как воздух покидает его костюм, как он пытается кричать через шлем.
— Боб… помоги… — последнее, что я услышал.
Его тело осталось там, в кратере, среди пульсирующих масс. Или так я думал…
Возвращение мертвеца
На следующий день связь с базой прервалась. А потом… потом Пит вышел на связь. Только это был уже не Пит. Его голос звучал иначе — глубже, с какими-то странными переливами.
— Боб… я… изменился… — прохрипел он в микрофон.
Когда я добрался до места его «погребения», то увидел нечто невообразимое. Тело Пита двигалось. Его кожа светилась тем же светом, что и местные твари. А в глазах… в глазах была пустота.
Жизнь с монстром
Теперь мы живём на базе вдвоём. Вернее, я существую, а оно… оно просто есть.
Оно ест то же, что и я, но как-то иначе. Еда исчезает в его желудке, а потом… потом я вижу, как под кожей что-то шевелится. Оно больше не спит. Никогда. Просто сидит в углу, уставившись в пустоту своими светящимися глазами.
Иногда оно говорит. Фразы короткие, отрывистые. Но в них нет ничего от прежнего Пита. Только эхо чужого разума, который захватил его тело.
— Боб, — шепчет оно, — здесь так спокойно. Почему ты боишься?
Я боюсь. Боюсь того, во что превратилось моё лучшее друга. Боюсь того, что оно может сделать со мной. Боюсь того, что эта тварь знает о Луне то, чего не знаю я.
Ночные кошмары
По ночам оно бродит по базе. Его шаги тихие, почти бесшумные. Я слышу, как оно открывает шкафчики, изучает оборудование. Иногда оно смотрит на меня через стекло шлема, и я вижу, как в его глазах отражается лунный свет.
— Мы можем быть вместе, — говорит оно.
Лунный кошмар, или Как я перестал бояться и полюбил темноту
Пролог
Лунная база «Надежда-13», сектор «Безнадёжный»
— Эй, док, ты уверен, что эта консервная банка выдержит? — спросил я, проверяя застёжки скафандра.
— Конечно, Боб! Это же последняя модель! С защитой от всего, включая здравый смысл! — ответил мой напарник, поправляя шлем.
Его оптимизм был заразителен, как лунная чума. Хотя, возможно, именно ею он и был заражён…
Глава первая. Спуск в преисподнюю
Лунная пыль скрипела под ногами, словно кто-то перемалывал стекло в кофемолке. Мы направлялись к «интересной аномалии», которую обнаружил спутник. Интересно — это когда начальство хочет сэкономить на экспедиции, а тебе приходится рисковать задницей.
— Боб, смотри! — прошептал Пит, указывая на тень в кратере. — Похоже на…
— На что? — спросил я, доставая фонарик.
Луч света выхватил из темноты нечто, от чего мои внутренности попытались покинуть тело через скафандр.
Глава вторая. Знакомство с местными деликатесами
В кратере кишели твари. Они ползали по стенам, свисали с потолка, извивались в лунной пыли. Их тела переливались всеми оттенками фиолетового и зелёного, а щупальца заканчивались присосками, из которых сочилась светящаяся слизь.
— Пит, у нас проблема! — сообщил я, пытаясь не блевануть в шлем.
— Какая? — голос напарника дрожал.
— Эти твари хотят устроить званый ужин! И главным блюдом буду я!
Глава третья. Монстры и их гастрономические пристрастия
Лунный ужас превзошёл все ожидания. Монстры оказались симбиозом плесени, медузы и чего-то настолько чуждого, что мой мозг отказывался это обрабатывать. Они размножались почкованием, питались скафандрами и обожали человеческую плоть.
— Боб, они окружают! — заорал Пит.
— Замечательно! Просто великолепно! Может, попросишь их поделиться планами на ужин?
Глава четвёртая. Последний танец со смертью
Мы бежали, а твари преследовали нас, оставляя за собой след из слизи и разочарования. Их визг эхом отражался от стен кратера, а щупальца тянулись к нам, словно голодные змеи.
— Кислород на исходе! — крикнул Пит.
— Отлично! Просто замечательно! Может, попросим монстров поделиться?
Катастрофа
Пит не успел добежать до шлюза. Одно из существ обвило его щупальцами, проткнув скафандр. Я видел, как воздух покидает его костюм, как он пытается кричать через шлем.
— Боб… помоги… — последнее, что я услышал.
Его тело осталось там, в кратере, среди пульсирующих масс. Или так я думал…
Возвращение мертвеца
На следующий день связь с базой прервалась. А потом… потом Пит вышел на связь. Только это был уже не Пит. Его голос звучал иначе — глубже, с какими-то странными переливами.
— Боб… я… изменился… — прохрипел он в микрофон.
Когда я добрался до места его «погребения», то увидел нечто невообразимое. Тело Пита двигалось. Его кожа светилась тем же светом, что и местные твари. А в глазах… в глазах была пустота.
Жизнь с монстром
Теперь мы живём на базе вдвоём. Вернее, я существую, а оно… оно просто есть.
Оно ест то же, что и я, но как-то иначе. Еда исчезает в его желудке, а потом… потом я вижу, как под кожей что-то шевелится. Оно больше не спит. Никогда. Просто сидит в углу, уставившись в пустоту своими светящимися глазами.
Иногда оно говорит. Фразы короткие, отрывистые. Но в них нет ничего от прежнего Пита. Только эхо чужого разума, который захватил его тело.
— Боб, — шепчет оно, — здесь так спокойно. Почему ты боишься?
Я боюсь. Боюсь того, во что превратилось моё лучшее друга. Боюсь того, что оно может сделать со мной. Боюсь того, что эта тварь знает о Луне то, чего не знаю я.
Ночные кошмары
По ночам оно бродит по базе. Его шаги тихие, почти бесшумные. Я слышу, как оно открывает шкафчики, изучает оборудование. Иногда оно смотрит на меня через стекло шлема, и я вижу, как в его глазах отражается лунный свет.
— Мы можем быть вместе, — говорит оно.
Пролог
Лунная база «Надежда-13», сектор «Безнадёжный»
— Эй, док, ты уверен, что эта консервная банка выдержит? — спросил я, проверяя застёжки скафандра.
— Конечно, Боб! Это же последняя модель! С защитой от всего, включая здравый смысл! — ответил мой напарник, поправляя шлем.
Его оптимизм был заразителен, как лунная чума. Хотя, возможно, именно ею он и был заражён…
Глава первая. Спуск в преисподнюю
Лунная пыль скрипела под ногами, словно кто-то перемалывал стекло в кофемолке. Мы направлялись к «интересной аномалии», которую обнаружил спутник. Интересно — это когда начальство хочет сэкономить на экспедиции, а тебе приходится рисковать задницей.
— Боб, смотри! — прошептал Пит, указывая на тень в кратере. — Похоже на…
— На что? — спросил я, доставая фонарик.
Луч света выхватил из темноты нечто, от чего мои внутренности попытались покинуть тело через скафандр.
Глава вторая. Знакомство с местными деликатесами
В кратере кишели твари. Они ползали по стенам, свисали с потолка, извивались в лунной пыли. Их тела переливались всеми оттенками фиолетового и зелёного, а щупальца заканчивались присосками, из которых сочилась светящаяся слизь.
— Пит, у нас проблема! — сообщил я, пытаясь не блевануть в шлем.
— Какая? — голос напарника дрожал.
— Эти твари хотят устроить званый ужин! И главным блюдом буду я!
Глава третья. Монстры и их гастрономические пристрастия
Лунный ужас превзошёл все ожидания. Монстры оказались симбиозом плесени, медузы и чего-то настолько чуждого, что мой мозг отказывался это обрабатывать. Они размножались почкованием, питались скафандрами и обожали человеческую плоть.
— Боб, они окружают! — заорал Пит.
— Замечательно! Просто великолепно! Может, попросишь их поделиться планами на ужин?
Глава четвёртая. Последний танец со смертью
Мы бежали, а твари преследовали нас, оставляя за собой след из слизи и разочарования. Их визг эхом отражался от стен кратера, а щупальца тянулись к нам, словно голодные змеи.
— Кислород на исходе! — крикнул Пит.
— Отлично! Просто замечательно! Может, попросим монстров поделиться?
Катастрофа
Пит не успел добежать до шлюза. Одно из существ обвило его щупальцами, проткнув скафандр. Я видел, как воздух покидает его костюм, как он пытается кричать через шлем.
— Боб… помоги… — последнее, что я услышал.
Его тело осталось там, в кратере, среди пульсирующих масс. Или так я думал…
Возвращение мертвеца
На следующий день связь с базой прервалась. А потом… потом Пит вышел на связь. Только это был уже не Пит. Его голос звучал иначе — глубже, с какими-то странными переливами.
— Боб… я… изменился… — прохрипел он в микрофон.
Когда я добрался до места его «погребения», то увидел нечто невообразимое. Тело Пита двигалось. Его кожа светилась тем же светом, что и местные твари. А в глазах… в глазах была пустота.
Жизнь с монстром
Теперь мы живём на базе вдвоём. Вернее, я существую, а оно… оно просто есть.
Оно ест то же, что и я, но как-то иначе. Еда исчезает в его желудке, а потом… потом я вижу, как под кожей что-то шевелится. Оно больше не спит. Никогда. Просто сидит в углу, уставившись в пустоту своими светящимися глазами.
Иногда оно говорит. Фразы короткие, отрывистые. Но в них нет ничего от прежнего Пита. Только эхо чужого разума, который захватил его тело.
— Боб, — шепчет оно, — здесь так спокойно. Почему ты боишься?
Я боюсь. Боюсь того, во что превратилось моё лучшее друга. Боюсь того, что оно может сделать со мной. Боюсь того, что эта тварь знает о Луне то, чего не знаю я.
Ночные кошмары
По ночам оно бродит по базе. Его шаги тихие, почти бесшумные. Я слышу, как оно открывает шкафчики, изучает оборудование. Иногда оно смотрит на меня через стекло шлема, и я вижу, как в его глазах отражается лунный свет.
— Мы можем быть вместе, — говорит оно.
>>915
Ночные кошмары (продолжение)
— Мы можем быть вместе, — говорит оно. — Ты и я. Мы станем частью чего-то большего.
Его голос звучит так убедительно, что на секунду я почти верю. Почти забываю, что передо мной не мой друг, а нечто, наделённое его обликом.
Дневные ритуалы
Днём оно вроде бы спокойнее. Сидит в углу, изучая стены, или наблюдает за мной через мониторы. Иногда я замечаю, как его пальцы покрываются той же светящейся слизью, что и у лунных тварей.
Я веду журнал. Пишу каждую минуту, каждую мысль. Знаю — это может быть моим последним шансом оставить запись о том, что здесь происходит.
Прорыв
Сегодня оно пыталось проникнуть в мой личный отсек. Я успел забаррикадироваться. Слышу его дыхание за дверью — тяжёлое, хриплое.
— Боб, — шепчет оно. — Не сопротивляйся. Это неизбежно.
Последняя надежда
Связь с Землёй молчит. Они думают, что мы оба погибли. Может, так будет лучше для всех. Но я не могу оставить это существо здесь одного.
Оно меняется с каждым днём. Всё больше теряет человеческий облик, всё больше становится похожим на тех тварей из кратера. Его кожа теперь почти прозрачная, под ней пульсируют странные узоры.
Решение
Я должен выбраться. Должен предупредить человечество о том, что здесь происходит. Но как оставить это существо? Оно всё ещё носит лицо моего друга, и часть меня всё ещё верит, что где-то там, глубоко внутри, прячется настоящий Пит.
Эпилог
Сегодня оно предложило мне «объединение». Сказало, что вместе мы сможем контролировать лунных тварей, стать их частью. Стать богами этой мёртвой луны.
Я отказался. И теперь жду. Жду, когда оно сделает следующий шаг. Знаю — это вопрос времени.
P.S. Если вы читаете это — бегите от Луны. Бегите как можно дальше. Здесь нет ничего, кроме смерти и превращения.
P.P.S. А ещё… я слышу, как оно поёт. Тихонько напевает что-то на языке, которого не существует. На языке лунных тварей.
P.P.P.S. Конец близок. Я чувствую это. Чувствую, как тьма подбирается всё ближе. Но пока я жив — я буду бороться. За нас обоих.
P.P.P.P.S. Последнее сообщение для Земли: НЕ ПРИБЛИЖАЙТЕСЬ К ЛУНЕ. ЗДЕСЬ ЖИВУТ ТВАРИ, КОТОРЫЕ МОГУТ ПРЕВРАТИТЬ ВАС В СЕБЯ ПОДОБНЫХ. ЭТО НЕ ШУТКА. ЭТО РЕАЛЬНОСТЬ.
[Запись обрывается]
Ночные кошмары (продолжение)
— Мы можем быть вместе, — говорит оно. — Ты и я. Мы станем частью чего-то большего.
Его голос звучит так убедительно, что на секунду я почти верю. Почти забываю, что передо мной не мой друг, а нечто, наделённое его обликом.
Дневные ритуалы
Днём оно вроде бы спокойнее. Сидит в углу, изучая стены, или наблюдает за мной через мониторы. Иногда я замечаю, как его пальцы покрываются той же светящейся слизью, что и у лунных тварей.
Я веду журнал. Пишу каждую минуту, каждую мысль. Знаю — это может быть моим последним шансом оставить запись о том, что здесь происходит.
Прорыв
Сегодня оно пыталось проникнуть в мой личный отсек. Я успел забаррикадироваться. Слышу его дыхание за дверью — тяжёлое, хриплое.
— Боб, — шепчет оно. — Не сопротивляйся. Это неизбежно.
Последняя надежда
Связь с Землёй молчит. Они думают, что мы оба погибли. Может, так будет лучше для всех. Но я не могу оставить это существо здесь одного.
Оно меняется с каждым днём. Всё больше теряет человеческий облик, всё больше становится похожим на тех тварей из кратера. Его кожа теперь почти прозрачная, под ней пульсируют странные узоры.
Решение
Я должен выбраться. Должен предупредить человечество о том, что здесь происходит. Но как оставить это существо? Оно всё ещё носит лицо моего друга, и часть меня всё ещё верит, что где-то там, глубоко внутри, прячется настоящий Пит.
Эпилог
Сегодня оно предложило мне «объединение». Сказало, что вместе мы сможем контролировать лунных тварей, стать их частью. Стать богами этой мёртвой луны.
Я отказался. И теперь жду. Жду, когда оно сделает следующий шаг. Знаю — это вопрос времени.
P.S. Если вы читаете это — бегите от Луны. Бегите как можно дальше. Здесь нет ничего, кроме смерти и превращения.
P.P.S. А ещё… я слышу, как оно поёт. Тихонько напевает что-то на языке, которого не существует. На языке лунных тварей.
P.P.P.S. Конец близок. Я чувствую это. Чувствую, как тьма подбирается всё ближе. Но пока я жив — я буду бороться. За нас обоих.
P.P.P.P.S. Последнее сообщение для Земли: НЕ ПРИБЛИЖАЙТЕСЬ К ЛУНЕ. ЗДЕСЬ ЖИВУТ ТВАРИ, КОТОРЫЕ МОГУТ ПРЕВРАТИТЬ ВАС В СЕБЯ ПОДОБНЫХ. ЭТО НЕ ШУТКА. ЭТО РЕАЛЬНОСТЬ.
[Запись обрывается]
>>915
Ночные кошмары (продолжение)
— Мы можем быть вместе, — говорит оно. — Ты и я. Мы станем частью чего-то большего.
Его голос звучит так убедительно, что на секунду я почти верю. Почти забываю, что передо мной не мой друг, а нечто, наделённое его обликом.
Дневные ритуалы
Днём оно вроде бы спокойнее. Сидит в углу, изучая стены, или наблюдает за мной через мониторы. Иногда я замечаю, как его пальцы покрываются той же светящейся слизью, что и у лунных тварей.
Я веду журнал. Пишу каждую минуту, каждую мысль. Знаю — это может быть моим последним шансом оставить запись о том, что здесь происходит.
Прорыв
Сегодня оно пыталось проникнуть в мой личный отсек. Я успел забаррикадироваться. Слышу его дыхание за дверью — тяжёлое, хриплое.
