>>5955

>Но если бы книгу писали БЛ

Дэн Абнетт: Сирота по имени Гарри Поттер попадает на обучение в школу, созданную Когнитэ, где обучают энунции. В процессе он открывает, что его имя - это имя известного инквизитора Гарри Поттера, а его внешность - это внешность того инквизитора. Шрам у него на лбу символизирует Цикатрикс Маледиктум и болит, когда тот расширяется. В параллельном мире тем временем скрывается некто Волдеморт, который управляет дементорами, которые в свою очередь скрыты в телах некоторых учеников Хогвартса.

Грэм Макнилл: Минерва Макгонагалл все еще красива, ведь ювенальная терапия замедляет старение. Ее приталенная мантия выгодно облегает фигуру. Гермиона и Джинни Уизли заметно меняются каждое лето. Беллатриса Лестрейндж ходит в прозрачном платье с вырезом до лобка. Флер Делакур невероятно красива, хотя никто ей об этом нкогда и не говорил. Рон Уизли время от времени шутит про то, что Джинни оторвет Гарри яйца, если тот будет засматриваться нп других учениц. Полумна Лавгуд ходит голая, ведь она выше таких условностей как одежда. Волдеморт жрет говно, ебет свиней и вообще деградирует на протяжение всех книг.

АДБ: Гарри весь цикл ноет о том, что его сраный отец умудрился умереть и бросил его. Рон весь цикл ноет о своем нищеброде. Дамблдор предлагает им объединиться в Орден Феникса/Дамблдора/еще кого-нибудь. Это причина любви к Дамблдору, ведь отцы подвели их, а братья - нет. Висящий в цепях Гарри Поттер, в анус которого вставлена палочка Темного Лорда поясняет Волдеморту, что его дело проебано и добо зарешает.

Гай Хейли: книга написана со вниманием к деталям, поэтому сюжет не изобилует логическими дырами и меняется до неузнаваемости.

Сэнди Митчелл: вечно зашуганный Дурслями Гарри Поттер и его вечно немытый дружок Рон Уизли должны столкнуться с Волдемортом и победить.

Роб Сандерс: Все указывает на то, что Альфарий - это Северус Снейп, но в действительности - это профессор Квирелл. Оперативник Альфа Легиона блокирует платформу, и Гарри с Роном должны добираться в Хогвартс на гражданском аэрокаре. Новый профессор по защите от темных искусств называет себя Альфарием, но на самом деле он Омегон. Еще один Альфарий бросает имя Гарри Поттера в кубок огня, но его вычисляют. В конце коцнов Снейп тоже оказывается Альфарием, только служащим Омегону.

>>6116
Он их обманул. Это всегда было бэком. Вон в "Вальдоре" опять про это же в самом начале.

Г 1: Так. Что я могу тебе дать?

Г 2: [Ответа не последовало.]
Г 1: Информацию. Данные. В последующие дни это, возможно, всё, что я смогу тебе дать. Я уже чувствую, как это приближается. Все имеет свою цену, и моя цена — я стану не совсем человеком.

Г 2: Не совсем человеком?

Г 1: И вот еще что. Была такая старая поговорка — бесплатный сыр бывает только в мышеловке. [Смеется.] Заключаешь одну сделку, и становишься сильнее. Заключаешь другую — становишься слабее. Это относится и к смертным, и к богам. Не то чтобы я собирался стать одним из них….

Г 2: Я не — [Голос прервался.]

Г 1: Прошу меня простить. Я слишком долго был один. Я могу продолжить говорить, если ты мне позволишь. Сейчас ты должен знать некоторые вещи.

Г 2: Слушаю.

Г 1: Здесь заключается грандиозная сделка.

Г 2: Я это понимаю.

Г 1: Понял? Так быстро? Хорошо. Отлично. Что же это за сделка?

Г 2: [Тишина.] Бесконечную силу не преодолеть. Мы смертны, нас ограничивает закон. Значит, это обман.

Г 1: Ты считаешь, что это недостойно?

Г 2: Нет.

Г 1: Потому что это исходит от меня.

Г 2: Да.

Г 1: Говори свободно. На этот раз говори свободно. Ты только что очнулся — возможно, у тебя осталось совсем немного шансов.

Г 2: [Тишина.] Ты обманешь их. Ты обманешь их всех. И нас в том числе.

Г 1: Рискованная стратегия.

Г 2: Других нет.

