По правде говоря, анон выбрал самого "сырого" персонажа, но не суть.

Что делать, если вы - не последняя семья в Сентинеле и вашему сыну исполняется восемнадцать? Самым верным решением будет отдать его в стражу великолепного города. Но что же делать юнцу, который в спарринге не уступит только девчонке и с незавидным постоянством терпит поражение за поражением? Верно - прибегнуть к запрещенным приемам... Но вот только редгарды всегда не принимали чародеев, и видеть такого шарлатана среди элитной стражи - дело непозволительное.
Хакан аль-Сентинель был с позором вышвырнут из казарм, едва его наставник понял, что внезапные победы юноши связаны отнюдь не с многочисленными тренировками, а с редкими чарами на его клинках. Путь меча давался юнцу с трудом, хрупкое телосложение и мягкий характер не шли ему на пользу во время учений. Оправдать себя Хакан не успел: семья расценила его поступок низким и подлым, порочащий их имя. Через несколько дней юный редгард лишился и крыши над головой, ибо родители в порыве ярости пожелали ему уйти из города, желательно надолго, если не навсегда. Предоставленный самому себе, Хакан был в замешательстве. Он не был настолько самостоятелен, чтобы направиться в другие места и там найти свой кров. Несколько дней без всякой цели блуждая в окрестностях Сентинеля, редгард двинулся к морю цвета его глаз. Путь его лежал вдоль береговой линии на юг, где спустя еще два или три заката и рассвета Хакан наткнулся на заброшенную, но тем не менее обитаемую пристань. Юнцу повезло: контрабандисты, которые ждали своего покупателя в этом месте, не тронули его. Более того, за несколько дней, проведенных в компании авантюристов и мошенников, Хакан показал себя не с самой плохой стороны: юнец был весьма сообразительный и юркий, технике владения холодного оружия был обучен, но практика все равно требовалась. Пожалуй, самым главным качеством юного редгарда было желание найти себе место в жизни. Пусть и не навсегда...
Этого Хакан и добился. Клиенты контрабандистов - отбитая шайка пиратов - с радостью приняли его в свои ряды. Даже скорее не из любопытства и желания контрабандистов пристроить надоедливого мальчишку, сколько из-за того, что после последнего рейда количество членов банды заметно сократилось.
Следующие несколько лет Хакан провел среди бескрайних простор лазурных волн. Редгард за это время возмужал, пускай юношеская худоба и оставила свой след. На теле появились первые татуировки и шрамы, в голове - мысли о том, что это был лучший из тех вариантов, что были открыты ему.
Банда, в которой состоял Хакан, плавала близ земель Ковенанта, грабя торговые суда, но после начала войны Трех Альянсов их судно взяло курс на юг. Хакан равнодушен к тому, что происходит на суше, его волнует лишь то, что можно добыть на других кораблях. Теперь в его имени нет ни намека на благородное происхождение, ведь он гордо называет себя аль-Сие, "из моря".

^{Теперь у меня маленькая мечта: купить дворец Хандинга и переделать его под пристань, с контрабандой и прочим}

>>1034095
>>1034122
Он не просто бог, он бог с часовой бомбой размером с город, он намекнул если Принцы не будут соблюдать некоторые правила например очерёдность Дней Вызова то он эту бомбу использует что изменит лицо Нирна навсегда избавив его от влияния Падомая, которого Сота Сил отрицает.

Узри же Заводной Город, Трон Сведения, Единую Ось, Медную Глотку Герольда Сладостного Разрушения, Блистающую Маслом Башню Бесшовной Сборки.
Behold, the Clockwork City! The Throne Aligned! The Omni-Axle! The Brass-Throat Herald of Joyful Destruction! The Oil-Slick Tower of Seamless Assembly! Rejoice! Rejoice!
https://en.uesp.net/wiki/Online:The_Truth_in_Sequence:_Volume_6

Нирн это механизм Аэдра но он несовершенен и несовершенство его заложено в него Лоркханом, оно не позволяет богам-шестерням работать в слаженной последовательности, Сота Сил исправит это создав новую версию Нирна.
The First Truth of the Mainspring Ever-Wound is the truth of Nirn. The soul of Nirn has two faces. The first is known to us—the Nirn-Prior, or the Nirn of Many Parts. It is a Nirn in pieces, assembled by the unsteady hand that has yet to find itself. Its oscillations irregular, its going train disrupted by fear and delusion. Its faults are not in its parts, but in its assembly. Each gear is a god. Each spring is a thought. But a mechanism built by many hands cannot know the precision of the master craftsman. The et'Ada Gears cannot bring forth a true Nirn, because they know only its parts. They cannot see the whole. The Eye of Sotha Sil ignores such division. Where the broken gods see only pieces, our Father Sotha Sil sees the whole. He sees the Second Nirn.
https://en.uesp.net/wiki/Online:The_Truth_in_Sequence:_Volume_1