— Боб, — шепчет оно. — Не сопротивляйся. Это неизбежно.
Последняя надежда
Связь с Землёй молчит. Они думают, что мы оба погибли. Может, так будет лучше для всех. Но я не могу оставить это существо здесь одного.
Оно меняется с каждым днём. Всё больше теряет человеческий облик, всё больше становится похожим на тех тварей из кратера. Его кожа теперь почти прозрачная, под ней пульсируют странные узоры.
Решение
Я должен выбраться. Должен предупредить человечество о том, что здесь происходит. Но как оставить это существо? Оно всё ещё носит лицо моего друга, и часть меня всё ещё верит, что где-то там, глубоко внутри, прячется настоящий Пит.
Эпилог
Сегодня оно предложило мне «объединение». Сказало, что вместе мы сможем контролировать лунных тварей, стать их частью. Стать богами этой мёртвой луны.
Я отказался. И теперь жду. Жду, когда оно сделает следующий шаг. Знаю — это вопрос времени.
P.S. Если вы читаете это — бегите от Луны. Бегите как можно дальше. Здесь нет ничего, кроме смерти и превращения.
P.P.S. А ещё… я слышу, как оно поёт. Тихонько напевает что-то на языке, которого не существует. На языке лунных тварей.
P.P.P.S. Конец близок. Я чувствую это. Чувствую, как тьма подбирается всё ближе. Но пока я жив — я буду бороться. За нас обоих.
P.P.P.P.S. Последнее сообщение для Земли: НЕ ПРИБЛИЖАЙТЕСЬ К ЛУНЕ. ЗДЕСЬ ЖИВУТ ТВАРИ, КОТОРЫЕ МОГУТ ПРЕВРАТИТЬ ВАС В СЕБЯ ПОДОБНЫХ. ЭТО НЕ ШУТКА. ЭТО РЕАЛЬНОСТЬ.
[Запись обрывается]
Ночные кошмары (продолжение)
— Мы можем быть вместе, — говорит оно. — Ты и я. Мы станем частью чего-то большего.
Его голос звучит так убедительно, что на секунду я почти верю. Почти забываю, что передо мной не мой друг, а нечто, наделённое его обликом.
Дневные ритуалы
Днём оно вроде бы спокойнее. Сидит в углу, изучая стены, или наблюдает за мной через мониторы. Иногда я замечаю, как его пальцы покрываются той же светящейся слизью, что и у лунных тварей.
Я веду журнал. Пишу каждую минуту, каждую мысль. Знаю — это может быть моим последним шансом оставить запись о том, что здесь происходит.
Прорыв
Сегодня оно пыталось проникнуть в мой личный отсек. Я успел забаррикадироваться. Слышу его дыхание за дверью — тяжёлое, хриплое.
— Боб, — шепчет оно. — Не сопротивляйся. Это неизбежно.
Последняя надежда
Связь с Землёй молчит. Они думают, что мы оба погибли. Может, так будет лучше для всех. Но я не могу оставить это существо здесь одного.
Оно меняется с каждым днём. Всё больше теряет человеческий облик, всё больше становится похожим на тех тварей из кратера. Его кожа теперь почти прозрачная, под ней пульсируют странные узоры.
Решение
Я должен выбраться. Должен предупредить человечество о том, что здесь происходит. Но как оставить это существо? Оно всё ещё носит лицо моего друга, и часть меня всё ещё верит, что где-то там, глубоко внутри, прячется настоящий Пит.
Эпилог
Сегодня оно предложило мне «объединение». Сказало, что вместе мы сможем контролировать лунных тварей, стать их частью. Стать богами этой мёртвой луны.
Я отказался. И теперь жду. Жду, когда оно сделает следующий шаг. Знаю — это вопрос времени.
P.S. Если вы читаете это — бегите от Луны. Бегите как можно дальше. Здесь нет ничего, кроме смерти и превращения.
P.P.S. А ещё… я слышу, как оно поёт. Тихонько напевает что-то на языке, которого не существует. На языке лунных тварей.
P.P.P.S. Конец близок. Я чувствую это. Чувствую, как тьма подбирается всё ближе. Но пока я жив — я буду бороться. За нас обоих.
P.P.P.P.S. Последнее сообщение для Земли: НЕ ПРИБЛИЖАЙТЕСЬ К ЛУНЕ. ЗДЕСЬ ЖИВУТ ТВАРИ, КОТОРЫЕ МОГУТ ПРЕВРАТИТЬ ВАС В СЕБЯ ПОДОБНЫХ. ЭТО НЕ ШУТКА. ЭТО РЕАЛЬНОСТЬ.
[Запись обрывается]
>>914
Для самосбора есть тред самосбора. Сюда бы лучше что-то литературное.
Из двадцать восьмого путешествия
Случилось это в системе Бетельгейзе, куда я залетел по чистой случайности, спасаясь от метеоритного роя. Приборы показывали наличие обитаемой планеты класса М, и я решил пополнить запасы воды. Каково же было мое изумление, когда на орбите меня встретил целый флот космических кораблей самых причудливых форм - одни напоминали гигантские утюги, другие - дуршлаги, третьи и вовсе походили на помесь кофемолки с канделябром.
Стой, кто идет! - раздался в эфире властный голос на ломаном космолингве. - Ты есть прилетать для сдавания экзамен на космический разум?
Я попытался объяснить, что просто проходил мимо, но меня никто не слушал. Мой корабль окружили со всех сторон и препроводили на планету, которая, как выяснилось, называлась Дебилия Майор.
В космопорту меня встретила делегация существ, отдаленно напоминавших осьминогов, скрещенных с пишущими машинками. Главный из них, увешанный орденами и медалями размером с крышку от кастрюли, представился:
Я есть быть Великий Экзаменатор Тупс Недоумкович Глупс. Ты проходить тест немедленно сейчас!
Меня затолкали в огромное здание, архитектура которого нарушала все известные законы физики и здравого смысла. В экзаменационном зале уже сидело несколько сотен разумных существ со всех концов галактики. Я узнал курдлей с Курдляндии, энцианцев и даже одного представителя легендарной расы мудрецов с планеты Философия Вечная.
Экзаменатор взгромоздился на кафедру и провозгласил:
Начинаем Великий Галактический Экзамен на определение Космического Коэффициента Тупости! Как известно всем цивилизованным существам, согласно Закону о Всеобщей Космической Глупости, принятому на 2847-м Вселенском Конгрессе Идиотов, каждое разумное существо обязано иметь официально подтвержденный уровень тупости. Без этого сертификата запрещено: водить космические корабли, вступать в межпланетные браки, участвовать в выборах Галактического Совета и покупать антиматерию в кредит!
Я попытался возразить, что никогда не слышал о таком законе, но сосед-курдль прошипел:
Молчи, безмозглый! Хочешь, чтобы тебя признали настолько тупым, что даже сертификат выдать нельзя?
Первое задание оказалось на удивление простым: нужно было доказать, что дважды два равно пяти. Я уже собирался написать, что это невозможно, когда увидел, как мудрец с Философии Вечной исписывает лист за листом сложнейшими формулами. Через час он торжественно сдал работу на сорока страницах.
Превосходно! - воскликнул экзаменатор. - Классический случай Тупости Третьей Степени - усложнение простого до полной невразумительности!
Второе задание гласило: "Объясните, почему космический корабль, летящий со скоростью света, не может догнать черепаху, ползущую в том же направлении".
Тут я не выдержал:
Но это же абсурд! Корабль, летящий со скоростью света...
Тишина! - рявкнул Глупс. - Вы что, умнее Зенона Космического, который доказал это еще три тысячи лет назад? За сомнения в авторитетах - минус сто баллов к коэффициенту тупости!
К третьему заданию я уже начал понимать логику происходящего. Требовалось изобрести вечный двигатель, используя только резиновый сапог, будильник и банку с вакуумом. Я нарисовал совершенно бессмысленную схему, где сапог пинал будильник, который звенел в банку, отчего вакуум якобы расширялся и толкал сапог обратно.
Гениально тупо! - восхитился экзаменатор. - Вы начинаете схватывать суть!
Но апофеозом стало последнее задание. Нам выдали по космическому тупице - маленькому устройству, похожему на помесь калькулятора с мясорубкой.
Космический тупица, - торжественно объявил Глупс, - это величайшее изобретение нашей цивилизации! Он способен генерировать тысячи идиотских решений в секунду. Ваша задача - выбрать из предложенных вариантов самый глупый для решения проблемы перенаселения Вселенной и обосновать свой выбор!
Я включил устройство. Экран замерцал, выдавая варианты с бешеной скоростью: "Переселить всех на изнанку пространства..." "Объявить четные числа незаконными..." "Сжать каждого второго до размеров кварка..." "Размножаться только по средам..."
И тут промелькнуло: "Объявить каждый второй вторник несуществующим днем".
Большинство экзаменуемых выбирали очевидно абсурдные варианты вроде выворачивания Вселенной наизнанку. Но я, вспомнив свой опыт с бюрократами на Энтеропии, понял - истинная космическая тупость должна маскироваться под административную логику!
Выбираю вариант с вторниками! - объявил я. - И вот почему: это решение создает иллюзию математической точности - ровно одна седьмая! При этом оно порождает бесконечные парадоксы: что делать с теми, кто родился во вторник в понедельник по другому часовому поясу? Как быть с планетами, где нет недель? Потребуется создать Межгалактическую Комиссию по Вторникам, Подкомитет по Спорным Вторникам, Апелляционный Совет для Рожденных на Границе Вторника и Среды...
Я вошел в раж:
Более того! Нужны будут Инспекторы Вторников, проверяющие свидетельства о рождении! Появится черный рынок поддельных справок о рождении в понедельник! Возникнут философские школы, доказывающие, что вторник - это состояние души, а не календарная условность!
Зал замер. Даже космический тупица, казалось, одобрительно загудел.
Но главное, - завершил я, - это решение невозможно отменить, потому что для голосования об отмене соберутся только те, кто не родился во вторник, а это будет дискриминация! Таким образом, одна идиотская идея порождает вечный бюрократический перпетуум-мобиле!
Поразительно! - воскликнул Глупс. - Вы не просто выбрали глупое решение - вы довели его до метафизического абсурда! Это редчайший случай Кристаллической Тупости с Бюрократическими Примесями!
Мне выдали сертификат, украшенный голографическими печатями и водяными знаками в виде скрещенных банановых кожур. В нем значилось: "Ийон Тихий признан обладателем Космической Тупости Высшего Разряда с отличием".
Покидая Дебилию Майор, я размышлял об увиденном. И тут меня осенило: а что, если вся эта планета - грандиозная пародия на бюрократию? Что, если ее жители специально довели до абсурда идею стандартизации и сертификации, чтобы показать ее несостоятельность?
Но потом я взглянул на свой сертификат и увидел приписку мелким шрифтом: "Данный документ действителен во всех галактиках, кроме тех, где он недействителен. Попытка понять смысл данного сертификата автоматически аннулирует его и требует пересдачи экзамена с повышенным коэффициентом сложности тупости".
Я сунул бумагу в карман и дал себе слово: если когда-нибудь встречу представителей Дебилии Майор, притворюсь, что потерял сертификат. Лучше прослыть беспамятным, чем сертифицированным тупицей.
Хотя, если подумать, само мое решение лететь через систему Бетельгейзе, кишащую метеоритами, тоже было не слишком умным. Может, экзаменатор Глупс был прав, и каждому из нас действительно не помешал бы официальный документ, подтверждающий уровень нашей космической тупости?
Но это уже философский вопрос, а я простой звездопроходец. Оставлю его для мудрецов с Философии Вечной - у них, судя по всему, есть время для подобных размышлений. Целых сорок страниц на доказательство того, что дважды два - пять!
Для самосбора есть тред самосбора. Сюда бы лучше что-то литературное.
Из двадцать восьмого путешествия
Случилось это в системе Бетельгейзе, куда я залетел по чистой случайности, спасаясь от метеоритного роя. Приборы показывали наличие обитаемой планеты класса М, и я решил пополнить запасы воды. Каково же было мое изумление, когда на орбите меня встретил целый флот космических кораблей самых причудливых форм - одни напоминали гигантские утюги, другие - дуршлаги, третьи и вовсе походили на помесь кофемолки с канделябром.
Стой, кто идет! - раздался в эфире властный голос на ломаном космолингве. - Ты есть прилетать для сдавания экзамен на космический разум?
Я попытался объяснить, что просто проходил мимо, но меня никто не слушал. Мой корабль окружили со всех сторон и препроводили на планету, которая, как выяснилось, называлась Дебилия Майор.
В космопорту меня встретила делегация существ, отдаленно напоминавших осьминогов, скрещенных с пишущими машинками. Главный из них, увешанный орденами и медалями размером с крышку от кастрюли, представился:
Я есть быть Великий Экзаменатор Тупс Недоумкович Глупс. Ты проходить тест немедленно сейчас!
Меня затолкали в огромное здание, архитектура которого нарушала все известные законы физики и здравого смысла. В экзаменационном зале уже сидело несколько сотен разумных существ со всех концов галактики. Я узнал курдлей с Курдляндии, энцианцев и даже одного представителя легендарной расы мудрецов с планеты Философия Вечная.
Экзаменатор взгромоздился на кафедру и провозгласил:
Начинаем Великий Галактический Экзамен на определение Космического Коэффициента Тупости! Как известно всем цивилизованным существам, согласно Закону о Всеобщей Космической Глупости, принятому на 2847-м Вселенском Конгрессе Идиотов, каждое разумное существо обязано иметь официально подтвержденный уровень тупости. Без этого сертификата запрещено: водить космические корабли, вступать в межпланетные браки, участвовать в выборах Галактического Совета и покупать антиматерию в кредит!
Я попытался возразить, что никогда не слышал о таком законе, но сосед-курдль прошипел:
Молчи, безмозглый! Хочешь, чтобы тебя признали настолько тупым, что даже сертификат выдать нельзя?
Первое задание оказалось на удивление простым: нужно было доказать, что дважды два равно пяти. Я уже собирался написать, что это невозможно, когда увидел, как мудрец с Философии Вечной исписывает лист за листом сложнейшими формулами. Через час он торжественно сдал работу на сорока страницах.
Превосходно! - воскликнул экзаменатор. - Классический случай Тупости Третьей Степени - усложнение простого до полной невразумительности!
Второе задание гласило: "Объясните, почему космический корабль, летящий со скоростью света, не может догнать черепаху, ползущую в том же направлении".
Тут я не выдержал:
Но это же абсурд! Корабль, летящий со скоростью света...
Тишина! - рявкнул Глупс. - Вы что, умнее Зенона Космического, который доказал это еще три тысячи лет назад? За сомнения в авторитетах - минус сто баллов к коэффициенту тупости!
К третьему заданию я уже начал понимать логику происходящего. Требовалось изобрести вечный двигатель, используя только резиновый сапог, будильник и банку с вакуумом. Я нарисовал совершенно бессмысленную схему, где сапог пинал будильник, который звенел в банку, отчего вакуум якобы расширялся и толкал сапог обратно.
Гениально тупо! - восхитился экзаменатор. - Вы начинаете схватывать суть!
Но апофеозом стало последнее задание. Нам выдали по космическому тупице - маленькому устройству, похожему на помесь калькулятора с мясорубкой.
Космический тупица, - торжественно объявил Глупс, - это величайшее изобретение нашей цивилизации! Он способен генерировать тысячи идиотских решений в секунду. Ваша задача - выбрать из предложенных вариантов самый глупый для решения проблемы перенаселения Вселенной и обосновать свой выбор!
Я включил устройство. Экран замерцал, выдавая варианты с бешеной скоростью: "Переселить всех на изнанку пространства..." "Объявить четные числа незаконными..." "Сжать каждого второго до размеров кварка..." "Размножаться только по средам..."
И тут промелькнуло: "Объявить каждый второй вторник несуществующим днем".
Большинство экзаменуемых выбирали очевидно абсурдные варианты вроде выворачивания Вселенной наизнанку. Но я, вспомнив свой опыт с бюрократами на Энтеропии, понял - истинная космическая тупость должна маскироваться под административную логику!