Г 1: Ты это понимаешь. Скажи мне, ты в полной мере понимаешь, что это значит?

Г 2: Гибель. Полный крах.

Г 1: Хорошо. А теперь скажи мне вот что: зная все это, зная риск, зная вероятный исход, почему я сотворил тебя?

Г 2: [Тишина.]

Г 1: Говори.

Г 2: [Ответа не последовало.]

Как же пиздато райт пишет. Первая глава какой-то хуйней показалась, а дальше пошло. Аж сука еще больше захотелось отдельный цикл про довкпшные времена, про всю эту техноварварскую движуху.

Ночь, где–то в пустошах. Ровная песчаная почва покрывала
проклятущую впадину, полную кустарников и пыли, забившейся в зубы и
заставляющей кожу зудеть. В вышине ярко сияли звезды, не заглушенные
световым загрязнением и похожие на россыпь точек цвета слоновой кости
на фоне глубины космоса. Убывающий полумесяц придал далеким холмам
во тьме светло-голубой оттенок.
Акилла тащился вверх по склону, чувствуя боль в суставах — и в
родных, и в металлических. Одежда висела на нем чуть свободнее, чем
раньше. А когда–то боевое облачение сидело на нем как влитое. Он хорошо
в нем выглядел, и это для него многое значило. Теперь все, как
предполагалось, было более цивилизованным, но он всегда видел правду в
присказке, что девчонки любят солдат. Он много где побывал, участвовал во
многих сражениях, двигаясь вместе с кампаниями, которые, казалось,
никогда не заканчивались, и это было довольно весело. Несмотря на все
изменения, кое–что на войне оставалось неизменным — алкоголь, скука,
время убивать. И вне моментов затишья, проведенных в наркотическом
угаре и запоях в обнимку с друзьями, его вновь внезапно охватывало
возбуждение от битвы.
Акилла очень любил сражения. Поначалу он участвовал в них за деньги,
дававшие ему все, что нужно, чтобы купить ту немногочисленную хорошую
аугметику у ткачей плоти из картелей Мумбай-Раштры. Долгое время это
было прибыльным дельцем, и все, что от него требовалось, — это выжить.
Его правый глаз был заменен на окулус-прицел, в правой руке находился
вольфрамовый стрежень, а обе ноги были переделаны с использованием
мускульно-дермальных усилителей. Он отказался встраивать в нервную
систему болегасители, поскольку они также притупляли удовольствие, а оно
в те дни было более важным.
Это было хорошее время. Войны были частыми, короткими и
локальными. Ни у кого не было достаточно мощи, чтобы окончательно
добить кого–либо другого, и потому все сводилось к стычкам и поджогам —
они быстро завершались и быстро оплачивались. Он не помнил, когда это
начало меняться. Кто–то давным-давно рассказал ему об императоре с юга
— а может, с запада, — который уверенно перемалывал небольшие
королевства. То ли Юлия, то ли Эленора, но кто бы это не сказал, он уделил
этому мало внимания, потому что истории об «императоре, который
уверенно перемалывает небольшие королевства» ходили всегда. Из–за
самовнушения или страха — зависело от точки зрения.
Впрочем, в этот раз он оказался настоящим. Работы становилось меньше,
и в первый раз Акилле пришлось путешествовать, чтобы найти ее. Начали
очерчиваться границы со сторожевыми башнями и патрулями. Уровень
жизни стал ниже в той же мере, в какой сражаться стало труднее и не так
весело. Армии стали укомплектовываться более толковым снаряжением и
еще большими пушками. А хуже всего было то, что им платили не за
результат, а за профессию.
После того как он чуть не погиб в том дельце у Арабинской Впадины,
пришлось много над чем поразмыслить. Выяснилось, что большинство
совсем не любит солдат — именно у них имелись деньги и оружие, — и
потому стало больше опасностей. В воздухе витали идеи о мщении.
Хорошие времена были признаны плохими пугающе большим числом
людей, и начали ходить слухи о линчевании.
Потому Акилла сделал то, что делал всегда — просто адаптировался. Он
пошел на восток, потом на север, скрывая свою аугметику и медленно
исчерпывая запас монет с прошлой большой работы в поисках выхода. Куда
бы он ни пошел, везде была одна и та же история — Император, Император,
Император. Чем больше он странствовал, тем больше он открывал глаза.
Вновь начались стройки — города, порты, фабрики. Небольшие королевства
действительно распадались с каждым годом все быстрее — их ресурсы и
население проглатывал этот огромный зверь империи, которая, казалось,
неожиданно появилась везде в одно мгновение.
Её называли Империумом. С ней возродился и целый язык, полный
сбивающих с толку чинов и обозначений, и единая эмблема, парящая на
тысяче различных штандартов — голова орла, окруженная молниями.
Людям, казалось, нравилась эта эмблема. Там, где поднимались такие
штандарты, воцарялся шаткий порядок.
Это был мрачное представление, но не то, против которого можно
выступать, по крайней мере пока. Акилла нашел призывной пункт в
индустриальной зоне гипер-конурбации
[3] Рохинь и потратил последнюю
монету на то, чтобы отскрести худшие метки своей прошлой жизни. Как
оказалось, ему не стоило об этом беспокоиться — призыв был почти
неиссякаемым, и офицеры уделяли происхождению рекрутов самую малую
толику внимания. Честно говоря, выбор у них был невелик, поскольку Терра
купалась во множестве Акилл, каждый из которых искал того же, что и
другие, и мог рассказать те же мрачные истории.
Так сражения начались вновь. Теперь это не так развлекало, поскольку он
должен был войти в состав батальона и следовать приказам. Тем не менее
ему платили. Он увидел больше того мира, который был вылеплен и
переделан до такой степени, что никто не знал, что и думать, за
исключением тех ужасающих воинов нового Империума, что шагали по
нему подобно закованным в золото стражам из забытых времен.
Акилла даже видел одного такого издали. Он должен был
сконцентрироваться на собственном сражении — продвигаться вдоль
осушенных ирригационных каналов для штурма заброшенной насосной
станции — но стоило тебе лишь бросить взгляд на этих золотых дьяволов, и
все прочее казалось почти бессмысленным. Он использовал свою старую
аугметику, чтобы рассмотреть все получше, и так с расстояния в почти три
километра он наблюдал за происходящим.
Он не мог сосчитать, скольких противников убило это создание. Он не
мог увидеть, что оно делало, столь быстрым был темп. Этот… дьявол
использовал не огнестрельное оружие, как любой разумный человек, а
какое–то окутанное электричеством копье. Старый ржавый танк был
опрокинут ударом ноги — опрокинут ударом ноги — а затем разодран на
куски из горящего металла.
Акилла был в шоке. Подобная физическая мощь была… нечестной. В ней
не могло быть удовольствия. Не было ни единого шанса, чтобы кто–то смог
нанести успешный ответный удар. Не было ни единого признака, чтобы
кто–то давал этим существам деньги, что было отклонением — сражаться за
самого себя, без стоящей награды за службу, было самым извращенным
желанием из всех.
Так что он выключил аугметику и вернулся к тому, что ему следовало
делать. И все же он никогда не забывал. В городах они несли эти
орлиноголовые знамена и праздновали возвращение цивилизации, но на
передовой, в пустынях и руинах, монстров спускали с поводка. Не имело
значения, что они были облачены в золото и багрянец, что они выглядели,
как нечто благородное и изысканное, потому что ничто благородное и
изысканное не могло создать этих тварей. Это было мошенничество, а
Акилла знал все о нем, потому что бывал по ту его сторону чаще, чем не
был.