Принцы бояться мудрости и порядка, это понимал только один Принц Серого Движения но он сошел сума от этого знания, даэдра ничто как и их отец Падомай и в финальной версии Нирна им нет места.
The Daedra fear wisdom and order, you see? And thus do they fear the Clockwork God above all others. Where others see dark crowns numbered ten and six, Sotha Sil sees shadows and nothing more. For the Daedra are the lie that creation tells itself. Like their father, Padomay, they are Nothing. And in the Tamriel Final, Nothing shall hold no sway. Anuvanna'si. Their black mountain called "Oblivion" shall sink into the Furnace of Forgotten Numbers, where all lies burn and brittle multitudes turn to slag.
https://en.uesp.net/wiki/Online:The_Truth_in_Sequence:_Volume_3

Только разборка на составные части позволит собрать части воедино, только разборка позволит очистить двигатель, разрушайте старые машины как несовершенные принципы прошлого.
For the Mainspring Ever-Wound is the Father of Curiosity, and curiosity is the joyful destroyer. Only in sundering can things be made whole. Only the disassembled engine can be scrubbed and made clean. So, smash the old machines! Topple your mind's idols! And from the wreckage, assemble new truths—flawless and water-tight.
https://en.uesp.net/wiki/Online:The_Truth_in_Sequence:_Volume_4

Главная пружина Вечной Раны недвижима посему сломанные шестерни необходимо восстановить в плавильнях где тихий гнев Сехта обжигает силой солнца. Финальный Час Нирна близиться и Вечные Шестерни должны быть в движении.
The Mainspring Ever-Wound spurns that which does not move. In the Nirn-Ensuing, that which does not move shall be fed to the Kiln-Amaranthine where Seht's quiet wrath burns like the sun, and broken cogs are made whole. The Wheels Eternal must spin. The Tamriel Final must tick and tock. Anuvanna'si. Each and each must take its place in the whole. For if even one piece is missing, the whole is not whole.
https://en.uesp.net/wiki/Online:The_Truth_in_Sequence:_Volume_4

Записано со слов Гримральда Латунные Кости.

Вы и правда хотите знать, как я здесь очутился? Почему заперт в этой клетке, будто сломанный фабрикант? Два слова: проктор Люциана.

Она была очевидной целью: заводной апостол со своим собственным помещением, полным тикающих безделушек! Сначала я отказался от работы. Слишком опасно. Но на самом деле в глубине души я люблю острые ощущения. Иногда это добродетель. Иногда — порок. На этот раз было второе.

Первое правило воровства: сперва изучай! Я месяцами сидел в Архиве, роясь в старых записях и пытаясь найти, кем же была проктор и откуда она явилась. Должен сказать, так себе попытка. Я узнал немного о её жизни в Тамриэле. Она была имперским боевым магом — одним из лейтенантов Ремана Сиродила. Говорят, сожгла дотла целый полк змеелюдей во время осады Белого прохода. Это дало ей титул цейчи «Сядо Кас». Огненная дева. И это было только начало!

Согласно некоторым старым журналам фактотумов, её выбросило на один из «берегов» города тысячелетия назад. Она была мертва — должна была быть. Я видел хирургические отчёты. Её тело было искромсано в клочья! Сота Сил собрал её снова, но почти все конечности Люцианы остались на операционном столе. Сейчас она — механизм, понимаете? Не дышит, не ест, не устаёт. Она просто ходит по залам и улицам города, ищет, что бы уничтожить своим молотом. Я рассказываю вам всё это только затем, чтобы стало понятно, почему я не сопротивлялся.

Всё случилось одной холодной ночью в Латунной крепости, сразу после того, как небосфера погрузилась во тьму. Преодолев опасности восхождения по стене базилики Заводного города, мы с напарниками залезли в комнату проктора через воздуховод. Избежали патрулей фактотумов, отловили шумных механических злокрысов… всё шло по плану. Она была на патрулировании, понимаете? Должна была отсутствовать ещё несколько часов. Мы были в безопасности — по крайней мере, так думали.

Мы перерыли это место так быстро, как могли — вскрывали мнемоящики и альковы в стенах. В конце концов мы нашли его, один из оживляющих сердечников проктора. Её батарею, понимаете? Это было настоящее произведение искусства из тяжёлой латуни, покрытое медной филигранью и до краёв заполненное жеодической энергией. Мы ухмылялись будто обожравшиеся кагути и уже собирались уходить. И тогда увидели её.

Она стояла в дверном проёме, закованная в сверкающую латунную броню, а на плече лежал молот. Мои когнитивные компрессоры работали на пределе, пытаясь выдать правдоподобное оправдание тому, что мы рылись в её имуществе. И как только я открыл рот, Мурбал потянулся за своим кинжалом.

Всё случилось так быстро. Я помню вспышку ослепительного белого света, а затем Мурбал закричал. Я посмотрел на Антона как раз в тот момент, когда его ногу размозжил удар молота. Я упал на колени и прикрыл голову руками, ожидая хладных объятий забвения — но этого так и не случилось. Вместо я почувствовал холодные металлические пальцы Люцианы вокруг горла — она подняла меня на ноги. Открыв глаза, я увидел, что она пристально смотрит на меня.

«Похоже, нам с тобой есть о чём поговорить», — сказала она. Затем меня бросили сюда, к вам.

Ещё несколько лет, и меня спишут, я знаю. Но у вас всё ещё есть шанс! Держите свои шестерни чистыми, а цепи подтянутыми, парни, потому что она всегда следит. Всегда.