Выбираю вариант с вторниками! - объявил я. - И вот почему: это решение создает иллюзию математической точности - ровно одна седьмая! При этом оно порождает бесконечные парадоксы: что делать с теми, кто родился во вторник в понедельник по другому часовому поясу? Как быть с планетами, где нет недель? Потребуется создать Межгалактическую Комиссию по Вторникам, Подкомитет по Спорным Вторникам, Апелляционный Совет для Рожденных на Границе Вторника и Среды...
Я вошел в раж:
Более того! Нужны будут Инспекторы Вторников, проверяющие свидетельства о рождении! Появится черный рынок поддельных справок о рождении в понедельник! Возникнут философские школы, доказывающие, что вторник - это состояние души, а не календарная условность!
Зал замер. Даже космический тупица, казалось, одобрительно загудел.
Но главное, - завершил я, - это решение невозможно отменить, потому что для голосования об отмене соберутся только те, кто не родился во вторник, а это будет дискриминация! Таким образом, одна идиотская идея порождает вечный бюрократический перпетуум-мобиле!
Поразительно! - воскликнул Глупс. - Вы не просто выбрали глупое решение - вы довели его до метафизического абсурда! Это редчайший случай Кристаллической Тупости с Бюрократическими Примесями!
Мне выдали сертификат, украшенный голографическими печатями и водяными знаками в виде скрещенных банановых кожур. В нем значилось: "Ийон Тихий признан обладателем Космической Тупости Высшего Разряда с отличием".
Покидая Дебилию Майор, я размышлял об увиденном. И тут меня осенило: а что, если вся эта планета - грандиозная пародия на бюрократию? Что, если ее жители специально довели до абсурда идею стандартизации и сертификации, чтобы показать ее несостоятельность?
Но потом я взглянул на свой сертификат и увидел приписку мелким шрифтом: "Данный документ действителен во всех галактиках, кроме тех, где он недействителен. Попытка понять смысл данного сертификата автоматически аннулирует его и требует пересдачи экзамена с повышенным коэффициентом сложности тупости".
Я сунул бумагу в карман и дал себе слово: если когда-нибудь встречу представителей Дебилии Майор, притворюсь, что потерял сертификат. Лучше прослыть беспамятным, чем сертифицированным тупицей.
Хотя, если подумать, само мое решение лететь через систему Бетельгейзе, кишащую метеоритами, тоже было не слишком умным. Может, экзаменатор Глупс был прав, и каждому из нас действительно не помешал бы официальный документ, подтверждающий уровень нашей космической тупости?
Но это уже философский вопрос, а я простой звездопроходец. Оставлю его для мудрецов с Философии Вечной - у них, судя по всему, есть время для подобных размышлений. Целых сорок страниц на доказательство того, что дважды два - пять!
>>914
Для самосбора есть тред самосбора. Сюда бы лучше что-то литературное.
Из двадцать восьмого путешествия
Случилось это в системе Бетельгейзе, куда я залетел по чистой случайности, спасаясь от метеоритного роя. Приборы показывали наличие обитаемой планеты класса М, и я решил пополнить запасы воды. Каково же было мое изумление, когда на орбите меня встретил целый флот космических кораблей самых причудливых форм - одни напоминали гигантские утюги, другие - дуршлаги, третьи и вовсе походили на помесь кофемолки с канделябром.
Стой, кто идет! - раздался в эфире властный голос на ломаном космолингве. - Ты есть прилетать для сдавания экзамен на космический разум?
Я попытался объяснить, что просто проходил мимо, но меня никто не слушал. Мой корабль окружили со всех сторон и препроводили на планету, которая, как выяснилось, называлась Дебилия Майор.
В космопорту меня встретила делегация существ, отдаленно напоминавших осьминогов, скрещенных с пишущими машинками. Главный из них, увешанный орденами и медалями размером с крышку от кастрюли, представился:
Я есть быть Великий Экзаменатор Тупс Недоумкович Глупс. Ты проходить тест немедленно сейчас!
Меня затолкали в огромное здание, архитектура которого нарушала все известные законы физики и здравого смысла. В экзаменационном зале уже сидело несколько сотен разумных существ со всех концов галактики. Я узнал курдлей с Курдляндии, энцианцев и даже одного представителя легендарной расы мудрецов с планеты Философия Вечная.
Экзаменатор взгромоздился на кафедру и провозгласил:
Начинаем Великий Галактический Экзамен на определение Космического Коэффициента Тупости! Как известно всем цивилизованным существам, согласно Закону о Всеобщей Космической Глупости, принятому на 2847-м Вселенском Конгрессе Идиотов, каждое разумное существо обязано иметь официально подтвержденный уровень тупости. Без этого сертификата запрещено: водить космические корабли, вступать в межпланетные браки, участвовать в выборах Галактического Совета и покупать антиматерию в кредит!
Я попытался возразить, что никогда не слышал о таком законе, но сосед-курдль прошипел:
Молчи, безмозглый! Хочешь, чтобы тебя признали настолько тупым, что даже сертификат выдать нельзя?
Первое задание оказалось на удивление простым: нужно было доказать, что дважды два равно пяти. Я уже собирался написать, что это невозможно, когда увидел, как мудрец с Философии Вечной исписывает лист за листом сложнейшими формулами. Через час он торжественно сдал работу на сорока страницах.
Превосходно! - воскликнул экзаменатор. - Классический случай Тупости Третьей Степени - усложнение простого до полной невразумительности!
Второе задание гласило: "Объясните, почему космический корабль, летящий со скоростью света, не может догнать черепаху, ползущую в том же направлении".
Тут я не выдержал:
Но это же абсурд! Корабль, летящий со скоростью света...
Тишина! - рявкнул Глупс. - Вы что, умнее Зенона Космического, который доказал это еще три тысячи лет назад? За сомнения в авторитетах - минус сто баллов к коэффициенту тупости!
К третьему заданию я уже начал понимать логику происходящего. Требовалось изобрести вечный двигатель, используя только резиновый сапог, будильник и банку с вакуумом. Я нарисовал совершенно бессмысленную схему, где сапог пинал будильник, который звенел в банку, отчего вакуум якобы расширялся и толкал сапог обратно.
Гениально тупо! - восхитился экзаменатор. - Вы начинаете схватывать суть!
Но апофеозом стало последнее задание. Нам выдали по космическому тупице - маленькому устройству, похожему на помесь калькулятора с мясорубкой.
Космический тупица, - торжественно объявил Глупс, - это величайшее изобретение нашей цивилизации! Он способен генерировать тысячи идиотских решений в секунду. Ваша задача - выбрать из предложенных вариантов самый глупый для решения проблемы перенаселения Вселенной и обосновать свой выбор!
Я включил устройство. Экран замерцал, выдавая варианты с бешеной скоростью: "Переселить всех на изнанку пространства..." "Объявить четные числа незаконными..." "Сжать каждого второго до размеров кварка..." "Размножаться только по средам..."
И тут промелькнуло: "Объявить каждый второй вторник несуществующим днем".
Большинство экзаменуемых выбирали очевидно абсурдные варианты вроде выворачивания Вселенной наизнанку. Но я, вспомнив свой опыт с бюрократами на Энтеропии, понял - истинная космическая тупость должна маскироваться под административную логику!
Выбираю вариант с вторниками! - объявил я. - И вот почему: это решение создает иллюзию математической точности - ровно одна седьмая! При этом оно порождает бесконечные парадоксы: что делать с теми, кто родился во вторник в понедельник по другому часовому поясу? Как быть с планетами, где нет недель? Потребуется создать Межгалактическую Комиссию по Вторникам, Подкомитет по Спорным Вторникам, Апелляционный Совет для Рожденных на Границе Вторника и Среды...
Я вошел в раж:
Более того! Нужны будут Инспекторы Вторников, проверяющие свидетельства о рождении! Появится черный рынок поддельных справок о рождении в понедельник! Возникнут философские школы, доказывающие, что вторник - это состояние души, а не календарная условность!
Зал замер. Даже космический тупица, казалось, одобрительно загудел.
Но главное, - завершил я, - это решение невозможно отменить, потому что для голосования об отмене соберутся только те, кто не родился во вторник, а это будет дискриминация! Таким образом, одна идиотская идея порождает вечный бюрократический перпетуум-мобиле!
Поразительно! - воскликнул Глупс. - Вы не просто выбрали глупое решение - вы довели его до метафизического абсурда! Это редчайший случай Кристаллической Тупости с Бюрократическими Примесями!
Мне выдали сертификат, украшенный голографическими печатями и водяными знаками в виде скрещенных банановых кожур. В нем значилось: "Ийон Тихий признан обладателем Космической Тупости Высшего Разряда с отличием".
Покидая Дебилию Майор, я размышлял об увиденном. И тут меня осенило: а что, если вся эта планета - грандиозная пародия на бюрократию? Что, если ее жители специально довели до абсурда идею стандартизации и сертификации, чтобы показать ее несостоятельность?
Но потом я взглянул на свой сертификат и увидел приписку мелким шрифтом: "Данный документ действителен во всех галактиках, кроме тех, где он недействителен. Попытка понять смысл данного сертификата автоматически аннулирует его и требует пересдачи экзамена с повышенным коэффициентом сложности тупости".
Я сунул бумагу в карман и дал себе слово: если когда-нибудь встречу представителей Дебилии Майор, притворюсь, что потерял сертификат. Лучше прослыть беспамятным, чем сертифицированным тупицей.
Хотя, если подумать, само мое решение лететь через систему Бетельгейзе, кишащую метеоритами, тоже было не слишком умным. Может, экзаменатор Глупс был прав, и каждому из нас действительно не помешал бы официальный документ, подтверждающий уровень нашей космической тупости?
Но это уже философский вопрос, а я простой звездопроходец. Оставлю его для мудрецов с Философии Вечной - у них, судя по всему, есть время для подобных размышлений. Целых сорок страниц на доказательство того, что дважды два - пять!
Для самосбора есть тред самосбора. Сюда бы лучше что-то литературное.
Из двадцать восьмого путешествия
Случилось это в системе Бетельгейзе, куда я залетел по чистой случайности, спасаясь от метеоритного роя. Приборы показывали наличие обитаемой планеты класса М, и я решил пополнить запасы воды. Каково же было мое изумление, когда на орбите меня встретил целый флот космических кораблей самых причудливых форм - одни напоминали гигантские утюги, другие - дуршлаги, третьи и вовсе походили на помесь кофемолки с канделябром.
Стой, кто идет! - раздался в эфире властный голос на ломаном космолингве. - Ты есть прилетать для сдавания экзамен на космический разум?
Я попытался объяснить, что просто проходил мимо, но меня никто не слушал. Мой корабль окружили со всех сторон и препроводили на планету, которая, как выяснилось, называлась Дебилия Майор.
В космопорту меня встретила делегация существ, отдаленно напоминавших осьминогов, скрещенных с пишущими машинками. Главный из них, увешанный орденами и медалями размером с крышку от кастрюли, представился:
Я есть быть Великий Экзаменатор Тупс Недоумкович Глупс. Ты проходить тест немедленно сейчас!
Меня затолкали в огромное здание, архитектура которого нарушала все известные законы физики и здравого смысла. В экзаменационном зале уже сидело несколько сотен разумных существ со всех концов галактики. Я узнал курдлей с Курдляндии, энцианцев и даже одного представителя легендарной расы мудрецов с планеты Философия Вечная.
Экзаменатор взгромоздился на кафедру и провозгласил:
Начинаем Великий Галактический Экзамен на определение Космического Коэффициента Тупости! Как известно всем цивилизованным существам, согласно Закону о Всеобщей Космической Глупости, принятому на 2847-м Вселенском Конгрессе Идиотов, каждое разумное существо обязано иметь официально подтвержденный уровень тупости. Без этого сертификата запрещено: водить космические корабли, вступать в межпланетные браки, участвовать в выборах Галактического Совета и покупать антиматерию в кредит!
Я попытался возразить, что никогда не слышал о таком законе, но сосед-курдль прошипел:
Молчи, безмозглый! Хочешь, чтобы тебя признали настолько тупым, что даже сертификат выдать нельзя?
Первое задание оказалось на удивление простым: нужно было доказать, что дважды два равно пяти. Я уже собирался написать, что это невозможно, когда увидел, как мудрец с Философии Вечной исписывает лист за листом сложнейшими формулами. Через час он торжественно сдал работу на сорока страницах.
Превосходно! - воскликнул экзаменатор. - Классический случай Тупости Третьей Степени - усложнение простого до полной невразумительности!
Второе задание гласило: "Объясните, почему космический корабль, летящий со скоростью света, не может догнать черепаху, ползущую в том же направлении".
Тут я не выдержал:
Но это же абсурд! Корабль, летящий со скоростью света...
Тишина! - рявкнул Глупс. - Вы что, умнее Зенона Космического, который доказал это еще три тысячи лет назад? За сомнения в авторитетах - минус сто баллов к коэффициенту тупости!
К третьему заданию я уже начал понимать логику происходящего. Требовалось изобрести вечный двигатель, используя только резиновый сапог, будильник и банку с вакуумом. Я нарисовал совершенно бессмысленную схему, где сапог пинал будильник, который звенел в банку, отчего вакуум якобы расширялся и толкал сапог обратно.
Гениально тупо! - восхитился экзаменатор. - Вы начинаете схватывать суть!
Но апофеозом стало последнее задание. Нам выдали по космическому тупице - маленькому устройству, похожему на помесь калькулятора с мясорубкой.
Космический тупица, - торжественно объявил Глупс, - это величайшее изобретение нашей цивилизации! Он способен генерировать тысячи идиотских решений в секунду. Ваша задача - выбрать из предложенных вариантов самый глупый для решения проблемы перенаселения Вселенной и обосновать свой выбор!
Я включил устройство. Экран замерцал, выдавая варианты с бешеной скоростью: "Переселить всех на изнанку пространства..." "Объявить четные числа незаконными..." "Сжать каждого второго до размеров кварка..." "Размножаться только по средам..."
И тут промелькнуло: "Объявить каждый второй вторник несуществующим днем".
Большинство экзаменуемых выбирали очевидно абсурдные варианты вроде выворачивания Вселенной наизнанку. Но я, вспомнив свой опыт с бюрократами на Энтеропии, понял - истинная космическая тупость должна маскироваться под административную логику!
Выбираю вариант с вторниками! - объявил я. - И вот почему: это решение создает иллюзию математической точности - ровно одна седьмая! При этом оно порождает бесконечные парадоксы: что делать с теми, кто родился во вторник в понедельник по другому часовому поясу? Как быть с планетами, где нет недель? Потребуется создать Межгалактическую Комиссию по Вторникам, Подкомитет по Спорным Вторникам, Апелляционный Совет для Рожденных на Границе Вторника и Среды...
Я вошел в раж:
Более того! Нужны будут Инспекторы Вторников, проверяющие свидетельства о рождении! Появится черный рынок поддельных справок о рождении в понедельник! Возникнут философские школы, доказывающие, что вторник - это состояние души, а не календарная условность!
Зал замер. Даже космический тупица, казалось, одобрительно загудел.
Но главное, - завершил я, - это решение невозможно отменить, потому что для голосования об отмене соберутся только те, кто не родился во вторник, а это будет дискриминация! Таким образом, одна идиотская идея порождает вечный бюрократический перпетуум-мобиле!
Поразительно! - воскликнул Глупс. - Вы не просто выбрали глупое решение - вы довели его до метафизического абсурда! Это редчайший случай Кристаллической Тупости с Бюрократическими Примесями!
Мне выдали сертификат, украшенный голографическими печатями и водяными знаками в виде скрещенных банановых кожур. В нем значилось: "Ийон Тихий признан обладателем Космической Тупости Высшего Разряда с отличием".
Покидая Дебилию Майор, я размышлял об увиденном. И тут меня осенило: а что, если вся эта планета - грандиозная пародия на бюрократию? Что, если ее жители специально довели до абсурда идею стандартизации и сертификации, чтобы показать ее несостоятельность?