Касательно кукареков про то что за императора делали другие, а он все пиздил.

На протяжении всего времени Он поддерживал их работу на
износ, вдохновляя словом или жестом, поправлял их неуклюжие первые
попытки, когда это было необходимо, открывал новые поля возможностей,
убеждая и обучая.
Ей всегда было интересно, даже сейчас, в какой мере их собственная
работа была результатом Его непрямого ментального внушения или
вдохновения? Он знал гораздо больше, чем любой из них, но всё же Он не
мог быть везде и сразу, и поэтому нуждался в людях. Его инструменты, Его
группа верных аколитов.
Она льстила себе, когда думала о том, что ключевые идеи принадлежали
ей. Настолько убежденная в Его интеллекте и энергии на пути к
совершенству, она поверила, что Ему приходится возиться с такой
неблагородной вещью, как компромисс, и потому менее значительные умы
также находили применение. Не было времени на совершенствование, и
поэтому Катаегис были компромиссом. Они были лучшим, что можно
создать в тех условиях, но никто не верил в то, что это окончательный
вариант.
Этот факт заставлял её испытывать муки так же, как и в прежние
времена. Под свирепым наступлением весь мир неумолимо подчинялся их
воле, но всё ещё оставались старые счета, по которым приходилось платить
болью и физической порчей ради высшей цели по восстановлению
цивилизации. Хоть даже Громовые Воины и достигли апогея своего
могущества и славы, их замена была запланирована заранее. Они должны
стать стабильнее, выносливее, гибче и дисциплинированнее. Они будут
создаваться в большем количестве, производиться партиями, будто
стандартизированное оружие, идущее потоком с имперских
производственных линий. И что самое главное, они будут постоянны.
— Твоё потомство, Астарте, — отметил Он однажды, в редкий момент
допустимого легкомыслия. — Твоё наследие.
Это не было правдой. Не в полном смысле. В конечном счёте всё
исходило от Него, включая эту программу, но бывали периоды, моменты
слабости, когда она погружалась в истощение от бесконечной работы, когда
её поглощали опасное тщеславие и мимолетные мысли о них, как о её
творениях.