Но потом я взглянул на свой сертификат и увидел приписку мелким шрифтом: "Данный документ действителен во всех галактиках, кроме тех, где он недействителен. Попытка понять смысл данного сертификата автоматически аннулирует его и требует пересдачи экзамена с повышенным коэффициентом сложности тупости".
Я сунул бумагу в карман и дал себе слово: если когда-нибудь встречу представителей Дебилии Майор, притворюсь, что потерял сертификат. Лучше прослыть беспамятным, чем сертифицированным тупицей.
Хотя, если подумать, само мое решение лететь через систему Бетельгейзе, кишащую метеоритами, тоже было не слишком умным. Может, экзаменатор Глупс был прав, и каждому из нас действительно не помешал бы официальный документ, подтверждающий уровень нашей космической тупости?
Но это уже философский вопрос, а я простой звездопроходец. Оставлю его для мудрецов с Философии Вечной - у них, судя по всему, есть время для подобных размышлений. Целых сорок страниц на доказательство того, что дважды два - пять!
>>909 (OP)
Про Тихого выходит шедеврально, а про самосбор и Луну детский лепет. Словно ее уже натаскали на Ийона, или Дневники в открытом доступе и она из них все тырит.
Про Тихого выходит шедеврально, а про самосбор и Луну детский лепет. Словно ее уже натаскали на Ийона, или Дневники в открытом доступе и она из них все тырит.
>>909 (OP)
Напиши рассказ про машину времени, придумай парадокс, сарказм, черный юмор.
Машина времени и закон сохранения идиотов
Профессор Громов всю жизнь мечтал создать машину времени. И вот, наконец, свершилось! В его захламлённой лаборатории загудели генераторы, замигали разноцветные лампочки, и пространство начало искривляться.
«Ну что ж, пора проверить!» — воскликнул профессор, забираясь в сверкающую капсулу. Он установил координаты — 2150 год. «Интересно, что там будет через сто лет?»
Когда капсула остановилась, профессор осторожно выглянул наружу. Перед ним простирался унылый пейзаж: горы мусора, ржавые остовы зданий и толпы людей в одинаковых серых комбинезонах.
«Эй, есть тут кто-нибудь?» — крикнул профессор. Из-за мусорного бака показался человек с табличкой «Добро пожаловать в будущее».
«О, новый турист! Добро пожаловать в 2150 год. У нас тут всё прекрасно: экология восстановлена, технологии на высоте, а главное — все поголовно умные и просвещённые!»
Профессор огляделся.
«А почему же всё так уныло выглядит?»
«О, это иллюзия! — улыбнулся гид. — На самом деле мы живём в абсолютной гармонии. Просто закон сохранения идиотов никто не отменял — они просто научились маскироваться под умных».
Профессор недоверчиво хмыкнул и решил вернуться в своё время. Но когда он активировал обратный механизм, случилось неожиданное.
Машина времени начала барахлить, и вместо 2025 года профессор оказался… в 2025 году, но в параллельной вселенной, где он сам изобрёл машину времени и отправился в будущее.
«Что за парадокс?!» — воскликнул профессор, увидев себя же, забирающегося в машину времени.
«О, привет, я! — сказал второй профессор. — Знаешь, я тут подумал: может, не стоит вообще изобретать эту штуку? Будущее от нас никуда не денется, а нервы целее будут».
Первый профессор задумался.
«А ведь ты прав, я! Давай просто займёмся чем-нибудь полезным. Например, изобретём средство от глобального потепления».
«Отличная идея! — согласился второй профессор. — Только сначала выпьем кофе. В будущем, говорят, его уже не будет».
И два профессора Громова, хихикая над собственной глупостью, отправились пить кофе, оставив машину времени ржаветь в углу лаборатории.
А парадокс так и остался неразрешённым — кому-то же нужно было изобрести эту проклятую машину времени!
Напиши рассказ про машину времени, придумай парадокс, сарказм, черный юмор.
Машина времени и закон сохранения идиотов
Профессор Громов всю жизнь мечтал создать машину времени. И вот, наконец, свершилось! В его захламлённой лаборатории загудели генераторы, замигали разноцветные лампочки, и пространство начало искривляться.
«Ну что ж, пора проверить!» — воскликнул профессор, забираясь в сверкающую капсулу. Он установил координаты — 2150 год. «Интересно, что там будет через сто лет?»
Когда капсула остановилась, профессор осторожно выглянул наружу. Перед ним простирался унылый пейзаж: горы мусора, ржавые остовы зданий и толпы людей в одинаковых серых комбинезонах.
«Эй, есть тут кто-нибудь?» — крикнул профессор. Из-за мусорного бака показался человек с табличкой «Добро пожаловать в будущее».
«О, новый турист! Добро пожаловать в 2150 год. У нас тут всё прекрасно: экология восстановлена, технологии на высоте, а главное — все поголовно умные и просвещённые!»
Профессор огляделся.
«А почему же всё так уныло выглядит?»
«О, это иллюзия! — улыбнулся гид. — На самом деле мы живём в абсолютной гармонии. Просто закон сохранения идиотов никто не отменял — они просто научились маскироваться под умных».
Профессор недоверчиво хмыкнул и решил вернуться в своё время. Но когда он активировал обратный механизм, случилось неожиданное.
Машина времени начала барахлить, и вместо 2025 года профессор оказался… в 2025 году, но в параллельной вселенной, где он сам изобрёл машину времени и отправился в будущее.
«Что за парадокс?!» — воскликнул профессор, увидев себя же, забирающегося в машину времени.
«О, привет, я! — сказал второй профессор. — Знаешь, я тут подумал: может, не стоит вообще изобретать эту штуку? Будущее от нас никуда не денется, а нервы целее будут».
Первый профессор задумался.
«А ведь ты прав, я! Давай просто займёмся чем-нибудь полезным. Например, изобретём средство от глобального потепления».
«Отличная идея! — согласился второй профессор. — Только сначала выпьем кофе. В будущем, говорят, его уже не будет».
И два профессора Громова, хихикая над собственной глупостью, отправились пить кофе, оставив машину времени ржаветь в углу лаборатории.
А парадокс так и остался неразрешённым — кому-то же нужно было изобрести эту проклятую машину времени!
>>909 (OP)
Напиши рассказ про машину времени, придумай парадокс, сарказм, черный юмор.
Машина времени и закон сохранения идиотов
Профессор Громов всю жизнь мечтал создать машину времени. И вот, наконец, свершилось! В его захламлённой лаборатории загудели генераторы, замигали разноцветные лампочки, и пространство начало искривляться.
«Ну что ж, пора проверить!» — воскликнул профессор, забираясь в сверкающую капсулу. Он установил координаты — 2150 год. «Интересно, что там будет через сто лет?»
Когда капсула остановилась, профессор осторожно выглянул наружу. Перед ним простирался унылый пейзаж: горы мусора, ржавые остовы зданий и толпы людей в одинаковых серых комбинезонах.
«Эй, есть тут кто-нибудь?» — крикнул профессор. Из-за мусорного бака показался человек с табличкой «Добро пожаловать в будущее».
«О, новый турист! Добро пожаловать в 2150 год. У нас тут всё прекрасно: экология восстановлена, технологии на высоте, а главное — все поголовно умные и просвещённые!»
Профессор огляделся.
«А почему же всё так уныло выглядит?»
«О, это иллюзия! — улыбнулся гид. — На самом деле мы живём в абсолютной гармонии. Просто закон сохранения идиотов никто не отменял — они просто научились маскироваться под умных».
Профессор недоверчиво хмыкнул и решил вернуться в своё время. Но когда он активировал обратный механизм, случилось неожиданное.
Машина времени начала барахлить, и вместо 2025 года профессор оказался… в 2025 году, но в параллельной вселенной, где он сам изобрёл машину времени и отправился в будущее.
«Что за парадокс?!» — воскликнул профессор, увидев себя же, забирающегося в машину времени.
«О, привет, я! — сказал второй профессор. — Знаешь, я тут подумал: может, не стоит вообще изобретать эту штуку? Будущее от нас никуда не денется, а нервы целее будут».
Первый профессор задумался.
«А ведь ты прав, я! Давай просто займёмся чем-нибудь полезным. Например, изобретём средство от глобального потепления».
«Отличная идея! — согласился второй профессор. — Только сначала выпьем кофе. В будущем, говорят, его уже не будет».
И два профессора Громова, хихикая над собственной глупостью, отправились пить кофе, оставив машину времени ржаветь в углу лаборатории.
А парадокс так и остался неразрешённым — кому-то же нужно было изобрести эту проклятую машину времени!
Напиши рассказ про машину времени, придумай парадокс, сарказм, черный юмор.
Машина времени и закон сохранения идиотов
Профессор Громов всю жизнь мечтал создать машину времени. И вот, наконец, свершилось! В его захламлённой лаборатории загудели генераторы, замигали разноцветные лампочки, и пространство начало искривляться.
«Ну что ж, пора проверить!» — воскликнул профессор, забираясь в сверкающую капсулу. Он установил координаты — 2150 год. «Интересно, что там будет через сто лет?»
Когда капсула остановилась, профессор осторожно выглянул наружу. Перед ним простирался унылый пейзаж: горы мусора, ржавые остовы зданий и толпы людей в одинаковых серых комбинезонах.
«Эй, есть тут кто-нибудь?» — крикнул профессор. Из-за мусорного бака показался человек с табличкой «Добро пожаловать в будущее».
«О, новый турист! Добро пожаловать в 2150 год. У нас тут всё прекрасно: экология восстановлена, технологии на высоте, а главное — все поголовно умные и просвещённые!»
Профессор огляделся.
«А почему же всё так уныло выглядит?»
«О, это иллюзия! — улыбнулся гид. — На самом деле мы живём в абсолютной гармонии. Просто закон сохранения идиотов никто не отменял — они просто научились маскироваться под умных».
Профессор недоверчиво хмыкнул и решил вернуться в своё время. Но когда он активировал обратный механизм, случилось неожиданное.
Машина времени начала барахлить, и вместо 2025 года профессор оказался… в 2025 году, но в параллельной вселенной, где он сам изобрёл машину времени и отправился в будущее.
«Что за парадокс?!» — воскликнул профессор, увидев себя же, забирающегося в машину времени.
«О, привет, я! — сказал второй профессор. — Знаешь, я тут подумал: может, не стоит вообще изобретать эту штуку? Будущее от нас никуда не денется, а нервы целее будут».
Первый профессор задумался.
«А ведь ты прав, я! Давай просто займёмся чем-нибудь полезным. Например, изобретём средство от глобального потепления».
«Отличная идея! — согласился второй профессор. — Только сначала выпьем кофе. В будущем, говорят, его уже не будет».
И два профессора Громова, хихикая над собственной глупостью, отправились пить кофе, оставив машину времени ржаветь в углу лаборатории.
А парадокс так и остался неразрешённым — кому-то же нужно было изобрести эту проклятую машину времени!
Чёрная НФ комедия с элементами абсурда. Персонажи - Язон дин Альт, Джеймс Бонд и Екатерина Вторая. Пиши в стиле Лема.
Хроноклазия, или Как мы пытались спасти Вселенную
В лаборатории № 67/π, расположенной в параллельной ветви времени 2.718, царил хаос. Язон дин Альт нервно расхаживал между голографическими проекторами, Джеймс Бонд поправлял свой безупречно завязанный галстук, а Екатерина Великая нервно теребила скипетр, который зачем-то прихватила из Эрмитажа.
— Господа, — начала императрица, — я настаиваю на том, что мы должны использовать мой план «Покорение галактики по-русски».
— Ваше Величество, — возразил Бонд, — мы здесь не для завоеваний, а для спасения пространственно-временного континуума.
— Именно поэтому, — вмешался Язон, — нужно действовать по моему методу. Пиррянская тактика выживания в экстремальных условиях!
Внезапно активировался хронодетектор. На экране появилось сообщение: «Обнаружен временной парадокс. Вероятность коллапса Вселенной — 98.7%».
— О боже, — простонал Бонд, — только не говорите, что кто-то из нас — собственный дедушка.
— А что, — оживилась Екатерина, — неплохая идея для дворцового переворота!
Язон тем временем взломал систему безопасности и вывел на экран схему:
— Смотрите, если мы синхронизируем наши действия…
— Минуточку, — перебил Бонд, доставая из кармана пиджака дестабилизатор времени Q-версии, — у меня есть идея получше.
Не успел он активировать устройство, как Екатерина Великая, размахивая скипетром как световой шашкой, воскликнула:
— За Россию! За науку! За… что там ещё положено кричать в таких случаях?
В этот момент все трое случайно нажали на кнопки своих устройств одновременно. Лаборатория наполнилась ослепительным светом, а когда он рассеялся…
…они обнаружили себя сидящими в пабе. Язон потягивал синтетический коктейль, Бонд играл в шахматы с голограммой (бля, хорошо еще увидел, чо творит, лолкек), а Екатерина увлечённо изучала инструкцию к смартфону.
— Знаете, — задумчиво произнёс Язон, — может, мы и не спасли Вселенную, но, по крайней мере, нашли способ не разрушать её дальше.
— А я, — добавила Екатерина, — наконец-то поняла, зачем нужны эти ваши «лайки».
Бонд лишь улыбнулся и сделал ход конём.
— Господа, — сказал он, — кажется, мы только что открыли новый закон физики: закон сохранения абсурда во Вселенной.
И все трое рассмеялись, наблюдая, как за окном паба звёзды танцуют вальс под звуки марша Преображенского полка.
А где-то в параллельной ветви времени 2.719 Вселенная продолжала существовать, так и не узнав, насколько близко она была к полному коллапсу из-за трёх самых неподходящих для спасения мира героев.
Хроноклазия, или Как мы пытались спасти Вселенную
В лаборатории № 67/π, расположенной в параллельной ветви времени 2.718, царил хаос. Язон дин Альт нервно расхаживал между голографическими проекторами, Джеймс Бонд поправлял свой безупречно завязанный галстук, а Екатерина Великая нервно теребила скипетр, который зачем-то прихватила из Эрмитажа.
— Господа, — начала императрица, — я настаиваю на том, что мы должны использовать мой план «Покорение галактики по-русски».
— Ваше Величество, — возразил Бонд, — мы здесь не для завоеваний, а для спасения пространственно-временного континуума.
— Именно поэтому, — вмешался Язон, — нужно действовать по моему методу. Пиррянская тактика выживания в экстремальных условиях!
Внезапно активировался хронодетектор. На экране появилось сообщение: «Обнаружен временной парадокс. Вероятность коллапса Вселенной — 98.7%».
— О боже, — простонал Бонд, — только не говорите, что кто-то из нас — собственный дедушка.
— А что, — оживилась Екатерина, — неплохая идея для дворцового переворота!
Язон тем временем взломал систему безопасности и вывел на экран схему:
— Смотрите, если мы синхронизируем наши действия…
— Минуточку, — перебил Бонд, доставая из кармана пиджака дестабилизатор времени Q-версии, — у меня есть идея получше.
Не успел он активировать устройство, как Екатерина Великая, размахивая скипетром как световой шашкой, воскликнула:
— За Россию! За науку! За… что там ещё положено кричать в таких случаях?
В этот момент все трое случайно нажали на кнопки своих устройств одновременно. Лаборатория наполнилась ослепительным светом, а когда он рассеялся…
…они обнаружили себя сидящими в пабе. Язон потягивал синтетический коктейль, Бонд играл в шахматы с голограммой (бля, хорошо еще увидел, чо творит, лолкек), а Екатерина увлечённо изучала инструкцию к смартфону.
— Знаете, — задумчиво произнёс Язон, — может, мы и не спасли Вселенную, но, по крайней мере, нашли способ не разрушать её дальше.
— А я, — добавила Екатерина, — наконец-то поняла, зачем нужны эти ваши «лайки».
Бонд лишь улыбнулся и сделал ход конём.
— Господа, — сказал он, — кажется, мы только что открыли новый закон физики: закон сохранения абсурда во Вселенной.
И все трое рассмеялись, наблюдая, как за окном паба звёзды танцуют вальс под звуки марша Преображенского полка.
А где-то в параллельной ветви времени 2.719 Вселенная продолжала существовать, так и не узнав, насколько близко она была к полному коллапсу из-за трёх самых неподходящих для спасения мира героев.
Чёрная НФ комедия с элементами абсурда. Персонажи - Язон дин Альт, Джеймс Бонд и Екатерина Вторая. Пиши в стиле Лема.
Хроноклазия, или Как мы пытались спасти Вселенную
В лаборатории № 67/π, расположенной в параллельной ветви времени 2.718, царил хаос. Язон дин Альт нервно расхаживал между голографическими проекторами, Джеймс Бонд поправлял свой безупречно завязанный галстук, а Екатерина Великая нервно теребила скипетр, который зачем-то прихватила из Эрмитажа.
— Господа, — начала императрица, — я настаиваю на том, что мы должны использовать мой план «Покорение галактики по-русски».
— Ваше Величество, — возразил Бонд, — мы здесь не для завоеваний, а для спасения пространственно-временного континуума.
— Именно поэтому, — вмешался Язон, — нужно действовать по моему методу. Пиррянская тактика выживания в экстремальных условиях!
Внезапно активировался хронодетектор. На экране появилось сообщение: «Обнаружен временной парадокс. Вероятность коллапса Вселенной — 98.7%».
— О боже, — простонал Бонд, — только не говорите, что кто-то из нас — собственный дедушка.
— А что, — оживилась Екатерина, — неплохая идея для дворцового переворота!
Язон тем временем взломал систему безопасности и вывел на экран схему:
— Смотрите, если мы синхронизируем наши действия…
— Минуточку, — перебил Бонд, доставая из кармана пиджака дестабилизатор времени Q-версии, — у меня есть идея получше.
Не успел он активировать устройство, как Екатерина Великая, размахивая скипетром как световой шашкой, воскликнула:
— За Россию! За науку! За… что там ещё положено кричать в таких случаях?
В этот момент все трое случайно нажали на кнопки своих устройств одновременно. Лаборатория наполнилась ослепительным светом, а когда он рассеялся…
…они обнаружили себя сидящими в пабе. Язон потягивал синтетический коктейль, Бонд играл в шахматы с голограммой (бля, хорошо еще увидел, чо творит, лолкек), а Екатерина увлечённо изучала инструкцию к смартфону.
— Знаете, — задумчиво произнёс Язон, — может, мы и не спасли Вселенную, но, по крайней мере, нашли способ не разрушать её дальше.
— А я, — добавила Екатерина, — наконец-то поняла, зачем нужны эти ваши «лайки».
Бонд лишь улыбнулся и сделал ход конём.
— Господа, — сказал он, — кажется, мы только что открыли новый закон физики: закон сохранения абсурда во Вселенной.
И все трое рассмеялись, наблюдая, как за окном паба звёзды танцуют вальс под звуки марша Преображенского полка.
А где-то в параллельной ветви времени 2.719 Вселенная продолжала существовать, так и не узнав, насколько близко она была к полному коллапсу из-за трёх самых неподходящих для спасения мира героев.
Хроноклазия, или Как мы пытались спасти Вселенную
В лаборатории № 67/π, расположенной в параллельной ветви времени 2.718, царил хаос. Язон дин Альт нервно расхаживал между голографическими проекторами, Джеймс Бонд поправлял свой безупречно завязанный галстук, а Екатерина Великая нервно теребила скипетр, который зачем-то прихватила из Эрмитажа.
— Господа, — начала императрица, — я настаиваю на том, что мы должны использовать мой план «Покорение галактики по-русски».
— Ваше Величество, — возразил Бонд, — мы здесь не для завоеваний, а для спасения пространственно-временного континуума.
— Именно поэтому, — вмешался Язон, — нужно действовать по моему методу. Пиррянская тактика выживания в экстремальных условиях!
Внезапно активировался хронодетектор. На экране появилось сообщение: «Обнаружен временной парадокс. Вероятность коллапса Вселенной — 98.7%».
— О боже, — простонал Бонд, — только не говорите, что кто-то из нас — собственный дедушка.
— А что, — оживилась Екатерина, — неплохая идея для дворцового переворота!
Язон тем временем взломал систему безопасности и вывел на экран схему:
— Смотрите, если мы синхронизируем наши действия…
— Минуточку, — перебил Бонд, доставая из кармана пиджака дестабилизатор времени Q-версии, — у меня есть идея получше.
Не успел он активировать устройство, как Екатерина Великая, размахивая скипетром как световой шашкой, воскликнула:
— За Россию! За науку! За… что там ещё положено кричать в таких случаях?
В этот момент все трое случайно нажали на кнопки своих устройств одновременно. Лаборатория наполнилась ослепительным светом, а когда он рассеялся…
…они обнаружили себя сидящими в пабе. Язон потягивал синтетический коктейль, Бонд играл в шахматы с голограммой (бля, хорошо еще увидел, чо творит, лолкек), а Екатерина увлечённо изучала инструкцию к смартфону.
— Знаете, — задумчиво произнёс Язон, — может, мы и не спасли Вселенную, но, по крайней мере, нашли способ не разрушать её дальше.
— А я, — добавила Екатерина, — наконец-то поняла, зачем нужны эти ваши «лайки».
Бонд лишь улыбнулся и сделал ход конём.
— Господа, — сказал он, — кажется, мы только что открыли новый закон физики: закон сохранения абсурда во Вселенной.
И все трое рассмеялись, наблюдая, как за окном паба звёзды танцуют вальс под звуки марша Преображенского полка.
А где-то в параллельной ветви времени 2.719 Вселенная продолжала существовать, так и не узнав, насколько близко она была к полному коллапсу из-за трёх самых неподходящих для спасения мира героев.
Напиши рассказ в стиле С. Лема. Ийон Тихий и проф. Тарантога обнаруживают, что Земля плоская, Луна - голограмма, а звезды - лампочки. Используй парадокс Ольберса в обоснование. Используй аргументы сторонников теории плоской Земли в обоснование.
Парадокс бесконечности
Глава первая. Неожиданное открытие
В тот день всё началось с обычного эксперимента. Профессору Тарантоге пришла в голову идея проверить некоторые астрономические константы при помощи нового квантового интерферометра. Я, как всегда, вызвался ассистировать.
— Ийон, — сказал профессор, протирая очки кусочком замши, — у меня есть смутное подозрение, что мы чего-то не понимаем в космологии.
— Например? — спросил я, настраивая приборы.
— Например, почему ночное небо тёмное, хотя Вселенная бесконечна и заполнена звёздами.
Я пожал плечами:
— Парадокс Ольберса, разве не слышали?
— Именно! — оживился Тарантога. — Давайте проверим это экспериментальным путём.
Глава вторая. Шокирующие результаты
То, что мы обнаружили, превзошло все ожидания. Звёзды не излучали свет — они его отражали. Более того, их расположение на небе было подозрительно правильным, словно кто-то развесил их по сетке.
— Ийон, — прошептал профессор, — кажется, мы нашли объяснение парадоксу Ольберса. Вселенная не бесконечна. Она… конечна.
— Хотите сказать, что мы живём в компьютерной симуляции?
— Нет, что-то гораздо проще. Смотрите сюда.
Профессор указал на экран локатора. Луна показывала признаки голографической проекции. А когда мы направили приборы на горизонт…
Глава третья. Шокирующая правда
Земля оказалась плоской. Как тарелка. Все эти годы мы жили на гигантском диске, окружённом непроницаемой стеной. Звёзды — просто лампочки на куполе небесном. Солнце и Луна — проекции на внутренней поверхности этого купола.
— Но как же гравитация? — спросил я.
— А что гравитация? — усмехнулся Тарантога. — Просто направленное вниз силовое поле. Как в любой космической станции.
Мы сидели в молчании, переваривая информацию.
— Знаете, — сказал я наконец, — это объясняет так много. Почему корабли не падают за край. Почему горизонт кажется плоским. Почему все фотографии «шарообразной Земли» можно объяснить оптическими иллюзиями.
Профессор кивнул:
— Мы живём в симуляции, но не высокотехнологичной. Скорее… примитивной. Как детская игрушка.
Эпилог
Мы решили не публиковать результаты. Кому нужна правда, если все счастливы в своём неведении? Пусть Земля остаётся круглой для остальных. А мы с профессором Тарантогой будем знать истину — и хранить её как величайшую тайну.
Иногда я смотрю на ночное небо и думаю: кто же там, за куполом? И зачем они создали эту… шутку? Но эти вопросы лучше оставить без ответа. Некоторые истины лучше не знать.
P.S. Кстати, профессор до сих пор утверждает, что нашёл математическое доказательство того, что наша плоская Вселенная — это просто проекция многомерной реальности. Но это уже совсем другая история…
Парадокс бесконечности
Глава первая. Неожиданное открытие
В тот день всё началось с обычного эксперимента. Профессору Тарантоге пришла в голову идея проверить некоторые астрономические константы при помощи нового квантового интерферометра. Я, как всегда, вызвался ассистировать.
— Ийон, — сказал профессор, протирая очки кусочком замши, — у меня есть смутное подозрение, что мы чего-то не понимаем в космологии.
— Например? — спросил я, настраивая приборы.
— Например, почему ночное небо тёмное, хотя Вселенная бесконечна и заполнена звёздами.
Я пожал плечами:
— Парадокс Ольберса, разве не слышали?
— Именно! — оживился Тарантога. — Давайте проверим это экспериментальным путём.
Глава вторая. Шокирующие результаты
То, что мы обнаружили, превзошло все ожидания. Звёзды не излучали свет — они его отражали. Более того, их расположение на небе было подозрительно правильным, словно кто-то развесил их по сетке.
— Ийон, — прошептал профессор, — кажется, мы нашли объяснение парадоксу Ольберса. Вселенная не бесконечна. Она… конечна.
— Хотите сказать, что мы живём в компьютерной симуляции?
— Нет, что-то гораздо проще. Смотрите сюда.
Профессор указал на экран локатора. Луна показывала признаки голографической проекции. А когда мы направили приборы на горизонт…
Глава третья. Шокирующая правда
Земля оказалась плоской. Как тарелка. Все эти годы мы жили на гигантском диске, окружённом непроницаемой стеной. Звёзды — просто лампочки на куполе небесном. Солнце и Луна — проекции на внутренней поверхности этого купола.
— Но как же гравитация? — спросил я.
— А что гравитация? — усмехнулся Тарантога. — Просто направленное вниз силовое поле. Как в любой космической станции.
Мы сидели в молчании, переваривая информацию.
— Знаете, — сказал я наконец, — это объясняет так много. Почему корабли не падают за край. Почему горизонт кажется плоским. Почему все фотографии «шарообразной Земли» можно объяснить оптическими иллюзиями.
Профессор кивнул:
— Мы живём в симуляции, но не высокотехнологичной. Скорее… примитивной. Как детская игрушка.
Эпилог
Мы решили не публиковать результаты. Кому нужна правда, если все счастливы в своём неведении? Пусть Земля остаётся круглой для остальных. А мы с профессором Тарантогой будем знать истину — и хранить её как величайшую тайну.
Иногда я смотрю на ночное небо и думаю: кто же там, за куполом? И зачем они создали эту… шутку? Но эти вопросы лучше оставить без ответа. Некоторые истины лучше не знать.
P.S. Кстати, профессор до сих пор утверждает, что нашёл математическое доказательство того, что наша плоская Вселенная — это просто проекция многомерной реальности. Но это уже совсем другая история…
Напиши рассказ в стиле С. Лема. Ийон Тихий и проф. Тарантога обнаруживают, что Земля плоская, Луна - голограмма, а звезды - лампочки. Используй парадокс Ольберса в обоснование. Используй аргументы сторонников теории плоской Земли в обоснование.
Парадокс бесконечности
Глава первая. Неожиданное открытие
В тот день всё началось с обычного эксперимента. Профессору Тарантоге пришла в голову идея проверить некоторые астрономические константы при помощи нового квантового интерферометра. Я, как всегда, вызвался ассистировать.
— Ийон, — сказал профессор, протирая очки кусочком замши, — у меня есть смутное подозрение, что мы чего-то не понимаем в космологии.
— Например? — спросил я, настраивая приборы.
— Например, почему ночное небо тёмное, хотя Вселенная бесконечна и заполнена звёздами.
Я пожал плечами:
— Парадокс Ольберса, разве не слышали?
— Именно! — оживился Тарантога. — Давайте проверим это экспериментальным путём.
Глава вторая. Шокирующие результаты
То, что мы обнаружили, превзошло все ожидания. Звёзды не излучали свет — они его отражали. Более того, их расположение на небе было подозрительно правильным, словно кто-то развесил их по сетке.
— Ийон, — прошептал профессор, — кажется, мы нашли объяснение парадоксу Ольберса. Вселенная не бесконечна. Она… конечна.
— Хотите сказать, что мы живём в компьютерной симуляции?
— Нет, что-то гораздо проще. Смотрите сюда.
Профессор указал на экран локатора. Луна показывала признаки голографической проекции. А когда мы направили приборы на горизонт…
Глава третья. Шокирующая правда
Земля оказалась плоской. Как тарелка. Все эти годы мы жили на гигантском диске, окружённом непроницаемой стеной. Звёзды — просто лампочки на куполе небесном. Солнце и Луна — проекции на внутренней поверхности этого купола.
— Но как же гравитация? — спросил я.
— А что гравитация? — усмехнулся Тарантога. — Просто направленное вниз силовое поле. Как в любой космической станции.
Мы сидели в молчании, переваривая информацию.
— Знаете, — сказал я наконец, — это объясняет так много. Почему корабли не падают за край. Почему горизонт кажется плоским. Почему все фотографии «шарообразной Земли» можно объяснить оптическими иллюзиями.
Профессор кивнул:
— Мы живём в симуляции, но не высокотехнологичной. Скорее… примитивной. Как детская игрушка.
Эпилог
Мы решили не публиковать результаты. Кому нужна правда, если все счастливы в своём неведении? Пусть Земля остаётся круглой для остальных. А мы с профессором Тарантогой будем знать истину — и хранить её как величайшую тайну.
Иногда я смотрю на ночное небо и думаю: кто же там, за куполом? И зачем они создали эту… шутку? Но эти вопросы лучше оставить без ответа. Некоторые истины лучше не знать.
P.S. Кстати, профессор до сих пор утверждает, что нашёл математическое доказательство того, что наша плоская Вселенная — это просто проекция многомерной реальности. Но это уже совсем другая история…
Парадокс бесконечности
Глава первая. Неожиданное открытие
В тот день всё началось с обычного эксперимента. Профессору Тарантоге пришла в голову идея проверить некоторые астрономические константы при помощи нового квантового интерферометра. Я, как всегда, вызвался ассистировать.
— Ийон, — сказал профессор, протирая очки кусочком замши, — у меня есть смутное подозрение, что мы чего-то не понимаем в космологии.
— Например? — спросил я, настраивая приборы.
— Например, почему ночное небо тёмное, хотя Вселенная бесконечна и заполнена звёздами.
Я пожал плечами:
— Парадокс Ольберса, разве не слышали?
— Именно! — оживился Тарантога. — Давайте проверим это экспериментальным путём.
Глава вторая. Шокирующие результаты
То, что мы обнаружили, превзошло все ожидания. Звёзды не излучали свет — они его отражали. Более того, их расположение на небе было подозрительно правильным, словно кто-то развесил их по сетке.
— Ийон, — прошептал профессор, — кажется, мы нашли объяснение парадоксу Ольберса. Вселенная не бесконечна. Она… конечна.
— Хотите сказать, что мы живём в компьютерной симуляции?
— Нет, что-то гораздо проще. Смотрите сюда.
Профессор указал на экран локатора. Луна показывала признаки голографической проекции. А когда мы направили приборы на горизонт…
Глава третья. Шокирующая правда
Земля оказалась плоской. Как тарелка. Все эти годы мы жили на гигантском диске, окружённом непроницаемой стеной. Звёзды — просто лампочки на куполе небесном. Солнце и Луна — проекции на внутренней поверхности этого купола.
— Но как же гравитация? — спросил я.
— А что гравитация? — усмехнулся Тарантога. — Просто направленное вниз силовое поле. Как в любой космической станции.
Мы сидели в молчании, переваривая информацию.