>>7380
"Najan is an agri world. There are templates for such places, drawn up in the fathomless past and never altered by the Administratum. All agri worlds are of similar size, located in similar orbital zones within their void systems and subject to specific exposure to a prescribed spectrum of solar radiation. Their soils have to be within a tight compositional range, and they have to be close to major supply worlds.
The Imperium is not a gentle custodian of such places. After discovery of a candidate planet, the first fifty years are spent in terraforming according to well-worn Martian procedures. All pre-existing life is scrubbed from the rocks, either by the application of controlled virus-chewers or by timed flame-drops. The atmosphere is regulated, first through the actions of gigantic macro-processors and thereafter by a land-based network of control units, more commonly referred to as command nodes. Weather, as least as generally understood, disappears. Rainfall becomes a matter of controlled timing, governed by satellites in low orbit and kept in line by fleets of dirigibles. The empty landscape is divided up into colossal production zones, each patrolled by crawlers and pest-thopters. Millions of base-level servitors are imported, kept at the very lowest level of cognitive function but bulked up by a ruthless level of muscle-binders.
Soon after this process completes, every agri world looks exactly the same – a flat, wind-rummaged plain of high-yield crops swaying towards the empty horizon. A person could walk for days and never see a distinctive feature. Not that anyone sane would choose to walk in such places – the industrial fertiliser dumps are so powerful that they turn the air orange and make it impossible to breathe unfiltered. A single growing season exhausts the soil completely, requiring continual delivery of more sprays of nitrates and phosphates, all delivered from the grimy berths of hovering despatch flyers. The entire world is given over to a remorseless monoculture, with orthogonal drainage channels burning with chem-residue and topsoil continually degrading into flimsier and flimsier dust.
But that doesn’t matter. A planet can be driven like this for thousands of years before it eventually keels over and becomes a death world. The quality of the crops gets steadily worse, but the quantity can be sustained almost indefinitely, assuming that supply lines are maintained and imports remain consistent. At the end of every season, the great harvester leviathans are stoked up and dragged from their pens and let loose on the grey fields, smokestacks belching and tracked undercarriages sinking deep. These massive creatures of high-sided metal and intricate pipework, the smallest of which are a hundred metres long, crawl across the blasted prairies, sucking up every last speck of pallid grain and piping it directly to antiseptic internal hoppers. Feed-landers come down from high flight, dock with the still-trundling leviathans and extract the raw material, from where it is taken into the city-sized processor vats, blasted with antibiotics, smashed, burned, crushed, then stamped and packaged. Once ready for transport, containers are dragged up into orbit aboard swell-bellied landers, ready for transfer to the void-bound mass conveyers, which deliver the refined product to every starving hive world and forge world in their long circuits."
- The Lords of the Silence

Наплимер.

>>7423
Ковчег, на секундочку, пристыковывался к станциям. А лоханка Коула была больше ЗВЕДНОГО ФОРТА АСТАРТЕС "ЭГИДА", где мог тусить весь орден и флот Кос Смерти и не мешать друг другу. И почему то, для того что бы закинуть ремонтные бригады с "Квестора" на "Эгиду", пришлось использовать челноки, а не стыковочные порты и ангары, которые на тот момент починили. Вы сами жопой читаете, а потом открываете свое поганое еблище. По факту, после писанины Хейли, такие объекты как "Сперанца" у блядь, оказывается знаю про ковчеги, а ее на секундочку, с планеты поднять смогли, Глорианы и "Буцефал" идут по топу размеров нахуй. В конкуренциях только Скала и Фаланга.