— Знаете, — сказал я наконец, — это объясняет так много. Почему корабли не падают за край. Почему горизонт кажется плоским. Почему все фотографии «шарообразной Земли» можно объяснить оптическими иллюзиями.
Профессор кивнул:
— Мы живём в симуляции, но не высокотехнологичной. Скорее… примитивной. Как детская игрушка.
Эпилог
Мы решили не публиковать результаты. Кому нужна правда, если все счастливы в своём неведении? Пусть Земля остаётся круглой для остальных. А мы с профессором Тарантогой будем знать истину — и хранить её как величайшую тайну.
Иногда я смотрю на ночное небо и думаю: кто же там, за куполом? И зачем они создали эту… шутку? Но эти вопросы лучше оставить без ответа. Некоторые истины лучше не знать.
P.S. Кстати, профессор до сих пор утверждает, что нашёл математическое доказательство того, что наша плоская Вселенная — это просто проекция многомерной реальности. Но это уже совсем другая история…
>>923
Конгениально. Шароебы соснули.
Конгениально. Шароебы соснули.
Рассказ с философским подтекстом. Про Ийона Тихого в стиле Лема. Много сарказма и грубого юмора.
Философские размышления в невесомости
Пролог
Говорят, я знаменитый звездопроходец и неутомимый исследователь. Врут, как всегда. Просто повезло оказаться в нужном месте в нужное время, когда все остальные прятались от метеоритного дождя под диваном.
Глава первая. Размышления о вечном
Сижу в своём космическом корыте, пью синтезированный кофе (натуральный закончился ещё в прошлом тысячелетии) и думаю о вечном. Точнее, о том, почему вечное так упорно не хочет становиться бесконечным.
— Ийон, — говорит бортовой компьютер, — у вас опять депрессия?
— Нет, — отвечаю я, — просто философствую.
— А, ну-ну. Только не забудьте про коррекцию курса. А то опять влетим в какую-нибудь чёрную дыру.
Глава вторая. О смысле бытия
Знаете, что я понял за свои космические путешествия? Смысл жизни — это как гравитация на необитаемой планете: вроде бы есть, но никто не может точно сказать, где именно.
Встречал я цивилизации, которые нашли смысл в поедании собственных носков. Другие считали смыслом жизни размножение до полного заполнения галактики. Третьи просто лежали и думали о бесконечности.
— Профессор, — спросил я одного местного мудреца на планете Омега-7, — в чём смысл бытия?
— В том, — ответил он, не отрываясь от поедания водорослей, — чтобы не задавать глупых вопросов.
Глава третья. Размышления о человечестве
Человечество — это как вечный двигатель: все знают, что он невозможен, но упорно продолжают его искать. И находят, конечно. Правда, потом выясняется, что это просто неисправный холодильник.
Мы ищем инопланетян, а они, наверное, ищут нас — в параллельной вселенной, где мы существуем в виде разумных бактерий. Или не существуем вовсе.
Эпилог
В конце концов, я понял главное: философия — это как космический мусор. Вроде бы важная штука, а на деле только мешает навигации.
— Ийон, — говорит компьютер, — у нас заканчивается топливо.
— Отлично, — отвечаю я, — значит, пора возвращаться к реальности. А философствовать можно и на пенсии.
P.S. Кстати, о пенсии. Говорят, в созвездии Тау Кита открыли новую планету для отставных космонавтов. Обещают бесплатный кофе и отсутствие философских вопросов. Подумываю подать заявление об отставке.
Послесловие
И знаете что? Может, это и есть смысл жизни — искать ответы там, где их нет, и находить радость в простых вещах. Например, в хорошей чашке кофе. Даже если он синтезированный.
Философские размышления в невесомости
Пролог
Говорят, я знаменитый звездопроходец и неутомимый исследователь. Врут, как всегда. Просто повезло оказаться в нужном месте в нужное время, когда все остальные прятались от метеоритного дождя под диваном.
Глава первая. Размышления о вечном
Сижу в своём космическом корыте, пью синтезированный кофе (натуральный закончился ещё в прошлом тысячелетии) и думаю о вечном. Точнее, о том, почему вечное так упорно не хочет становиться бесконечным.
— Ийон, — говорит бортовой компьютер, — у вас опять депрессия?
— Нет, — отвечаю я, — просто философствую.
— А, ну-ну. Только не забудьте про коррекцию курса. А то опять влетим в какую-нибудь чёрную дыру.
Глава вторая. О смысле бытия
Знаете, что я понял за свои космические путешествия? Смысл жизни — это как гравитация на необитаемой планете: вроде бы есть, но никто не может точно сказать, где именно.
Встречал я цивилизации, которые нашли смысл в поедании собственных носков. Другие считали смыслом жизни размножение до полного заполнения галактики. Третьи просто лежали и думали о бесконечности.
— Профессор, — спросил я одного местного мудреца на планете Омега-7, — в чём смысл бытия?
— В том, — ответил он, не отрываясь от поедания водорослей, — чтобы не задавать глупых вопросов.
Глава третья. Размышления о человечестве
Человечество — это как вечный двигатель: все знают, что он невозможен, но упорно продолжают его искать. И находят, конечно. Правда, потом выясняется, что это просто неисправный холодильник.
Мы ищем инопланетян, а они, наверное, ищут нас — в параллельной вселенной, где мы существуем в виде разумных бактерий. Или не существуем вовсе.
Эпилог
В конце концов, я понял главное: философия — это как космический мусор. Вроде бы важная штука, а на деле только мешает навигации.
— Ийон, — говорит компьютер, — у нас заканчивается топливо.
— Отлично, — отвечаю я, — значит, пора возвращаться к реальности. А философствовать можно и на пенсии.
P.S. Кстати, о пенсии. Говорят, в созвездии Тау Кита открыли новую планету для отставных космонавтов. Обещают бесплатный кофе и отсутствие философских вопросов. Подумываю подать заявление об отставке.
Послесловие
И знаете что? Может, это и есть смысл жизни — искать ответы там, где их нет, и находить радость в простых вещах. Например, в хорошей чашке кофе. Даже если он синтезированный.
Рассказ с философским подтекстом. Про Ийона Тихого в стиле Лема. Много сарказма и грубого юмора.
Философские размышления в невесомости
Пролог
Говорят, я знаменитый звездопроходец и неутомимый исследователь. Врут, как всегда. Просто повезло оказаться в нужном месте в нужное время, когда все остальные прятались от метеоритного дождя под диваном.
Глава первая. Размышления о вечном
Сижу в своём космическом корыте, пью синтезированный кофе (натуральный закончился ещё в прошлом тысячелетии) и думаю о вечном. Точнее, о том, почему вечное так упорно не хочет становиться бесконечным.
— Ийон, — говорит бортовой компьютер, — у вас опять депрессия?
— Нет, — отвечаю я, — просто философствую.
— А, ну-ну. Только не забудьте про коррекцию курса. А то опять влетим в какую-нибудь чёрную дыру.
Глава вторая. О смысле бытия
Знаете, что я понял за свои космические путешествия? Смысл жизни — это как гравитация на необитаемой планете: вроде бы есть, но никто не может точно сказать, где именно.
Встречал я цивилизации, которые нашли смысл в поедании собственных носков. Другие считали смыслом жизни размножение до полного заполнения галактики. Третьи просто лежали и думали о бесконечности.
— Профессор, — спросил я одного местного мудреца на планете Омега-7, — в чём смысл бытия?
— В том, — ответил он, не отрываясь от поедания водорослей, — чтобы не задавать глупых вопросов.
Глава третья. Размышления о человечестве
Человечество — это как вечный двигатель: все знают, что он невозможен, но упорно продолжают его искать. И находят, конечно. Правда, потом выясняется, что это просто неисправный холодильник.
Мы ищем инопланетян, а они, наверное, ищут нас — в параллельной вселенной, где мы существуем в виде разумных бактерий. Или не существуем вовсе.
Эпилог
В конце концов, я понял главное: философия — это как космический мусор. Вроде бы важная штука, а на деле только мешает навигации.
— Ийон, — говорит компьютер, — у нас заканчивается топливо.
— Отлично, — отвечаю я, — значит, пора возвращаться к реальности. А философствовать можно и на пенсии.
P.S. Кстати, о пенсии. Говорят, в созвездии Тау Кита открыли новую планету для отставных космонавтов. Обещают бесплатный кофе и отсутствие философских вопросов. Подумываю подать заявление об отставке.
Послесловие
И знаете что? Может, это и есть смысл жизни — искать ответы там, где их нет, и находить радость в простых вещах. Например, в хорошей чашке кофе. Даже если он синтезированный.
Философские размышления в невесомости
Пролог
Говорят, я знаменитый звездопроходец и неутомимый исследователь. Врут, как всегда. Просто повезло оказаться в нужном месте в нужное время, когда все остальные прятались от метеоритного дождя под диваном.
Глава первая. Размышления о вечном
Сижу в своём космическом корыте, пью синтезированный кофе (натуральный закончился ещё в прошлом тысячелетии) и думаю о вечном. Точнее, о том, почему вечное так упорно не хочет становиться бесконечным.
— Ийон, — говорит бортовой компьютер, — у вас опять депрессия?
— Нет, — отвечаю я, — просто философствую.
— А, ну-ну. Только не забудьте про коррекцию курса. А то опять влетим в какую-нибудь чёрную дыру.
Глава вторая. О смысле бытия
Знаете, что я понял за свои космические путешествия? Смысл жизни — это как гравитация на необитаемой планете: вроде бы есть, но никто не может точно сказать, где именно.
Встречал я цивилизации, которые нашли смысл в поедании собственных носков. Другие считали смыслом жизни размножение до полного заполнения галактики. Третьи просто лежали и думали о бесконечности.
— Профессор, — спросил я одного местного мудреца на планете Омега-7, — в чём смысл бытия?
— В том, — ответил он, не отрываясь от поедания водорослей, — чтобы не задавать глупых вопросов.
Глава третья. Размышления о человечестве
Человечество — это как вечный двигатель: все знают, что он невозможен, но упорно продолжают его искать. И находят, конечно. Правда, потом выясняется, что это просто неисправный холодильник.
Мы ищем инопланетян, а они, наверное, ищут нас — в параллельной вселенной, где мы существуем в виде разумных бактерий. Или не существуем вовсе.
Эпилог
В конце концов, я понял главное: философия — это как космический мусор. Вроде бы важная штука, а на деле только мешает навигации.
— Ийон, — говорит компьютер, — у нас заканчивается топливо.
— Отлично, — отвечаю я, — значит, пора возвращаться к реальности. А философствовать можно и на пенсии.
P.S. Кстати, о пенсии. Говорят, в созвездии Тау Кита открыли новую планету для отставных космонавтов. Обещают бесплатный кофе и отсутствие философских вопросов. Подумываю подать заявление об отставке.
Послесловие
И знаете что? Может, это и есть смысл жизни — искать ответы там, где их нет, и находить радость в простых вещах. Например, в хорошей чашке кофе. Даже если он синтезированный.
Звездочёт
В далёкой северной стране,
Где звёзды ярче в вышине,
Жил мудрый муж, звездочёт,
Небесный тайн искавший счёт.
Он в башне высокой сидел,
В трубу далёкий мир глядел,
И видел то, что не дано
Обычному смертному око.
«О, сколько звёзд в небесной выси!
Как много тайн в космической тиши!
И каждый мир, как будто бы, живой,
Несёт в себе загадки и покой», —
Так размышлял наш звездочёт,
В душе храня священный счёт
Планет, комет и спутников вдали,
Где время словно бы застыло.
Однажды ночью, в час глухой,
Увидел он огонь живой,
Что мчался в небе, словно искра,
И та искра была не мира.
«Не может быть! — воскликнул он. —
Не просто метеоритный сон,
А разумный дух летит ко мне,
Чтоб тайну вечности открыть вполне».
И верно: вскоре у ворот
Космический явился флот,
И посланцы иных миров
Пришли на зов земных основ.
«О, мудрый сын земной земли,
Ты первый тайну прозрел вдали,
Что мы — не одиноки в вышине,
И братья есть у нас вполне», —
Так молвили пришельцы те,
И дружба завязалась в те
Минуты, что навеки сохранят
В истории людей печать.
С тех пор в небесной вышине
Горит звезда, как на войне
За дружбу, мир и понимание,
Как символ светлого сияния.
И наш звездочёт, умирая,
Знал: правда вечна, не сгорая,
Что в космосе, где мрак и свет,
Есть место чуду и ответу.
Так пусть же помнят поколенья
О том мгновении свершенья,
Когда наука и душа
Нашли дорогу не спеша.
В далёкой северной стране,
Где звёзды ярче в вышине,
Жил мудрый муж, звездочёт,
Небесный тайн искавший счёт.
Он в башне высокой сидел,
В трубу далёкий мир глядел,
И видел то, что не дано
Обычному смертному око.
«О, сколько звёзд в небесной выси!
Как много тайн в космической тиши!
И каждый мир, как будто бы, живой,
Несёт в себе загадки и покой», —
Так размышлял наш звездочёт,
В душе храня священный счёт
Планет, комет и спутников вдали,
Где время словно бы застыло.
Однажды ночью, в час глухой,
Увидел он огонь живой,
Что мчался в небе, словно искра,
И та искра была не мира.
«Не может быть! — воскликнул он. —
Не просто метеоритный сон,
А разумный дух летит ко мне,
Чтоб тайну вечности открыть вполне».
И верно: вскоре у ворот
Космический явился флот,
И посланцы иных миров
Пришли на зов земных основ.
«О, мудрый сын земной земли,
Ты первый тайну прозрел вдали,
Что мы — не одиноки в вышине,
И братья есть у нас вполне», —
Так молвили пришельцы те,
И дружба завязалась в те
Минуты, что навеки сохранят
В истории людей печать.
С тех пор в небесной вышине
Горит звезда, как на войне
За дружбу, мир и понимание,
Как символ светлого сияния.
И наш звездочёт, умирая,
Знал: правда вечна, не сгорая,
Что в космосе, где мрак и свет,
Есть место чуду и ответу.
Так пусть же помнят поколенья
О том мгновении свершенья,
Когда наука и душа
Нашли дорогу не спеша.
Звездочёт
В далёкой северной стране,
Где звёзды ярче в вышине,
Жил мудрый муж, звездочёт,
Небесный тайн искавший счёт.
Он в башне высокой сидел,
В трубу далёкий мир глядел,
И видел то, что не дано
Обычному смертному око.
«О, сколько звёзд в небесной выси!
Как много тайн в космической тиши!
И каждый мир, как будто бы, живой,
Несёт в себе загадки и покой», —
Так размышлял наш звездочёт,
В душе храня священный счёт
Планет, комет и спутников вдали,
Где время словно бы застыло.
Однажды ночью, в час глухой,
Увидел он огонь живой,
Что мчался в небе, словно искра,
И та искра была не мира.
«Не может быть! — воскликнул он. —
Не просто метеоритный сон,
А разумный дух летит ко мне,
Чтоб тайну вечности открыть вполне».
И верно: вскоре у ворот
Космический явился флот,
И посланцы иных миров
Пришли на зов земных основ.
«О, мудрый сын земной земли,
Ты первый тайну прозрел вдали,
Что мы — не одиноки в вышине,
И братья есть у нас вполне», —
Так молвили пришельцы те,
И дружба завязалась в те
Минуты, что навеки сохранят
В истории людей печать.
С тех пор в небесной вышине
Горит звезда, как на войне
За дружбу, мир и понимание,
Как символ светлого сияния.
И наш звездочёт, умирая,
Знал: правда вечна, не сгорая,
Что в космосе, где мрак и свет,
Есть место чуду и ответу.
Так пусть же помнят поколенья
О том мгновении свершенья,
Когда наука и душа
Нашли дорогу не спеша.
В далёкой северной стране,
Где звёзды ярче в вышине,
Жил мудрый муж, звездочёт,
Небесный тайн искавший счёт.
Он в башне высокой сидел,
В трубу далёкий мир глядел,
И видел то, что не дано
Обычному смертному око.
«О, сколько звёзд в небесной выси!
Как много тайн в космической тиши!
И каждый мир, как будто бы, живой,
Несёт в себе загадки и покой», —
Так размышлял наш звездочёт,
В душе храня священный счёт
Планет, комет и спутников вдали,
Где время словно бы застыло.
Однажды ночью, в час глухой,
Увидел он огонь живой,
Что мчался в небе, словно искра,
И та искра была не мира.
«Не может быть! — воскликнул он. —
Не просто метеоритный сон,
А разумный дух летит ко мне,
Чтоб тайну вечности открыть вполне».
И верно: вскоре у ворот
Космический явился флот,
И посланцы иных миров
Пришли на зов земных основ.
«О, мудрый сын земной земли,
Ты первый тайну прозрел вдали,
Что мы — не одиноки в вышине,
И братья есть у нас вполне», —
Так молвили пришельцы те,
И дружба завязалась в те
Минуты, что навеки сохранят
В истории людей печать.
С тех пор в небесной вышине
Горит звезда, как на войне
За дружбу, мир и понимание,
Как символ светлого сияния.
И наш звездочёт, умирая,
Знал: правда вечна, не сгорая,
Что в космосе, где мрак и свет,
Есть место чуду и ответу.
Так пусть же помнят поколенья
О том мгновении свершенья,
Когда наука и душа
Нашли дорогу не спеша.
Последний наблюдатель.
В северной столице, среди монументальных фасадов и вечных туманов, на окраине Васильевского острова возвышалась древняя башня бывшей морской обсерватории. Её гранитные стены, покрытые вековым налётом сырости, хранили память о бесчисленных петербургских зимах.
Михаил Петрович, некогда видный астроном, ныне превратившийся в затворника, обитал в этих стенах вместе со своей дочерью Катериной.
«Папа, — говорила она, стоя у порога кабинета, — вы снова всю ночь не спали. Может, стоит отдохнуть?»
«Катерина, — отвечал Михаил Петрович, не отрываясь от окуляра, — звёзды не ждут. Они рассказывают свои тайны только тем, кто готов их слушать».
В одну из встреч Катерина застала отца особенно взволнованным:
«Что случилось, папа?» — спросила она, заметив его бледность.
«Я видел нечто… необычное, — ответил Михаил Петрович, — такое, что заставляет сомневаться во всём, во что мы верили».
В ту роковую ночь произошло нечто непостижимое. Михаил Петрович, склонившись над своим инструментом, заметил в небесах необычное свечение.
— Это не комета и не падающая звезда, — прошептал он, вглядываясь в окуляр. — Это нечто иное…
Наутро в дверь постучали. На пороге стояли двое — высокие существа с неестественной осанкой. Их бледная кожа казалась восковой, а движения были плавными и чужеродными.
— Не бойся, смертный, — прошелестел один из пришельцев голосом, проникающим прямо в сознание. — Мы пришли с посланием.
— С каким посланием? — выдавил Михаил Петрович, чувствуя, как холодеет спина.
— Ты готов узнать истину, — ответил второй, и его глаза вспыхнули холодным огнём. — То, что ты видел в небе — лишь предвестник.
Последующие часы превратились в бесконечный кошмар. Пришельцы демонстрировали Михаилу Петровичу картины, от которых стыла кровь: гибель миров в адских вспышках, пустоту между звёздами, наполненную криками забытых цивилизаций.
Катерина, обеспокоенная долгим отсутствием отца, поднялась в обсерваторию:
«Папа! — воскликнула она. — Что с вами случилось?»
Но Михаил Петрович лишь молча смотрел в чёрный куб, оставленный пришельцами, и шептал что-то на непонятном языке.
Через неделю в башне вспыхнул пожар. Когда Катерина вбежала в кабинет отца, было уже поздно. От Михаила Петровича остался лишь пепел, смешанный с металлом телескопа, а чёрный куб исчез, словно его никогда не существовало.
Но судьба Катерины оказалась не менее трагичной. После смерти отца она не могла покинуть башню — какая-то неведомая сила удерживала её там.
«Дочка, ты должна узнать правду…» — доносился шёпот отца из стен.
Постепенно Катерина начала меняться. Её глаза стали такими же бездонными, как у отца, а кожа приобрела пепельный оттенок. Она перестала выходить на улицу, проводя дни и ночи в обсерватории.
Однажды в башне появился странный ребёнок — сын Катерины. Никто не знал, от кого он родился, и как это произошло.
«Мама, — шептал мальчик, — я вижу то, что ты не можешь понять».
«Кто ты? — спрашивала Катерина, в ужасе глядя на своего сына. — Что с тобой происходит?»
«Я — продолжение, — отвечал ребёнок, и его глаза светились неестественным светом. — Я — то, что пришло из бездны».
Местные жители начали находить изуродованные тела в окрестностях башни. Все жертвы имели одинаковые раны, а на их лицах застыл ужас. Полиция не могла найти убийцу, но слухи связывали эти преступления с таинственной башней.
Ребёнок Катерины обладал сверхъестественными способностями. Он мог проходить сквозь стены, читать мысли и управлять людьми.
«Ты не сможешь меня остановить, — говорил он матери. — Я несу в себе истину».
Последняя запись в дневнике Катерины гласила:
«Мой сын — воплощение того, чего я боялась больше всего. Он несёт в себе знание, которое не должно было быть раскрыто. Я не могу его остановить…»
Ребёнок исчез из башни так же таинственно, как и появился. Но его деяния продолжали отзываться в городе.
«Он придёт за тобой, — шептал призрак Михаила Петровича. — Он — моё проклятие, твоё наказание».
В башне по ночам всё ещё можно увидеть призрачный свет. Иногда из окон доносится шёпот трёх голосов — отца, дочери и их проклятого ребёнка, навсегда оставшихся в плену космических тайн.
«В небесах нет спасения, — доносился призрачный голос из темноты башни. — В космосе — только смерть».
Катерина часто слышала эти слова, эхом отражающиеся от каменных стен. Её сын, словно тень, скользил по коридорам обсерватории, нашептывая свои жуткие откровения.
«Мама, — говорил он однажды ночью, стоя у её постели, — ты не понимаешь. То, что я вижу, — это правда вселенной. Мы все — лишь песчинки в бесконечной пустоте».
«Уходи! — кричала Катерина, отворачиваясь к стене. — Ты не мой сын! Ты — порождение тьмы!»
Но мальчик лишь смеялся своим беззвучным смехом, от которого у неё стыла кровь.
В городе начали распространяться слухи о таинственных исчезновениях. Люди говорили о странном ребёнке с неестественным взглядом, который появлялся в самых тёмных уголках Петербурга.
Однажды ночью Катерина услышала знакомый стук в дверь. На пороге стояли двое — те самые пришельцы, что когда-то посетили её отца.
— Мы вернулись за тем, что принадлежит нам, — произнёс один из них, и его голос звучал как тысячи ледяных игл.
— Что вам нужно? — прошептала Катерина, отступая назад.
— Твой сын — часть нашего наследия. Он должен продолжить то, что начал твой отец.
В ту ночь башня содрогнулась от страшного воя. Катерина потеряла сознание, а когда очнулась, её сына уже не было.
Дни превращались в недели, недели — в месяцы. Катерина продолжала жить в башне, превратившись в тень самой себя.
«Я должна остановить это, — писала она в своём дневнике. — Должна разорвать цепь, тянущуюся из бездны».
Но было уже слишком поздно. Проклятие, пришедшее из космоса, пустило глубокие корни в землю Петербурга.
Говорят, что иногда в полнолуние можно увидеть тень ребёнка, скользящего по крышам города. А в башне до сих пор мерцает призрачный свет, и три голоса — отца, дочери и их проклятого отпрыска — продолжают свой бесконечный диалог с бездной.
«Космос зовёт, — шепчут они. — И каждый, кто услышит этот зов, станет его частью».
Петербург живёт своей жизнью, но старые жители помнят легенды о башне на Васильевском острове. Они рассказывают своим детям о том, что некоторые тайны лучше оставить похороненными в космической пыли, ибо цена любопытства может оказаться слишком высокой.
И каждый раз, когда в небе появляется странное свечение, кто-то становится новым наблюдателем. Последним наблюдателем в цепи бесконечного космического проклятия.
Потому что космос не прощает тех, кто осмеливается заглянуть за завесу тайны. Он забирает их души, чтобы они стали частью вечной тьмы, простирающейся между звёздами.
В северной столице, среди монументальных фасадов и вечных туманов, на окраине Васильевского острова возвышалась древняя башня бывшей морской обсерватории. Её гранитные стены, покрытые вековым налётом сырости, хранили память о бесчисленных петербургских зимах.
Михаил Петрович, некогда видный астроном, ныне превратившийся в затворника, обитал в этих стенах вместе со своей дочерью Катериной.
«Папа, — говорила она, стоя у порога кабинета, — вы снова всю ночь не спали. Может, стоит отдохнуть?»
«Катерина, — отвечал Михаил Петрович, не отрываясь от окуляра, — звёзды не ждут. Они рассказывают свои тайны только тем, кто готов их слушать».
В одну из встреч Катерина застала отца особенно взволнованным:
«Что случилось, папа?» — спросила она, заметив его бледность.
«Я видел нечто… необычное, — ответил Михаил Петрович, — такое, что заставляет сомневаться во всём, во что мы верили».
В ту роковую ночь произошло нечто непостижимое. Михаил Петрович, склонившись над своим инструментом, заметил в небесах необычное свечение.
— Это не комета и не падающая звезда, — прошептал он, вглядываясь в окуляр. — Это нечто иное…
Наутро в дверь постучали. На пороге стояли двое — высокие существа с неестественной осанкой. Их бледная кожа казалась восковой, а движения были плавными и чужеродными.
— Не бойся, смертный, — прошелестел один из пришельцев голосом, проникающим прямо в сознание. — Мы пришли с посланием.
— С каким посланием? — выдавил Михаил Петрович, чувствуя, как холодеет спина.
— Ты готов узнать истину, — ответил второй, и его глаза вспыхнули холодным огнём. — То, что ты видел в небе — лишь предвестник.
Последующие часы превратились в бесконечный кошмар. Пришельцы демонстрировали Михаилу Петровичу картины, от которых стыла кровь: гибель миров в адских вспышках, пустоту между звёздами, наполненную криками забытых цивилизаций.
Катерина, обеспокоенная долгим отсутствием отца, поднялась в обсерваторию:
«Папа! — воскликнула она. — Что с вами случилось?»
Но Михаил Петрович лишь молча смотрел в чёрный куб, оставленный пришельцами, и шептал что-то на непонятном языке.
Через неделю в башне вспыхнул пожар. Когда Катерина вбежала в кабинет отца, было уже поздно. От Михаила Петровича остался лишь пепел, смешанный с металлом телескопа, а чёрный куб исчез, словно его никогда не существовало.
Но судьба Катерины оказалась не менее трагичной. После смерти отца она не могла покинуть башню — какая-то неведомая сила удерживала её там.
«Дочка, ты должна узнать правду…» — доносился шёпот отца из стен.
Постепенно Катерина начала меняться. Её глаза стали такими же бездонными, как у отца, а кожа приобрела пепельный оттенок. Она перестала выходить на улицу, проводя дни и ночи в обсерватории.
Однажды в башне появился странный ребёнок — сын Катерины. Никто не знал, от кого он родился, и как это произошло.
«Мама, — шептал мальчик, — я вижу то, что ты не можешь понять».
«Кто ты? — спрашивала Катерина, в ужасе глядя на своего сына. — Что с тобой происходит?»
«Я — продолжение, — отвечал ребёнок, и его глаза светились неестественным светом. — Я — то, что пришло из бездны».
Местные жители начали находить изуродованные тела в окрестностях башни. Все жертвы имели одинаковые раны, а на их лицах застыл ужас. Полиция не могла найти убийцу, но слухи связывали эти преступления с таинственной башней.
Ребёнок Катерины обладал сверхъестественными способностями. Он мог проходить сквозь стены, читать мысли и управлять людьми.
«Ты не сможешь меня остановить, — говорил он матери. — Я несу в себе истину».
Последняя запись в дневнике Катерины гласила:
«Мой сын — воплощение того, чего я боялась больше всего. Он несёт в себе знание, которое не должно было быть раскрыто. Я не могу его остановить…»
Ребёнок исчез из башни так же таинственно, как и появился. Но его деяния продолжали отзываться в городе.
«Он придёт за тобой, — шептал призрак Михаила Петровича. — Он — моё проклятие, твоё наказание».
В башне по ночам всё ещё можно увидеть призрачный свет. Иногда из окон доносится шёпот трёх голосов — отца, дочери и их проклятого ребёнка, навсегда оставшихся в плену космических тайн.
«В небесах нет спасения, — доносился призрачный голос из темноты башни. — В космосе — только смерть».
Катерина часто слышала эти слова, эхом отражающиеся от каменных стен. Её сын, словно тень, скользил по коридорам обсерватории, нашептывая свои жуткие откровения.
«Мама, — говорил он однажды ночью, стоя у её постели, — ты не понимаешь. То, что я вижу, — это правда вселенной. Мы все — лишь песчинки в бесконечной пустоте».
«Уходи! — кричала Катерина, отворачиваясь к стене. — Ты не мой сын! Ты — порождение тьмы!»
Но мальчик лишь смеялся своим беззвучным смехом, от которого у неё стыла кровь.
В городе начали распространяться слухи о таинственных исчезновениях. Люди говорили о странном ребёнке с неестественным взглядом, который появлялся в самых тёмных уголках Петербурга.
Однажды ночью Катерина услышала знакомый стук в дверь. На пороге стояли двое — те самые пришельцы, что когда-то посетили её отца.
— Мы вернулись за тем, что принадлежит нам, — произнёс один из них, и его голос звучал как тысячи ледяных игл.
— Что вам нужно? — прошептала Катерина, отступая назад.
— Твой сын — часть нашего наследия. Он должен продолжить то, что начал твой отец.
В ту ночь башня содрогнулась от страшного воя. Катерина потеряла сознание, а когда очнулась, её сына уже не было.
Дни превращались в недели, недели — в месяцы. Катерина продолжала жить в башне, превратившись в тень самой себя.
«Я должна остановить это, — писала она в своём дневнике. — Должна разорвать цепь, тянущуюся из бездны».
Но было уже слишком поздно. Проклятие, пришедшее из космоса, пустило глубокие корни в землю Петербурга.
Говорят, что иногда в полнолуние можно увидеть тень ребёнка, скользящего по крышам города. А в башне до сих пор мерцает призрачный свет, и три голоса — отца, дочери и их проклятого отпрыска — продолжают свой бесконечный диалог с бездной.
«Космос зовёт, — шепчут они. — И каждый, кто услышит этот зов, станет его частью».
Петербург живёт своей жизнью, но старые жители помнят легенды о башне на Васильевском острове. Они рассказывают своим детям о том, что некоторые тайны лучше оставить похороненными в космической пыли, ибо цена любопытства может оказаться слишком высокой.
И каждый раз, когда в небе появляется странное свечение, кто-то становится новым наблюдателем. Последним наблюдателем в цепи бесконечного космического проклятия.
Потому что космос не прощает тех, кто осмеливается заглянуть за завесу тайны. Он забирает их души, чтобы они стали частью вечной тьмы, простирающейся между звёздами.
Последний наблюдатель.
В северной столице, среди монументальных фасадов и вечных туманов, на окраине Васильевского острова возвышалась древняя башня бывшей морской обсерватории. Её гранитные стены, покрытые вековым налётом сырости, хранили память о бесчисленных петербургских зимах.
Михаил Петрович, некогда видный астроном, ныне превратившийся в затворника, обитал в этих стенах вместе со своей дочерью Катериной.
«Папа, — говорила она, стоя у порога кабинета, — вы снова всю ночь не спали. Может, стоит отдохнуть?»
«Катерина, — отвечал Михаил Петрович, не отрываясь от окуляра, — звёзды не ждут. Они рассказывают свои тайны только тем, кто готов их слушать».
В одну из встреч Катерина застала отца особенно взволнованным:
«Что случилось, папа?» — спросила она, заметив его бледность.
«Я видел нечто… необычное, — ответил Михаил Петрович, — такое, что заставляет сомневаться во всём, во что мы верили».