>Где ты такую хуйню взял, что Тираниды гробницы некронов жрут

Безмолвный Царь когда из вечной пустоты прилетел в полном ахуе, на ушко шепнул.

813.М41 — безмолвные глашатаи. Триархические преторианцы узнают о том, что их древний повелитель вернулся в Галактику, и постепенно начинают возвращаться к нему на службу, одно раздробленное воинство за другим. Собравшиеся в одном месте толпы преторианцев официально обновляют свои клятвы верности Безмолвному Царю. Они сделают всё возможное, чтобы объединить расколотую Империю Некронов перед лицом угрозы со стороны тиранидов, либо встретят окончательную смерть в попытке это сделать

Едем дальше
In 075902.M41 dozens of Bio-ships detached from the main Hive Fleet and invaded the Tau colony of Ka'mais. This triggered the emergence of an unexpected Necron fleet from Ka'kais' dead moon which then set about destroying the outnumbered Tyranid ships. On Ka'mais a day of celebration was declared and as the Necrons landed they were greeted with great ceremony by Ethereal Aun'taniel. Despite the welcome, Aun'taniel was quickly slain by the Necrons and Ka'mais was then harvested.[1]

The Ke'lshan Ethereal council ordered the evacuation of the colony worlds between Ka'mais and Ke'lshan. The evacuation fleet from one of these worlds, Ho'sarn, was ambushed by Gorgon and slaughtered.[1]
Наверное Некроны резко подорвали свои сраки что бы спасти Тау? А нет, они их тоже вырезали. Может свои жопы спасали? Да ну не, на вахе анон ЯСКОЗАЛ грит не трогают тираниды некронов. Кушать их совсем они может и не могут, а вот выебать гробницу и всю проводку попиздить аж запросто.

Хотел было еще напомнить про инцидент, когда некронам так похуй на тиранидов было, что они аж с Кровавыми Ангелами альянс заключили, что бы хуев не соснуть на брудершафт. Хотя могли бы просто сказать МЫ НЕ ВКУСНЫЕ И НЕ ПЕРЕВАРИВАЕМСЯ. И лечь спать. Но блядь, чет пиздится приходится.
А на других планетах, целые осколки Ктан выпускать, на Тиранидов то.

Как просохнешь - приходи за добавкой.

И ебать мой хуй, да в конце то концов, Тираниды в милки вей полетели, потому как Некронский Фарос моргнул, спасибо вашему же Хейли

>>7429

>По факту, после писанины Хейли, такие объекты как "Сперанца" у блядь, оказывается знаю про ковчеги, а ее на секундочку, с планеты поднять смогли, Глорианы и "Буцефал" идут по топу размеров нахуй. В конкуренциях только Скала и Фаланга.

Тыб сказал сразу, что бек ты не читал и возбухаешь от своей порванной в хлам манявахи.
"Most often, these bases are in close proximity to Irnperial planets, although some protecr the more commonly used routes between them. There are ancient and complex bases, artificial moons and doomsday bastions, as well as simple hazard zones made of asteroids chained together and kept in place by occasional thruster bursts. In deep space, the Imperium also maintains battle stations - planet-sized ports that tether ships of the line.
At various strategic points can be found larger starforts - the lynchpins of Imperial expansion since the days of the Great Crusade. Even further into the wilderness of the void drift an affay of listening probes and exploratory stations. Across the galaxy, as far as the beam of the Astronornican can be seen, great exploratory fleets can be found, whole flotillas plumbing the dark depths, seeking to stake claims for the Imperium. To reap the mineralrich nebula clouds and asteroids of new-found metals, mining stations are launched. Far from the light of any star, these spacefaring rigs siphon off the great dust clouds for wealth or bolt themselves onto asteroids for dangerous mining operations."
-7th Edition Rulebook

"In deep space, the Imperium
maintains numerous battle stations – planet-sized
ports that tether ships of the line – while at various
strategic points in each segmentum are larger starforts,
lynchpins of Imperial expansion since the days of the
Great Crusade. Most often, these bases are stationed
in close proximity to Imperial planets, although
some protect trade routes or form blockades around
notoriously perilous systems. There are artificial
moons and doomsday bastions, as well as hazard
zones made of asteroids chained together and kept
in place by occasional thruster bursts."
- Rulebook 8th