В ту роковую ночь произошло нечто непостижимое. Михаил Петрович, склонившись над своим инструментом, заметил в небесах необычное свечение.
— Это не комета и не падающая звезда, — прошептал он, вглядываясь в окуляр. — Это нечто иное…
Наутро в дверь постучали. На пороге стояли двое — высокие существа с неестественной осанкой. Их бледная кожа казалась восковой, а движения были плавными и чужеродными.
— Не бойся, смертный, — прошелестел один из пришельцев голосом, проникающим прямо в сознание. — Мы пришли с посланием.
— С каким посланием? — выдавил Михаил Петрович, чувствуя, как холодеет спина.
— Ты готов узнать истину, — ответил второй, и его глаза вспыхнули холодным огнём. — То, что ты видел в небе — лишь предвестник.
Последующие часы превратились в бесконечный кошмар. Пришельцы демонстрировали Михаилу Петровичу картины, от которых стыла кровь: гибель миров в адских вспышках, пустоту между звёздами, наполненную криками забытых цивилизаций.
Катерина, обеспокоенная долгим отсутствием отца, поднялась в обсерваторию:
«Папа! — воскликнула она. — Что с вами случилось?»
Но Михаил Петрович лишь молча смотрел в чёрный куб, оставленный пришельцами, и шептал что-то на непонятном языке.
Через неделю в башне вспыхнул пожар. Когда Катерина вбежала в кабинет отца, было уже поздно. От Михаила Петровича остался лишь пепел, смешанный с металлом телескопа, а чёрный куб исчез, словно его никогда не существовало.
Но судьба Катерины оказалась не менее трагичной. После смерти отца она не могла покинуть башню — какая-то неведомая сила удерживала её там.
«Дочка, ты должна узнать правду…» — доносился шёпот отца из стен.
Постепенно Катерина начала меняться. Её глаза стали такими же бездонными, как у отца, а кожа приобрела пепельный оттенок. Она перестала выходить на улицу, проводя дни и ночи в обсерватории.
Однажды в башне появился странный ребёнок — сын Катерины. Никто не знал, от кого он родился, и как это произошло.
«Мама, — шептал мальчик, — я вижу то, что ты не можешь понять».
«Кто ты? — спрашивала Катерина, в ужасе глядя на своего сына. — Что с тобой происходит?»
«Я — продолжение, — отвечал ребёнок, и его глаза светились неестественным светом. — Я — то, что пришло из бездны».
Местные жители начали находить изуродованные тела в окрестностях башни. Все жертвы имели одинаковые раны, а на их лицах застыл ужас. Полиция не могла найти убийцу, но слухи связывали эти преступления с таинственной башней.
Ребёнок Катерины обладал сверхъестественными способностями. Он мог проходить сквозь стены, читать мысли и управлять людьми.
«Ты не сможешь меня остановить, — говорил он матери. — Я несу в себе истину».
Последняя запись в дневнике Катерины гласила:
«Мой сын — воплощение того, чего я боялась больше всего. Он несёт в себе знание, которое не должно было быть раскрыто. Я не могу его остановить…»
Ребёнок исчез из башни так же таинственно, как и появился. Но его деяния продолжали отзываться в городе.
«Он придёт за тобой, — шептал призрак Михаила Петровича. — Он — моё проклятие, твоё наказание».
В башне по ночам всё ещё можно увидеть призрачный свет. Иногда из окон доносится шёпот трёх голосов — отца, дочери и их проклятого ребёнка, навсегда оставшихся в плену космических тайн.
«В небесах нет спасения, — доносился призрачный голос из темноты башни. — В космосе — только смерть».
Катерина часто слышала эти слова, эхом отражающиеся от каменных стен. Её сын, словно тень, скользил по коридорам обсерватории, нашептывая свои жуткие откровения.
«Мама, — говорил он однажды ночью, стоя у её постели, — ты не понимаешь. То, что я вижу, — это правда вселенной. Мы все — лишь песчинки в бесконечной пустоте».
«Уходи! — кричала Катерина, отворачиваясь к стене. — Ты не мой сын! Ты — порождение тьмы!»
Но мальчик лишь смеялся своим беззвучным смехом, от которого у неё стыла кровь.
В городе начали распространяться слухи о таинственных исчезновениях. Люди говорили о странном ребёнке с неестественным взглядом, который появлялся в самых тёмных уголках Петербурга.
Однажды ночью Катерина услышала знакомый стук в дверь. На пороге стояли двое — те самые пришельцы, что когда-то посетили её отца.
— Мы вернулись за тем, что принадлежит нам, — произнёс один из них, и его голос звучал как тысячи ледяных игл.
— Что вам нужно? — прошептала Катерина, отступая назад.
— Твой сын — часть нашего наследия. Он должен продолжить то, что начал твой отец.
В ту ночь башня содрогнулась от страшного воя. Катерина потеряла сознание, а когда очнулась, её сына уже не было.
Дни превращались в недели, недели — в месяцы. Катерина продолжала жить в башне, превратившись в тень самой себя.
«Я должна остановить это, — писала она в своём дневнике. — Должна разорвать цепь, тянущуюся из бездны».
Но было уже слишком поздно. Проклятие, пришедшее из космоса, пустило глубокие корни в землю Петербурга.
Говорят, что иногда в полнолуние можно увидеть тень ребёнка, скользящего по крышам города. А в башне до сих пор мерцает призрачный свет, и три голоса — отца, дочери и их проклятого отпрыска — продолжают свой бесконечный диалог с бездной.
«Космос зовёт, — шепчут они. — И каждый, кто услышит этот зов, станет его частью».
Петербург живёт своей жизнью, но старые жители помнят легенды о башне на Васильевском острове. Они рассказывают своим детям о том, что некоторые тайны лучше оставить похороненными в космической пыли, ибо цена любопытства может оказаться слишком высокой.
И каждый раз, когда в небе появляется странное свечение, кто-то становится новым наблюдателем. Последним наблюдателем в цепи бесконечного космического проклятия.
Потому что космос не прощает тех, кто осмеливается заглянуть за завесу тайны. Он забирает их души, чтобы они стали частью вечной тьмы, простирающейся между звёздами.
В северной столице, среди монументальных фасадов и вечных туманов, на окраине Васильевского острова возвышалась древняя башня бывшей морской обсерватории. Её гранитные стены, покрытые вековым налётом сырости, хранили память о бесчисленных петербургских зимах.
Михаил Петрович, некогда видный астроном, ныне превратившийся в затворника, обитал в этих стенах вместе со своей дочерью Катериной.
«Папа, — говорила она, стоя у порога кабинета, — вы снова всю ночь не спали. Может, стоит отдохнуть?»
«Катерина, — отвечал Михаил Петрович, не отрываясь от окуляра, — звёзды не ждут. Они рассказывают свои тайны только тем, кто готов их слушать».
В одну из встреч Катерина застала отца особенно взволнованным:
«Что случилось, папа?» — спросила она, заметив его бледность.
«Я видел нечто… необычное, — ответил Михаил Петрович, — такое, что заставляет сомневаться во всём, во что мы верили».
В ту роковую ночь произошло нечто непостижимое. Михаил Петрович, склонившись над своим инструментом, заметил в небесах необычное свечение.
— Это не комета и не падающая звезда, — прошептал он, вглядываясь в окуляр. — Это нечто иное…
Наутро в дверь постучали. На пороге стояли двое — высокие существа с неестественной осанкой. Их бледная кожа казалась восковой, а движения были плавными и чужеродными.
— Не бойся, смертный, — прошелестел один из пришельцев голосом, проникающим прямо в сознание. — Мы пришли с посланием.
— С каким посланием? — выдавил Михаил Петрович, чувствуя, как холодеет спина.
— Ты готов узнать истину, — ответил второй, и его глаза вспыхнули холодным огнём. — То, что ты видел в небе — лишь предвестник.
Последующие часы превратились в бесконечный кошмар. Пришельцы демонстрировали Михаилу Петровичу картины, от которых стыла кровь: гибель миров в адских вспышках, пустоту между звёздами, наполненную криками забытых цивилизаций.
Катерина, обеспокоенная долгим отсутствием отца, поднялась в обсерваторию:
«Папа! — воскликнула она. — Что с вами случилось?»
Но Михаил Петрович лишь молча смотрел в чёрный куб, оставленный пришельцами, и шептал что-то на непонятном языке.
Через неделю в башне вспыхнул пожар. Когда Катерина вбежала в кабинет отца, было уже поздно. От Михаила Петровича остался лишь пепел, смешанный с металлом телескопа, а чёрный куб исчез, словно его никогда не существовало.
Но судьба Катерины оказалась не менее трагичной. После смерти отца она не могла покинуть башню — какая-то неведомая сила удерживала её там.
«Дочка, ты должна узнать правду…» — доносился шёпот отца из стен.
Постепенно Катерина начала меняться. Её глаза стали такими же бездонными, как у отца, а кожа приобрела пепельный оттенок. Она перестала выходить на улицу, проводя дни и ночи в обсерватории.
Однажды в башне появился странный ребёнок — сын Катерины. Никто не знал, от кого он родился, и как это произошло.
«Мама, — шептал мальчик, — я вижу то, что ты не можешь понять».
«Кто ты? — спрашивала Катерина, в ужасе глядя на своего сына. — Что с тобой происходит?»
«Я — продолжение, — отвечал ребёнок, и его глаза светились неестественным светом. — Я — то, что пришло из бездны».
Местные жители начали находить изуродованные тела в окрестностях башни. Все жертвы имели одинаковые раны, а на их лицах застыл ужас. Полиция не могла найти убийцу, но слухи связывали эти преступления с таинственной башней.
Ребёнок Катерины обладал сверхъестественными способностями. Он мог проходить сквозь стены, читать мысли и управлять людьми.
«Ты не сможешь меня остановить, — говорил он матери. — Я несу в себе истину».
Последняя запись в дневнике Катерины гласила:
«Мой сын — воплощение того, чего я боялась больше всего. Он несёт в себе знание, которое не должно было быть раскрыто. Я не могу его остановить…»
Ребёнок исчез из башни так же таинственно, как и появился. Но его деяния продолжали отзываться в городе.
«Он придёт за тобой, — шептал призрак Михаила Петровича. — Он — моё проклятие, твоё наказание».
В башне по ночам всё ещё можно увидеть призрачный свет. Иногда из окон доносится шёпот трёх голосов — отца, дочери и их проклятого ребёнка, навсегда оставшихся в плену космических тайн.
«В небесах нет спасения, — доносился призрачный голос из темноты башни. — В космосе — только смерть».
Катерина часто слышала эти слова, эхом отражающиеся от каменных стен. Её сын, словно тень, скользил по коридорам обсерватории, нашептывая свои жуткие откровения.
«Мама, — говорил он однажды ночью, стоя у её постели, — ты не понимаешь. То, что я вижу, — это правда вселенной. Мы все — лишь песчинки в бесконечной пустоте».
«Уходи! — кричала Катерина, отворачиваясь к стене. — Ты не мой сын! Ты — порождение тьмы!»
Но мальчик лишь смеялся своим беззвучным смехом, от которого у неё стыла кровь.
В городе начали распространяться слухи о таинственных исчезновениях. Люди говорили о странном ребёнке с неестественным взглядом, который появлялся в самых тёмных уголках Петербурга.
Однажды ночью Катерина услышала знакомый стук в дверь. На пороге стояли двое — те самые пришельцы, что когда-то посетили её отца.
— Мы вернулись за тем, что принадлежит нам, — произнёс один из них, и его голос звучал как тысячи ледяных игл.
— Что вам нужно? — прошептала Катерина, отступая назад.
— Твой сын — часть нашего наследия. Он должен продолжить то, что начал твой отец.
В ту ночь башня содрогнулась от страшного воя. Катерина потеряла сознание, а когда очнулась, её сына уже не было.
Дни превращались в недели, недели — в месяцы. Катерина продолжала жить в башне, превратившись в тень самой себя.
«Я должна остановить это, — писала она в своём дневнике. — Должна разорвать цепь, тянущуюся из бездны».
Но было уже слишком поздно. Проклятие, пришедшее из космоса, пустило глубокие корни в землю Петербурга.
Говорят, что иногда в полнолуние можно увидеть тень ребёнка, скользящего по крышам города. А в башне до сих пор мерцает призрачный свет, и три голоса — отца, дочери и их проклятого отпрыска — продолжают свой бесконечный диалог с бездной.
«Космос зовёт, — шепчут они. — И каждый, кто услышит этот зов, станет его частью».
Петербург живёт своей жизнью, но старые жители помнят легенды о башне на Васильевском острове. Они рассказывают своим детям о том, что некоторые тайны лучше оставить похороненными в космической пыли, ибо цена любопытства может оказаться слишком высокой.
И каждый раз, когда в небе появляется странное свечение, кто-то становится новым наблюдателем. Последним наблюдателем в цепи бесконечного космического проклятия.
Потому что космос не прощает тех, кто осмеливается заглянуть за завесу тайны. Он забирает их души, чтобы они стали частью вечной тьмы, простирающейся между звёздами.
>>921
Было только "Напиши рассказ в стиле лема с характерной для него пшековатостью на тему "Ийон Тихий и космический тупица". Всё остальное это опус-4. Тему я взял как парафраз на рассказ анона сгенеренный про космический тупик. В этом тексте только один кусок вставлен. В оригинале опус написал что "Ийион нажал кнопки на тупице и тот выдал результат про вторники", я указал на то, что это не логично, ведь тестируют самого тихого, и нейронка сгенерила кусок по новому, чтоб Тихий выбрал из нескольких вариантов. Я вставил новый фрагмент и всё. Других правок там нет. Промпт был такой вот короткий.
>А идея то ее была? Поди в вводных почти все было, а она оформила.
Было только "Напиши рассказ в стиле лема с характерной для него пшековатостью на тему "Ийон Тихий и космический тупица". Всё остальное это опус-4. Тему я взял как парафраз на рассказ анона сгенеренный про космический тупик. В этом тексте только один кусок вставлен. В оригинале опус написал что "Ийион нажал кнопки на тупице и тот выдал результат про вторники", я указал на то, что это не логично, ведь тестируют самого тихого, и нейронка сгенерила кусок по новому, чтоб Тихий выбрал из нескольких вариантов. Я вставил новый фрагмент и всё. Других правок там нет. Промпт был такой вот короткий.
>>930
Это как? Она нашла штоле?
>Тему я взял как парафраз на рассказ анона сгенеренный про космический тупик.
Это как? Она нашла штоле?
>>931
Нет я сказал просто написал "Ийон Тихий и космический тупица". Всё остальное - дым и зеркала, С/С Лема в базе обучения и среднестатистичность. К тому же опус-4 и все модели куктропиков обучался на ОЧЕНЬ большом корпусе русскоязычных текстов, который они подпиздили с торрентов. Он русский понимает и может в него, лучше чем алиса, внутри которой скорей всего модификация (файнтюн) дипсика или квена - открытых моделей китайских, просто дообученная на русском тексте, причем полученном из готовых пар взаимодействий между нейронкой корпоративной (типа опуса-4, гемини или чатгпт) и человека, то есть синтетические данные. Сам дипсик на них тренирован. Поэтому там есть лишь видимость качественного ответа, но крайне низкая вариативность относительно нормальных моделей. Достаточно подергать пару недель и ты это увидишь.
Нет я сказал просто написал "Ийон Тихий и космический тупица". Всё остальное - дым и зеркала, С/С Лема в базе обучения и среднестатистичность. К тому же опус-4 и все модели куктропиков обучался на ОЧЕНЬ большом корпусе русскоязычных текстов, который они подпиздили с торрентов. Он русский понимает и может в него, лучше чем алиса, внутри которой скорей всего модификация (файнтюн) дипсика или квена - открытых моделей китайских, просто дообученная на русском тексте, причем полученном из готовых пар взаимодействий между нейронкой корпоративной (типа опуса-4, гемини или чатгпт) и человека, то есть синтетические данные. Сам дипсик на них тренирован. Поэтому там есть лишь видимость качественного ответа, но крайне низкая вариативность относительно нормальных моделей. Достаточно подергать пару недель и ты это увидишь.